Старый Юра ждал неподалеку. Бородулин подошел к нему, Михайленко — следом. На лице якута, обычно невозмутимом, отражались недоумение, растерянность и, пожалуй, даже испуг.
— Что случилось, Юра? — спросил Андрей.
— Андрей Владимирович, лес другой стал. Абсолютно другой. Исчезли все приметы, я не могу найти дорогу. Все стало по-другому, я не узнаю мест, не знаю, куда идти. Совсем не знаю.
"Вот же шибануло мужика", — подумал Бородулин. — "Даже говорить нормально начал. Видимо, действительно что-то серьезное".
— Как же так может быть? Лес не может перемениться.
— Не знаю, как, но лес совсем другой, — не переставал твердить Юра.
— Может, попробуем сходить вместе?
— Нет смысла, я уже много раз пытался. Ничего не получается.
Андрей вздохнул. Мало ему проблем, теперь у Юры географический кретинизм прорезался. Впрочем, одна мысль его посетила.
— Юра, а что, весь лес другой или нет?
— Какое-то время идет знакомый лес, потом резко начинается чужой.
— Пойдем, покажи мне это место.
— Пойдем.
Юра двинулся вперед, Бородулин и Михайленко — следом.
Минут через пятнадцать хода Юра остановился.
— Вот здесь. Тут — он указал в сторону лагеря, — старый лес, знакомый, там, — махнул в противоположном направлении, — другой. Совсем незнакомый, чужой.
Андрей недоверчиво хмыкнул. С первого взгляда все выглядело одинаково: такие же деревья, те же растения в подлеске. Но кто его знает, может, действительно отличия есть. Тут Зимина бы спросить.
— Станислав Наумович, давайте вернемся в лагерь, позавтракаем и подумаем. Мне кажется, эту проблему с наскока не решить.
— Ну что ж, давайте.
В лагере уже все поднялись, вот-вот должен был начаться завтрак. Андрей заметил, что молодежь перешептывается, поглядывая на него. Еще бы, в первый раз за две недели начальник изменил своим привычкам.
— Что-то произошло, Андрей Владимирович? — Это Меленьтьев решился первым задать вопрос. Ну еще бы, при его пунктуальности нарушение распорядка жизни сродни катастрофе вселенского масштаба.
— Нет, пока ничего не произошло, Григорий Петрович. И, надеюсь, не произойдет. В любом случае, на графике работ это не скажется, так что давайте завтракать. Вон, кстати, дежурные уже котел тащат.
Меленьтьев недоверчиво посмотрел на Бородулина, но решил окончательное выяснение проблемы оставить на потом.
Народ позавтракал и разошелся по работам. Начальник и заместитель налили себе еще чаю и уселись друг напротив друга.
— Какие у вас мысли по этому поводу, Станислав Наумович? — спросил Бородулин.
— Честно говоря, никаких, Андрей Владимирович.
— А у меня пара мыслей возникла. Видимо методичное пережевывание пищи влияет на мыслительный процесс.
— Поделитесь?
— Непременно. Что-то явно произошло, причем это что-то весьма и весьма плохое. Не может быть такого, чтобы якут, лесной человек, знающий эти леса как свои пять пальцев, вдруг заблудился и потерял дорогу. Тут можно предположить два варианта: либо проблема в человеке, либо в местности. Как вы считаете, Станислав Наумович, могло быть такое, чтобы Юра потерял способность ориентироваться в лесу? Причем не вообще, а на определенном расстоянии от лагеря?
— Не знаю, думаю, что вряд ли. Но, может, он врет? Может, его подкупили?
— Не думаю. Вы же видели его утром, он выглядел совершенно искренним. Скорее всего, он действительно не может найти известные ему ориентиры, и от этого испуган и растерян. Произошло нечто, превосходящее его понимание. А могло быть так, чтобы лес в радиусе километра вокруг лагеря за одну ночь изменился до неузнаваемости?
— Это уж точно невозможно.
— Действительно, это противоречит всей существующей науке. Но это можно довольно легко проверить. Вы помните, где мы стреляли рябчиков?
— Помню. Это примерно километрах в трех отсюда. Там еще такая приметная скала.
— Вот именно. Давайте прогуляемся туда. Вдвоем, без Юры. Если найдем место, значит проблема с ним, не найдем — проблема с лесом.
— Тогда не будем терять времени. Пойдемте прямо сейчас.
Они взяли оружие и вышли из лагеря. Три километра — это максимум минут сорок ходьбы. Они не кружили, не сворачивали, но шли уже почти час, а приметной скалы видно не было. Андрей остановился.
— Мы прошли как минимум в полтора раза дальше. Но места не нашли. Думаю, эксперимент стоит завершить.
— Но, может, мы где-то ошиблись, вошли не там, или свернули?
— Никаких ошибок, я хорошо ориентируюсь в лесу. Мы шли прямо, как и в прошлый раз, никуда не сворачивали, но той скалы видно не было. Кстати, вы заметили, что рябчиков тоже нет?
— Ну что ж, давайте попробуем вернуться. Пойдем прямо назад, и должны выйти к лагерю. Пошли?
— Пошли.
Метров через двести Михайленко вдруг резко присел и дернул Андрея за рукав, вынуждая опуститься рядом.
— Смотрите, — шепнул он, указывая взглядом налево.
Андрей посмотрел. Сперва ничего не увидел, хотел сказать об этом заместителю, но тут неподалеку качнулась ветка, потом еще, и меж деревьев показался силуэт человека в лесном камуфляже. В руках он держал автомат, "кольт М4", на груди был виден лифчик разгрузки с запасными магазинами. Следом за ним появился еще один, в таком же камуфляже и с таким же оружием. Люди о чем-то поговорили, затем повернулись и пошли дальше, забирая к востоку. Бородулин похолодел, по спине пробежала струйка холодного пота.
— Вот и конкурирующая фирма, — тихонько сказал Михайленко. Это — точно не наши, и точно не охотники. Но мне показалось, что они несколько растеряны. Вы не заметили, Андрей Владимирович?
— Честно говоря, нет. Я, если откровенно, испугался. Я до сих пор надеялся, что это какая-нибудь ошибка, какие-нибудь залетные браконьеры, с которыми можно мирно разойтись. Вы поймите, я ведь не за себя боюсь. У меня — люди, за которых я отвечаю. И еще дети.
— Я вам уже говорил — ваши люди им не нужны, только вы сами. Или ваш отчет.
— Ну хорошо. Что теперь будем делать? Попробуем проследить? Или вернемся в лагерь?
— Давайте вернемся. У меня скоро сеанс связи, я должен доложить обо всем своему начальству.
Через час они были в лагере. К удивлению Бородулина, там было полно народа. Все, кто уходил на работы, вернулись обратно. Все что-то бурно обсуждали. Быстро сообразив, что к чему, Андрей опередил кинувшихся было к нему с вопросами.
— Мелинг, Корнев, Меленьтьев, Зимин — ко мне на совещание. Остальным из лагеря не отлучаться. Дежурным — готовить обед на всех.
Бородулин увел старичков на другой конец поляны. По опыту знал: не все, что будет сейчас говориться, стоит слышать остальным. Кроме того, он уже догадывался, что сейчас ему скажут.
— Вот что, мужики, — начал он. Произошло нечто чрезвычайное. Кое-что я уже знаю, но еще не все, так что давайте по очереди, что у вас случилось.
— Андрей, мы не смогли попасть к своим площадкам. — ответил Корнев за себя и за Мелинга.
— А подробнее?
— Мы их не нашли. Хотя каждый день не по разу ходим, тропу уже набили. И вот какой казус: идем мы по своей тропе, а она раз — и обрывается. Дальше — нехоженый лес. С виду — абсолютно такой же, но только тропы нет.
— А дальше проходить пробовали?
— Конечно. По азимуту ходили еще километра на три вперед — ничего. Ни площадки нет, ни оборудования. И шурфов наших нет, которые всю неделю били. Короче, покрутились там, да ни с чем вернулись обратно.
— Марк, у тебя так же?
Мелинг молча кивнул.
— Григорий Петрович, вы человек дотошный, опять же у вас все не на глазок, а в цифрах. Что вы скажете?
Меленьтьев откашлялся.
— Андрей Владимирович, я могу свидетельствовать, и это документально зафиксировано показаниями недавно прошедших поверку приборов, что начиная с расстояния примерно в километр от лагеря рельеф местности полностью изменился. Это означает, что работы по топографической съемке местности, проводимые мною в течении последних двух недель, можно начинать сначала.
— Андрей, может, это морок какой? Синильга водит или еще нечисть какая?
— Марк, если это была шутка, то я не оценил. — Андрей раздраженно поморщился. — У меня, кстати, тоже имеются подобные сведения. Кроме того, наш проводник, старый Юра, утверждает, что через километр от лагеря начинается, как он выражается, "другой лес". Я был на условной границе этого "другого леса" и никаких внешних отличий не нашел. Возможно, он имел в виду именно то, что своими инструментами зафиксировал наш топограф.
— Это абсурд какой-то.
Корнев помотал головой.
— Не может, ну просто не может за одну ночь поменяться рельеф. Мы же все — ну, почти все — геологи и прекрасно знаем, что такие вещи происходят при смещении прит земной коры, а под нами одна из старейших и наиболее устойчивых платформ. По крайней мере, должна быть под нами. Кроме того, такие смещения сопровождаются всевозможными катаклизмами. Лично я за прошедшую ночь не заметил ни вулканов, ни землетрясений.
— Ты прав, Ильяс, этого не может быть.
Андрей потер подбородок.
— Но мы имеем факт, который зафиксирован как визуально, так и инструментально. И игнорировать его мы не можем, слишком много независимых наблюдателей отмечают одно и то же. И еще хочу обратить ваше внимание ко второму факту: в радиусе километра вокруг лагеря рельеф не изменился. Но это наши геологические заморочки. А что скажет уважаемый товарищ биолог?
В ответ Зимин запустил руку в мешок, который он до сих пор прятал за спиной, и вынул из него зайца.
— Вот вам ответ, Андрей Владимирович. Ничего не замечаете?
— Заяц как заяц, — пробормотал Мелинг. — Только несколько крупноват.
— Вот именно, Марк Абрамович. Он примерно в полтора раза крупнее любого другого виденного мною экземпляра. А я, уж поверьте на слово, повидал их немало. А флора, действительно, практически не отличается. И позвольте еще одно наблюдение: Заяц этот человека и ружья не знает. Выскочил из кустов, увидел нас и сидел, пялился, пока не превратился в зайчатину. А прежде такого не случалось. Все же места здесь не настолько дикие, охотники ходят, зверя в страхе держат.
— Итак, коллеги, давайте подведем итог нашего совещания. — снова взял слово Андрей. — Очевидно, что прошедшей ночью произошел некий неизвестный науке терраморфический процесс, который привел к полному изменению рельефа местности за пределами окружности радиусом примерно в километр и центром в нашем лагере. Мы не можем дать сколько-нибудь приемлемого объяснения этому феномену. Скорее всего, вследствие этого процесса, хотя это пока не может быть доказано, произошли значительные перемены в фауне изменившегося участка. В результате зафиксированных изменений местности полностью утеряно оборудование для проведения геологоразведочных работ. Скорее всего, хотя это требуется еще выяснить дополнительно, изменился и состав горных пород на исследуемых участках. Все это делает невозможным завершение изысканий по намеченной программе. До выяснения причин произошедшего и полного спектра последствий, требуется соблюдать повышенную осторожность, а именно: покидать лагерь группами не менее трех человек, ни в коем случае не удаляться за пределы километровой зоны. Все выходящие из лагеря, даже к ручью мыть посуду и в туалет, обязательно должны быть вооружены. Григорий Петрович, тебе поручаю инвентаризацию запасов продуктов. Посчитай, насколько нам их хватит при условии охоты на таких вот зайцев. Ильяс, на тебе моральный облик коллектива. Объясни, молодежи, что работы сворачиваются, сидим и ждем машину для выхода из лесу. Займи их чем-нибудь, пусть песни поют, в лапту играют, покемонов ищут — только чтобы лишние мысли в дурные головы не лезли. И пришли ко мне нашего радиста-любителя. Марк, Григорий Петрович, вам предстоит выяснить стрелковые навыки людей, учесть все имеющееся оружие и патроны. Юру только не трогайте. Все, давайте делать.
Едва старички разошлись, как почти подбежал Михайленко. Он выглядел растерянным.
— Андрей Владимирович, что-то случилось со связью. Мой телефон не может найти спутники, как будто их вовсе нет. Я не могу связаться с офисом.
— Может, что-то с батареей?
— Нет, я поставил новую, но результат тот же.
— Сам аппарат не может повредиться?
— Может, конечно, но для этого нужны довольно серьезные внешние воздействия.
— А какие-нибудь флуктуации, зоны непрохождения?
— Я обежал весь окрестный лес, так и не смог найти место, где бы заработала связь.
— Можно к нему подключить внешнюю антенну?
— Не знаю, я не специалист, только квалифицированный пользователь.
— Ладно. Постойте рядом, сейчас как раз подойдет специалист, вместе порешаем вопрос.
Подбежал студент. Белобрысый, широкоплечий, с легким пушком на подбородке и верхней губе. Андрей припомнил его имя — Сергей Ковальчук. Третий курс радиофака.
— Сергей, ты ведь коротковолновик?
— Да, Андрей Владимирович.
— У нас возникла проблема связи. Скажи, можно каким-то образом улучшить встроенную антенну спутникового телефона?
— Можно, конечно. Но только...
— Что для этого нужно?
— В первую очередь, знать параметры работы спутника, длины волн и прочее. Можно, конечно, воткнуть кусок проволоки в разъем внешней антенны, если он, конечно есть. Но я не гарантирую, что это поможет.
— Но попробовать можно?
— Попробовать можно.
— Ладно, это мы попробуем. Но у тебя, насколько я знаю, есть свой передатчик.
— Да, но он не слишком мощный, и батареи уже подсели.
— Если со спутниками не выйдет, с него можно отправить сообщение?
— Конечно, можно. Особенно если антенну повыше закинуть.
— Тогда вот что: сейчас со Станиславом Наумовичем попробуй наладить его телефон. Если не выйдет, будем пытаться поработать через твой передатчик.
Все были при деле, все выполняли порученные задачи. Только сам Бородулин остался без занятия. Он уселся за стол, опершись подбородком о сложенные руки. "Чапай думает" , — усмехнулся он про себя. Подумать нужно было о многом, но в первую очередь — о том, что делать дальше. Сидеть здесь смысла никакого не было. Без оборудования работать невозможно. Кроме того, если площадки действительно так сильно переменились, то, скорее всего, и смысла в этих работах не стало. Навряд ли телефон заработает, больше надежды на коротковолновую связь. Но и тут неизвестно, что может получиться. Если прошли такие перемены у них здесь, то кто знает, что произошло в других местах. Даже если они свяжутся хоть с кем-нибудь, вовсе не факт, что найдутся силы и средства, чтобы их отсюда вытаскивать. Значит, нужно готовиться к самостоятельному выходу. Куда выходить — понятно, к Енисею. Это примерно около двухсот километров по прямой. Но на северо-западе есть дорога, а на юго-востоке река Татарка, которая впадает в Ангару. Люди не слишком подготовленные. При среднем переходе около тридцати километров в день дорога займет не меньше недели. Но будем рассчитывать с запасом — десять дней. Завтра устроим сборы. А сегодня — вот и занятие для людей — пусть будет банный день. Можно даже выдать по сто грамм из резерва. Хотя нет, не нужно. Во-первых, вокруг ходят неведомые люди с буржуйскими автоматами. Возможно, придется обороняться. А во-вторых, кто знает, что еще предстоит! Если верить прогнозам, через неделю должны начаться осенние дожди. Если задержаться слишком надолго, возможно, придется бороться с простудой. Вот тогда резерв и пригодится.
Андрей поднялся и подошел к группе студентов. Корнев как раз заканчивал объяснения по поводу остановки работ.
— Ильяс, — сказал он тихонько, дождавшись завершения монолога. — Как насчет организовать баню?
— Отличная идея, всех займет до вечера.
— Тогда объяви и подойди ко мне с Марком, потолкуем.
Через несколько минут геологи подошли к Бородулину.
— Рассказывай, начальник, что придумал, — начал Корнев.
— Мужики, мы с вами не первый раз вместе в поле. Многое пережили, много водки выпили.
— Андрей, давай ближе к делу.
— Я как раз пытаюсь. Вот смотрите: вокруг нас произошло изменение рельефа. Сейчас выясняется, что и связь не работает. А вы не думали, что если нечто произошло здесь у нас, то что-то подобное могло произойти где угодно. И не факт, что властям, спасателям и заказчикам есть время заниматься нами. Так что нужно готовить пеший выход. Я прикинул, за неделю, максимум дней за десять, мы выйдем к Енисею. А там либо сядем на какой-нибудь катер до Красноярска, либо сплавимся на плоту вниз по течению до ближайшего поселка. Нужно только определиться: выход пешком по дороге, или водой. Минус в том, что тут кругом болота, поймы рек тоже заболочены. А проводник наш для нас теперь бесполезен, так как не может ориентироваться в лесу, который стал для него совершенно незнакомым. Ну, что скажете?
— Лично я за пеший вариант, — высказался Мелинг. — Если действительно вся местность переменилась, то неизвестно, насколько проходимы сейчас мелкие реки и ручьи. К тому же, сейчас уже довольно долго стоит сухая погода, реки обмелели, а болота подвысохли.
— А ты, Ильяс, что скажешь?
— Я согласен с Марком. Только есть ли смысл ориентироваться на дорогу? Искажение рельефа могло и ее уничтожить. Давайте двинемся прямо на запад, к Енисею. Действительно, болота сухие, ручьи мелкие, вполне проходимые вброд. Как раз до начала дождей должны успеть.
— А, может, на юг двинемся, к Ангаре? По ней сплавимся до Енисея и Лесосибирска. Расстояние примерно то же самое. Кстати, там есть река Татарка, в месте впадения ее в Ангару одноименный поселок. Там наверняка и связь есть, и транспорт можно нанять.
— Решено. Сегодня баня, завтра день на сборы, послезавтра выходим. Тогда двигайтесь к людям, руководите помывкой. О пешем выходе я сам сообщу завтра. Сегодня еще будем пытаться наладить хоть какую-то связь. Если получим какую-то информацию, вы узнаете первыми.
Баня в походных условиях (для тех, кто не знает) — тот еще экстрим. Правда, другого способа как следует вымыться в лесу, наверное, не существует. Как это происходит: сперва наваливают большую кучу камней. Потом обкладывают их дровами и разжигают изрядный костер. Как только он прогорает, действуют быстро: остатки поленьев и углей убирают и выметают, над камнями ставят брезентовый шатер и можно начинать мыться. Недостаток бани в том, что камни довольно быстро остывают. Понежиться в несколько заходов тут не выйдет. Только заскочить, немного прогреться, быстро вымыться и — на улицу, освободить место для следующего. Если же пару не хватило, нужно все начинать сначала: снимать шатер, обкладывать камни дровами, греть их...
Устройство бани захватило всю молодежь. Воодушевленные предстоящим действом, они таскали камни, рубили дрова — в общем, развлекались вовсю. Андрей же сидел рядом с радистом и смотрел, как он щелкает тумблерами и крутит верньеры. Эксперимент со спутниковым телефоном, как и ожидалось, результата не дал. Трансивер пока тоже молчал.
— Ну что, Сергей? Есть что-то?
— Ничего пока, Андрей Владимирович, вообще тихо. Пустой эфир.
— Может, антенну повыше закинуть?
— Вообще-то можно попробовать. Вот только куда?
— Куда? Разве что на дерево. Ты по деревьям лазать умеешь?
— Приходилось в детстве.
— Тогда вот, смотри, сосна подходящая. И высота достаточная, и ветки довольно частые. Попробуешь?
— Попробую. Выхода ведь другого нет.
— Давай, сейчас тебе страховочный пояс соорудим, чтобы можно было где-нибудь пристегнуться и отдохнуть. Или двумя руками работать.
В запасах нашлась широкая капроновая лента и пара мощных карабинов. Пояс сделали, проверили на прочность — захлестнули за сосну и изо всех сил тянули втроем. Страховку надели на Сергея, прицепили на руку бухту провода и подсадили до нижней ветки.
— Сереж, ты напрасно не рискуй. Почувствуешь, что ветки начали под тобой гнуться — дальше не лезь, крепи проволоку и спускайся. Почувствуешь, что устал — закрепись и отдохни. Хорошо?
Тот кивнул и ловко полез наверх. Андрей втихаря перекрестился, сплюнул через плечо и постучал по дереву. Вспомнилась слышанная где-то сентенция, что каждый подвиг — это следствие чьей-то халатности. Но вот как тут можно было предвидеть такую ситуацию — тотальный катаклизм по всей округе! Да еще эта конкурирующая фирма... Бродят кругом, фиг знает, когда решат, что пора прийти сюда.
Тем временем парень шустро лез наверх как по лесенке. Остановился на высоте метров двадцать, пристегнулся (Молодец, — подумал Андрей), и начал приматывать проволоку к ветке над головой. Закончил, подергал — держится крепко. Отстегнул карабин и двинулся вниз. Спускался он намного медленнее, чем поднимался. Наконец, повис на нижней ветке и спрыгнул на землю.
— Молодец! — порадовался за него Бородулин. — Ну давай, пробуй.
Студент сел за трансивер, надел наушники и какое-то время сосредоточенно крутил настройки.
— Ничего нет, эфир пустой. Не пищит, не гудит и не шипит. Ни одной несущей не слышно, тишина на всех диапазонах. Такое чувство, что в мире не работает ни один предатчик.
-Ясно. Ну что ж, спасибо. Прибирай свою технику и двигай к бане.
— А что делать с антенной? Снять?
— Да черт с ней, пусть висит. Может, завтра еще попробуешь.
Михайленко стоял чуть в стороне, не мешая процессу, но внимательно слушая разговор. Как только студент ушел, он обратился к Андрею:
— Я вижу, со связью у нас полный провал.
— Да, полный. И не только со связью. Вы ведь уже в курсе пропажи оборудования? Нет? Тогда официально довожу до вашего сведения, что все привезенное с собой оборудование исчезло с рабочих площадок вместе с самими площадками. В таких условиях завершение работ представляется мне невозможным. Все, что было сделано ранее, вы уже передали своему начальству. Я оформлю это в официальное заключение. Но думаю, что оно вам не поможет. По совершенно точным топографическим данным, рельеф местности за пределами лагеря полностью изменился. Думаю, это объясняет и поведение Юры. Лес для него действительно стал другим. Кроме того, геологи заявляют, что на тех местах, где ранее находились площадки, исчезли и признаки наличия платиновой руды. Если сопоставить это с исчезновением связи, о чем вы только что слышали, можно сделать вывод, что в прошедшую ночь произошло некое событие глобального масштаба, следствием которого стало тотальное непрохождение радиоволн. Я не удивлюсь, если в результате некоего неизвестного процесса внешний облик планеты совершенно переменился. Это, я бы сказал, весьма и весьма вероятно. Так что вашим начальникам сейчас, скорее всего, не до вас. И моим тоже. Сейчас, как видите, я затеял банный день, чтобы занять и отвлечь людей до момента принятия окончательного решения. Благо, это молодежь, большинство из них еще не задумывается толком о завтрашнем дне. Но если завтра с утра не появится связь, мы начнем подготовку к пешему выходу из тайги. Двигаться будем на юг, к Ангаре. Если получится, наймем катер или сядем на рейсовое судно. Если же нет — срубим плот и сплавимся на нем до Енисея и Лесосибирска. По дороге нам попадется несколько поселков, там мы сможем узнать новости и дать о себе знать.
— Нет, Андрей Владимирович, вы так сделать не можете. Вы не закончили свою работу. И временные перебои со связью — это еще не причина для экстренной эвакуации экспедиции.
— Еще как смогу, Станислав Наумович. Вы, наверное, невнимательно слушали. Связь — только одна из причин, причем далеко не самая главная. А главная — то, что в данный момент по причине совокупности факторов, одним из которых стало ваше — да, именно ваше, вас лично и вашей компании в целом, — умолчание о действительной сложности задачи, жизни и здоровью этих людей начала грозить реальная опасность. Продуктов осталось максимум на неделю. Если начать охотиться, то дней на десять-двенадцать. Оборудование исчезло. Его просто нет. Можете сходить на площадки и поискать сами. Нет и площадок. Исчезли даже пробуренные шурфы. А вокруг лагеря ходит по меньшей мере трое вооруженных бандитов, которые в любой момент могут начать стрелять. А я отвечаю за жизнь и здоровье восемнадцати человек, некоторые из которых несовершеннолетние. Я намерен доставить их в целости и сохранности туда, откуда взял.
— Андрей Владимирович, я же вам объяснял!
Голос Михайленко зазвучал более резко.
— Если бы мне объяснили это раньше, до выхода, я бы не стал тащить сюда детей! — Андрей тоже начал закипать.
— Если бы вы узнали все нюансы, вы могли бы вообще не согласиться ехать.
— Да. Мог. Потому что считаю, что деньги — это не такая важная штука, за которую нужно платить человеческими жизнями. А подставлять под возможные пули других — это скотство высшей категории. Так и знайте. И, как только заработает ваш телефон — если вообще когда-нибудь заработает — передайте это своему начальству. Если завтра утром, край — к обеду связь не восстановится, мы начинаем сборы, и послезавтра утром выходим к Ангаре.
— Господин Бородулин.
Тон представителя заказчика сделался сух и официален.
— Я не могу позволить вам и вашим людям уйти, не завершив работу. Не сомневайтесь, у меня найдутся способы заставить вас выполнить взятые на себя обязательства.
— Так вот, значит, как вы заговорили, господин Михайленко, или как вас там? Вы можете гарантировать, что завтра или послезавтра восстановится связь, сюда прилетит вертолет, привезет продукты, оборудование, а потом заберет людей? Я уверен, что нет. А в таком разе идите к черту со своей платиной! И помните: если вы попытаетесь причинить вред хоть одному человеку из экспедиции, вы никогда не вернетесь в свой коттедж. Не сомневайтесь, у меня найдутся способы выполнить свое обещание. А теперь мне нужно идти, у меня есть неотложные дела.
Андрей повернулся и пошел прочь, пытаясь успокоиться хотя бы внешне.
— Господин Бородулин, вы пожалеете об этом своем решении, — услышал он за спиной, но ему было все равно.
