Предупреждение: банальный сюжет для святочного рассказа. Или для новогоднего. В общем, сентиментальный жанр.
1
Двор между двумя домами был довольно просторный. В нём хватало места и для детской площадки, заснеженной сейчас, после прошедшего только что снегопада, и для машин, сонно ссутулившихся под свежим снегом. Кирилл, возле своей машины болтавший с давними дворовыми друзьями, с невольной улыбкой смотрел вокруг: всё такое узнаваемое, хоть и уже успевшее позабыться за последние несколько лет отсутствия в городе.
— Так ты точно совсем приехал? — спросил невысокий крепыш Виталий, по-дружески толкая локтем в бок. — Не сбежишь снова?
— Неа, — лениво сказал Кирилл, — надоело мотаться по разным местам. Хочется осесть где-нибудь в местечке поуютней.
Взгляд его остановился на стайке мальчишек лет шести-семи. Они сгрудились в кучку и вполголоса о чём-то спорили, тыча заснеженными варежками в сторону взрослых. Всё так же лениво отвечая на вопросы друзей, Кирилл вдруг сообразил, что все пацаны в чём-то убеждают одного, светловолосого, мальчишку, который скептически смотрит, кажется, на него, на Кирилла... Виталий неожиданно хлопнул его по плечу.
— Ну, бывай. Мне пора. Завтра Новый год — вечером выйдешь? Или с родителями будешь справлять?
— Гляну по обстоятельствам, — неопределённо отозвался Кирилл.
Друзья сумбурно распрощались и разошлись.
А Кирилл всё стоял у машины: то ли задумался, то ли ждал чего-то — сам не зная, чего. Сколько лет прошло, как он не появлялся в родном городе... Армия, университет в чужом городе, предложение стажироваться в столице, а потом и осел там же ненадолго... Странно возвращаться. Нет, здесь тебе все рады, но... Как будто потеряно что-то, а что?..
— ... Дядь, ты киллер?
Он чуть не вздрогнул.
Перед ним, задрав голову, стоял тот самый светловолосый пацан, которого в чём-то убеждали его малолетние дружки. Теперь понятно, в чём убеждали. Но, будучи взрослым, Кирилл умел уходить от ответа, невоспитанно отвечая вопросом на вопрос. Тем более он понял, откуда такое представление пацанят о нём, как о киллере: чёрные очки — зимой-то, бритая по вискам голова с кокетливой тощей косичкой справа, расстёгнутая куртка на меху, верхние пуговицы трикотажной кофты тоже расстёгнуты — и виднеется на коже татушка; и серьёзная, мордатая чёрная машина... Поэтому, стараясь выглядеть серьёзным, ответил вполголоса:
— А зачем тебе киллер?
Пацанчик понял его правильно: шифруется!! Успокоился, хотя до сих пор выглядел очень встревоженным. И солидно сказал:
— Мне нужен киллер. Одному перцу задницу надрать.
— То есть убивать ты его не собираешься? — уточнил Кирилл.
— На "убивать" у меня денег не хватит, — тяжко вздохнул пацанчик.
— Позволь полюбопытствовать: а за что задницу драть?
Пацанчик снова с подозрением поглядел на Кирилла, а тот, наконец, разглядел его самого: глаза серые, серьёзные настолько, что под ними залегли не свойственные детям тёмные мешки. Сам худенький и насупленный. Кирилл посмотрел поверх его головы. Остальные пацаны примолкли, глядя на них. Кто-то улыбался, кто-то недоверчиво хмыкал. Этот пацан — сколько его за время беседы с корешами уже замечал Кирилл — ни разу не улыбнулся.
— А зачем тебе?
Судя по укороченному вопросу — зачем знать.
— В зависимости от ситуации надо знать, насколько жёстко будем надирать задницу перцу, — ухмыльнулся Кирилл.
Думал — пацанчик улыбнётся, поняв, что Кирилл готов выполнить его желание. Нет. Тот не улыбался. Кто ж его так достал, что он готов искать киллера?
— Он звонит каждый день, — чётко сказал пацанчик. — Несколько раз. Мама плачет. Бабушка плачет. Дед ругается. Я скопил денег. Вам пятьсот рублей хватит?
Кирилл пришёл в недоумение: телефонный хулиган? Но промолчал. Лишь спросил:
— А откуда ты знаешь, кто он?
— Знаю. И знаю, где живёт.
— Как тебя зовут?
— Андрей.
— Кирилл. — Кирилл протянул руку и пожал озябшую ладошку пацанчика. — А далеко живёт эта задница?
— На другой улице. — Детское лицо озарилось надеждой.
— Как же нам быть, Андрей? Если ты отпросишься со мной покататься на моей машине, то родители будут знать, с кем ты. Если не отпросишься, меня обвинят в твоём похищении. Что делаем?
— А вы заедьте за дом, — деловито предложил пацанчик. — А потом я к вам прибегу. И поедем. Я только что вышел погулять. И мы же недолго. Вы вон какой дядька. Быстро... — Он шмыгнул носом и вздохнул.
Кирилл быстро прикинул. Час свободного времени потратить на дела этого несчастного пацана можно. Припугнуть того, что мешает жить целой семье, — дело благое. Хоть и... детское. Кирилл улыбнулся уголком губ, чтобы не обидеть пацанчика. Ладно хоть, этот Андрюшка подошёл именно к нему, а то нарвался бы ещё на одного дурака — вовек бы запомнил, что лучше за помощью к взрослым не обращаться.
Обзывая себя сентиментальным придурком, Кирилл, усмехаясь самому себе, сел за руль "ягуара" и аккуратно вывел его со двора. За домом ждать пришлось недолго. Андрюшка, запыхавшись и со страхом на лице, примчался за угол и сразу успокоился при виде машины: боялся, что Кирилл уедет без него? Кирилл открыл ему дверцу и тут же кивнул на ремень безопасности. Андрюшка запыхтел, пряча глаза, и Кирилл сообразил, что кататься на машинах пацанчику приходится не часто. Быстро и без слов помог ему. И тут же спросил:
— Ну, куда?
Пацанчик обрисовал примерный путь, и машина мягко тронулась с места. Вцепившись в ремень безопасности обеими руками, Андрюшка беспокойно смотрел в ветровое стекло, и Кириллу даже немного обидно стало, что пацанчик не восхищается его машиной, его любимым зверем. Когда поймал себя на этой обиде, усмехнулся. А потом вспомнил и вытащил из бокового кармана мандарин. Вручил пацанчику и велел почистить. Тот выполнил задание очень аккуратно, после чего разделил бокастый оранжевый плод пополам и отдал половинку Кириллу. Тот хотел хмыкнуть, но промолчал. В машине сладко запахло предвкушением Нового года и заснеженной ёлкой.
Весь путь оказался в минут десять. Переулками, между домами, через дорогу, отделяющую один микрорайон от другого, быстро добрались до места назначения.
— Здесь, — тихо сказал пацанчик, исподлобья поглядывая на дом-девятиэтажку.
— Квартира? — по-деловому спросил Кирилл.
— Сто пятая. — Андрюшка, не оборачиваясь, спросил: — Вы правда его побьёте? Ну, чтобы он больше не звонил?
— Для начала могу поговорить. — Кирилла начала забавлять ситуация.
— Не получится, — разочарованно сказал мальчишка.
— Время есть, — уже философски заметил Кирилл. — Если не удастся договориться, могу и стукнуть.
Малолетний собеседник только вздохнул.
Кирилл вышел и помог выйти Андрюшке. Пацанчик неловко жался к нему — только что за руку не цеплялся. Испугался, когда до дела дошло?
Им повезло: только-только подошли к нужному подъезду, как дверь с домофонным звоном распахнулась. Вышедшая старушка, видимо, приняла их за отца с сыном и спокойно пропустила в подъезд. Лифт работал... Всё ещё усмехаясь, Кирилл стоял рядом с Андрюшкой в тесной кабинке и снова прикидывал, что его ждёт через пару минут.
Единственное, чего боялся Кирилл, — что квартира окажется в закрытом закутке.
Но нет. В этом доме все квартиры были вне секций. Так что сто пятая оказалась чуть слева от двери лифта.
— Ну что? Звоним? — спросил Кирилл пацанчика.
— Звоним! — твёрдо ответил тот, а его глаза внезапно стали прозрачными и огромными. Испугался? Даже рукой дёрнулся к руке Кирилла, но сумел опустить. Любопытно, чёрт возьми!
Кирилл ткнул в кнопку звонка.
Дверь открылась не сразу, а когда открылась...
— Толян?! — изумлённо спросил Кирилл.
Странно, что он узнал бывшего дружка в этом, мягко говоря, неприятном мужике. Весь какой-то расхристанный, в незастёгнутом домашнем халате на полуголое, в мятых штанах тело. Небритый — и... впечатление, что давным-давно запивший: обвисшие, распущенные губы, глаза в красных прожилках. Странно было смотреть на него — на человека, из-за которого Кирилл больше не появлялся в родном городе, пока не затосковал. Из-за человека, предавшего долголетнюю дружбу. Из-за человека, отнявшего лучшее, что было у Кирилла... И как начинать разговор?..
Андрюшка ошеломлённо вертел головой на обоих взрослых, пока Толян, поначалу ошарашенный, не обратил на него внимание. Он впялился в мальчишку такими глазами, что тот попятился.
— Ты! — снова глядя на Кирилла, тяжело плюнул он. — Со своим ублюдком ещё... Какого тебе... надо?
Сначала ничего не понявший, Кирилл удивлённо взглянул на мальчишку. Тот, кажется, воспринял слово "ублюдок" только как ругательство. А у Кирилла начали дрожать руки, когда до него дошло, когда он вгляделся в эти насторожённые серые глаза, когда вспомнил собственные детские фотографии. Даже имя... Даже имя...
— Андрей, — холодно сказал он. — Подожди меня здесь.
Шагнул в квартиру, заставив отшатнуться Толяна, и хлопнул дверью.
... Тревожно открыв рот, Андрюшка прислушивался сначала к тишине и негромким голосам, уходящим куда-то вглубь, а потом — к грохоту, некоторое время отчётливо доносившемуся из квартиры.
2
... Кирилл открыл дверь и вышел. Пацанчик сидел на первой ступеньке лестницы, ссутулившись. Хмыкнув про себя, Кирилл вспомнил, что, несмотря на седьмой этаж, бетон и есть бетон.
— Андрей! — позвал он. — Нельзя сидеть на лестнице. Заболеешь!
Удивлённый пацанчик встал и приблизился к нему, осторожно скашиваясь на дверь страшной для него квартиры.
— А вы правда... побили его?
— Э... Пришлось.
— Вы же хотели поговорить!
— Сначала поговорить, а потом — побить.
— А он больше не будет к нам звонить?..
— Нет, не будет. Даже если сильно захочет.
— Тогда возьмите деньги. — Андрюшка полез в карман, но Кирилл остановил его.
— Давай так. Деньги ты оставишь себе, но пригласишь меня в гости. На Новый год.
— Но... — Мальчишка испугался, видимо, не представляя, как он представит грозного гостя своим родным.
— Не бойся, — успокоил его Кирилл. — Мы сначала заедем в одно место, а потом...
"Одно место" удивило Андрюшку, а потом восхитило. Кирилл сообщил, что не собирается ходить в гости с пустыми руками, и подъехал к громадному магазину, указанному пацанчиком. Они взяли тележку, за которую Андрюшка уцепился, чтобы не потеряться, и битый час "ездили" между богатыми рядами, украшенными блестящими "дождями" и яркими новогодними постерами. Если в первые минуты мальчишка супился на растущую гору в тележке, то потом успокоился, когда Кирилл серьёзно сказал:
— Я же приду к вам неожиданно. Чтобы не расстроить твоих родных, что меня кормить нечем, надо обязательно купить что-то. А ем я неприлично много.
Это "что-то" заставляло пацанчика округлять глаза и улыбаться во весь рот, так что Кирилл при взгляде на него — глупо и недоверчиво ухмылялся. Когда встали к кассе, он нагнулся к Андрюшке и сказал ему:
— Знаешь, как меня зовут полным именем? Кирилл Андреевич. Но ты можешь обращаться ко мне на "ты". Уяснил?
— Уяснил! — счастливо подтвердил пацанчик, державший в руках две коробки — с конфетами и зефиром, а также золотистую гирлянду, упорно выпадавшую из нечаянно порванного пакета.
Кирилл поглядел-поглядел сверху вниз, а потом обернул длинный конец гирлянды вокруг шеи уже хохочущего Андрюшки.
— Ну вот, начинается второй акт данной пьесы, — выпрямившись, пробормотал он тихо. — Киллером поработал, теперь и дедом Морозом побуду. А потом, глядишь, и ещё кое-кем, поважней...
Покупки загрузили в два почти бездонных пакета, чтобы, не перетаскивая по штуке, положить сразу в багажник машины. Затем двое мужчин, большой и маленький, заглянули на ёлочный базар.
Когда они подъехали к дому Андрюшки, Кирилл, несмотря на вечернее время, сразу узнал пожилую женщину, явно выглядывавшую своего внука по всему двору, звеневшему детскими голосами. От машины, остановившейся перед подъездом, она чуть отошла, поэтому не сразу заметила, что мальчишка выпрыгивает из кабины. А потом её удивлённый взгляд остановился на Андрюшке, который пытался стащить сверху машины ёлку. Страх заставил её поднять глаза на Кирилла, который уже возился с багажником. Ахнула, а Кирилл спокойно поздоровался и чуть укоризненно сказал:
— Могли бы и сказать, тётя Лена. Позвонить, например.
— Да как я могла... — торопливо и шёпотом, с ужасом поглядывая на Андрюшку, который с оптимизмом вёз по снегу толстый пакетище к подъездной двери. — Если она велела молчать? Мы ж думали — ты и сам всё знаешь!
— Тамара-то дома? — спросил он, поднимая ёлку и второй пакет.
— Дома, дома! — закивала женщина, не сразу понимая, что делает, но видя одно: внуку тяжело тащить тяжёлый груз, — и хватаясь за вторую ручку пакета.
Кирилл вдохнул, собираясь с силами, и вошёл в подъезд.
... Они сидели на диване, оба ссутулившись и положив руки на колени. Разговаривать было тяжело.
Она, пережив его появление, пожала плечами и тихо сказала:
— Я должна была оправдываться, если ты поверил ему, а не мне? Я тоже поверила — что ты меня разлюбил и послал к чёрту. Я тоже поверила — ему. И промолчала, не поговорила с тобой. Вот такой замкнутый круг, Кирилл.
Он смотрел на неё, такую хрупкую и маленькую, уставшую слишком рано — страшно вглядываться в потухшие глаза, и не представлял, как исправить ошибку, совершённую несколько лет назад. А мимо комнаты, благо дверь приоткрыта, постоянно бегал его Андрюшка, взмахивая золотистой гирляндой и рассыпая по квартире, пропахшей яблоками, и мандаринами, и ёлочной хвоей, и пирогами, праздничные поблёскивания и радостный смех.
— Новый год, — негромко сказал он. — Почему бы не начать всё заново?
Она молчала, опустив голову.
— Ты поверила ему. Я поверил ему. Не пора ли нам поверить друг другу? Есть человек, ради которого надо бы разорвать этот замкнутый круг. Пока мы с тобой ищем виноватого, ему хочется праздника. Так, может, мы сумеем ему этот праздник дать?
Она пытливо взглянула на него.
— Кирилл, мы же, по сути, чужие люди друг другу.
— Не сказал бы, — заметил он, вставая с дивана и поднимая её, придержав за руку. — То, что нас объединяет, гораздо сильней времени. Так почему бы тебе не представить меня нашему сыну?
Но, подняв, он оставил за ней окончательное решение. Она постояла и, кивнув, вышла за дверь, ведя его за собой.
2017
