07 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Гедимин погасил фонарь. Ирренциевая пыль светилась из-под сдвинутой крышки контейнера холодной зеленью, свет дрожал на бронированных пальцах. Сармат занёс руку над сияющим порошком и почувствовал слабое тепло. "Фантом," — промелькнуло в голове. "Эта смесь так не греется."
За спиной сармата зашипел, приоткрываясь, массивный люк. Вспыхнул фонарь, и тут же раздался возмущённый возглас. Гедимин, не оглядываясь, шагнул в сторону, и Кенен, прицелившийся схватить его за руку, ударил ладонью по краю контейнера и громко выругался.
— Да не трогаю я твой ирренций, — проворчал ремонтник, на всякий случай придерживая ёмкость. Она была тяжёлой, надёжно принайтованной и навряд ли перевернулась бы, но Гедимин хотел исключить любую случайность.
— Спасибо и на этом, — отозвался Кенен, потирая ушибленную ладонь. — Что ты тут делаешь, Джед?
— Думаю, — медленно проговорил сармат, глядя на зелёное свечение. — Красиво... Что у вас там за проект? Ты рассказывал, но я, видимо, прослушал.
— Да-да, понимаю, — отмахнулся Кенен. — Нехватка радиации, смерть друзей, злые "макаки"... Мне повторить несложно. Я сам знаю не всё. Главные сидят на Земле. Ни имён, ни мест называть не буду — себе дороже. Проектов там несколько. Говорят, что хотят возродить сарматскую науку и утереть нос приматам. От затеи, я сказал бы, пахнет Ассархаддоном, но он вроде как помер... и размах не тот.
— К делу, — ровным голосом поторопил его Гедимин. — Наш проект какой?
— "Заражение", — послушно ответил Кенен. — Я делаю ирренций, связной его забирает и везёт на Землю. Или грабит мианийский крейсер, добывает ирренций и везёт на Землю. Или...
— Для чего? — перебил его сармат. — Что они делают с металлом?
Кенен пожал плечами.
— То ли взрывают, то ли распыляют. Связной говорил слова "самопроизвольный синтез" и упоминал Хольгера. Тебе это что-нибудь сказало?
Гедимин вздрогнул и резко повернулся к командиру.
— Они хотят разжечь самопроизвольный синтез?! Мать моя колба, что за идиоты... Мало им того ирренция, что мы повсюду навзрывали? Если синтез возможен, он уже идёт!
Кенен осторожно похлопал его по локтю.
— Тихо, Джед. Не пугай меня, тут и так нервы на пределе. Мианийцы заявили, что заражённые территории должны быть вычищены. Там, где вы взрывали, разлиты тонны меи. Многие области уже дезактивированы, за другими следят. Синтез не пошёл. Как думаешь, почему?
Гедимин на секунду удивился такому вопросу, но мысли уже развернулись в предложенное русло.
— Лёгкие элементы, — задумчиво сказал он. — В верхних слоях — в основном лёгкие. Чтобы пошёл синтез, нужно много ирренция и много времени. Разве что облучённые конструкции... Но их, наверное, вывезли первыми.
Кенен закивал. Вид у него был предельно серьёзный. "Будто что-то понял," — невесело усмехнулся про себя Гедимин. "А вопрос действительно интересный. Я бы пособирал данные в облучённых областях. Может, мианийцы и собирают? У них там был Ириен..."
— Тогда распылять нужно... — сармат задумчиво сощурился на прикрытый контейнер. — Вблизи урано-ториевых руд. Заражать рудные жилы. В том же Ураниуме...
Гедимину представилась сольвентная установка, вместо выщелачивающего раствора закачивающая в пласты гидрокарбонат ирренция, и слабо светящийся раствор, въедающийся в мельчайшие поры и трещины, оставленные сольвентом. "Самопроизвольный синтез," — повторил он про себя. "Самовоспроизводящиеся руды. Может, и взлетит. На Ириене получилось..."
— Как по-мианийски "ирренций"? — неожиданно для себя самого спросил он.
— "Ирьен фьеси", — немедленно ответил Кенен, и сармат снова удивился его познаниям. "Ирьен? Значит, это было мианийское название?" — подумал он. "Ладно, теперь ясно, что надо искать. Ирьен фьеси..."
— Это единственный проект? — спросил он.
— Там много, — махнул рукой Кенен. — Прямо как в "Гекате". Биология, химия, инженерия... Кто-то вот надеется построить ирренциевый реактор. Проект "Неистовый свет" — хорошее название, верно?.. По-настоящему безопасный реактор, не взрывающийся от случайного пинка.
Гедимин задумчиво кивнул.
— Без ирренция говорить не о чем. Я вступаю в "Заражение", — решительно сказал он. — Ты видел мой чертёж канского реактора?
Кенен мигнул.
— Тихо-тихо, Джед, не так быстро, — он выставил вперёд пустые ладони. — Итак, ты входишь в проект и начинаешь... с синтеза плутония? А это неплохая идея, между прочим. У меня есть мысли, как это легализовать с пользой для нас всех. Только, главное, не спеши и не шуми. Федералы шутить не будут...
Гедимин молча смотрел на Кенена, в задумчивости шевелящего пальцами и изредка хмыкающего в респиратор.
— Даже если и не выгорит, — сказал тот наконец, — будет польза для репутации. Что тебе будет нужно, Джед?
— Графит, — отозвался сармат. — Много хорошего графита. Несколько тонн листового рилкара... и пневмомолот.
09 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Сварные швы остывали медленно; Айзек прокачивал мощный воздушный поток между гладкими стенами округлого котлована и "крышей" из непрозрачного пласта защитного поля, но газ рассеивался по дороге, почти не забирая тепло. Гедимин следил за температурой; рилкар, как стеклоподобный материал, от резкого охлаждения мог треснуть, но и долгое пребывание в аморфном состоянии могло привести к деформации по шву. Внутри скафандра тоже работало охлаждение, и его, как и газового потока в котловане, было недостаточно. Гедимин включил жидкостное распыление, и ему за шиворот посыпались мелкие холодные брызги. "Удобно," — подумал он. "А то пришлось бы вылезать."
Капли воды стекали с макушки, по дороге смешиваясь с испариной и нагреваясь. Сармат собирал двойной корпус уже пять часов, с тех пор, как вернулся с космодрома, и работа была почти закончена. Он посмотрел наверх, на защитное поле, под которым ему предстояло проползти, выбираясь из ямы. Оно сплошь было покрыто чёрными точками — с той стороны в него бил поток нейтронов. "Хорошая плотность," — одобрительно подумал Гедимин. "Этого должно хватить."
Плотный газовый поток, дующий в левую ладонь, на долю секунды прервался, — кто-то пересёк его, спускаясь в раскалённую яму. Гедимин обернулся и увидел Айзека. Тот покосился на тёмно-красные швы, сверился с приборами на запястьях и поцокал языком.
— Гедимин, иди наружу. Скоро полночь. Ты сегодня отдыхал?
— Полночь? — Гедимин посмотрел на остывающий корпус. — Надо следить за температурой. Если в ближайший час не затвердеет...
— Он уже твёрдый, — Айзек щёлкнул пальцем по стыку. Сейчас швы отличались от сплошных частей корпуса только цветом и температурой; сигма-сканер мог найти микроскопические щели, но на глаз и на ощупь Гедимин не находил ничего.
В наушниках задребезжало.
— Эй, атомщики! — услышал Гедимин голос Кенена. — Вылезайте оттуда, парни. Джед, тебе завтра ещё работать, помнишь? А тебе — следить за реактором.
— Вот и я говорю, — Айзек подтолкнул Гедимина в плечо. — Иди первым. А то ещё останешься...
Кенен терпеливо ждал, пока сарматы отмоются, — оба попали под плотный нейтронный поток и на выходе "светились", а значит, следовало облиться меей и ждать, пока она выцепит всё, что стало радиоактивным. Нейтронностойкий фрил после этого приобрёл багряный оттенок, но не смылся и не растрескался, — новый слой пока можно было не напылять, и Гедимин был доволен. Фрил на базе был, и сармат даже помнил состав, но сомневался, что без Хольгера и Кумалы повторит процесс синтеза правильно. В сети этого рецепта не было — то ли засекретили, то ли он умер вместе с Кумалой.
— Первый вопрос к тебе, Айзек, — заговорил Кенен, когда сарматы выбрались из санпропускника. — Ты имеешь представление о том, что вы там строите?
Айзек мигнул.
— Я показывал чертёж, — сказал Гедимин, с беспокойством глядя на него. Он вроде должен был привыкнуть, что его слушают вполуха и тут же всё забывают, но от Айзека он ждал большего.
— Кому ты его только ни показывал... — вздохнул Кенен. — В чём вопрос? В том, что Джеду пока нельзя светиться. Если "макаки" будут спрашивать тебя, Айзек, как эта штука работает, и где в неё что засунуто, — ты сможешь внятно ответить?
— Ничего сложного, — отозвался Айзек. — Я им и чертёж нарисую.
— Хорошо, — облегчённо вздохнул Кенен. — Но лучше нарисуй заранее. Завтра я кое-куда схожу, а через день-два они могут захотеть видеть конструктора и ответственного.
Гедимин мигнул.
— Нам разрешат синтез плутония? — недоверчиво спросил он.
— Не торопись, — поднял руку Кенен. — Мне ещё долго бегать. Но... скажу так — нам повезло попасть в поток. Теперь вопрос к тебе. Сколько плутония делает твой реактор?
— Пять с половиной процентов, — ответил Гедимин. — Пять процентов делал старый, я немного его доработал.
Теперь мигнул Кенен.
— Это от чего считается, и за сколько это времени? — уточнил он.
— От массы урана, — отозвался Гедимин, запоздало вспомнив, что в беготне вокруг подъёма выработки Кенен, тогда ещё учётчик, не участвовал. — Цикл — четыре месяца.
Кенен пошевелил пальцами.
— Значит, пять с половиной за четыре... За два наберётся хотя бы два процента?
Гедимин кивнул.
— Зачем прерывать цикл на середине?
— А зачем, по-твоему, "макакам" наш реактор? — ответил вопросом на вопрос Кенен. — Для красоты? Им тоже нужен генераторный плутоний. Значит, два процента... Это много или мало?
Гедимин пожал плечами.
— Базовая схема Канска даёт полтора процента. До войны это считалось неплохо.
Кенен улыбнулся.
— Теперь понял. Значит, будет чем похвастаться. Скажи ещё раз — с чем мне идти в комитет?
— Графитовая схема Канска, — Гедимин покосился на контейнер графитовых трубок из запасов Айзека. — Два процента выработки, цикл — четыре месяца. Ты думаешь, своего реактора у них нет?
Кенен громко фыркнул.
— Джед, ты до сих пор веришь, что среди людей полно физиков-ядерщиков? Тут глайдер починить некому! Ладно, идите спать, оба. Завтра продолжите, и будет неплохо, если эта штука запустится к середине июля.
Гедимин, попрощавшись с Айзеком, вышел на жилую палубу. Сарматы-ремонтники давно разошлись по отсекам, а Иджес даже успел задремать и не проснулся, когда Гедимин вошёл в помещение. Сармат думал, что отдавать плутоний "макакам" совсем не хочется. "Трудно, когда вокруг столько приматов," — вздохнул он, укладываясь на матрас. "В Ураниуме работать было проще."
15 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
"Ага, понятно. Значит, "fyesi" без добавлений — это уран. У них урановые реакторы на кораблях... Так, не отвлекайся," — Гедимин, вынырнув из бесполезных мечтаний о рейде по мианийскому кораблю, занёс новое слово в память передатчика. "А "fyeskyayi" — это радиоактивные вещества, общий термин. "Yrryen fyesi" — ирренций... Что там дальше?"
Пока он соображал, каким алфавитом лучше передать мианийские термины, на экран терминала снова вылез баннер с лунным диском. Поверх диска была пририсована старинная ракета, а на её фоне — три человека: самец с детёнышем на руках и самка. "Новая жизнь на Луне!" — гласила крупная надпись над ними. Гедимин недовольно сощурился, снова стряхнул баннер с экрана и выделил следующий термин. "Омикрон-излучение — "eamya"... Надо было идти на северянский сайт! Как это читается? "Ээмья"? А сигма-излучение — "easty"... "ээсть"? Интересно, как им удаётся выговорить "э-э" вместо "йе"? Может, это не по-мианийски? Или вообще аббревиатура?"
Он вздохнул и снова включил передатчик. Обрывок информации, случайно найденный в сети, был крайне важен. "У них вот есть своя терминология," — с тоской подумал сармат. "А у нас так и не отросла. Не считая ипрона... Как на их языке "ипрон"?"
На экране снова висел баннер с лунным диском и тремя переселенцами. Ракеты в этот раз не было; на фоне диска огромный заяц, вставший на задние лапы, протягивал людям пакет, из которого торчал миниглайд и кусок каркасного дома. Гедимин вспомнил разнообразно раскрашенные ряды построек — кольцами на фундаментах полуразрушенных "автономок", ровными линиями — по пустырям, где каркасники стояли до войны... Такие же плакаты висели на стенах новостроек — Кларк пытался заманить переселенцев.
Найденной страницы уже не было, вместо неё поперёк экрана лежал красный прямоугольник предупреждения. Отделавшись от него, Гедимин вернулся в поисковик — в этот раз на страницу новостей. Досадливо щурясь, он поднял руку, чтобы закрыть её, но перед глазами мелькнуло знакомое слово, и он остановился.
"Обломки грузового барка, пропавшего две недели назад, найдены в поясе астероидов," — гласил заголовок небольшой заметки. "Корабль полностью разрушен и частично разобран. Повреждения соответствуют наносимым ирренциевыми ракетами класса "Гельт". Информационные системы корабля полностью уничтожены. Комиссия по расследованию заявляет, что новое нападение продолжает цепочку грабежей, начавшуюся в ноябре прошлого года, и видит в ней сарматский след. Слухи о сармате-террористе с позывным "Взрывник"..."
Гедимин мигнул. "Взрывник? "Гельты"? Взорванный барк?!" — он за секунду зажмурился. "Значит, Линкен жив..."
17 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Детали бесшовного трубопровода, отлитые из рилкара, остывали особенно медленно, — как только они затвердели, Гедимин приостановил подачу холодного воздуха. Пока трубы "дозревали", можно было заняться графитом. Сармат, вспомнив, как охотно это вещество пылит, обвешал рабочее пространство защитным полем и свернул его книзу в конус — к полю не прилипала никакая пыль, даже графитовая.
Айзек, оставленный с термодатчиками следить за остывающими трубами, через несколько минут возник за спиной Гедимина и принялся вздыхать.
— Пыль сдуешь, — буркнул сармат, не оборачиваясь. — Прикрой респиратор!
Айзек щёлкнул пластиной, но вздыхать не перестал.
— Гедимин, — заговорил он несколько минут спустя. — Если ты строишь реактор для "макак", почему они не привезли тебе графит, и ты забрал мои запасы? А если мне понадобится замена?
— Вчера проверял — не понадобится, — отозвался Гедимин. — А с "макаками"... Ну, спроси у Кенена. Он ведёт переговоры. Урана у меня тоже нет.
— Уран не дам, — буркнул Айзек. — Хоть вы с Кененом убейтесь. И графит постарайся вернуть. Такой же, какой брал. Без лишнего плутония внутри.
29 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Кенен и Айзек с утра уехали в город. Гедимину было приказано сидеть на корабле безвылазно, Иджесу — проследить, чтобы приказ выполнялся. Иджес дошёл с Гедимином до реакторного отсека, несколько секунд смотрел на камеру дезактивации и болезненно морщился, потом махнул рукой и отошёл к дальней переборке.
— Иди, если надо. Только мне ничего не приноси.
— Там ещё ничего нет, — напомнил Гедимин. — Пустые конструкции. А корабельный реактор я не трогаю.
Он слегка приврал. С тех пор, как у него была возможность влезть в работающий реактор и не обуглиться, он периодически ей пользовался, благо технологических отверстий и выемок там хватало. Главным в этом развлечении было не "засветиться" на мониторах как поглощающий объект — отчего-то операторов это сильно раздражало.
— Пустые, как же, — пробормотал Иджес, глядя, как заворожённый, на закрытую камеру дезактивации. — То-то ты выходишь и светишься...
— Иди на палубу, — сказал ему Гедимин. — Оттуда ничего не видно.
Объяснять Иджесу, что и отчего светится, было бессмысленно — оставалось отправить его подальше и надеяться, что он успокоится. "Повезло ему с этой радиофобией," — угрюмо думал Гедимин, спускаясь под реактор. "Не то попал бы в Сокорро вместе со мной. И живым бы не вышел."
Установка была практически достроена. Константин добавил бы стационарные разгрузочные механизмы, но ставить их было некуда — между двумя реакторами и так оставался просвет, куда Гедимин проползал на четвереньках. Все манипуляции с ураном предстояло делать совместно с Айзеком — пока он не поднимет верхний реактор, нижний лучше было не открывать. Гедимин на ходу проверил четыре генератора защитного поля и с тихим плеском сполз в яму. Всплеснула вода — добавочный контур охлаждения. Сармат проверял трубопроводы последние три дня; сегодня он остановил их, но осушать не стал. Вода рано или поздно должна была размыть швы корпуса; Гедимин ставил пластины внахлёст, по методу Кумалы, но, глядя на стыки, практически видел, как жидкость просачивается наружу. По расчётам Айзека совместно с Иджесом выходило, что первые протечки начнутся лет через триста, и, скорее всего, тогда Гедимину будет уже не нужен генераторный плутоний — или он давно построит новый, более надёжный реактор; и всё-таки сармату было неспокойно.
Пульт управления и контрольный монитор подземного реактора были выведены в сторону от основного реакторного отсека, в пустое помещение на нижней палубе, сбоку от главного канала. Кенен освободил для Гедимина пять жилых комнат по обе стороны коридора, и сармат снёс лишние переборки и обшил оставшиеся радиостойкой бронёй. В щите управления не было и быть не могло ничего радиоактивного, но Кенен на объяснения только отмахнулся — "Проще отселить, чем всех успокаивать!" Несколько раз Гедимин видел в дверях чьи-то тени, но внутрь никто не вошёл и даже записки не оставил; сначала сармат беспокоился, но потом решил, что будет отвечать только на заданные вопросы, — хватит уже с него лекций по ядерной физике!
"Пока всё нормально," — подвёл он итоги, проверив показания датчиков. "Посмотрим, как будет с ураном. Давно не строил таких установок..."
— Ну что? — спросил Иджес, тронув сармата за плечо. Гедимин изумлённо мигнул — механик впервые вошёл в отсек управления, обычно он останавливался ещё на подходе, и все объяснения были бессильны.
— Пока ничего, — отозвался Гедимин. — Я же говорил — там пусто. Вот Маккензи привезёт уран...
В наушниках задребезжало. Иджес, вздрогнув, схватился за шлем и шарахнулся от щита управления. Гедимин сердито сощурился.
— Ну чего звонишь?! А если у меня стержни в руках?
— Тогда бы ты мне не ответил, — хихикнул в наушниках довольный Кенен. — Поднимайся в капитанскую рубку, Джед. Хорошие новости!
В санпропускник они всё-таки зашли. Гедимин там уже был, и наручный дозиметр показывал "чисто", но спорить с Иджесом было бесполезно. Он тоже мылся, и с таким остервенением, будто весь день носил в руках повреждённые отработанные твэлы.
— Где вы там? — спросил через десять минут Кенен.
— В дезкамере, — отозвался Гедимин. — Иджес моется.
— А он чего? — вяло удивился Кенен. — Ладно, всё ясно. Жду.
В капитанской рубке, против обыкновения, было пусто, никто не толпился у мониторов, выбирая из обширной фильмотеки Маккензи, — Кенен выгнал из помещения всех, кроме Айзека, и, едва внутрь вошли Гедимин и Иджес, нажал на кнопку, закрывая входной люк.
— Чтобы не было лишней болтовни, — он спрыгнул со стола и сунул Гедимину под нос заламинированный лист скирлиновой бумаги. В нижнем углу пестрели, наползая друг на друга, шесть разнообразных печатей.
— Что это? — спросил Гедимин. Читать он умел, но от первых же абзацев документа голова наполнилась гудящим туманом. Официальный стиль Земли давался сармату с огромным трудом и не с первого раза, — проще было спросить "специалиста".
— Я всё устроил, Джед, — торжествующе улыбнулся Кенен. — Мы официально производим генераторный плутоний для Кларка. Через пару недель... обещали через неделю, но это, конечно, ерунда... нам привезут полтонны урана. По договору мы раз в четыре месяца должны выдавать им двенадцать килограмм плутония. Принимать будет комиссия... кстати, с ураном тоже приедет комиссия и осмотрит твой реактор. Я за сутки тебе свистну, а ты всё подготовишь и смоешься куда подальше. Показывать будем мы с Айзеком — тебе светиться нельзя.
Гедимин, ошеломлённый скоростью информационного потока, только кивнул. Айзек обеспокоенно сощурился.
— Внутрь им, пожалуй, лучше не лезть. Там сверху корабельный реактор...
Кенен махнул рукой.
— Это уже их проблемы. Ты всё равно перед загрузкой его поднимешь и изолируешь. Лучше заранее, чтобы успел подостыть. А они уже пусть решают, надо им туда лезть или нет.
Он повернулся к Гедимину.
— Когда уран привезут, надо будет очень быстро его загрузить и запустить эту штуковину. Через два месяца нам будет нужно сырьё для синтеза. Я пока ничего не сказал связному, но...
Он выразительно пошевелил пальцами. Гедимин кивнул.
— Вот и хорошо, — Кенен защёлкал замками на стенной нише и через пять минут, облегчённо вздохнув, положил документ в секретный ящик. — Ты уже выбрал место под ирренциевый реактор?
— В хвосте, там, где стоит твой контейнер, — ответил Гедимин, пожав плечами. — Но защиту придётся усилить. Иначе светить будет на всю Луну.
— Начинай делать детали, — распорядился Кенен, прикинув что-то на пальцах. — Всякие трубки, стенки и проводки. В середине августа я уберу контейнер, отсек будет свободен. Надеюсь, двух недель тебе хватит?
30 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Что ты, Пит, никакого беспокойства, — с улыбкой отмахнулся Кенен. — Мы всегда рады помочь. Иди, Джед, разберись, что у них там с водой?
Он сел на мягкий диван и щёлкнул по подлокотнику, выдвигая маленький контейнер со съёмными дисками. Гедимин успел в них покопаться месяц назад — научной литературы там не было, да и фильмы не отличались реалистичностью. Поэтому он равнодушно отвернулся от Кенена и перевёл взгляд на Питера Фокса. Тот терпеливо ждал, когда сарматы договорятся.
— Кенен, конечно, имел в виду себя, — хмыкнул он, вместе с Гедимином выйдя из уютной комнаты к лифтам. — Ему я беспокойства не доставляю. А вы, должно быть, чувствуете себя рабом на рудниках. За какие-то три месяца провести капитальный ремонт всего здания...
Гедимин качнул головой.
— Это не капитальный ремонт. Мелкая починка, чтобы сразу не развалилось, — он покосился на соседний лифт — тот был отчётливо перекошен на полтора градуса, и рано или поздно это должно было сказаться на тросах и тормозных механизмах. — Что с водопроводом?
— Ничего фатального, — ответил Питер, на ходу пристёгивая шлем и проверяя респиратор. — В реабилитационном зале засорилась оросительная система. Там у нас маленькая оранжерея...
Пока человек разбирался с кодами и пропусками, Гедимин стоял, заложив руки за спину, и смотрел по сторонам, подмечая мелкие неисправности и составляя в уме список. Он думал, что надо бы выбрать неделю и заняться госпиталем вплотную, но это следовало сначала обговорить с Кененом, — это как-то соотносилось с местными традициями, а в них Гедимин, как и раньше, безнадёжно путался.
На входе в реабилитационный зал сармат увидел электрокран. Рельсы и большая часть механизмов были погружены в потолок; то, что свисало наружу, складывалось так, чтобы не мешать проходящим, но Гедимину пришлось пригнуться. "Мягкие захваты," — отметил сармат на ходу. "Как в вольерах Ассархаддона. Тут что, тоже зверьки?"
Через несколько секунд он смущённо сощурился и выругал себя за безнадёжную глупость. Второй кран подъехал к выходу. В захватах лежал, удивлённо глядя на сармата, человек, от рёбер до колена закованный в фиксаторы. Его ступни бессильно свисали, и механизм осторожно их поддерживал. Рядом шёл человек в белом комбинезоне.
— Подождите здесь, Гедимин, — сказал Питер и направился к раненому. Несколько минут он переговаривался со вторым медиком и с человеком в фиксаторах. Гедимин не прислушивался — его больше занимали странные приспособления вокруг. "Это всё для... движения," — быстро понял он. "Как в клонариях, когда клон уже вызрел. Всякие механизмы, помогающие двигаться."
В центре зала, на пересечении всех проходов между странными агрегатами, поблескивала стеклянная выгородка. Внутри Гедимин увидел широколистные растения. Некоторые из них цвели. Ни одно не было знакомым.
— Да, Гедимин, — сказал, подойдя к нему, Питер. — Это наша оранжерея. Тут отвод к общей трубе, сейчас он перекрыт. Я покажу, где вентиль...
— Я нашёл, — отозвался Гедимин, разглядывая систему тонких ветвящихся трубочек. Она будто создана была для того, чтобы её фильтры засорялись, а стенки покрывались минеральной коркой.
— Можно внутрь? — спросил он, проведя пальцем по трубе под вентилем. "Отсюда и до конца всё надо прочищать. И лучше бы сольвентом..."
— Конечно, — Питер щёлкнул пультом, и прозрачные стенки сложились друг на друга, выпустив наружу густой запах растительности. Гедимин покосился на анализатор — ничего опасного тут вроде бы не было. Он увидел слабое движение за открытым вольером — трое, расположившиеся вокруг одного из агрегатов, тоже почуяли запах и повернулись к его источнику.
Гедимин осторожно взрезал почву по контуру водоносных трубок. Выпутывать их из растений пришлось долго. Питер ходил вокруг, непрерывно гримасничая, — он хотел выглядеть спокойным, но подвижное лицо подводило его. После особенно выразительной гримасы Гедимин, не выдержав, повернулся к нему.
— Ну чего?
Человек вздрогнул и замахал руками.
— Ничего-ничего, Гедимин. Работайте, — он посмотрел на свои белые перчатки и огляделся по сторонам. — Может, вам нужна помощь?
— Принеси белый скирлин, — попросил сармат, глядя на россыпь коротких трубок и фильтров. На его счастье, они все были взаимозаменяемыми, но в чёрном рыхлом грунте очень легко терялись. "Разложу по порядку перед прочисткой," — подумал он. "Иначе тут половина исчезнет." Он покосился на растения. Вроде бы они не шевелились, но один из фильтров, только что вынутый из-под корней, снова оказался ими обмотан.
— Смотри, Билли, — услышал он негромкий голос самки и удивлённо мигнул — тембр показался ему знакомым. — Какие цветы! Хорошо, что открыли оранжерею. Нюхай, Билли, это тебе полезно.
Второй хрипло хихикнул.
— Хорошо им! Сломали стебель — вырос новый...
Гедимин, прополаскивая фильтры в спецрастворе, с контейнером в руках выглянул из зарослей. Билли, держась руками за поручни, свисал с агрегата, плотно обхватившего его ногу. Под захватами виднелись полосы фиксаторов. Человек неуверенно переступал, делая маленькие шажки. Зафиксированная нога двигалась с трудом.
— Хэй! — бородач в белом комбинезоне, с трудом сходящемся в плечах и животе, выглянул из-за агрегата и вскинул кулак. — Теск! Это ты заходил к нам на днях?
— Торнтон? — слегка удивился Гедимин. Тот расплылся в улыбке.
— Нет, ты видишь? Даже тески меня узнают! Чем ты там занят?
— Ремонтом, — сармат помахал пучком гибких трубок. — А вы?
— Пришли к Билли, — ответила самка, поднимаясь на ноги. — Эй, Билли, покажи, как ты ходишь!
Человек, свисающий с механизма, нахмурился.
— Ходишь? Это через неделю, не раньше, — он посмотрел на фиксаторы и с тяжёлым вздохом налёг на передвижные рукоятки. Гедимин увидел, что его левая ладонь будто наискосок обрублена — не хватало двух крайних пальцев и двух фаланг на среднем. На животе и бёдрах под фиксаторами виднелись, наползая друг на друга, кривые шрамы и ровные швы.
— Мистер Томсон, — Питер подошёл к раненому, и Гедимин снова скрылся в растительности. Ему было неловко. "Займись делом, теск," — напомнил он себе, собирая по частям оросительную систему. "Всё равно засорится. Так устроена."
Теперь он обратил внимание на круглые иллюминаторы по периметру зала. Помещение находилось глубоко в скале, но за стёклами виднелся пейзаж, отдалённо напоминавший окрестности Ураниум-Сити, — деревья, овраги, поросшие ядовитым плющом, огромные гранитные валуны, озеро на горизонте. "Фэнрил," — через несколько секунд вспомнил Гедимин название вещества, хранящего в себе медленно изменяющиеся картинки. "Вот для чего он был нужен. Может, тут и наши пластины, из довоенного Ураниума..."
Ему снова вспомнился Хольгер, а вместе с ним — Константин, и он перевёл взгляд на запутанную систему трубок. Её предстояло уложить обратно в грунт, не переломав все растения.
— А я вырастила каперсы, — долетел издалека голос самки. — Под маленьким стеклом. Вы видели, как они цветут?
Гедимин хмыкнул. "Странные традиции у этих существ," — подумал он. "Хотя... Ассархаддон бы их понял."
