Тайна Деда Мороза раскрыта!
Жили-были три поросенка. Никому они особо не мешали. Волк, правда, считал их сукиными детьми — но генетика почему-то возражала. Впрочем, на Уолл-стрит свои разборки. Со стороны не понять.
Младший свинобратец был вечно на позитиве. Что ему ни скажи, подскакивал и верещал: “Йох! Фестиваль! Фиеста! Зажжем!” Неудивительно, что данного ему свинопапкой имени никто не помнил, а звали братца Йох-Йох.
Средний свинобрат был весь такой обтекаемый, скользкий, уклончивый. “Да” и “нет” не говорил, белое не носил — ну к чему свинье белое, сами подумайте! — обтягивающее тоже, по понятным причинам, не надевал. И, наконец, не танцевал. Опять же — кто видел кружащуюся свинью, если не на вертеле? Неведомым Ехидным Хряком его и прозвали. По простому: Нех-Нех.
Старший к тому времени был уже реальный кабан и по жизни задумывался о таких вещах, какие младшему в голову даже не приходили. Средний брат от сложных мыслей успешно уклонялся. Старший же все мозговые штурмы отбивал привычным: “Да ну нах!” — так его, разумеется, и прозвали: Нах-нах.
И вот однажды прислал им письмо заморский родич. При рождении нарекли его изысканно Фанфиком, да не пошло впрок нежное прозвание. Выступал свиненок под именем того самого Фунтика. Ну, а в цирке нет ничего святого; едва только платежеспособные растения родной страны накидали в шляпу достаточную сумму на домики для бездомных поросят, Фунтик внезапно вспомнил о йоркширских корнях и отчалил в далекое отечество. Пугали его, правда, беконом и шпигом, но не таковский он был кабан, чтобы хныкать от подобной мелочи. Прибыв на остров килтов и эля, Фунтик сдавал себя в аренду разным кафе — туда, где была живая свинья, мусульманские беженцы старались не входить, поэтому бизнес оказался неожиданно успешным. А уж после того, как Фунтик непристойными действиями в самой толпе врага сорвал большой намаз и вызвал уличные бои посередь Шропшира, он сделался символом непокоренной Европы. Теперь его уж точно не пустили бы на бекон. Правда, из-за угроз радикальных шейхов, пришлось ему сменить имя на Фак-Фак. Трех братцев мистер Фак-Фак частенько выручал деньгами — особенно младшего. Йох-йоха богемная жизнь если чему и учила, так точно не бережливости. Но и прочих не забывал добрый заморский дядюшка. По этой причине к письму от Фак-Фака все три брата отнеслись настолько серьезно, насколько вообще были способны.
— Надо дом строить, — сказал старший.
— Ну... — Нех-нех повертел копытцами, — не факт, что Волк вообще к нам явится. В конце-то концов, при таких котировках индекс неизбежно устремится к локальному пику, после чего закономерно падение... И какая тогда выгода ему нас... Э-э...
— Йох! Дом строить! Брат, да ты реально не шаришь! Ты же лет десять будешь горбатиться на стройке! — Йох-йох подпрыгнул. — Да лучше пробухать эти деньги! Да ты сам погляди: где мы — и где Уолл-Стрит!
— Да ну нах! — ответил старший брат. — У меня будет вот такой дом.
Нех-нех осторожно заглянул в картинку:
— Брат, но это же проект не нашей климатической зоны... А обоснованы ли такие затраты? Может, имеет смысл рассмотреть решения на винтовых сваях. Особенно при текущих ставках ипотечного кредитования, проявляющих тенденцию к...
— Да ну нах! — сказал Нах-нах. — Вот такой дом хочу. Старая добрая европейская классика.
Развернулся и, никого больше не слушая, утрюхал по своим делам. Дальше ругаться сделалось неинтересно, и Нех-нех с Йох-йохом тоже пошли каждый своим путем.
Быстро сказка сказывается — долго польская таможня проходится. Даже “Быстроходного Гейнца” и то два года оформляли. Волк заявился в должный срок, и первым под раздачу попал хиппующий западник Йох-йох. Как-то внезапно выяснилось, что все его друзья на самом деле, конечно, друзья — но не настолько, чтобы впустить в дом беглеца, у которого на хвосте сам Волк. К тому времени Йох-йох уже немного подрос — и потому дал плечи, не теряя времени на обидки. Правда, у границы пришлось бросить новый терминал для выгрузки сжиженного газа и еще кое-какое барахло миллиарда на четыре — но шкура дороже. Даже если ты свинья. Особенно, если ты свинья.
Средний брат как раз находился в процессе подготовки к переговорам по выбору подрядчика — проект дома он более-менее успел утвердить, экологическую экспертизу прошел, согласование санстанции получил, технические условия от пожарных тоже должны были выдать вот-вот. По-хорошему, их бы стоило получить еще до проектирования, но Волк же! Нех-нех торопился со всех ног, и даже вставать по утрам начал несколько ранее одиннадцати часов.
Увидев квадратные глаза младшего братца, Нех-нех понял: все зря. Волк уже здесь! Тоже не став терять золотое время и слова на глупые укоры, средний брат возглавил короткую колонну беглецов от Волка. Бросать ему пришлось несколько больше, чем Йох-йоху: аэропорт, парк высоких технологий и даже маленькую агроусадьбу с посадкой трюфелей по настоящей французской агротехнологии, о чем Нех-нех особенно жалел, украдкой глотая слезу. Но шкура дороже. Особенно, если ты свинья.
Старший брат понял все, как только увидел потных гостей на пороге. Молча пропустив беглецов мимо себя в дом, Нах-нах захлопнул бронедверь, провернул штурвал гермозатвора на уставные три оборота, дернул рычаг опускания ставен — и только после этого пробурчал:
— Вы хоть вымойтесь. Пока воду можно не экономить.
— Так мы ж свиньи, — вяло возразил белый от пережитого ужаса Йох-йох. — Нам и так сойдет.
— Да ну нах! — брат подкрепил слова мощным пинком, закинувшим поросенка в ванную комнату, как мяч в корзину. Нех-нех, не дожидаясь того же, ускользнул — и Нах-нах не пошел его искать. Он пошел проверить генератор и бочку солярки. Потом поднялся в кабинет, снял с полки “Эпоху мертвых” и некоторое время листал по закладкам.
Прибывший Волк обошел кирпичный коттеджик по периметру и рявкнул:
— Отворить, именем Мордора!
Из-за брони ехидно захихикал Нех-нех. Волк бросил в ставню камнем. Металлический щит загудел. На втором этаже откинулась бронезаслонка, высунулось рыло:
— По пятницам не подаем!
— Слышь, — Волк сплюнул через губу, — давай по-хорошему. У нас по-жизни расклад такой, что я Волком родился, а вы, по-жизни, свиньи. И, по-любому, сюжет заигран уже. Я так и так вас достану. Покончим с этим быстро и разбежимся. Вы в рай, вам там хорошо будет. А я в следующую сказку. Про меня сказок много. А про свиней, почему-то, не очень.
Вместо ответа бронезаслонка захлопнулась. Волк, ожидавший чего-то подобного, вернулся к брошенному на обочине рюкзаку. Отстегнул иерихонскую трубу. Разложил, установил, примерился и дунул. Сперва не сильно, баллов на девять. Забор упал. Груша переломилась. На крыше лениво провернулся чугунный флюгер.
— Последнее предупреждение, — сказал Волк. — Это было по Бофорту, а щас дуну по Сафферту. При двенадцати баллах от вашей хатки останутся одни сваи! Потому, что под землей!
— Китайское предупреждение, я так полагаю? — пропищал Нех-нех.
— С фига ли? Труба оригинальная израильская, проверено библией.
— А клеймо “made in ibn-china” в честь великого арабского гуманиста, наверное. Вон, отсюда видно!
Волк почесал затылок и дунул уже по-настоящему. Вместо гласа иерихонского вышел некрасивый пшик. Ругнувшись на христопродавцев, Волк снова обошел домик. Пробормотал:
— Но как-то же они попадают внутрь...
Шваркнул трубой об землю (выиграть суд о бракованном изделии он уже не надеялся), подхватил рюкзак на одно плечо и удалился.
В домике Нах-нах топил камин, над сланцевой черепицей крыши поднимался дымок. Весь путь до трассы Волк оглядывался — и видел эту издевательски-четкую угольную черту на сером пасмурном небе.
— Ага! — сказал он сам себе, когда на его поднятую руку остановилась разбойничья карета. — Кто нам мешает — тот нам и поможет! Систер, до Нордпола не подбросишь?
— Шерстяной, а ты сказки не попутал? — Герда с некоторым усилием взвела курок здоровенного пиратского пистолета. — Маслина тебе не бабушка, свинцовое отравление будет.
— Да чего ты сразу! — Волк завилял хвостом и даже руки поднял. — Во, у меня лапки.
— Культяпки! — рявкнула Герда. — Чего надо?
— С Сантой обсудить дело одно. Зуб даю, я в этой сказке по свиньям. Ты ж не свинья?
Герда покачала головой отрицательно, но оружие оперла на нижний край окна, оставив нацеленным точно в пузо Волка.
— А какое дело?
— Ну такое... Ты ж все равно за Каем едешь, тебе по пути.
— Напросилось попутчиков... Мне еще инспекцию на АЭС забросить, — проворчала Герда. — А потом полярников. Садись уже, свиногрыз.
Волк подумал, не обидеться ли. Потом подумал, что в своей сказке Герда, помнится, волков тоже встречает. По сюжету, кушать ее нельзя. Но других ограничений нет.
— Ну... — сказал он, стараясь, чтобы угрозы не было слышно в голосе, — спасибо на слове добром. Сочтемся.
— На том свете угольками... — Герда захлопнула дверку и крикнула оленям:
— Погнали уже!
На этот раз все таможни остались глубоко внизу, волшебная упряжка бодро стучала копытами в ледяном небе. Волк задремал и проснулся только, когда Герда с неженской силой выпихнула его на снег:
— Санта-Клаус налево, а мне прямо.
Перехватила свой пистолет, пересчитала магазины, неловкими движениями перворазницы рассовала гранаты по разгрузке и решительно направилась к воротам замка Снежной Королевы.
Волк повернул на известную тропинку, где не раз возил Ивана-Дурака, и скоро дошел до знакомой двери.
— Эй, дед, гость в дом!
— Бог в дом, — закряхтел старик, оглаживая седую бороду. — Только чего ты бог?
— Да хрен знает, — Волк беспечно присел на лавку. — Дай, думаю, зайду, деда проведаю. Иван-то дурак в чины вышел, Василиса чуть что, зеркальцем по башке норовит приласкать. Баба-Яга, как “Бардо Тодол” прочла, то и вовсе не подходи к ней.
Старик нерешительно оглянулся на груду неупакованных подарков по правую руку. Посмотрел на груду аккуратно перевязанных ленточками — уже по левую руку.
— Ладно, день тут полярный. Пока еще то солнце сядет...
Вытащил на стол окорок. Выставил здоровенную бутыль прозрачного самогона:
— Мясо без водки только волки едят.
— Без водки — только в полевых условиях и непосредственно в бою, — поправил Волк, вынимая из рюкзака верную помятую кружку. — По уставу так.
Себе дед налил в наперсток:
— Я за компанию. Нет надо мной власти Забухлона.
Волк поглядел на гору неупакованных подарков:
— Над тобой власть Ворка, Въежаанеша, Ночнургла и Затрахинча. Я бы тебе помог, — Волк выпустил когти, постучал по столешнице:
— Но у меня же это... Лапки. Кстати, давно спросить хотел... Ты ж раньше подарки в камин кидал, а теперь со Снегурочкой ходишь и за стишки вручаешь. Это потому, что тебе в трубу лазить сложно стало?
Выпили. Помолчали. Внезапно старик стянул с оленьих рогов на стене красную шапку и хлопнул ей о чисто выметенный пол:
— Хрен с тобой, слушай. Ты ж мою знаешь?
— Снежную Королеву? Ну... Видел. Красивая.
— Ага. Только губы примерзают. А уж хер в нее совать...
Дед быстро налил себе еще и махнул одним движением.
— Ну и, в общем, нашел я себе симпатичную пышечку с понятием. Правда, там еще детей было полдюжины. Да мне что, не к детям же я ездил.
Волк покивал.
— И это... Под новый год ее муж из похода. Семейный праздник, стал-быть. Дома встречать надо, типа так. Пришлось отмазываться: дескать, я добрый дух, подарки вот принес.
— А чего в носки кидал?
— А где еще обувь и обмотки сушить, чтобы запах сразу из комнаты уходил? Это ж было в незапамятные времена. Жили люди еще в землянках. Дырка в потолке была и дверью, и дымохом сразу. Ну, а потом уже и анекдотов разных насочиняли, — дед запил горе третьей.
— И чего, — спросил Волк, подождав из вежливости несколько десятков ударов пульса, — дальше-то было?
— Ребрендинг, — всхлипнул дед. — Из козырного парня на серебрянных санях, запряженных восьмеркой оленей, я превратился в старого деда. В которого детишки — и то не все верят. А еще Снегурочка эта. Комиссар в юбке. Чтобы, значит, на сторону не смотрел.
Волк покачал головой:
— Ишь как тебя жизнь-то помотала... Но постой. Выходит, умение в трубу проникать, вроде как тебе и не нужно уже?
— Опять свиньи в бункере закрылись? — старик усмехнулся невесело. — А как же гуманизм там, толерантность, прогресс? Слыхал вон, тебя уже в “Ну погоди” запрещают? Чтобы плохой пример курением не подавал.
Волк допил кружку, пожевал мяса.
— Дело вместо меня никто не сделает. Вон, Иисус в тридцать три года уже завершил карьеру.
— А Илья Муромец только-только покинул зону комфорта, — не согласился дед.
— В жопу такой комфорт, — Волк упрямо выдохнул:
— Я волк — а они свиньи. Учено говоря, надо закрывать гештальт.
— Хоть бы раз пожалел, — старик прищурился.
— Вот как запретят меня в “Охоте на волков”, так сразу и подумаю.
Дед закряхтел:
— Ну ты хоть помнишь, чем закончится?
— Другие сказки помню — эту нет. А в других сказках я уже эту не вспомню. Я себе пробовал письма писать. Из другой сказки в эту.
— И чего?
— И ничего. У меня ж это... Лапки.
Разлили по последней. Поднялись. На улице заскрипели снегом полозья. Волк забросил на плечи рюкзак. Он знал, что после этого разговора умение проникать в трубы проявится в нужный момент само собой.
— Дед... А тебе я письма для меня не оставлял? Например, когда Ивана-дурака привозил? Или когда для Мелькора вкалывал?
Старик беспомощно повертел головой.
— Ладно, — сказал Волк. — Теперь я в самом деле все понял.
(с) КоТ
г.Гомель 27.XII.2017
