Глава 3.
Соединившиеся отряды Небогатова и Брусилова "наглухо" перекрыли пролив Лаперуза. Командующий Тихоокеанским флотом, получив радио от Ферзена о отходе Того к Гензану и ретранслированное "Изумрудом" сообщение из Владивостока о благополучном возвращении на базу героической подводной лодки "Сом", сорвавшей обстрел крепости, решил не спеша, "основательно" заняться первым "историческим" десантом русского флота на японские острова.
Кратковременное нахождение эскадры в мае на островах Амами было всё-таки несерьёзным и несущественным эпизодом войны, его никто и в счёт то не брал, за исключением уж совсем оголтелых самураев-фанатиков.
А высадка российских моряков, пусть даже и на несколько часов на Хоккайдо ударит по самолюбию микадо и двора ой как сильно. По правде говоря, Николай Иванович даже боялся резкого обострения боевых действий. Если японский император снимет за пассивность Того, то новый командующий Соединённым флотом наплюёт на необходимость сторожить проливы Сангарский и Лаперуза, объединит разобщённые броненосные эскадры для блокады Владивостока. И вот тогда генерального сражения не избежать.
Но сейчас, после отставки великого князя Алексея Александровича нужен результат. И пусть никакого реального значения "променад" пары сотен матросов и офицеров по Хоккайдо не имел, нельзя сбрасывать со счетов и моральный фактор — армии, наступающей в Маньчжурии крайне важно знать, что флот не бездействует, что победа близка. Понятно, что не победа, а почётный мир, но пускай уж газетчики, будь то российские либо японские, всяк в свою пользу распишут итоги военного противостояния двух империй, своего императора превознесут и восславят...
Так думал Николай Иванович Небогатов, перейдя с "Жемчуга" на флагманский "Александр", невероятно обрадовав сим перемещением команду броненосца, преподнёсшую адмиралу икону Николая Чудотворца.
По составу и количеству десанта определились достаточно быстро. "Александр", "Суворов", "Орёл" и "Громобой" выделили по полсотни человек, "Аврора", "Алмаз" и "Жемчуг" по тридцать.
"Россию" и "Орёл" командующий отправил в залив Анива, для демонстрации присутствия флота у российских берегов и для возможного "вытягивания" Камимуры на двенадцатидюймовки броненосца, если на крейсер Лилье, выскочат "Идзумо", "Асама" или "Токива" с "Ивате"...
"Александр" же и "Суворов" подтянувшись строго на норд на две мили к мысу Сойя держали на прицеле изрядно разрушенный порт Вакканая, но, несмотря на отсутствие противодействия и уничтоженные батареи древних орудий, должные защитить третьеразрядную гавань, ближе не подходили.
Десантники оживлённо переговариваясь, грузились в катера, собранные ради такого случая со всего отряда. Семёнов с хронометром и двумя револьверами руководил "Сводным десантным батальоном Тихоокеанского флота", наспех "созданным" приказом командующего тут же — "на бумаге", с кляксами, помарками и спешными правками.
Пехотные офицеры, будь они на кораблях, только бы посмеялись над столь громким и помпезным поименованием обычной усиленной роты, но операцию проводил флот и Небогатов решил, что батальон звучит солиднее. Да и Семёнову потом зачтётся командование геройским именно БАТАЛЬОНОМ, что при дальнейшем продвижении по службе толкового офицера, ой как немаловажно.
Десантникам строго было указано не геройствовать и не удаляться далеко от катеров, офицеры везли с собой не только российский флаг, но и целых три фотографических аппарата, дабы увековечить сей эпический подвиг.
Бухвостов, как и большинство старших офицеров, к внезапному решению командующего показательно потоптать неприятельскую территорию и зафиксировать данный факт для газет и потомков, отнёсся с пониманием и с юмором.
— Ваше превосходительство, а ведь после этого дела вас могут забрать с флота. А что, — сделают наказным атаманом всех казачьих войск империи, пока наследник подрастает, шашку вместо кортика высочайше пожалуют. И вперёд, на штурм Тауэра...
— Боже упаси, Николай Михайлович, — расхохотался вице-адмирал, после известия об уходе эскадры Того в Гензан пребывавший в превосходнейшем настроении, — какой из меня наездник, разве что из брички шашкой махать. Нет, наше дело флотское. Коль уж так подфартило, что два из четырёх японских броненосца пусть на короткое время, но выведены из строя, надо зафиксировать превосходство русского флота здесь и сейчас. Сами понимаете, чего ждут от нас в Питере.
— Конечно, понимаю, потому и Семёнова отрядили командовать на берегу, — Бухвостов указал на кавторанга, распоряжающегося уже в катере.
— Да, думаю Владимира Ивановича с докладом императору направить, он свои соображения по десантированию изложил в записке, сейчас с учётом опыта высадки доработает, огрехи и ошибки покажет. На государя это произведёт должное впечатление.
— А следом произойдёт награждение и досрочное производство в капитаны первого ранга, — понятливо подхватил контр-адмирал.
— Очень на это надеюсь, тем более по совокупности заслуг Семёнов следующий чин заработал...
Пока два адмирала с мостика флагмана наблюдали за устремившимися к японскому берегу катерами, с "Громобоя", используя прекрасную погоду, споро перекидывали уголь на обступившие крейсер шлюпки "Апраксина" и "Сенявина".
Брусилов, как и Бухвостов, став только что адмиралом от "своего" корабля еще не отвык и еле сдерживался, дабы по старой памяти не начать командовать, нанеся смертельную обиду своему же старшему офицеру, поднявшемуся "по служебной лестнице-цепочке" до командира грозного и знаменитого на весь мир крейсера.
Потому Лев Алексеевич предпочитал "отсиживаться" в "адмиральской" каюте или в радиорубке, ругая себя за желание выйти в море и непременно на "Громобое", уже и "не своём".
Но приказ Небогатова — "перекинуть" максимально возможное количество угля на броненосцы береговой обороны и "Камчатку", пока происходит десантная демонстрация, отвлёк контр-адмирала от увлекательной "радиопереписки" с Ферзеном и Клапье де Колонгом. Чему изрядно порадовались связисты, подуставшие от просьб-приказов Брусилова, "отстучать" сообщение то на "Изумруд", то в Николаевск на Амуре, где новую германскую радиостанцию развернули в рекордный срок — менее чем за сутки.
Контр-адмирал давал указания по организации угольной погрузки, рассчитывал необходимое количество людей, определял очередность "насыщения" топливом ББО, — как оказалось, "Камчатка", равно как и "Терек" вполне могли дойти до Владивостока без аврала, потому часть команды со вспомогательного крейсера определили на заполнение мешков углём на "Громобое". Спецов с плавмастерской превращать в грузчиков было нецелесообразно и "самый ценный корабль флота", как его уважительно величал командующий, готовился к переходу спокойно, "без шума и пыли".
С "Александра" и "Суворова" загрохотали шестидюймовки, старательно перепахивая на мысе Сойя всё что только можно. Маяк расколотили с первых же залпов и перешли на редкий беспокоящий огонь, исключительно для ободрения десанта, чьи катера на самом малом лидировал "Буйный". Прекрасная погода и отличная видимость "вытащили" офицеров отряда с биноклями на мостики — наблюдать за историческим десантированием желали все. На время даже прекратилась угольная погрузка, пришлось Брусилову прикрикнуть на ответственных лейтенантов, те в свою очередь вызверились на унтеров, и процесс, сдобренный залихватским флотским матом, не пошёл, — помчал...
На флагмане спорили два адмирала. Бухвостов просил разрешения раздолбить портовые сооружения до основания, но Небогатов опасался зацепить жилые кварталы, что автоматически поставит русских моряков в разряд варваров и дал команду задробить стрельбу.
— Ваше превосходительство, Николай Иванович, да один чёрт япошки на обстрел всё спишут, даже те, у кого лачугу русский снаряд разворотил, потребуют возмещения из русской казны как за дворец. А нам надо испытать наши переснаряжённые снаряды в боевых условиях.
— Ваше превосходительство, Николай Михайлович, — комфлота передразнил Бухвостова, удивительно похоже подобрав интонацию, — да один чёрт где стволы расстреливать по картонным японским домикам или уж в Гнилом углу Владивостока ученья провести, и там и там условия самые что ни на есть боевые. Нет, маяк снесём и достаточно. Сколько там от мыса Сойя до Крильона — 21 миля? Вот и станет Лаперузов пролив нашими усилиями "безмаячным" до перемирия.
Десант добрался до берега без приключений, "Буйный" ухитрился подойти к берегу на два кабельтова и подстраховывал команду Семёнова. Вице-адмирал, вооружившись "дальнобойной подзорной трубой наблюдал за перемещениями десантников и досадливо выругался.
— Чёрт побери, ну куда они пошли то, сказано было — пара сотен шагов от места высадки отойти, флаг установить и сделать пару фотографий, ну куда их Владимир Иванович повёл?!
Семёнов, как будто услышал адмиральскую нотацию: скомандовал остановиться и, выслав вперёд разведчиков, лично укрепил знамя на развалинах маяка. Два мичмана с фотографическими аппаратами отбежали от массы десантников и пытались выстроить композицию. Один снимал участников десанта, а второй корабли отряда. Фото "Буйного" с Николаем Николаевичем Коломейцевым на мостике вышло особенно удачным и за месяц обошло все российские и мировые газеты. Японцев захватить не получилось — их просто не было на месте десантирования, а отходить дальше, "прошерстить" Вакканай Небогатов запретил категорически, опасаясь ненужных потерь. В итоге все два с лишним часа "топтания земли японской" заключались в позировании на фоне знамени и постановочных фото высадки и реальных погрузки обратно в катера. Знамя предусмотрительно забрали с собой, а артиллеристы с "Александра" потратили ещё два десятка шестидюймовых снарядов, прикрывая отход десанта, а больше — тренируя расчёты. "Буйный" поддержал флагман из своих "пукалок", причём стрельба миноносца по японскому берегу также была запечатлена фотолюбителями в офицерских тужурках. Снимок вышел достаточно чётким и матросы "Буйного" в очередь стояли "за карточкой" их героического корабля...
Возвращение десанта заняло более двух часов, а непосредственно вся операция длилась восемь с половиной часов. Семёнов, вернувшись на "Александр" только досадливо морщился, не отвечая на поздравления офицеров броненосца. Два адмирала уже ждали кавторанга в салоне командующего.
— Докладывайте, Владимир Иванович, что это у вас в руках, меч самурайский? Где сей трофей нашли?
— На разбитых снарядами "Александра" лодочных мостках лежал труп полицейского, я их форму хорошо запомнил, вот его служебный палаш.
— Ну, как ни крути — военная добыча. Но к делу, каково общее впечатление от экспедиции, по лица выражению вижу — обнаружили немало ляпов и недочётов.
— Позвольте по порядку, Николай Иванович, — Семёнов устало опустился на диван, взял со стола рюмку и яблоко. Бухвостова всегда занимало — почему неприметный и внешне не эффектный лейтенант, а затем и кавторанг внушал симпатии старшим по званию, будь то Макаров, Рожественский, теперь вот Небогатов. Все они необычайно были расположены к Семёнову, который совершенно не тушевался в их присутствии — вёл себя скромно, не выпячивался, но в то же время был спокоен и естественен с высоким начальством, как будто суровые адмиралы его любимые дядюшки.
— Только так и никак иначе, Владимир Иванович, начинайте с самого начала.
— Первое замечание, винтовки, даже без штыков, чрезвычайно тяжелы и громоздки, стесняют движение, мешают, так и норовят упереться в соседей. Случись нечаянные выстрелы, могли бы понести потери от своего оружия ещё на стадии погрузки в катера.
— Этот вопрос командиром дивизии морской пехоты генералом Брусиловым, старшим братом нашего Льва Алексеевича, учтён. Не зря под Владивостоком учебные десанты отрабатывались.
— Далее, необходимы водонепроницаемые мешки, чтобы боезапас и провизия десантников были в сухости. Полагаю, что такие мешки послужат и как "поплавки", помогая удержаться на воде во время высадки. Мы то в тепличных условиях выбрались на берег, хотя с пары катеров матросикам пришлось окунуться. В таких условиях пулемёт не переправить, тут винтовку не утопить, — уже подвиг.
— Что скажете по результатам обстрела с броненосцев, — Бухвостов, заметив что командующий задумался, решился вмешаться в разговор, — я видел, вы рассматривали разрушенные причалы.
— Тут Николай Михайлович, дело не такое и простое. Осмотр проводили впопыхах, но были неразорвавшиеся снаряды, были таковые. Помимо убитого полицейского, палаш которого перед вами, обнаружили у разбитых лодок тела двух рыбаков, один совсем мальчишка, лет пятнадцать, не более. Так вот, лишь "японский городовой" посечён осколками. Рыбаки погибли, вероятно, от контузии и близкого разрыва снаряда, ран на их телах не обнаружили. По просьбе артиллеристов для изучения подобрали несколько десятков осколков, у мичмана Владиславлева данный груз находится.
— Да, — Небогатов досадливо крякнул, — не удалось избежать жертв среди мирных жителей, ждите господа сообщений британских телеграфных агентств о бесчинствах русских варваров. Там не два, а сто два убиенных мирных рыбака покажут, а уцелевшие свидетели в красках распишут как башибузуки Небогатова под предводительством бородатого казака Семёнова малым детишкам головы отсекали...
— Война, Николай Иванович, — тут же откликнулся контр-адмирал, — а обстрел Владивостока Камимурой мы что, — так и простим?!
— Да, война, но воюем мы не столько с японцами, сколько с российским бардаком и проистекающими отсюда беспорядками. Второй фронт держим против революционеров, а третий против чиновников, перестраховщиков и казнокрадов. Впрочем, отставим лирику, продолжайте, Владимир Иванович.
— Одежда матросов и офицеров неудобна, — быстро промокает, тяжелеет, сковывает движения. Для морской пехоты нужна особая форма и особенно обувь — не ботинки, не сапоги, а нечто среднее между ними, прочное и лёгкое.
— Мда, задаёте вы задачки, господин капитан второго ранга. Что ж, вижу устали, — Небогатов поднялся, за командующим вскочили и Семёнов с Бухвостовым, — ступайте, отдохните, а мы с Николаем Михайловичем пойдём собирать нашу эскадру.
Смертельно уставший кавторанг едва дошёл до дивана в кают компании, где сразу же и "отключился". Вестовые аккуратно перенесли офицера в каюту Бухвостова, устроившегося на мостике подле комфлота.
Обратный путь до Владивостока проходил скучновато. "Изумруд", отбежав на полтораста миль восточнее базы информировал командующего что путь свободен, но была среди десятка радиограмм и печальная новость — в Морском госпитале скончался вице-адмирал Бирилёв, так и не оправившийся от пуль революционеров. В память о командующем, расстрелянном террористами на крыльце штаба Тихоокеанского флота, на эскадре приспустили флаги. Походный ордер был выстроен с учётом обстановки на данный момент — в помощь "Изумруду" поспешил брат-камешек, с такой же мощной радиостанцией, готовый сменить одноклассника, поистратившего уголь в гонке с "Отовой" и "Ниитакой".
Все прочие свою скорость соразмеряли с "Камчаткой", шедшей на правом траверзе флагманского броненосца, "Аврора" прикрывала адмиральский корабль слева. За плавмастерской держались "Сенявин", "Апраксин" и "Терек". "Россия" и "Громобой" с тремя миноносцами поотстали на десяток миль и разошлись вправо-влево. Брусилов надеялся поймать неосторожного японского разведчика, или же отбить атаку отряда миноносцев, нацеленных на ядро эскадры — "Александр", "Суворов", "Орёл".
В кают-компании флагмана офицеры внимательно рассматривали осколки снарядов, выпущенных из орудий "Александра" и "Суворова" по окрестностям Вакканая. Артиллеристы, высказывавшие ранее свои соображения в докладной записке командующему, хмуро крутили огромные в ладонь, в пол-ладони осколки. Пережившие короткий но яростный бой с броненосцами Того у Владивостока офицеры невольно сравнивали русские снаряды с японскими.
— Да, господа, — если не считать подрыв башни главного калибра на "Асахи", нам, выходит и похвастать нечем. А вспомните, от японских попаданий горели все четыре "бородинца"...
— Ну, горели, так ведь не сгорели. И япошки ретировались, получив своё.
— Полно, господин лейтенант, просто повезло, что сошлись у собственной базы, противник был стеснён в манёвре нашими, неизвестными ему минными заграждениями, да ещё подводники отличились — напугали Того.
— Что вы хотите сказать?
— Да то и хочу — встреться четыре на четыре с японцами посреди Японского моря и крышка "бородинцам".
— Ну, это вы хватили, не дети малые чай, стрелять научились.
— Чем стрелять, — болванками, снарядами не разрывающимися?
Учёный спор, грозивший перерасти в перепалку, прервал приказ быть готовым к отражению минной атаки, офицерам дежурить у орудий.
Небогатов ожидал нападения вражеских миноносцев ночью, потому и отклонил предложение обстрелять западное побережье Хоккайдо. Эскадра пошла на запад, держа курс на материк, на дикий, необжитой, но всё же такой родной российский берег. Адмирал уводил корабли подальше от своры японских миноносок, выстроив заслон из "Авроры", "России", "Громобоя" и шести эскадренных миноносцев.
Поход, если конечно удастся дойти до Золотого Рога без потерь от "москитного флота" неприятеля можно считать успешным, — ТРИ броненосца береговой обороны в заливе Петра Великого вполне на своём месте, это крепкий и боеспособный отряд. Можно без оглядки на японцев отправлять в дальние рейды три скоростных бородинца с "Россией", "Громобоем" и одним из "камешков" — Владивосток устоит, а вот японским портам несладко придётся после бомбардировок двенадцатидюймовыми "кабанчиками". Главное — не зарываться, не соваться в Токийский залив и в Сасебо. А остальные порты — выбирай и бей!
Сухой и короткий доклад командира "Днепра", кавторанга Скальского, доставившего на Камчатку военные грузы и небольшой гарнизон, Небогатов прочитал с интересом. О чудаковатом "начальнике Камчатки" яро боровшимся с повальным пьянством и противостоящим местной купеческой "головке" адмирал в общих чертах знал. Но рапорт Скальского, вывезшего два с лишним десятка жителей полуострова на "Большую землю" для продолжения учёбы, лечения и по торговым делам, необходимо было дополнить. В Николаевск на Амуре спешно "отстучали" радиограмму с приказом собрать как можно более подробные сведения о противостоянии добровольческих дружин японским браконьерам, об отличившихся дружинниках и о деятельности Антона Петровича Сильницкого, признанного тамошними "коновалами" сумасшедшим.
Небогатов даже подумал о постоянной дислокации "Днепра" или "Терека" на Петропавловск, чтобы оттуда перехватывать суда, идущие в Японию из САСШ. Если "закинуть" достаточные запасы угля на Камчатку, то пункт по снабжению отряда вспомогательных крейсеров себя вполне оправдает. Но нужны батарея, а лучше две современных дальнобойных орудий, и минимум батальон пехоты для прикрытия. А где взять пушки? Если с людьми проблем нет, то с батарей Владивостока на Камчатку ни ствола не отправить.
Но, по здравому размышлению, война должна закончиться в 1905 году и укреплять камчатские рубежи предстоит уже в мирное время. А укреплять придётся, — японцы не успокоятся. И хоть небольшой гарнизон в Петропавловске должен появиться сейчас.
Увы, покамест проблемы Камчатки забиваются "Сахалинским вопросом", царь нервно реагирует на возможную высадку японцев на каторжанском острове, настоятельно просит Небогатова вернуть оружие и вновь поставить в строй откровенных уголовников, которых адмирал своим приказом разоружил и загнал с кайлом и лопатой обустраивать базу Клапье де Колонга. Ну, тут уж придётся дипломатично обойти высочайшее пожелание. Толку от таких вояк — ноль без палочки, а поработать на благо флота, пускай работают. Интересно, кто накатал донос на командующего Тихоокеанским флотом — чиновники с каторги или есть недоброжелатели и среди моряков? Поручить бы Свенторжецкому разобраться с кляузниками, — адмирал подумал о начальнике разведывательного отдела и выругался.
Тот момент, когда в кабинет к только-только вернувшемуся из рейда Небогатову ввалилась "святая троица" — Семёнов-Свенторжецкий-Бухвостов и огорошила новоиспечённого командующего рассказом об осознанном убийстве Свенторжецким террориста, стрелявшего в Бирилёва, о необходимости создания тайного ордена или общества, ратующего за усиление российского флота...
Тогда Небогатов решил, что либо он сошёл с ума, либо три стоящих перед ним офицера побывали в опиокурильне. После нервного долгого разговора стороны пришли к соглашению: адмирал не потворствует ретивым заговорщикам, но и не препятствует их деятельности направленной на укрепление обороноспособности страны. Правда Николай Иванович жёстко пресек попытку завести разговор о вредоносной сущности генерал-адмирала, паразитирующего на флоте, но император, как будто подслушав новоявленных карбонариев, отставил дядюшку Алексея с высокого поста...
Итак, решено, — "Днепру" отстаиваться в "Амурской луже" нет никакого резона, отдохнут, пополнят запасы и в новый рейд, заодно новую порцию грузов в Петропавловск забросят. Да, и хотя бы пехотную роту надо на Камчатку, — тут хватит и собственной власти, император щедро отмерил полномочий победоносному адмиралу — всё тихоокеанское побережье Российской империи находится в управлении командующего флотом.
А пленных японцев, числом более сотни необходимо отправить по Амуру до Хабаровска, где и устроить лагерь военнопленных и непременно в газетах осветить сие событие, в пику островитянам, не всё же русским в плену у противника пребывать...
Ночь на эскадре прошла спокойно, если Камимура и отправил отряды миноносцев вдогон, то их командиры не преуспели в поисках неприятеля. За завтраком выспавшийся, посвежевший Семёнов горячо одобрил идею командующего перебазировать "Днепр" в Петропавловск и выразил желание возглавить отряд из двух-трёх вспомогательных крейсеров, чтобы перекрыть подвоз военной контрабанды из Америки.
— Николай Иванович, стоит только усилить такой отряд "Николаем 1" и всё! Японцы не погонят большие крейсера на Камчатку, а "Николай 1" и "Днепр" куда больше хлопот им доставят, нежели чем отстаиваясь в Николаевске! Перехваченные пароходы с грузами весьма пригодятся населению полуострова, а если ещё и новейшую радиостанцию там поставить...
— Рвётесь в начальники Камчатки, Владимир Иванович? — Небогатов отложил вилку, — а как же поездка в Петербург, доклад императору?
— Ваше превосходительство, да пока дотянет паровоз до столицы, пока то, сё — война закончится. Вы же имеете права наместника, давайте привлечём внимание России к её восточному краю. И экипажи кораблей прочувствуют настоящую океанскую службу, сами же говорите — эта война с Японией первая, но не последняя.
— Умеете уговаривать, Владимир Иванович, — недовольно буркнул вице-адмирал, — я то вас и намерен продвигать, в уме держа грядущие столкновения с самураями. Но коль не хотите блистать в столице, а предпочитаете каперствовать, превратив Петропавловск в Тортугу, быть по сему, — подготовьте свои соображения, пойдёте флаг капитаном к Брусилову, вам, увы, по чину не положено командовать таким отрядом, а со Львом Алексеевичем вы прекрасно ладите.
— Может тогда и "Громобой" выделите?
— Экий вы нахал, — расхохотался адмирал, — нет, "Громобой" самому нужен, а вот "Аврору" или "Донской" — почему бы и нет? Только задание вам, — до прихода во Владивосток обосновать, как организуете угольное снабжение отряда. Броненосец, три крейсера, они те ещё пожиратели кардифа. Справитесь, убедите старика Небогатова, — гоняйте самураев с восточных румбов до самого заключения мирного договора.
— Тогда нужны две, а лучше три дальнобойных радиостанции — одна в Петропавловске и две на кораблях.
— С этим проблем не будет, десять комплектов германских "Телефункенов", аналогичных последним полученным, уже в пути. Помнит государь император о насущных флотских нуждах!
— Ваше превосходительство, но ведь и "Наварин" вернулся в строй, в Николаевске достаточно "Сисоя" и "Мономаха" с уполовиненными экипажами...
— А вот тут, господин капитан второго ранга — баста! Пользуетесь моей добротой, скоро флотом рулить за меня начнёте, по "Наварину" есть соображения, как с наибольшей пользой использовать броненосную "табуретку"...
Из Владивостока навстречу эскадре вышел отряд из "Бородино", "Ушакова" и "Олега". С присоединившимися чуть ранее "Жемчугом" и "Изумрудом" число вымпелов перевалило за два десятка, даже в мае через Цусиму Небогатов прорывался с меньшими силами. Сейчас же русский Тихоокеанский флот величаво и неспешно, ориентируясь по тихоходной "Камчатке", приближался к заливу Петра Великого. Четыре эскадренных броненосца, три броненосца береговой обороны, два броненосных крейсера, два крейсера первого ранга, четыре крейсера второго ранга, шесть эскадренных миноносцев — гарантированно громили хоть ослабленную эскадру Того, хоть мощное соединение Камимуры. — Силища! — заключил Небогатов, — теперь главное с умом и с пользой для Отечества использовать эту мощь, не погубить бестолково, как артурские умники первую Тихоокеанскую эскадру...
