Обретенная Эквестрия. Часть 1. Исток

Обретённая Эквестрия.

Часть 1. Исток.

Милые пони, славные пони, прилетели к нам опять!

Милые пони, добрые кони, будем вместе мы играть.

Вечно в заботе, мир бережёте, вы спешите к друзьям.

Милые пони, добрые пони, мчитесь на встречу ветрам!

(Старинная детская песенка).

Пролог. Изгнание из Рая.

Люк коптера с шумом распахнулся, и рубчатые подошвы ботинок смачно ударились о мягкую землю.

— Живей, живей парни! Не жуйте сопли! — рёв сержанта Паука, бичом хлестал пятнистые спины десантников. Даже зелёный салага знает, что нет ничего опаснее момента высадки. Впрочем, именно сегодня можно не суетиться, ведь том, что стрельбы не будет, наёмников предупредили заранее. Самое худшее, что можно ожидать — неорганизованное сопротивление маленьких групп безоружных горожан. Смешно, но в этой с позволения сказать "стране" нет ни армии, ни полиции. Почётная гвардия имеется только у правительства, но этим опереточным "бойцам" уже приказали сложить оружие, что те и проделали с редким послушанием. Честное слово, давно не попадалось такого лёгкого задания. Правда, заказчики под страхом лишения премии запретили убивать гражданских и даже перевооружили ребят, заменив надёжные штурмовые винтовки неуклюжими парализаторами-шприцемётами, но ведь и работёнка предстояла непыльная — захватить город, согнать в здание мэрии всех жителей и держать их там до прибытия транспортов — "скотовозок".

Бригада "Псы смерти", заслуженно пользовавшаяся дурной репутацией среди наёмников, являлась сборищем всякого гнилого отребья. Их босс, отставной генерал-майор Борис Клешня ласково прозванный подчинёнными "Старым Ублюдком" брался за любые, даже самые дохлые задания. Особенно ценились те миссии, на которых не ожидалось серьёзного сопротивления, зато можно было всласть покуражится над беззащитным населением. В своих действиях Псы руководствовались тремя простыми принципами — "Стреляй первым. Преступных приказов не бывает. Гаси тех, у кого меньше бабок"! Различные там кодексы чести вольного стрелка, писались явно не для них.

Миновав лес и большую яблочную ферму, никем не замеченные наёмники вошли в городок и начали рассредоточиваться по улицам, перекрывая пути к отступлению. Паука поразила чистота и какая-то игрушечность окружающих домов. Слишком яркие разноцветные стены, слишком красивые цветы на клумбах, слишком низкие двери, словно здешние обитатели, были сплошь лилипутами или гномами. Никогда ещё, тёртый жизнью вояка не попадал в такое странное место. Впрочем, ему было абсолютно наплевать на всё кроме двух вещей: шестизначного гонорара и того, что над головой не свистят пули.

Стояло раннее утро, улочки были совершенно пусты. Внезапно, из-за поворота вынырнула невысокая розовая лошадка с пышной гривой похожей на кудель сахарной ваты. При виде двуногих незнакомцев, она остановилась, округлила и без того огромные глаза и открыла рот. Боясь, что её крик разбудит жителей раньше времени, Паук вскинул парализатор и маленький стальной шприц, снаряжённый лошадиной, а вернее сказать понячьей дозой снотворного впился гуляке в правый бок. Лошадка как-то совсем по детски всхлипнула и рухнула на землю.

— Вот значит, оказывается они какие... — выдохнул ефрейтор Пуля, стоящий рядом. — А я не верил...

— Не рассусоливай, зёва! Сказки будешь дома мамочке читать, а нам работать надо!

Дверь понивильской библиотеки с шумом распахнулась, получив сильный пинок копытом, и в холл ослепительно-белым вихрем влетела Рарити. Глаза "королевы драм" были полны ужаса. Не обращая внимания на рыдающего в три ручья Спайка, она выскочила на середину комнаты и тонко завизжала: — Твайлайт! — затем испуганно замолчала, смущённо откашлялась и уже более спокойно повторила — Твайлайт, ты где?!

— Не то! Не то! Не то! — донеслось из-за огромной кучи книг, — Здесь ничего нет! Милосердная Селестия, да что же такое?!

— Твайлайт! — Рарити подбежала к подруге, которая лихорадочно переворачивала страницы почтенного фолианта. — Очнись!

— Созвездие Большой Мыши опасно приблизилось к Пасти Сфинкса и может быть поглощено уже в этом столетии... — пробормотала та, уставившись в одну точку словно сомнамбула. — Нет, и это не то!

— Прекрати Твай! Ты знаешь, что творится на улицах? Двуногие монстры врываются в дома и стреляют в пони! Они... они подстрелили Пинки Пай! Ну, скажи хоть что-нибудь, не молчи! И почему, наконец, ты перелистываешь страницы копытом? Это же неудобно!

— Магия, — тихо пробормотала Твайлайт и поглядела на подругу мёртвыми глазами. — Моя магия иссякла. Совсем! Как ручей ушедший в песок...

Рарити вздрогнула и в ужасе приложила копыто ко лбу. — Как? Как такое могло произойти... — внезапно она замолчала, повернула голову и попыталась пролевитировать к себе ближайшую книгу.

— С тобой тоже самое, верно? — с горечью спросила фиолетовая единорожка.

— Да! Какой ужас! Мне сделали заказ на девять платьев, но без магии я не успею к сроку...

— Прекрати! Какие теперь к Дискорду платья!

— Верно... Но ты разумеется уже отправила письмо Селестии? Она пришлёт сюда свою гвардию?

— Нет. Не отправила.

— Почему?

— Спайк больше не может выдыхать огонь!

Услышав последние слова хозяйки, несчастный дракончик зарыдал с новой силой. Рарити мельком взглянула на малыша и вновь повернулась к подруге.

— Понимаешь, что случилось?

— Разумеется нет. Ясно только одно, магия покинула Эквестрию. Совсем, без остатка. Отвлекись хоть на секунду и прислушайся к собственным ощущениям.

Белая пони послушно прикрыла глаза и замерла неподвижно, словно мраморная статуя.

— Ты права, — сказала она пару минут спустя. — Магии больше нет. Раньше я её чувствовала во всём, она разливалась вокруг словно запах цветов, словно шёпот ласкового ветра, как тёплое прикосновение солнечного луча... а теперь пустота!

Она посмотрела на подругу, и столько боли было в этом взгляде, что Твайлайт не выдержала и отвернулась.

Наступила тишина, только всхлипывал Спайк, да с улицы доносился рёв монстров и крики перепуганных пони.

— Надеюсь, что Принцессы спасут всех нас, — наконец промолвила Рарити, затем недовольно стукнула копытом в пол. — Пустая голова, как же я могла забыть о главном! Дэши разбилась!

— Как! — вскинулась Твайлайт, — опять не затормозила на повороте?

— Нет, упала с облака... Упала потому что разучилась летать. Все пегасы разучились летать!

Челюсть Твай рухнула на грудь, Затем она в возбуждении запрыгала по комнате.

— Ну, конечно! Крылья пегасов слишком малы, чтобы держать своих хозяев в воздухе! В этом им помогала магия, а раз её теперь нет то ничего удивительного... Но Деши я надеюсь уцелела?

— Разумеется, что ей будет. Сломала крыло и пару рёбер. Когда я уходила к тебе, они с Флатти отправились к Зекоре, в надежде что у той найдётся лекарство способное излечить таинственную падучесть. Как ты думаешь, она им поможет?

— Боюсь, что нет. Полагаю, без магии, от её отваров пользы не больше чем от патентованного чая для похудания.

Вновь наступила тишина.

— Мне кажется, я знаю, что произошло, — внезапно сказала Твайлайт.

— Что?

— Понигедон.

— Как?

— Понигедон. Когда я только начала учится искусству магии, в Кантерлотской библиотеке мне в копыта попалась одна книжка. Её автор всерьёз утверждал, что рано или поздно настанет Понигедон. Тогда: "...магия покинет Мир, крылатые упадут с небес, в дома войдут шестиногие багровые чудовища, после чего Эквестрия упокоится во мраке".

— Ужас! Совсем как сейчас! Правда, эти монстры вовсе не шестиногие...

— Но остальное-то верно!

— Да... И что же теперь делать?

— Бежать! Укроемся в хижине Зекоры! Вечнодикий лес место тёмное, может, там нас не найдут?!

— Верно! Тогда скорей, нельзя терять ни минуты!

— Погоди, мне нужно взять несколько важных книг... Спайк! Спайк, кончай реветь, ты мне нужен! Спайк!

Несчастный дракончик отлип от стены, сделал шаг к хозяйке, продолжая хныкать, но тут дверь библиотеки вновь распахнулась, и внутрь вошёл двуногий монстр.

— Так, ёпть, что у нас здесь... — протянул он оглядываясь. Облик его был страшен. Особенно пугало плоское, почти белое лицо с вытатуированным на щеке огромным пауком. — Хе, разноцветные лошадки! И динозаврик! Ну, дела! Ведь не нюхал же сегодня ничего! А мультики всё не кончаются!

— О, Селестия! — простонала Рарити, — какой ужасный, вульгарный костюм!

— Это не дринн... длин... дринозаврик! — негодующе воскликнула Твай, любившая во всём строгий порядок. — Это дракон!

— Да мне собственно пофиг, — осклабился монстр, — дракон-шморкон...

Внезапно Спайк, разбитое сердце, которого не смогло склеить даже присутствие обожаемой Рарити, негодующе взревел. Весь ужас от понимания того, что он больше не может выдыхать пламя, трансформировался в ненависть к двуногому монстру, который (малыш был в этом уверен), стоял за случившимся несчастьем. С криком, — "Библиотека закрыта!" — он рванулся вперёд, собираясь проткнуть незнакомца своими острыми шипами.

Паук отпрыгнул в сторону, на ходу выхватывая из ножен на бедре огромный боевой нож, размером с небольшой меч. Резкий взмах рукой, омерзительный чавкающий звук и тонкий детский крик, переходящий в бульканье.

— Спайк! — в голос завопили единорожки, затем, Твайлайт застонав от ярости, опустила голову, несколько раз ударила копытом пол и стрелой сорвалась с места.

Манерную и капризную звезду эквестрийской моды, которую друзья промеж себя называли "королевой драмы" нельзя было упрекнуть в трусости или отсутствии чувства долга. Безжалостная расправа над маленьким драконом ужаснула белую единорожку, но ужас мгновенно сменился ненавистью. Бросив боевой клич, она ринулась следом, охваченная жаждой мести.

Две подруги бежали рядом плечом к плечу, целясь в грудь убийце. Вообще-то рог единорога — тонкий магический инструмент, обращаться с ним нужно со всей осторожностью, но сейчас, когда магия покинула Эквестрию, он остался их единственным оружием.

— Поней убивать запрещено, — глумливо пояснил Паук, стирая кровь с лезвия, — а вот про драконов уговора не было...

Тут он увидел приближающихся кобылок и вскинул парализатор. Шприц вонзился Твайлайт в левое плечо, передние ноги стали ватными и, единорожка покатилась по полу. Рядом коротко вскрикнула Рарити, перекувырнулась через голову и замерла. Твай врезалась носом в ботинок монстра и закричала от боли. Паук нагнулся, схватил её за гриву и рывком вскинул вверх, словно мешок яблок.

— Ты на кого копыта подняла, мразь фиолетовая?! — рявкнул он, но Твайлайт не смогла достойно ответить — нижнюю челюсть сковал паралич. Гаснущим взором она в последний раз посмотрела на тело своего чешуйчатого помощника Љ1 неподвижно застывшего в луже крови, а затем всё исчезло во мраке...

Прошло двадцать семь лет...

Глава 1. Встреча.

Охотиться на чебурахов дело непростое. Уж больно они скрытные твари. Я в этом деле настоящий профи, а и то иногда прихожу домой с пустыми руками. Но сегодня возвращаться без добычи нельзя. В кладовой на полке сиротливо лежит полбуханки хлеба и это все, если конечно не считать трёхлитровую банку огуречной браги. Правда дядя Толя обещал отцу, что завтра обязательно отдаст деньги за ремонт сенокосилки, но верить ему, что с ветром договариваться. Да и в любом случае, кушать хочется уже сегодня.

Говорят, что раньше в наших краях водились зверьки под названием зайцы. Шёрстка у них летом была белая, а зимой русая — стреляй, не хочу. Но они давно вымерли, а у чебурахов окрас совсем другой — тёмно-зелёный. Такой притаится в траве, уши свои круглые выставит, ни за что без собаки не найдёшь. Но собаки у нас нет, потому приходится изворачиваться. Хорошо, что они хоть плодятся как крысы и если быть терпеливым, то рано или поздно обязательно встретишь хоть одного.

На Коровьем лугу чебурахов не оказалось, и я решил спуститься в Гнилой овраг. Во-первых, потому что по пути. Во-вторых, там полно их нор, у которых я позавчера поставил несколько силков. Ну и, наконец, в овраг вся деревня сбрасывает мусор, а чебурахи любят покопаться в отбросах. Конечно, там грязно, и воняет, хоть святых выноси, но выбирать не приходится. Повесив ружьё на плечо, я припустил к промоине, по которой можно сползти вниз без помощи верёвки.

Ружьё у меня хорошее, хоть и старое. Охотничья одностволка шестнадцатого калибра. Курок болтается и через раз даёт осечку, спусковой крючок наполовину обломан, ствол расстрелян, но я всё равно его люблю. Как-никак отцовский подарок на двенадцатилетие полученный в этом году. Хотя, если быть до конца откровенным, я таскаюсь с этой пушкой лет с девяти, так что оно вроде, и прежде было моим, тем не менее, всё равно приятно.

В любом случае другого оружия у нас нет, а охота — стабильный источник еды и денег. Батя в последнее время слишком много пьёт, людей в деревне осталось с гулькин нос, заказов на ремонт техники почти не стало. Вот и простаивает мастерская без дела. По-хорошему надо продавать всё и уезжать, но куда? В городе житьё тоже не сахар, работу не найти, здесь хоть есть огород и лес с дичью, а там что делать? В общем, куда не кинь, всюду клин.

Вы не подумайте, я не нытик, просто надоело постоянное безденежье. Средств хватает только на еду и патроны для ружья. А что с одеждой делать прикажите? Ну, ботинки предположим, не нужны — с ранней весны до поздней осени я бегаю босиком, а зимой ношу старые отцовские кирзачи. Они конечно на пять размеров больше, но портянки из одеяла великолепно решают проблему. А где взять тёплые шмотки? Прошлая зима была такой холодной, что сопля на лету замерзала, но нельзя же всё время дома сидеть! Нужно охотиться, ходить за дровами, одалживать по ночам кое-что из соседского имущества, с Катькой гулять, наконец! Проморозился я тогда до костей и весной твёрдо решил, что не успокоюсь пока не раздобуду нормальную зимнюю одежду. Техник с ранчо Фетисова предлагал почти новый комбез на синтепоне всего за восемь миллионов рублей, но где взять такие деньги? Правда скоро начнётся ягодный сезон и тогда можно будет неплохо подняться, торгуя малиной и черникой на шоссе, но нельзя одновременно охотится, и обчищать кусты. Катька, правда, обещала помочь, но её положение ещё хуже моего — девчонка одна ведёт хозяйство и ухаживает за тяжелобольной бабкой.

Обуреваемый мрачными мыслями, я спустился в овраг, и осторожно двинулся вперёд, огибая кучи отбросов, груды заржавленного железа, битого кирпича и обломки бетонных плит с торчащей во все стороны арматурой. Здесь нужно ходить осторожно, внимательно глядя под ноги иначе легко проколоть или разрезать ступню о какую-нибудь острую дрянь. Причём босиком ты или в обуви, особой роли не играет. В прошлом году Петька, сын Ильи Скрябина, которого никто иначе как Скрягиным не называет, зачем-то попёрся сюда. Что понадобилось в этой клоаке, семнадцатилетнему отпрыску самого богатого куркуля деревни не знаю. Знаю только, что напоролся он на острый кусок арматуры, пробил насквозь подошву резинового сапога и ступню. Когда через три дня нога стала пухнуть и покрылась красными пятнами, его отец неожиданно сообразил что сыну, похоже, нездоровится. Скрягин долго мялся, потом тряхнул мошной и пригласил отца Никодима, который прочитал несколько молитв и от души окропил больного отрока святой водой. Но то ли вода оказалась палёной, то ли у неё истёк срок годности, только не помогли ни молитвы, ни душ. Любящий папаша подождал ещё несколько дней и, рыдая от предчувствия будущих трат повёз сына в город. К этому времени Петькина ступня почернела и воняла так, что глаза слезились. В городе Илья естественно обратился не в частную клинику, а в бесплатную муниципальную больницу, где пациентов за неимением места укладывают не только в коридоре, но и в помещении морга, а очередь на утреннюю клизму нужно занимать с вечера. Потом, уже на похоронах, он ревел в три ручья, проклиная гадских врачей уморивших его кровиночку, а все вокруг поддакивали и сочувственно кивали головами.