Миллион с половиной лун

Александр Матюхин

МИЛЛИОН ЛУН

Часть первая.

Глава первая.

Устраиваясь на работу, не забывайте

любыми способами понравиться работодателю!

Юлик Колесникова. Из разговора со стажерами

-И кто же вас направил? — Игнат Викторович отложил в сторону ломаную по углам пластиковую папку, из которой торчала закладка в форме пера, и поднял на меня глаза.

-Антон Погодин, — ответил я, чувствуя себя глупо.

-Не припоминаю.

Наступила неловкая пауза.

Вообще-то я не ожидал такого поворота, вот этого самого "не припоминаю". Антон дал мне адрес гостиницы три дня назад, когда я, отчаявшийся до предела, напился пива и долго изливал ему по сотовому телефону "наболевшее". Выговорил сто сорок два рубля, залез "в минус" и едва не посадил аккумуляторную батарейку. Впрочем, батарейка до сегодняшнего дня уже не дотянула. Антон, мой верный и единственный друг на протяжении миллиона лет, внимательно выслушал, посочувствовал и сказал, что есть вариант хорошо устроиться. "Скажи, что от меня, и тебя обязательно примут, — напутственно произнес в трубку Тоша, — за Игнатом должок".

Почему-то столь уверенные нотки в голосе друга вселили в меня твердую надежду. В девять утра я подъехал в гостинице. Окна здесь были огромнейшими. Гостиница явно не страдала минимализмом. Располагалась она чуть в стороне от центра, вокруг нее не наблюдалось ни одной многоэтажки, зато всюду теснились кирпичные коттеджи и частные дома, те самые, с высокими заборами и надписями "Осторожно, злая собака" на калитках. В общем, район был не из бедных, и класс гостиницы, скорее всего, соответствовал. Когда я поднимался по лестнице, то почему-то подумал о высокой зарплате работников этой самой гостиницы. Высокая зарплата — это всегда хорошо. Особенно для человека, который раньше получал ровно столько, чтобы заплатить за квартиру и коммунальные, отдать долги и купить себе новые носки на две недели... ах, да, еще один раз сходить в кино и после этого уж точно залезть в новые долги...

И вот сейчас мои надежды рушились. Мечты о том, что удастся снять квартиру, наконец-то хорошо поесть, выспаться на стираных сотни раз — но все равно свежих и чистых простынях, просто поваляться в кровати, читая книгу или разгадывая кроссворды — все эти мечты мгновенно рассыпались в прах. Перед глазами уже маячили деревянные стулья в зале ожидания железнодорожного вокзала, в котором я имел счастье провести две последние ночи, а в ноздри тревожно ударил запах плохо прожаренной сосиски в тесте и запревшей от времени курицы-гриль. Нет ничего отвратительнее в мире, чем пролежавшая в морозилке несколько дней курица-гриль.

Игнат Викторович — тот самый Игнат, со слов Антона, его близкий друг и непосредственный директор гостиницы — смотрел на меня с выражением посредственной тоски. В его взгляде читалось много важных и неотложных дел, куча совершенно несвободного времени, неподписанные бумаги, недорозданные распоряжения, недобитые отчетности, несостоявшиеся звонки — и все это он, тем не менее, отложил в пользу моей скромной персоны. Отложил, надо сказать, в разгар рабочего дня.

Если мне не удастся пробудить в нем хоть каплю заинтересованности, то мечты о теплой постели улетят в неведомые дали.

-Антон, — повторил я без особой надежды, — Погодин. Такой, невысокого роста, блондин, он работает в центре, доспехами торгует.

-Чем? — густые чернявые брови Игната Викторовича удивленно взметнулись вверх.

-Ну, эта, фэнтези атрибутика, — сказал я, — знаете, игрища за городом. Люди переодеваются в орков, эльфов, гномов, магов и бьются.

-Насмерть? — заинтересовался Игнат Викторович.

-Нет, не насмерть. Они же деревянными мечами бьются. На очки. А Антон изготавливает и продает доспехи, шлемы, кольчуги всякие. У него свой магазинчик. Бизнес, так сказать, небольшой.

Мне показалось, что в глазах Игната Викторовича промелькнуло то ли любопытство, то ли какое-то воспоминание. Он откинулся в кресле, положил свои большие руки на не менее большой живот и спросил:

-А с чего вы взяли, молодой человек, что нам вообще нужны работники?

Я был вынужден снова пожать плечами:

-Антон сказал, что у вас вакансии...

-Опять Антон, — буркнул Игнат Викторович, — кто из вас на работу устраивается? Вы или он?.. Сколько лет?

-Кому?

-Не мне же. Вам, вам.

-Двадцать четыре.

-Хороший возраст. Бойкий. Где раньше работали?

-Учился, — с вызовом ответил я, — в университете. На археолога. Ну и подрабатывал сторожем на заводе.

Игнат Викторович весело улыбнулся:

-И чем, интересно, археолог собрался заниматься в гостинице? — спросил он, — древних ископаемых в наших подвалах, вроде не водится. Чего же вы по профессии работу не ищите?

-Ситуация такая, понимаете, — я развел руками, — в один день остался и без работы и без квартиры. Тут бы сейчас поесть нормально, а черт с ней, с профессией.

-Черта не надо! — погрозил пальцем Игнат Викторович, — женаты были?

-Был. Сейчас уже нет.

-Куда делась?

-Ушла. Точнее, уехала в другой город, к маме. Сказала, что с мамой ей лучше... А вам это зачем?

-Во-первых, интересно, — сказал Игнат Викторович, — а во-вторых, должен же я знать, кого беру на работу. Вдруг у вас какое-нибудь темное прошлое?

-У меня?

Игнат Викторович улыбнулся вновь:

-У вас, у вас. Знаете, молодой человек, у каждого за спиной есть темное прошлое. Вдруг, вы какой-нибудь мелкий мошенник?

-Но в бумагах-то указано... трудовую посмотрите!

-...или, скажем, крупный мошенник, который выдает себя за мелкого! Бывает такое? Бывает. — Самозабвенно продолжал Игнат Викторович, — А что трудовая? Трудовые, нынче, на каждом базаре продаются. А вот диплом у вас почти красный, это хорошо, это одобряю.

-Так принимаете?

Игнат Викторович поднял руку. Все пальцы были собраны в кулак, кроме указательного, на котором блестело толстое золотое (почему-то я был уверен, что оно действительно золотое, а не какая-нибудь цыганская поделка с рынка) кольцо. Начертил пальцем в воздухе какой-то знак, кашлянул:

-Погодите, молодой человек, не торопитесь. Я-то, быть может, вас и приму, но вы-то сами захотите? Вот в чем прелесть данного вопроса!

-Захочу, — быстро сказал я.

Игнат Викторович кашлянул снова, с каким-то задумчивым выражением на лице стал наблюдать за своей собственной рукой, которая вычерчивала в воздухе невидимые загогулины. Потом резко опустил руку на стол. Пенал с ручками на столе подпрыгнул. Я тоже.

-Очень сложная и ответственная работа. Очень. — Сказал Игнат Викторович, — особенно та должность, которую я хочу вам предложить. Двадцатичетырехчасовой рабочий день устроит?

-То есть как?

-Будете работать круглые сутки. Не все время, конечно, периодически. Но нужно постоянно быть начеку.

-А как же личная жизнь?

-А личная жизнь в перерывах между работой. Жить вы будете здесь, в гостинице. У нас для работников специальные номера. Плюс два дня в неделю выходные и месячный отпуск в году. Можете слетать куда угодно, хоть на Альфа-Центавру. А уж хорошим трехразовым питанием мы вас обязательно обеспечим.

Я подумал. Запах бутербродов, холодного чая и бомжей с вокала постепенно улетучивался. Призрак мороженой курицы-гриль маячил где-то вдалеке. Сказать нечего — трехразовым питанием Игнат Викторович бил по живому...

-Оклад?

-Останетесь довольны. У нас зарплата по процентам, но намного больше, чем у любого сторожа на любом заводе города. Вся зарплата "белая", будете получать свои законные отчисления в Пенсионный фонд.

-А что за работа?

-Вы будете числиться в обслуживающем персонале, — сказал Игнат Викторович, — ваша должность — доставщик. Будете доставлять все необходимое нашим постояльцам.

-С этого места, пожалуйста, подробнее. Таскать полотенца, шлепанцы и пиццу?

Тут Игнат Викторович громко расхохотался.

-Вы почти угадали! — Сквозь смех воскликнул он, — если у постояльца закончились спички, вы должны будете их принести. Если он захочет подключить кабельное телевидение, вы устанавливаете тарелку. Все это делается не бесплатно. В нашем мире деньги правят балом. Проще говоря — любой каприз за деньги клиента, — Игнат Викторович ткнул пальцем вверх, словно именно над нашими головами обитали те самые "клиенты". Я невольно поднял голову и увидел белый потолок и странные пятна вокруг люстры. Пятна почему-то напоминали следы чьих-то маленьких босых ног.

-Двадцать четыре часа в сутки я буду мальчиком на побегушках, верно? — уточнил я.

-Откровенно говоря, да, — кивнул Игнат Викторович, — работа посменная, полные сутки напрягаться будете только по праздникам. Тогда большой наплыв постояльцев...

В это время на столе затрещал большой красный телефон, у которого вместо циферблата было две квадратные кнопки — синяя и белая.

-Извините, — Игнат Викторович снял трубку, утопил пальцем синюю кнопку и буркнул:

-Викторович слушает... да, я... Откуда?.. А дверь? Кто отпер дверь?!. Колесникова? Зараза! Я же тыщу раз предупреждал, ну, сколько можно, в конце-концов?! Что вам, руки поотрывать что ли?.. Ладно, успокаивайтесь, Гала Иванована, сам разберусь... Как, как, поднимусь и разберусь... да, прямо сейчас. Немедленно.

Игнат Викторович швырнул трубку на рычаг и обратил в мою сторону мгновенно налившееся красным лицо:

-Работа! — проворчал он, — скажите мне, э-э-э?..

-Артем, — сказал я, — Дьячков.

-Скажите мне Артем одну вещь. Я, знаете ли, обязан спрашивать у всех новичков. Вы действительно хотите работать в нашей гостинице? Ну, то есть, по настоящему, не просто так, на пару месяцев забрели, чтобы выспаться и отдохнуть. Готовы остаться, чтобы ни случилось?

-А что у вас может случиться?

-Нам нужны работники, — сказал Игнат Викторович очень серьезным тоном, — но у нас всегда что-нибудь случается. Просто скажите мне — согласны выйти на работу прямо сейчас, или нет?

-Подъемные дадите? — в конец обнаглел я.

Игнат Викторович неопределенно хмыкнул и грузно встал из-за стола:

-Пойдемте со мной, Артем. А потом поговорим о подъемных.

Мы вышли из кабинета в широкий пустой коридор. В коридоре почему-то пахло котлетами, видно где-то неподалеку располагалась гостиничная столовая. Я набрался смелости во второй раз и спросил:

-Вы вспомнили Антона?

-Нет. Не вспомнил. — Сказал Игнат Викторович, — Но вы мне понравились, Артем.

И пошел по коридору к лестнице.

Бывать внутри гостиниц мне раньше не приходилось. Не тот социальный уровень. Да и повода не было. Со слов одного моего знакомого, гостиницы нужны только в двух случаях — если ты приехал в другой город и не знаешь, где бы переночевать, и если нужно найти местечко, где можно изменить жене с представительницей противоположного пола. Из родного города я выезжал всего два раза, еще в детстве, а жене, между прочим, ни разу не изменял. Так что, с гостиницей в моей жизни не случилось...

Почему-то я был уверен, что увижу просторные коридоры с коврами на полу и лампами дневного света на потолке. Скорее всего, все отделано под "евроремонт", радует глаз и удивляет... Действительно, удивило. Лампы дневного света отсутствовали, зато в нишах вдоль стен стояли странные устройства из мутного, непрозрачного стекла, разгоняющие тени по углам мягким светом. Казалось, свет лился не изнутри, а от самих стекол.

Вместо ковров на полу лежал обыкновенный линолеум, сморщенный местами, затертый до белых пятен, желтоватый и совершенно непривлекательный. А еще царила удивительная прохлада, хотя за стенами гостиницы поджидал самый разгар лета. Причем, как я не смотрел по сторонам, обнаружить кондиционеры так и не удалось.

Кабинет Игната Викторовича находился на первом этаже, слева по коридору, в пяти шагах от скромного на вид холла. Кстати, для гостиницы подобной величины холл был еще и чрезвычайно мал. Ни регистратуры, ни столов, ни стульев, только у самой двери стоит одинокая кадка с пальмой, и табуретка, перегораживающая вход. Когда я заходил в гостиницу, табуретки не наблюдалось... Ага, впускать, тут, впускают, а вот выпускать... Я усмехнулся: "Коварные обитатели гостиницы похищают стажеров, заманивая их объявлениями в газетах и рекламой по телевидению". А что они делают с бедными стажерами, и подумать страшно...

-На лестнице долго, — оценил Игнат Викторович и направился к лифту. Я поспешил за ним, ожидая от лифта еще каких-нибудь странностей. Но лифт оказался удивительно скучным, обыкновенным, совершенно чистым, и с лампой дневного света наверху. Мы поднялись на третий этаж, коридор которого был огорожен от лестницы дверьми с мутными зелеными стеклами, и сразу же столкнулись молоденькой блондинистой девушкой. Одета она была во что-то воздушно-легкое, ввиду чего глаза непроизвольно опускались туда, куда приличным молодым людям смотреть не положено, а уж затем стыдливо поднимались на лицо, кстати, довольно симпатичное...

Девушка рыдала. Громко. Навзрыд. Слезы стекали по блестящим щекам, вслед за тушью, оставляющей неровные дорожки на милом личике.

Мне сразу же захотелось обнять ее и успокоить, погладить по пышным светлым кудрям. В крайнем случае, сказать что-нибудь одобряющее. Рыдающие девушки вообще всегда вызывают во мне чувство жалости. Правда, придумать слова одобрения я не успел.

-Юлик! — рявкнул Игнат Викторович, да так, что я подпрыгнул от неожиданности, — кто разрешил открывать тринадцатый?!

-Да... я... постучали... — всхлипывая, произнесла Юлик, голос ее задрожал и она снова зашлась в рыданиях.

Игнат Викторович потряс в воздухе могучим кулаком.

-Постучали! — сказал он, — и что? Постучали, и сразу открывать? Ты сколько у нас работаешь, Юлик?

-Почти год, — всхлипнула Юлик, тыльной стороной ладони стирая с щеки поплывшую тушь.

-Вот. И хочешь мне сказать, что ни разу не слышала про тринадцатые номера?

-Слышала, как же не слышать-то... Но я не ожидала! Ни разу до этого не стучали, а тут... ну я бросилась с ключами... — каждое ее слово прерывалось протяжным всхлипом. В конце концов, Юлик разрыдалась снова.

Мы с Игнатом Викторовичем переглянулись. Он неуверенно хмурил бровь. Рыдания продолжались еще минуты полторы. Затем Игнат Викторович не выдержал, привлек Юлик к себе, приобнял и мягко погладил по волосам:

-Ладно, не реви, разберемся. — Сказал он уже без былой суровости в голосе, — Ключи-то у тебя?

-В замке, — глухо всхлипнула Юлик. Игнату Викторовичу она едва доставала до плеч, — там остались, в тринадцатом... Я увидела, испугалась, ну и...

Она кивнула в сторону, и в этот момент я увидел то, что творилось в коридоре, за спиной Юлик.

Пол коридора был усыпан белым нетронутым снегом, который искрился на свету и кружился, словно разгоняемый невидимыми вентиляторами. Третья дверь справа была распахнута, и из нее вырывался вихрь снежинок. Снежинки взмывали под потолок, кружились, а потом оседали по полу. Мне даже показалось, что я слышу тихое завывание ветра. А напротив двери уже успел вырасти ощутимым полуметровый сугроб.