АННОТАЦИЯ: ООН — это вам ни какая-нибудь Организация Объединённых Наций, а Отряд Особого Назначения. И попасть туда непросто, хотя... Для этого достаточно выжить в схватке с чудовищным мутантом, заглянувшим на ваш охраняемый объект и... превратить всё в пылающие руины, а затем угодить к ребятам из "маски-шоу" с аббревиатурой "О.О.Н.", которые запросто изымают тебя из "обезьянника" местного РОВД, ну и влиться в коллектив, где даже женщины будут пострашнее ночного кошмара в лице мутанта — в том смысле: им палец в рот не клади, а лишат и всего остального, что также касательно и "мужского достоинства"...
И откуда только они все взялись, как впрочем, и делать в данной ситуации? Выжить бы — и из ума за счастье! Да опять несчастье...
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -
СЕРГЕЙ МИХОНОВ
"О.О.Н."
Книга-1
"Отряд Особого Назначения"
"Если работа — тяжёлый труд,
то это не работа!"
(Ли-Х@ч)
ИСХОДНАЯ ЗАПИСЬ
— КОНТАКТ -
За окном моросил дождь, грозясь превратиться в ливень. Хотя всё шло к тому. Капли стали крупнее и бились нещадно по отливу, точнее той непонятного вида и формы жестянки, которую представляла собой.
Человек лежал внутри небольшого каменного строения на матрасе, установленном на стульях. Его ноги упирались в дверь из ДСП, оббитую изнутри обычной доской. По ним он и лупил в такт дождю, метая металлические обрезки острых деталей, подобных на стальные стержни — втыкались в сухую доску, выбивая щепу.
Безделье было обычным явлением для него, впрочем, и для любого сторожа, особенно в его возрасте — чуть за "тридцатник". Не бог весть, какой возраст, но погода навевала те же мысли. Внутри человека клокотала своего рода буря страстей нечета погодному явлению за окнами. А их в его комнатушке-клетушке было ровно три, и выходили на все стороны света, за исключением восточного направления, где и была та самая дверь.
Очередной стальной обрезок отлетел от неё. Сторожу не удалось его воткнуть в доску. Он угодил им в сук. Рикошет пришёлся в окно справа, откуда открывался вид на технику.
Человек нёс службу в частной конторе по ремонту и сбору спецтехники различного предназначения, и большой надобности следить за ней — напрягаться без нужды — не приходилось. А зачем и смысл, когда у тебя прикормлены собаки. У самой организации их не имелось даже в проекте на будущее, зато на территории государственного учреждения, где была выкуплена, как и прочими частниками с деньгами, часть предприятия — ангары и другие помещения с гаражами и боксами. Так что от безделья можно было сойти с ума. Кстати сразу, а то лиха беда начала.
Стекло задребезжало — и только. Бить его сторож не опасался. Смысл, когда оно и так состояло, чёрт знает из каких обрезков. И при хорошем порыве ветра могло само развалиться.
Обустраиваться на новом месте он явно не спешил, хотя и проработал уже более квартала. Шёл четвёртый месяц его никому ненужной "службы".
Закончились снаряды — обрезки, кои сторож называл дротиками, и метал в эмблему фирмы, прикрученную не с той стороны на манер доски для Дартс в качестве мишени. Благо по форме была точь-в-точь круглой формы с "яблочком" по центру.
Взгляд непринуждённо устремился на технику в то самое дребезжащее окно, составленное из кусочков и половинок. Ничего необычного — всё те же грузовики. Ещё бы — на иной технике и не продраться на территорию частного предприятия в пределах государственного аналога. Да и хрен найдёшь в такую-то погоду, а уж нормальную и с картой, если даже умеешь обращаться.
По иную сторону находился ангар, укрывая постройку из белого кирпича с комнатушкой-клетушкой от бетонного забора трёхметровой высоты, который бы не мешало обтянуть по всему периметру, хотя б от улицы, колючей проволокой. А то район так себе — неспокойный, в том смысле что тихий — случись чего, пока кто-то узнает, если вообще соизволит, особенно в соответствующих органах правопорядка, беспорядки и дальше будут продолжаться не один день напролёт.
Да и против инструкции не попрёшь. Сторожу ещё вспомнился инструктаж от ответственного работника, который, по сути, являлся живой заменой начальнику охраны "предприятия": не лезть никуда без надобности. Если что — услышите стук или иной подозрительный звук — звоните в соответствующую службу. И телефоны имелись — привычные с незапамятных времён номера от 01 до 04. И точка. А лучше восклицательный знак.
Цыкнув, сторож снова отвалился от окна на топчан, подгребая обрезки с пола для полноты их втыкания в дверь. По времени и в соответствии с той же инструкцией с минуты на минуту требовалось непременно сделать обход территории — раз в два часа.
А ещё недавно "молодой" сторож являлся тем, кому могли позавидовать даже люди в форме и при исполнении служебных обязанностей. Он проходил подготовку, а точнее стажировку в соответствующем охранном ведомстве, готовясь стать профессиональным телохранителем, благо уже являлся охранником, имея разрешение на ношение огнестрельного оружия. Не срослось, а что и не совсем правильно, как того следовало бы, а чересчур хотелось — кость. А инвалиды в охранном агентстве не нужны.
Короче докатился до того, что и представлял собой сейчас. Не имел ничего — ни семьи, а в точности: ни жены, ни детей, ни... перспектив на повышение по службе. Потолок — выше головы не прыгнешь. Вот и приходилось медленно, но верно сходить с ума. Разве ещё в бутылку лезть, да... Со спиртным человек был не в ладах — в том смысле, что оно ему безразлично, как нынче собственная жизнь. Тупо убивал время, коротая до окончания смены, хотя только-то и заступил. Продолжал тупить.
Дротики закончились ко времени. Прозвенел будильник на мобильном телефоне, играя дурацкую мелодию из какого-то кинофильма, закаченного в качестве рингтона. Тут бы такое же одноимённое оружие — ремингтон, а то кроме колуна и топора в кочегарке — ни хрена. Если не брать в расчёт фонарь с дальностью освещения луча на пару-тройку сот метров. Да пара прожекторов на крыше всё той же сторожки.
Настало время топить печь для поддержания тепла в трубах, а соответственно являющихся жалким аналогом или прототипом батарей в кабинете начальства и раздевалке для рабочих. Иначе бы ни за что не вылез в такую погоду. Как говориться: нормальный хозяин собаку не выгонит из будки, да... вот же напасть. Одно слово...
— Суки... — услышал Роман звонкие и пронзительные голоса собак женского пола.
Три суки надрывались, стараясь перелаять одна другую, другая третью, или наоборот. Короче, кто кого на понт возьмёт. Да незадача — просто так не лаяли никогда, особенно на чужой, но прикормленной территории частного предприятия, считая своим, поскольку появились здесь раньше данной фирмочки, кои тут плодились примерно, как и сами, да если бы их не душили, как и частный капитал, кто знает, чем бы обернулось данное засилье. Не Китай — компактно жить не умеем — хотя и лозунг наш: в тесноте да не в обиде — нынче был не в моде. А шикарные виллы и загородные дома в стиле средневекового ренессанса.
Раз разошлись не на шутку, знать дело стоящее, а соответственно повод не отлынивать от работы.
— Уже что-то, хотя не совсем то... — отмёл сразу сторож мысли о былом. Тут-то и ловить некого.
Однако и на залётную шавку или человека, так суки срываться бы не стали — излишне напрягаться. Показали бы без лишней шумихи, кто в доме хозяин, а заодно бы полакомились, набив свои вечно голодные утробы. Одна Найда чего стоила, и была заводилой во всех начинаниях. Если ей что или кто не понравился, вся свора сук тут как тут и уже набрасывается на жертву. А тут и Медведка подрядилась, и даже Трусиха, значит дело и впрямь нечисто.
Накинув наспех на плечи бушлат, Роман выскочил на площадку перед коморкой. В лицо ударил ветер с крупными каплями дождя.
— И впрямь ливень на всю ночь, — отметил он, посеменив вниз по толстым доскам на железной основе, являя жалкое подобие лестницы.
В руке привычно уместился кусок арматуры длиной в два метра и весом что-то приблизительно с лом, а в иной — фонарь, дополнительно висящий также привычно на шее, и уже включенный. Да что-либо разглядеть при помощи его мощного луча сейчас было проблематично.
Дождь зарядил как из ведра. Видимость застилала стена разбушевавшейся водной стихии. Ливень сейчас скорее напоминал шквал на морском побережье.
Роман поёжился, вжимая плечи в воротник бушлата, делая всё так, чтобы и "гандонка" на макушке поравнялась краями с ним. А то вода имела обычное свойство проникать туда, куда меньше всего хотелось.
Так и произошло. Всё-таки просочилась за шиворот, заставив окончательно придти в себя сторожа, разомлевшего в тёплой каморке. Сразу показалось, что жизнь там у него как у Христа за пазухой. Но ненормированный рабочий график, да и ночные смены, плюс скука и безделье, какое к чертям собачьим — жизнь удалась, когда толком и не началась. А тут корячиться на горизонте где-то через пятилетку "сорокет".
Непогода вернула Романа в реальность происходящих событий в жизни. Да и суки — не зря их так прозвали в народе издревле — знали своё дело. Они точно сошли с ума. И давно их так ничем никто не мог раззадорить.
— Что же они там такое заприметили? — произнёс вслух Роман, отмечая про себя: с недавних пор начал общаться сам с собой, за неимением собеседника. А это первый признак: до "дурки" рукой подать. Если конечно раньше не загремит в иные не столь отдалённые места.
— Только бы бомжа не задрали, твари, — проступила подспудно предательская мысль, сидя занозой.
Не ментов опасался он — разборок с ними и испорченные выходные два дня после суток работы в "каталажке" — а того, что всё же живой человек. А эти суки... они и есть. Им всё одно чё рвать, главное бы пожрать.
Раз видел, как разорвали на глазах толстого кошака. Так потом рвали одна у другой, а другая у третьей, и так далее — всей сворой в девять глоток. Да осталось три. Иных после свели. Кошак оказался домашним любимцем главбуха госпредприятия, ну и по горячим следам удалось выяснить, куда он неожиданно запропастился.
До стрельбы дело не дошло, но удавкой и закончилась расправа над шестью суками из девяти. Три оставили для охраны, чтобы та не засыпала. И то уже люди близлежащих домов у проходной жаловались в милицию о нападениях сук — требовали того же, чего и все в таких случаях — пустить им кровь.
Сажать на цепь их было бы последним делом — не приучены, да и толком не приручены. Могут порвать любого благодетеля. Жизнь на свободе им дороже её же в неволе. Исключение разве что миролюбивая Медведка. Вот где красава — и статью и умом, а талантлива. Впечатление такое: сбежали из цирка. Ну просто умница и... подлиза.
Да и она могла порвать в своре любого. А одна — тише воды, ниже травы. Ребёнка забудешь — не тронет, и других не подпустить, хотя будить исходить слюной от голода, а брюхо сводить от бурления по тому же поводу.
— А вот и я, — подал голос Роман, дабы суки немного поубавили свой воинствующий пыл в надежде услышать иной вразумительный человеческий голос.
Ничего подобного не последовало, а что... всё то же безостановочное гавканье.
— И не устаёте же вы, а... — снова обратился Роман в надежде на ответную реакцию от более разумного существа, нежели тройки собак. — Чего разорались, суки? Кого тут донимаете ещё помимо меня, а не даёте жить спокойно?
Медведка даже не шелохнулась. Обычно она первой выходила из своры. Но как только она поредела, каждая из трёх особей была на счету, а территория в размерах не уменьшилась, да и залётных гостей стало значительно больше. Всем, даже в животном мире, требуется лакомый кусок пожирнее, да побольше — жить лучше, и слаще. А промышлять толком-то и негде, как не на "руинах" госпредприятия.
Раз заехала какая-то комиссия с проверкой, так им показалось: предприятие с войны не восстанавливали, хотя постройки здесь все исключительно ещё с хрущёвской оттепели. Про Сталина не слыхали. На землетрясение в средней полосе России "разруху" и списали. Круче просто придумать не удалось. И в самом деле, не на падение же метеорита, а то выйдет ненужная шумиха, или крушение лайнера. А так вроде бы всё чинно и благородно — на бумаге — как всегда. А то, что всё растащили, а то, что не успели — обветшало — никому никакого дела. За тем комиссия и прибыла — учесть те запасы Родины, шараясь по её скудным закромам с соцвремён, что ещё не успели растащить люди. И сами готовы хоть сегодня, да поздно. Как говориться: вчера — рано, сегодня — нет ни хая...
...Дождь не смолкал. Суки подстать ему. Роману тоже приходилось не отставать от них и непогоды. Он в третий раз вспомнил про должностные обязанности — подал голос. И уже больше не дожидаясь никакой иной реакции, кроме как от сук, подался вперёд них, держа веский аргумент в случае непредвиденных обстоятельств наготове.
— Убить — не убью, но покалечу! — решил он проучить, будь то воришка или бомж. А иначе повадятся — всё растащат. Не заметишь, как и топчан из-под иного сторожа. Почему-то вспомнились ему напарники, кои меняли его по службе — один, а он постоянно другого. С них толку — ноль целых, ноль десятых. Приходят для того, чтобы было, где провести время, коротая его с бутылкой, да поспать. Понимал, намается с ними, вот и проходилось работать за троих. Пока они прошляпят, ему нагонять упущенное время — отбиваться от залётных гостей.
— Прибить что ли кого? — снова молвил он вслух для себя, а возможно и того, кто спугнул собак. — А давно бы пора, заодно и галочку для начальства — не сплю! Так сказать: бдю, а не бздю!
Что-то пошло не так. Ангар был раскрыт — один из восьми боксов. И ладно бы раскрыт, а то дверь ворот свёрнута, словно кто-то орудовал и не ломом, а грузовиком, привязав на трос, и дёрнул за ручку.
— Какого... — отъехала у Романа вниз нижняя челюсть. — ...И твориться?!
Он зарядил арматурой по косяку от ворот, привлекая внимание. Суки чуть притихли, не став жаться сзади к нему, продолжали держать оборону на занятом ими ранее рубеже, сродни тому: ни шагу назад! Но и вперёд им явно не хотелось выдвигаться.
— Не зверь же какой приплёлся с поля, — подумал Роман на волка. А кабан и подкопаться не успел бы. Сразу пугнули и... отпугнули. — У...
Эхо подхватило глас человека, усилив объёмным пространством просторного бокса. В ответ ни карканья, ни писка, ни иных голосов различной живности. Если бы завелись крысы, суки только рады полакомиться "азиатским деликатесом".
Тут уж внутри и пригодился фонарь. Луч скользнул по полу в поисках укромного уголка. Тщетно. На пустом месте и укрыться негде. Разве что стене? Но там тоже негде зацепиться — ни полок, ни стеллажей — ничего, что обычно присуще для механосборочного производства и по хранению деталей. На потолке разве что подъёмные балки, да и те высоко — недостать, даже если пытаться прыгать. Тут и супер-баскетболист не повесится при всём желании и мастерстве за миллион хороших денег. А плохих — и подавно. Только наш человек в скотских условиях мог работать за них и даже не миллион, а гроши.
