Темный Император зевнул, прикрывая рот ладонью. Бессмысленное действие, даже с точки зрения человеческого этикета, так как лицо Темнодушца закрывал глухой шлем из черного адамантия. Он был закован в этот металл с головы до пят и если бы не глаза, горевшие сверхъестественным алым огнем, Ужас Пармессии можно было бы принять за статую или оживленный доспех.

Все остальные участники дипломатической встречи, собравшиеся в небольшой пещере были ему под стать. Взгляд Темнодушца упал на своего соседа слева — синекожего эльфа в костяных доспехах, чей череп был украшен рогами (Императору все хотелось пошутить по поводу супруги Нани'Херита, но, как выяснилось, у глубинных эльфов отсутствовала концепция брака), затем он со значительно большим интересом уставился на свою спутницу справа. Несмотря на то, что традиционное одеяние жрицы Мелиссы было довольно скромным, замечательная фигура, которой та могла похвастаться, не могла не вызывать у Темного Императора определенных мыслей. К сожалению, он вызывал у жрицы какой-то панический ужас одним своим присутствием, а потому за время их путешествия из Мс'Аады Императору так и не удалось продвинуться с ней дальше деловых переговоров. Стоило ли говорить, что это приводило Владыку Алабастера в далеко не самое приятное расположение духа?

"Долбанный Подземный Мир", — разрезало пелену скуки раздражение. — "Все тут не как у людей".

С ними было намного проще. Пармессцы, угнетенные кентаврами, были готовы идти за победителем непарнокопытных хоть на край света. Население же равнины Валье, постоянно воюющее между собой, нуждалось всего лишь в понимании и порядочной доле беспощадного насилия, чтобы признать Темнодушца. А вот с обитателями Подземного Мира Императору пришлось попотеть. К примеру для того, чтобы ему подчинились синекожие ре'акхеты, он в одиночку спустился в глубочайшие туннели Подземелья, распугал безымянных существ, что грызли корни мира, и общался со Змеебогом глубинных эльфов. Верность жн ки'ва'халл удалось завоевать лишь в одиночку истребив целое воинство бородатых карликов, пытавшихся уничтожить Мс'Ааду, а затем разрушив их город.

"Хотя, чего не сделаешь ради кучи длинноногих красоток и колдовских субстанций?" — философски спросил себя Темнодушец, а затем хмыкнул.

Адамантий. Орихалк. Од. Красная ртуть. Уроборос. Нур-обсидиан. Подземный Мир был настоящей кладовой редких и ценных веществ, почти не встречавшихся на поверхности (Император полагал, что дело в близости к прорыву Астрала в планетарном ядре мира) столь нужных его империи. И, в теории, это стоило того, чтобы вытерпеть утомительные ритуалы темноэльфийской дипломатии. На практике же, Император бы предпочел перебить еще несколько тысяч карликов с топорами, что кидались на него с безумием обреченных, чем слушать бесконечный обмен завуалированными угрозами, колкостями и напоминаниями о былых временах, что вели между собой Нани'Херит, Элдраниэлла ар-Мелиссой и так называемый Бессменный Король Хад-Шеола.

— Слушайте, народ, я, конечно, обеими руками за взаимное уважение и прочая, — прозвучал в тиши пещерного свода его металлический голос. — Но, как говорили древние, жизнь коротка, так что давайте перейдем к делу?

Тишина. Точно Император заклятие паралича наложил, а не заговорил. Глубинные и теневые эльфы, сопровождающие его, испугались — даже воинам-трутням, в теории лишенным страха, стало не по себе. Собравшиеся напротив Темнодушца остроухие из Хад-Шеола же, напротив, оказались разгневаны. Достойный повод. Как он понял их щебетания на языке дипломатов, обожженные еще были согласны рассмотреть перспективу союза с ре'акхетами и ки'ва'халл, но главенство наземных варваров ( как понял Император, в их языке эти понятия обозначались одним словом) было для них неприемлимо. Темнодушцу скорее полагалось стоять и производить впечатление своей магической силой, но не вступать в разговор. И уж, тем более, не на дурной смеси языков трех языков темных эльфов, которую было зазорно слышать всем, кроме самых низов общества.

"И это хорошо", — подумалось Императору. — "Не тяни за веточки, руби корень".

Поговорки валье'си ему нравились. Конечно, речь в данном случае шла о том, что семейства врагов следует вырезать до последнего живого отпрыска, чтобы избежать мести, что хорошо отражало жестокие реалии жизни на равнинах Валье, но тем не менее, это лишь добавляло народной мудрости веса в глазах Темнодушца.

— Какие могут быть у нас дела с тобой, Черная Душа? — спросил его лидер обожженных эльфов. Высокий рост, пышно королевское, удивительное равнодушие в глазах и могущество. Огромное могущество. Властелин Хад-Шеола на голову превосходил жрицу Мелиссы и глубинного эльфа.

— Добровольное принятие подданства Империи Валье, разумеется, — деланно удивился Император. — И вообще, что это за муть с Черной Душой? Темнодушцем меня называли кентавры, но это какой-то ихний мифический чудик. Вам следует называть меня Император.

Недовольство хад-шеольцев возросло и стало почти физически ощутимым. Высокородные князья были готовы в любой момент отдать своим воительницам приказ атаковать и бросить против него свою разрушительную магию. Императора, впрочем, это не пугало. Это всего лишь насилие. Для него оно было что вода для рыбы — чтобы одолеть Темнодушца требовалось больше, чем ярость и мускулы (пусть даже и астральные).

— Это... серьезное предложение, — сдержанно ответил Бессменный Король, очевидно решивший и проигнорировать просьбу Темнодушца. — Когда речь заходит о материях столь важных, среди нас принято озвучивать их с большим тщанием и глубиной. Впрочем, ваше невежество очевидно, поскольку в нашем языке это слово имеет другое значение...

Самообладание у Короля — булавой не пробьешь. Он произнес все это со спокойствием строго учителя, поймавшего нерадивого ученика на жульничестве. Впрочем, Темнодушец не сомневается, что будь ситуация немного иной и владыка Хад-Шеола с таким же спокойствием приказал избавиться от него. Может быть, стоило прийти одному и не демонстрировать свое могущество так открыто? Взять и сломать тех, кто стоит у него на пути да так, чтобы те никогда не поднялись? Впрочем, нет. Ре'акхеты сильно пострадали от буйства ужасов Корней Мира, а Мс'Аада еще не оправилась от вторжения гномов. Так что Хад-Шеол нужен ему с минимальными повреждениями.

— Хей, богов побойся, — Император был в курсе, что в отличие от своих соседей аш"хаттар были атеистами (хотя, учитывая то, что своему Бессменному Королю они едва ли что не молились — это была странная форма безбожия), но ему было плевать. — Я ваш язык едва пару недель назад выучил, а вы от меня требуете владения архаичной и устаревшей лексикой.

Говоря это, он медленно двинулся к центру пещеры. Шеренга мрачных воинов-трутней расступилась перед ним. Спиной он ощущал недовольные и слегка испуганные взгляды ар-Мелиссы и рогатого жреца, спереди на нем сошлись взоры аш'хаттаров, полные еле сдерживаемой агрессии. Спокойными пока оставались только сам Темнодушец и Бессменный Король.

— Начнем с хорошего, — продолжал Император. — Добровольное вхождение в состав Империи Валье откроет перед вами ни с чем несравнимые возможности в отношении торговли и культурного обмена. У вас есть богатство недр, у меня — земли. К тому же, под моей властью крупные войны между темными эльфами прекратятся и, конечно же, угроза со стороны гномов останется в прошлом...

Враждебность не спадала. Впрочем, Темнодушец не сомневался, что его словам внимают. Пусть, конечно, они и не кажутся убедительными, но... Всему свое время. Эльфы живут долго и у них его будет достаточно. Если все пойдет как надо, конечно.

— Да, к слову, о бородатых карликах, — продолжил он. — Слышали ли вы о судьбе мазад-Арона?

— До нас доходили слухи, что форпост пострадал... — произнес Бессменный Король, но Император перебил его.

— Пострадал? Бзад-Арон разрушен до основания, трупы воинов его армий усеивают туннели, словно выделения Великих Червей, Чтецы Знаков превратились в слюнявых идиотов, а королевская семья совершила самоубийство, не в силах вынести позора! — торжественно произнес Император. — Его своды обрушены, залы памяти осквернены, дух уцелевших сломлен. Тень простерла свои крылья над этим городом и не суждено ему подняться из нее.

Молчание. Эльфы перестали перешептываться. Все внимание сосредоточилось на Фомальгауте, стоявшем посреди пещеры. Император почти физически чувствовал, как гнев и раздражение в душах обожженных эльфов сменяет страх. Они видели его и чувствовали могущество, спящее в нем. Отголоски его астральной бури, наверное, доходили даже до Хад-Шеола. И даже самым глупым из них должно было быть понятно, что Темнодушец не угрожает. Темнодушец обещает.

— И знаете, что? — он поднимает руку и стискивает его в кулак с глухим звоном и скрежетом адамантия, не способного выдержать его силу. — Сие — моя заслуга. Я сокрушил Бзад-Арон. И это к вопросу о плохом.

— Ваше освещение проблемы любопытно, — Бессменный Король по-прежнему бесстрастен. — У меня нет желания подвергать свой народ опасности, но и признать вашу власть...

— Если вам охота соблюдать формальности, то я предлагаю поединок, — усмехнулся Темнодушец. — Старая традиция. Ты же — Бессменный Король потому, что никто не может тебя победить, верно?

Молчание. Кажется, его слова попали в цель. Он не был уверен, насколько сведения о культуре власти обожженных эльфов, которые ему сообщила Элдраниэлла, однако не уловить определенную смену настроения среди обожженных эльфов было невозможно. Ощутил это и Бессменный Король. Впервые на равнодушном лице остроухого, больше похожем на керамическую маску отразилась обеспокоенность. А затем что-то начало происходить...

— Ваша осведомленность достойна уважения, — произнес он, в то время, как князья обожженных эльфов и их телохранительницы внезапно начали проявлять признаки слабости — часть из них даже не смогла устоять на ногах, они были вынуждены опираться на стены или соседей. — Тем не менее, неужели вы рассчитываете, что ваши жалкие потуги на могущество могут сравниться с силой Властелина Хад-Шеола?!

В противоположность слабости князей, Король становился все сильнее и сильнее. Вокруг него сформировалась воронка магической силы, не просто соперничавшей с той, что порождал Темнодушец, но и превосходившей ее. Чудовищная концентрация магии начала размывать границы между тварным миром и измерением колдовства — сопровождающие Императора маги подняли руки, готовясь оказать тщетное сопротивление надвигающейся буре, но Темнодушец протянул руку, приказывая им остановиться.

— Я — Бессменный Король обожженных эльфов. Я правил ими еще до того, как Злое Солнце опалило их кожу и волосы, — тон его был холоден, но это было спокойствие льва, на которого залаяла подзаборная шавка. — Я видел падение империй, что правили континентом, Войны Магов-Королей и сошествие Холодного Бога. Я — Элегва Третальтакион, что превосходит эльфов, как ты превосходишь людей. А теперь уходи сам и забери своих слуг, иначе...

Как и Императору, Бессменному Королю не было нужды произносить заклинания — владыка астрала его уровня могущества мог повелевать ветрами магии простым усилием воли. Будь Император равен ему и их битва, равной которой не было со времен Магов-Королей, могла бы выжечь землю отсюда и до Внутреннего Моря. Будь Император равен ему по силе.

— А меня зовут Фома, — произнес он, делая шаг вперед. — В смысле, Фомальгаут. Приятно познакомиться.

Бессменный Королю моргнул и на Императора обрушилась вспышка магии чудовищной силы. За спиной послышался тихий шепот молящихся ре'акхетов и испуганный вздох Таниэллы, но через мгновение их заглушило шипение плавящегося адамантия. Бессменный Король продемонстрировал не только чудовищную силу, обрушив на Императора Валье мощь, способную обрушивать горы и испепелять моря, но и превосходные навыки, сжав эту силу до размеров двухметровой сферы, пленившей Темнодушца. Кажется, что у него нет шансов, ведь повелитель обожженных эльфов лишь начинает, как вдруг... Удар.

Кулак Императора преодолевает чудовищное количество магических барьеров, принципы, построения которых тяжело выразить словами, и силой врезается в челюсть Бессменого Короля. Сорвавшаяся с цепи его воли магия выходит из под контроля и, кажется, что сейчас плоть мира изуродует еще один ужасный шрам, но прежде, чем это успевает случиться, Фомальгаут поднимает руку и произносит одно короткое слово, которое заставляет мир содрогнуться. Над головой Императора появляется маленькая сфера абсолютной тьмы, в которой исчезают остатки астральных энергий, призванных Бессменным Королем, и сражение заканчивается.

— Фух, — пробурчал Император, снимая шлем, в то время, как астральная энергия уходит обратно в чудесный мир, повинуясь его воле. — Вот гад, а? Хорошая ведь броня была. И, похоже, я себе запястье вывихнул.

Он тряхнул рукой несколько раз, прислушиваясь к ощущениям. В абсолютной тишине, окруженный сотнями пар глаз, взирающих на него с сочетанием восхищения и страха — можно сказать, священным ужасом, хруст его костей звучал точно гром. Скрежет металла и оглушительно громкий щелчок просвидетельствовали о том, что Властелин Алабастера-таки вставил кость на положенное ей место.

— Так вот, я в вашем языке не большой знаток, — произносит он, обращаясь к аш"хаттарам. — Но если я правильно понимаю, слово "император" раньше обозначало вашего главного бога? Ну, до того, как случилось Злое Солнце и они умерли. Потом вы стали называть этим словом "стихийное бедствие" как абстрактное понимание. Уже не кажется, что называть меня так неуместно, да?

Все еще сохраняя загипнотизированное молчание, аш'хаттары склоняются перед ним — князья склоняют головы, а воительницы падают на одно колено.

— Я бы сказал, да здравствует король, — прогрохотал Темнодушец. — Но я — Император. Поэтому, скажу так — добро пожаловать в Валье!

Глава 1.

497 год от основания Империи.

Хад-Шеол, башня Тиагара.

— Неужели все так и было? — с удивлением спросил Кельхар Зоннер.

— По крайней мере, так мне это запомнилось, — ответил ему Резериф Катлего, высокий князь обожженных эльфов и владелец шпиля Тиагара.

Кельхар что-то ответил, но изображение имперского дворянина, создаваемое амулетом в виде кольца, который лежал на столе высокого князя, пошло волнами и смазалось, а звук исчез. Резериф позволил себе вздохнуть и поблагодарить возмущение магического поля Подземного Мира, избавившее его от общества старика. Будь на это его воля, высокий князь не удостоил бы человека и минутой своего внимания. Но увы, старик входил в число двадцати богатейших людей Империи и потому обладал определенным влиянием на круги где вращался владелец Тиагары, а потому тот был вынужден уделять ему внимание.

— Скажите, а есть ли возможность встретиться еще с кем-нибудь из очевидцев той встречи? — спросил Кельхар, когда изображение вновь обрело ясность.

— Не думаю, — ответил Резериф, нимало не заботясь о том, слышит ли его собеседник или нет. — С тех пор минуло более сорока зодиаков... то есть, почти пять столетий.

123 ... 222324

↓ Содержание ↓