Воин. Стихии зовут

Аннотация

Воины стихий древняя на грани вымирания раса, обладающая способностью управлять стихиями природы. Некогда воинам стихий предсказали, что у Виктории — дочери главы ордена света появится потомок, который победит зло, вернет процветание своему народу и спасет древнюю расу от гибели. А вот, как он будет спасать и когда, спросить забыли, а стоило бы. И того ли потомка-то в предсказании указали, вдруг "бракованного" подсунули?

И юному воину для начала предстоит сразиться со злом...

От автора:

Трилогия "Воин" — не просто набор из трех смешных книг, которые можно почитать в свободное время. Эта серия — путь исправление, посвященная проблеме наркозависимости. Неважно кто ее герой, какого он пола, черный или белый в крапинку, можно написать про кого угодно, фантазии благо хватает. Оказаться на дне может каждый из нас, и я в том числе, но не любой способен подняться и шагать дальше, утереть грязь с лица, даже если ему помогут в этом. Не допустить, чтобы наши дети повторили наши ошибки. Очень трудно не упасть снова. И воин будет идти до самого конца и споткнется ли он вновь на своем пути? Время покажет...

PS: Многие истории взяты из реальной жизни, а главной герой собирательный образ. Некоторые сцены помогали прорабатывать советами друзья.

PS PS: Вначале истории главный герой — ехидный импульсивный истеричный ЗАСРАНЕЦ, кому не нравится идите лесом.

Трилогия "Воин", книга первая.

Часть первая

"Во попал!"

Предисловие

На улице медленно падал мелкий снег, ночную мглу едва рассеивал свет далекого фонаря. Фонарь моргал, и казалось, еще немного и он погаснет, но шло время, а моргающий свет продолжал освещать дворик недалеко от старого сиротского приюта.

Возле детского дома некто возник с яркой серой вспышкой. Незнакомец в черном плаще с капюшоном на голове осмотрелся. Убедившись, что его появление никто не заметил, мужчина подошел к двери приюта. На миг он замер, стоя на первой ступеньке порога и разглядывая нечто в складках длинного плаща, лежавшее на его крепкой левой руке.

— Прости меня, так будет лучше для тебя, — слышится хриплый уставший голос.

Мужчина приседает и кладет на коврик маленькую корзинку с шевелящимся внутри младенцем. Ребенок просыпается, открывает васильковые глаза и маленькими ручками тянется обратно к опекуну.

— Не могу, прости, — еще раз повторяет мужчина, укрывая дитя одеяльцем.

Неизвестный выпрямляется и стучит кулаком в дверь. В этот момент младенец начинает громко плакать, пытаясь привлечь к себе внимание взрослого. Незнакомец быстро скрывается в ближайшем укрытии. Он внимательно наблюдает за тем, как зажигается свет и на порог выходит добротная женщина с шалью на широких плечах.

— Ах, кто же бросил такую малютку? — лепечет она сонно и поднимает корзинку. — Оторвать бы твоей матери голову! Бросить кроху в такой холод!

Женщина еще что-то говорит, но ее плохо слышно, так как дверь закрывается и приглушает звуки, исходящие изнутри. Мужчина остается незамеченным. Он спиной сползает на землю, и все его тело вздрагивает в беззвучном плаче...

Глава 1

Мучительно сознание возвращалось из крутившего меня водоворота. Голова болела жутко, впору выть на луну. Заплывшие глаза не хотели открываться. Непослушные пальцы едва разлепили склеенные веки. Туманным взглядом я сумел увидеть проносящие мимо здания жилых домов, а еще отражение в стекле. На меня уставился молодой мужик с бледным помятым лицом и большим васильковым глазами или мне это уже кажется? Стрелка длинных черных волос почти закрывала один глаз и сползала вниз.

Куда же судьба опять меня занесла?.. Ага!... В автобус?..

Голова болела у-у-у.... Перед глазами прыгали зайчики, нахально ухмылялись, скаля единственные два крепких зуба... Белая горячка?.. Вроде не похоже.... Во рту сухость, хотелось пить...

Кто я?.. Это вроде бы простая до боли мысль, не давала мне покоя с момента пробуждения в старом побитом временем автобусе. Воспоминания пробивались смутными отрывками, картинками нереального сна, в коих главным героем являлся я. Помню, как пили, как кололись, как курили, было очень хорошо, а остальное, словно дымкой заволокло. Лица людей расплывались, и я не мог вспомнить их.

Но куда я еду? Откуда еду? Зачем? Как же меня, блин, зовут?!

В конечном итоге я зашел в глубокий непроходимый тупик в собственном сознании. Воспоминания ускользали от моего разгоряченного ума как тараканы от мужика с тапкой в руке. Сколько ж надо было выпить, чтобы имя забыть? Все-таки не надо было столько пить, но мы же меру не знаем, если пить, то до победного конца.

Голова затрещала, словно ее засунули в колокол и с усердием садиста молотили молотком. Похмелье... какая же эта ужасная штука!.. В глазах троилось... или двоилось... и зайчики прыгали.... Все-таки у меня белая горячка, нужно звонить в дурдом... Стоп! Я там уже был!..

Придя к неутешительным для себя выводам, я решил не утруждать болезненную головушку лишним мыслительным процессом. Ей много думать вредно...

Люди нестройным потоком то заходили, то выходили из автобуса. Мне же и лицо трудно оторвать от холодного окна, по которому грязными струйками стекала вода от дождя.

Внезапно меня вдавила в стекло мощная сила. Нос едва не изменил форму и не превратился в малопривлекательную картошку с крючком загнутым в бок. Чуть не треснула кость. Это еще что за ботва?

Дело в том, что я сидел я на одиноком месте возле окна и не заметил, как автобус мигом заполнился людьми. Меня прижала чья-то задница. Это я понял, когда в меня чем-то дунуло, словно при порыве легкого ветра и до ноздрей донеслась вонь... Фу-у! Что эта женщина ела на завтрак?! Тухлую рыбу вместо своей кошки?! И ею же и закуснула? Бедное животное! Это ж надо так перн... в лицо человеку!

Кошмар!

От подобного жуткого потрясения я сразу протрезвел и вспомнил кто я такой! Что меня зовут Саша Волков и мне двадцать один год от роду! От меня, конечно, тоже разило не цветочками, но это слишком даже для меня — клиента психбольницы тридцать четвертой палаты! Надо же и это вспомнил! Вот так запах!

Автобус остановился и пропустил во чрево еще людей с десяток. Меня окончательно вмяли в стекло. Нос болезненно искривился. Вот-вот что-нибудь одно да треснет! Или стекло или мой нос!

— Женщина, вы можете убрать юбку с моего лица?! — промямлил я кое-как.

— Сидит, еще и возмущается! Нет, чтобы уступить, так он еще и на что-то жалуется! — у меня появилось желание сделать нечто плохое, очень плохое. У меня наступила стадия жарки бифштексов!!! Она опять в меня... ррр...

— Женщина, — только не ругаться, только не ругаться, я добрый и пушистый, добрый и пушистый зубастый тигренок! — если уж вы выбрали мое лицо для посадки хвостовой части, то хотя бы, не извергаете на меня запасы вашего топлива.

Кто-то с опозданием захихикал, поняв, о чем я имею в виду. Женщина, видимо, тоже сообразила, не тормоз.

— Ах ты, алкоголик недоделанный! Да ты...

У-у-у! Вот и будь после этого культурным человеком!

— Женщина, неужели больше нет места, чтобы всунуть куда-нибудь свою Австралию?

У меня и так нервы были на пределе. Я никогда не был человеком миролюбивым, а тут меня еще и похмелье мучило. А когда мне больно, я чисто машинально начинаю грубить, часто даже не задумываясь над произнесенной фразой. Язык у меня всегда был острым как у бабы. Еще бы! Сколько раз я переругивался с сестрами и не сосчитать, а на поле боя с женщиной лучше всего использовать ее же оружие — язык. Кулаками ведь не помашешь, а мои "дорогие и любимые" сестрички любительницы милиционеров.

Люди, кто-нибудь одолжите дробовик, я убью эту бабу! Нет, лучше бензопилу!! Я четвертую ее, склею и еще раз четвертую!.. Стоп! Шурик, ты добрый и пушистый, мало тебе было проблем в обезьяннике, в который ты загремел на прошлой неделе? Хочешь еще нарваться на неприятности? Вон, на тебя уже милиционер косо смотрит, посмотри внимательно на его грозное отражение в окне и устыдись своих нецивилизованных мыслей. Вспомни, как ты выглядишь, и смирись с положением... ррр...

— Вы только послушайте, как он оскорбляет меня! — это она продолжает призывать общественность возмутиться вместе с ней моим непристойным поведением.

Это я-то ее оскорбляю?! После того, как она меня грязью облила и алкашом обозвала? Ладно, признаю, я люблю выпить, часто не зная меры. Но разве обязательно человека обругивать? Я же ее не обзываю, матным словом не ругаю. Дамочка явно не слышала, как оскорбляют трехэтажным матом! Там и вякнуть не успеешь в ответ, будешь стоять и тупо обтекать, заглатывая ртом воздух, подобно выброшенной на берег рыбе!

Но милиционер серьезное осложнение для того, кто едва двигается, поэтому распускать язык не стоило... потом как-нибудь...

— Женщина, милая, я вам уступлю, только слезьте с моего лица! Вы мне нос сломаете эффектными формами! Почему я должен быть объектом вашего беспощадного нападения?

— Да как же я слезу, если вы сидите?! — прошипела она.

Как я заметил, скосив бесстыжие глаза на отражение в стекле, женщина молодая, лет двадцати пяти. Она стояла вполоборота и иногда поворачивалась ко мне голову. Личико симпатичное округлое, нос маленький кнопочкой, пухлые губы. Если бы не все остальное в комплексе, то можно назвать даже аппетитной.

О ее весе лучше не упоминать. Баба гром! Такой нахами, скушает, нагло скушает без кетчупа и майонеза, еще и сдачу потребует! Жалко, что злая, на такой удобно засыпать, мягкая...Тьфу, кабель! Саша, ты подзаборная шавка, а не породистый дог! Ты еще старух начни таскать в постель!.. А почему бы нет?.. Деградируем...

— Вам, похоже, больше нравится сидеть на лице у человека, чем на сидении! — сделал я отчаянную попытку достучаться до дамочки, когда угроза перелома нависла надо мной дамокловым мечом.

— Вы только послушайте этого алкоголика! — крикнула она, призывая общественность обратить гнев против меня.

От злости и невозможности обругать хамку, я пихнул ее в огромный зад. Ох, зря я это сделал! Мне приходилось слышать, как сдувается грелка, подложенная учителю на стул. Но точно мои уши никогда не слыхали, чтобы, тот же звук, раздавался в десять раз громче!

— Караул!! Убивают!! — я надрывно взвизгнул, снова атакованный газовым порывом урагана. — А-а-а!! Люди!! Караул!! Помогите, убивают!! Сжальтесь!! Да виноват!! Вяжите меня!! Спасите от этой психопатки!! — под конец я едва ли не плакал.

— Во, мужик дает! Голосище-то! Обалдеть! — хохотал какой-то школьник, локтем задев дружка в бок, тот и вовсе находился в невменяемом состоянии от смеха.

Ржал весь автобус, вместе с милиционером в придачу. Гады! Пусть на моем месте окажутся и тогда смеются! Обидно стало, захотелось пожалеть себя, выпить водки, уколоть в вену героину и заплакать.

— Ах, ты сволочь! Алкоголик...

— Женщина, если вы не замолчите и не повернетесь, хотя бы градусов на сто! Я вас укушу!!! — угроза подействовала, и она, кряхтя и ругаясь, повернулась ко мне передом, сощурившись, мол, мегера — моя мама, папа — психопат.

О! Какое счастье неземное! Автобус остановился и выпустил на свободу половину пассажиров. Одно расстраивало — женщина с большим задом осталась, дабы поколотить меня пудовой сумочкой! Я вяло отбивался и был счастлив оказаться на свободе, не дышать ее выхлопными газами. Настроение подпорчено, но и это казалось пустячком по сравнению с облегчением.

Моя остановка! Я ее узнал! Какая чудесная новость!

Тэк-с, еще ж надо встать и выйти из автобуса, но как это сделать, ведь мне так плохо?! И эта еще прицепилась! С сумочкой! Весом в пять килограммов!

— Женщина, если вы меня не пустите, я вас... испачкаю!

Идиот! Больше не нашел, что сказать? И это после того, как вся психбольница в страхе разбежалась от тебя? Теряешь вес, парень, теряешь! Для тебя одно название! Лох!

Подростки снова заржали в голос. Они отвлекли внимание женщины, которая обрушила всю пудовую агрессию на них.

Я кое-как встал и, шатаясь и держась за поручни, чтоб не упасть, стал мелкими шажками отступать от вражеского объекта.

Водитель искоса на меня посматривал, и даже остановив колымагу, называемую остроумными людьми автобусом, продолжал смотреть, будто больше делать нечего. Гаишников на них нет!

— На дорогу смотрите, господин водитель, на дорогу, — сказал я. Он что-то пробурчал на счет нетрезвых молодых людей и отвернулся.

Судя по тому, как на меня косились, скорее всего, я не только пил вчера горячие напитки, но и собрал на себя всю грязь с помойки, на которой мы погуляли. Квартирой тот бомжатник — язык не поворачивается назвать. Не стала бы бабка — божий одуванчик качать головой и брызгать в меня чем-то, шептать вполголоса. Сектантка?

Выйдя на свежий воздух, я едва не упал на скамейку корявой исписанной граффити автобусной остановки и к такой-то бабушке не разбил голову. Хотя, что можно у меня бить?! Уже неделю не просыхаю! Нет, больше...как попал в автобус, я не помню, как-то ж дополз или мне помогли доползти...

Я подтянулся трясущимися руками. Ноги отказывали мне служить, и я решил пока посидеть от греха подальше. Вдруг упаду, а кто меня поднимать будет? Народ у нас не жаловал таких как я, если не попадется сердобольный человечек, то буду валяться на земле. Хорошо еще мышцы живота у меня не расслаблены. Иначе как я бы выглядел еще и... в общем вы меня поняли.

До дома оставалось не так уж много. Домом я называл однокомнатную квартиру, которую до сих пор не продал. Все-таки что-то от совести давнишней осталось. Я даже за нее платил! Работал грузчиком (когда был трезвый). Матушка природа не обделила меня силой. Под удивленные восклицания мужиков я в обеих руках нес по два, а то и по три мешка сразу. Поэтому разгрузить вагон, тьфу! За одну ночь мог неплохо заработать, если те копейки, которые нам платили, можно назвать деньгами. Рабочие меня за глаза прозвали Витязем.

Вчера было хорошо, а сейчас я сожалел, что перебрал. Увы, тормоза у меня отказали еще лет в восемнадцать, когда я подсел на эту дрянь. Хотя бы не подохнуть до завтрашнего дня и то хорошо. Какое меня будущее ожидало, я себе ярко представлял с шокирующими подробностями, но как соскочить? Я переставал думать о завтрашнем дне и, когда начиналась ломка, выл оборотнем. Желал лишь об одном, чтобы мучения закончились, поэтому кололся и каждый раз себе обещал, что все, в последний раз вгоняю иглу в вену. Если не было наркотика, я его искал. В такие моменты я был готов даже пойти на преступление лишь бы раздобыть денег на еще одну порцию дурманящей отравы. Моя жизнь полное Дерьмо! Вот так, именно с большой буквы!

Проходящие мимо дамочки, морщились от одного моего вида. А когда-то девушки были готовы пропахать асфальт ради одного заинтересованного взгляда моих миндалевидных васильковых очей. Из-за редкого цвета глаз все думали, что я ношу линзы. По правде говоря, мне было бы в лень их носить. Тогда мое зрение не нуждалось в поправке, я видел лучше любой кошки. Сейчас же я едва различал, что у меня перед носом.