Верховный маг крепости Глад

Верховный маг крепости Глад

Глава 1. Попаданец съест меня? Смешно.

— Пошла отсюда!

Выдаю резкий пинок под зад, служанка падает с кровати на каменный пол.

— Спать мешаешь, — сонно бурчу, заворачиваясь в теплое одеяло.

В моем возрасте сквозняки вредная вещь. Но если выбирать между теплом от тела служанки вместе со смертью от удушья (зараза навалилась так, что дышать невозможно) или поспать спокойно в прохладе — выберу поспать в прохладе.

Служанка ошарашенно осматривается, сонно моргает, очнулась, поняла, где находится и в каком виде. Она подскакивает с холодного пола и быстро собирает одежду.

— Простите, — шепчет и кланяется, маняще качнулись верхние достоинства.

Я начал проваливаться в столь желанный с похмелья сон, служанка убирается из комнаты, легкой рукой притворяет за собой деревянную дверь. И тут... Грохот упавшей металлической посуды! Бабский визг, громкие извинения в двух шагах от моих покоев! Крик стражника на весь коридор:

— А ну заткнулись!

Стало тише, шушуканья служанок, слышу, как стражник приглушенно смеется и тихо говорит:

— Тупые бабы, — а потом задумчиво, — а вторая ничего такая...

Наконец-то тишина! Не дают честному магу выспаться! Мне плохо, с трудом вспоминаю заклинание тишины. Не стоит его накладывать, вдруг тревога, нападение Изгнилов, а маг спит и жамкает во сне блудниц столицы?

За дверью бухают сапоги стражников по каменным плитам. Бух, бух, бух! Тяжелые шаги отзываются в голове колокольным звоном. Тяжело вздыхаю. Надежды на спокойный сон идут прахом, эта мысль отдает горечью на язык, может, на меня проклятье наложили? Если похмелье можно назвать проклятьем.

— Чтоб вас на дыбе растянули! — отчаянно выдаю в сторону двери.

Не выдерживаю шумного утра, формирую заклинание третьего уровня 'Тишина'. Сложная концентрация и легкий медитативный транс, двадцать два тонких магических потока, ощущение, что каждый поток, выходящий из рук, хочет, чтобы я не смог на нем сконцентрироваться и блеванул на пол. Долбанное похмелье.

Обычное заклинание легко формируется и без таких сложностей, потоков надо вдвое меньше, если читаешь стандартное заклинание. Но не в моем случае, у меня давняя травма и то, что я придумал способы творить магию выше первого уровня — чудо без прикрас.

Заклинание резко вспыхивает в руках шариком синего цвета, сияние расходится по комнате, запечатывает все звуки.

— Тишина... — блаженно шепчу в темный, пыльный балдахин кровати.

Самодовольно усмехаюсь в седую бороду. Давно не творил что-то выше второго уровня, и даже это считалось невозможным при моих проблемах. Не зря я более пяти десятков лет с гордостью ношу звание 'Мастер контроля'. Титул присудили мне в Даргамаре, городе магов. Хочу побывать там снова в этом десятилетии, поглазеть на величественные башни архимагов, поклониться статуе великого мага Даргала. До сих пор не ясно, что возникло раньше, город или статуя. Сквозь сон улыбаюсь, вспоминая давний спор на этот счет.

'Это...была магия только что? Неужели?! Я маг? Я попал в мага? Желание сбылось! Круто!'

Я вскакиваю с кровати едва ли не быстрее, чем выпнул с нее служанку. Это не мои мысли! Боги, что за бесовщина?!

Пусть холодный камень холодит босые пятки, холод ужаса от чужих мыслей заставляет топорщиться волосы на бороде, что уж тут о пятках!

'Ой! Кажется, он меня заметил! Надо усилить поглощение, хрен его знает, на что эти маги способны...' — чужие мысли не успели окраситься в нотки страха, как прозвучал насмешливый и полный гордыни юный голос — 'Пока, хрен знает'

Укол острой боли пронзает старое сердце, а потом еще раз, и еще разок. Словно... Словно меня грызут изнутри! Неумело, по звериному, эта тварь будто кусает саму душу!

— Ах ты падаль! — кричу вслух, и мысленно. Крик находит слушателя.

'Блин! Он точно меня заметил! А что если он меня слышит?'

Мой закаленный в магических опытах и сражениях разум быстро приводит меня в нужное состояние. Похмелье отринуто в сторону, как ненужная безделушка, страх и неуверенность тоже быстро подавляются. Начинаю медитацию, ищу эту тварь внутри себя. Отвлеку его разговором, раз он такой болтливый.

— Слышу, слышу, — я оглаживаю бороду, приводя ее форму в подобающее состояние, — но это ненадолго.

'Эй, дядь, не сердись! Я случайно в твое тело попал, честно! Просто загадал желание на Новый Год, что магом стать хочу и проснулся уже в твоем теле!'

— Я тебе не дядь, — сажусь обратно на кровать, концентрируюсь еще глубже, — меня зовут Азидал, я Верховный маг крепости Глад.

'Ха! Я теперь знаю его Имя!'

Ворох воспоминаний от духа проносится в разуме. Имена, непонятные демоны, связанная с этими именами магия и еще куча мусорных воспоминаний. Так вот о чем он думает? Не выдержав, я захожусь каркающим смехом.

— По имени могут окликнуть в толпе или обратиться в разговоре, причем тут пожирание моей души и воспоминаний? Тупой сопляк, — я смеюсь вновь, поняв, что опасности от такого духа могу не ждать. Он же совершенно, непроходимо глуп! Даже не может оградить от меня замыслы по захвату тела.

'Я не сопляк! Мне двадцать два, чертов старик!'

— А мне сто двадцать два, чуешь разницу?

От духа идет эмоция ошеломления и даже уважения к моему возрасту. В горле першит от недолгого разговора. На тумбе возле кровати кувшин с водой и стакан, оба искусно отделанные полосами серебра, так вода вкуснее, очищается благородным металлом. Дорогой подарок от стражников крепости, знающих о моих пристрастиях к выпивке, весьма продуманный.

Я с наслаждением выпиваю стакан чистейшей и свежей водицы, холодная, аж зубы сводит.

— Ух, хорошо.

Наливаю еще один и знаю, что дух пристально наблюдает за таким простым действом и успокаивается. Думает, я не замечаю попыток грызть, тянуть, разрушить, поглотить эфирные оболочки? О, к магическим каналам потянулся.

'Это что?' — с брезгливостью спрашивает сам себя дух, — 'Все мерзко перекрученное, выглядит как изрядно покореженные водопроводные трубы. Мерзость'

Сидел бы тихо и ничего не трогал, я бы его и не заметил. Чтобы увидеть душу внутри тела надо обладать много чем, чего нет у меня. Силой бога, например. Если бы он высунулся, я его тут же увидел и выдернул. Но и так я понял, где он. Возле сосредоточения каналов, источника.

'Все странно напряглось, такое ощущение, что сейчас на части развалится, как ржавые трубы. Хм... Маг воду пьет, ничего вроде не магичит. Это реакция на мое присутствие? Не надо было трогать'

Магические потоки сплетаются вокруг левой руки, плоть становится прозрачной. Еще пару мгновений, прозрачная кисть светится бледно зеленым.

'Что это?!' — кричит дух в изумлении, с жадным вниманием наблюдает моими глазами.

Отпиваю еще воды и говорю:

— 'Эфирная рука'. С ее помощью поправляют печати в артефактах.

Вонзаю руку прямо в центр груди, возле старых шрамов. Эфирная рука легко нащупывает то, чего там быть не должно, чуждого духа из другого мира. Я крепко его сжимаю, пальцы смыкаются на теплом шаре, тяну наружу. Он кричит, визжит, умоляет отпустить его. Пропускаю вопли мимо сознания.

— Или ловят наглых тупых духов.

Вытягиваю из груди бледный шар белого цвета. Эфирная рука с легкостью удерживает духа в реальности.

— Попался. Визжал так, что уши заложило.

'Эфирная рука' будет действовать еще пару минут, если силы не добавить. Но мне и пары минут хватит. Я встаю и направляюсь к огромному, в целую стену размером, шкафу. Тут у меня хранится все, библиотека, скрытая стеклянными дверцами, полки с сундучками из железа, стекла, дерева и даже один сундучок из чистого серебра, все набиты ингредиентами. Справа и слева столики, их поверхность украшают специальные пентаграммы. Слева стол для Алхимии, справа Артефактора, оба облегчают работу в разы.

— Посидишь пока тут, — говорю духу, швыряю его прямо на стол Артефактора. Пентаграмма вспыхивает синим светом, как и глазницы черепа козла чуть выше, утопленного в черное дерево.

Шарик духа зависает по центру, полный завихрений и потоков. Уверен, он старается выбраться, кричит и воет, но не в силах ничего поделать с пленом в пентаграмме.

— А теперь предупредим стражу, что я занят экспериментом, и нас уже никто не побеспокоит, — доверительно обращаюсь к духу.

Завихрения прекращаются, дух внимательно слушает.

— О, не бойся, я все тебе расскажу, — киваю, угадав его мысли, — Никогда не пытал духов, думаю, тебе тоже будет интересно.

Шарик снова вихрится белыми потоками, отчаянно бьется, но даже на пол ноготка не может отлететь от центра пентаграммы. Я по-доброму улыбаюсь ему, припоминая, что этот дух хотел сотворить с моей душой и разумом.

Я не спеша одеваюсь в мантию поверх голого тела, не хочется тратить время, я выходить из покоев не планирую.

Дух притих, устав сражаться с чарами, и мне показалось, что череп козла стал светиться как-то мстительно.

Воображение — прекрасная вещь! Под эту довольную мысль иду к двери, она открывается без скрипа и шума. Слева, опираясь на копье, дремлет стражник. Я мельком оцениваю его вид, пытаюсь припомнить имя воина. Обветренное, грубое лицо с мясистым носом, мелкие, давно залеченные шрамы, знакомая рожа, сколько раз я ее зашивал и поливал зельями? Пять или шесть раз он ко мне попадал в виде куска истерзанного мяса. Счастливчик Лаймон!

Довольно распространенное прозвище и весьма в тему. Если при осаде крепости силами Изгнилов этот парень не получал даже царапины, то при нападениях искаженных тварей или в патрулях он обязательно получит на орехи. Удивительно избирательная удача, будто сами Боги решили пошутить. Я тоже пошутил, подарил ему на тридцатилетие стальную маску, чтобы больше не приходил с разодранной рожей. Месяца три назад.

— Лаймон! — тихо, но твердо зову его, — проснись, парень!

Парень открыл глаза, и совершенно трезвым и честным взглядом смотрит на меня. Будто не он только что легонько храпел, навалившись на копье.

— Мастер Азидал? Приказать накрыть к завтраку? — и тут он хитро улыбнулся и похлопал по фляге на боку, заодно зазвенев кольчугой, — Или?

— Нет, не сегодня, — твердо отрицаю предложение промочить горло чем покрепче.

Любой другой командир уже приказал выдать бы плетей стражнику, таскающему с собой флягу крепкого пойла, что гонят в деревнях. Но я знаю, что Лаймон не употребляет ничего крепче молока, а флягу с собой таскает в медицинских целях. Ну и господину Азидалу здоровье поправить, хе-хе.

— Я буду занят важным экспериментом, меня беспокоить только в самом крайнем случае. Даже если нападут, — подтверждаю свою речь серьезным взглядом, — ты понял?

— Никому не беспокоить, — кивает Лаймон, легонько стукнув копьем об каменные плиты, — А если все-таки нападут большим отрядом?

— Только если сами не справитесь. Это действительно важный для меня эксперимент.

Донеся до стражника всю серьезность, я оставляю его с весьма суровой миной на лице. Видать проникся моим трезвым взглядом и отказом от спиртного. Вот и хорошо, а теперь начнем!

Выпив еще свежей воды, и, смочив лицо парой горстей воды, я полностью скидываю с себя сонливость и привычно игнорирую похмелье. Если сегодня все увенчается успехом — брошу пить. На этот раз серьезно.

Возле стола Артефактора шкаф с одеждой и зеркалом на дверце, пора привести себя в порядок и заняться духом. Достаю большой гребень с частыми зубцами, величаво расчесываю свою гордость, седую и пышную бороду.

Левой рукой провожу по рунам на столе Артефактора, часть рун гаснет, давая духу воплотиться в уменьшенной форме.

Над пентаграммой теперь висит маленькая фигурка молодого парня, высотой не больше моей табуретки.

— Отпусти меня! — тут же требует дух, не успев до конца воплотиться.

— Или что? — лениво спрашиваю у наглеца, слежу за ним в отражении зеркала и расчесываю бороду. Весьма успокаивающее занятие, кстати говоря.

— Или когда я сам выберусь отсюда, то я засуну твою бороду тебе в жопу! — нагло и резко угрожает дух, — выпускай по-хорошему, старик! Или, поверь мне, я все выдержу и доберусь до тебя, рано или поздно! И моя месть будет...

Легкий пасс руками и пентаграмма заставляет его заткнуться.

— Никакой фантазии, — вздыхаю я, — ладно, пора разобраться, как ты попал в мое тело, откуда знаешь имперский язык, почему твоя душа такая сильная, но совершенно отсутствуют эфирные оболочки? Это все очень интересно, малец.

Я наклоняюсь над столом, дух постепенно съеживается под взглядом.

— Я слышал все твои размышления, пока ты пытался надкусить меня изнутри. Весьма неприятно чувствовать себя едой, — делюсь с ним размышлениями, попутно активируя руны по всей поверхности стола.

Нити из пентаграммы поднимаются, находят цель и протыкают духа, изучают, шарясь по оболочками. Неприятно, наверное, но не настолько, чтобы потерять разум, мне он еще пригодится. Пожалуй, тут мне не хватит знаний, где-то валялась у меня книга по духам...

Иду искать на полках. А духа уже нитями спеленало так, что его самого за ними почти не видно, одна голова торчит.

— Подожди-ка тут, скоро вернусь.

Открываю стеклянные дверцы и скольжу пальцами по пыльным корешкам. 'Твари искаженные. Том 3' это не то, 'Империя до Раскола, история утопии' тоже не то, хотя надо дочитать, вроде закладку оставлял, на трехсотой странице? Или на двухсотой? Ладно, потом посмотрю.

— О! Нашел! 'Духи астральные' и 'Метки Богов и законы Девы' авторства самого Даргала! За каждую можно по три таких стола Артефактора купить, пусть это и переписанные копии, — хвастаюсь духу, тот только корчит гримасы боли, к счастью, безмолвно.

Я читал чуть больше часа, и узнал все что нужно. Нити из пентаграммы вернулись обратно, из глазниц черепа козла вытекают струйки синего дыма, медленно преобразовываются в понятный текст. Понятный для магов, разумеется, для непосвященных это просто закорючки, которые молодые маги пафосно величают Языком Даргала. На самом деле это просто шифр, оставленный нам по легенде самим великим магом.

Дух опустил голову, опустошенный болью морально, от нитей не осталось и следа. Разрешаю ему говорить, а то скучновато стало. А сам принимаюсь за чтение о том, что же это за дух и кто за ним стоит.

— Я... — дрожащим голосом хрипит дух, — мне было больно. Больно, гребанный маг!

Я продолжаю расшифровку, довольно интересную информацию несет с собой этот дух и много. Что он там про боль пищит? Да крестьянским девчонкам иногда плетью попадает за сплетни и то сильнее. А у него лишь нити по душевной оболочке прошлись, считай, погладили. Тоже мне боль.

— Значит, ты теперь знаешь, какого было мне, когда ты меня сожрать пытался, — я отмахиваюсь от его слов, как от нечто несущественного, — это даже не боль. Просто ты слабак.

Дочитываю туманные письмена и весьма удивляюсь.

— Ты что... безбожник?

— Ну да, атеист. Да и некрещенный я, — недоуменно смотрит дух, — а что?

— Не верю, — я начинаю проверять все заново, не веря не столько его словам, сколько такой удаче.