Глава 1.
Российская Империя.
Костромская губерния. Зулковский уезд.
Ферма Мечниковых. 17 сентября 2018 года. 06:00
— Кирилл, просыпайся! Кирилл, пора вставать!
Я никогда не любил вставать рано. Особенно в последние дни, когда две недели назад мне начались сниться яркие, красочные сны о невероятных местах и людях.
Красивые женщины в микроскопических купальниках, уходящие за горизонт пляжи из такого белого песка, что порой он казался свежевыпавшим снегом, пальмы, роскошные яхты и пассажирские лайнеры, где предупредительный персонал исполнял любое твое желание.
Города с уходящими в небеса небоскребами, грязные подворотни, какие-то бары и забегаловки. Мрачные типы, говорившие о страшных вещах зловещим полушепотом.
Поначалу все это казалось каким-то странным и немного пугающим, слишком уж реальными выглядели сновидения, будто и не сновидения вовсе, а чьи-то воспоминания.
Но потом я незаметно для себя втянулся и уже с радостью отправлялся на боковую, потому что знал, что ночью мне предстоит увидеть новую порцию картин из далеких краев, где я скорее всего никогда не смогу побывать.
Так продолжалось несколько дней подряд, а вскоре все начало меняться. Вместе с удивительными образами стало приходить что-то еще. Что-то необычное, труднообъяснимое.
Как будто в мой разум отдельными кусочками вливалась чья-то личность, постепенно растворяясь в нем и влияя на мои собственные суждения. Это не была передача памяти в полной мере, скорее перенос каких-то отдельных фрагментов, порой совершенно непонятных и совершенно чуждых мне прежнему.
Не стану скрывать, после осознания данного факта поначалу мне хотелось обратиться к родителям, рассказать обо всем, попросить помощи.
Однако я этого не сделал, потому что вдруг понял, что произошедшие изменения несут больше положительных эффектов, чем каких-либо отрицательных свойств. По крайней мере лично на мой, субъективный взгляд.
Я всегда был немного робким и стеснительным ребенком. По сравнению с двумя старшими братьями и вовсе рохлей, чего уж скрывать. Мне не хватало смелости даже на кого-то повысить голос, огрызнуться, услышав в свой адрес обидные слова и ругательства.
В четырнадцать лет благодаря жизни на ферме и почти ежедневному физическому труду я вырос в довольно здорового парня, имеющего весьма развитое тело с физической точки зрения. Но при этом, за всю свою короткую жизнь, я никогда ни с кем не дрался, в отличие от большинства своих сверстников, и всегда уступал нажиму с чужой стороны.
И вот случилось такое. Впервые я получил силы сказать твердое нет, когда Борька в начале недели попросил меня вместо себя разгрузить грузовик полный сена.
Я не принялся покорно исполнять работу за старшего брата. Я спокойно возразил ему и указал, что сегодня его очередь и что у меня своих дел по горло.
Не знаю кто из нас удивился после этого больше, он застывший на месте столбом или я, просидевший у себя в комнате целых полчаса, обдумывая произошедшее. Появившаяся уверенность в себе страшила своей новизной и в то же время непреодолимо манила чувством собственного достоинства.
Я будто оглянулся назад и увидел, насколько выглядел жалко до этого дня. Мной помыкали, указывали, заставляли делать то, что мне совсем не хотелось. Я искреннее считал, что это в порядке вещей, что к людям нужно относиться всегда с добротой, невзирая на то, как они сами к тебе относятся.
Кому-то это могло показаться мелочью, ерундой, не заслуживающей внимания, но лично для меня данный поступок стал событием с большой буквы. Прошедший эпизод выветрил из головы любые мысли о том, чтобы рассказать кому-то о снах...
— Вставай, — дверь приоткрылась, в комнату заглянула мама. — Ты вчера обещал починить ограду на северо-западном пастбище. Езжай, пока не приехал школьный автобус.
Я вздохнул про себя, то что со мной что-то происходило не отменяло факта необходимости помогать родителям на ферме. Вчера отец упомянул на ужине покосившиеся столбы и порванную колючку, попросив меня этим заняться, так как братья будут заняты на раздаче новых кормов. Какой-то новый сорт требовал других порций и рабочим требовалось все показать и объяснить, чтобы ничего не напутали.
Наше хозяйство было не слишком большим, если сравнивать с какими-нибудь огромными агрохолдингами, владеющими десятками тысяч поголовья скота и нескончаемыми гектарами земельных владений. Но и не слишком маленьким, где трудились исключительно родственники самого владельца участка.
Два десятка сезонных работников, семеро на постоянной основе, четыре трактора-универсала, один комбайн производства Путиловского завода, два грузовика, своя мастерская с квалифицированным механиком. Короче вполне себе нормальная ферма, приносящая стабильный доход.
— Давай быстрее.
Мама добрая душа перед выходом сунула в руку чашку кофе и легким толчком отправила на улицу.
Выпив на ходу торопливыми глотками ароматный бодрящий напиток, я оставил кружку на крыльце и вприпрыжку бросился к стоящему в тени амбара своему "Мамонтенку". Вскочил в седло, двигатель квадроцикла мягко заурчал, словно довольный от пробуждения.
Нашел моток колючей проволоки, прихватил толстые рукавицы, взял из ящика с инструментами плоскогубцы. Все это сложил на четырехколесного стального коня и отправился в путь.
Дальше пошла езда по кочкам и ухабистой грунтовке. Добраться до места получилось за двадцать минут. Еще где-то полчаса ушло на выравнивание столбов и перемотку ограды. Справился в общем-то быстро, думал провожусь дольше и непременно изрежусь, как частенько бывало в прошлом, когда приходилось иметь дело с коварной "колючкой".
Вернулся раньше времени, так что пришлось помогать братьям с кормами. В семь тридцать, после завтрака и душа вместе с Борькой залазил в школьный автобус, каждое утро подбирающий нас у поворота с дороги.
С братом расстались на входе, он был на год старше меня и учился в другом классе.
Усевшись за предпоследнюю парту я по старой привычке открыл учебник, стараясь освежить в памяти заданный на дом параграф. У меня была репутация завзятого зубрилы и говоря откровенно более чем заслуженно. Мне нравилось учиться и в отличие от большинства одноклассников я вовсе не считал поход в школу каким-то изощренным наказанием, придуманным взрослыми специально для детей.
— Кирюха, ты сделал таблицу по датам? — на соседний стул без спроса плюхнулся Ромка Бастрыкин, требовательно протянул руку к моей тетрадке по отечественно истории, явно намереваясь списать по-быстрому домашку, пока урок не начался.
Еще несколько дней назад его наглые действия остались бы с моей стороны совсем незамеченными. Я бы промолчал, молча наблюдая, как этот здоровенный лоб, с трудом перебивающийся на тройки пользуется трудами моих вечерних усилий по выполнению домашнего задания.
В любой другой момент прошлого — да, но не сейчас и не сегодня. С недавних пор что-то случилось со мной, изменилось, давая возможность противостоять нахальному поведению главному в классе задире.
— Сам делай, — моя рука цепко вцепилась в тетрадку, не давая Ромке ей завладеть.
Как и в случае с братом, мое необычное поведение вызвало замешательство. Слишком уж мой поступок отличался от старой версии меня самого, всегда готового помочь всем подряд.
Маленький бунт от бывшего тюфяка Ромка воспринял с большим недовольством. Его лицо прочертила кривая ухмылка, а в следующую секунду крупный кулак почти без замаха врезался прямиком в мой нос.
Как оказалось, мало иметь решимость отстаивать свое мнение, необходимо также уметь защищаться при этом.
Более подкованный в таких делах соперник быстро свалил меня еще одним сильным ударом. Лежа на полу и пытаясь унять брызнувшую кровь, я лихорадочно соображал, что же мне делать дальше. То, что нужно вставать не обсуждалось, реветь и просить о пощаде я однозначно не собирался. Но вот дальнейший ход событий меня совершенно не радовал. Необходимым умением, чтобы выйти из потасовки победителем я к сожалению не обладал. Скорее всего Ромка меня поколотит и вполне возможно, что очень крепко.
Да и плевать... Лучше уж быть побитым, чем стоять на коленях.
Именно в ту секунду, когда я уже намеревался подняться и храбро вступить в неравный бой, откуда-то из глубины накатило странное ощущение.
Не обязательно вставать на один уровень с противником, иногда выгоднее опустить его до себя. Если ударить по коленной чашечке прямым выпадом стопы с резким толчком, то враг сам свалится на пол. И здесь у меня появится некоторое преимущество за счет неожиданности атаки.
Не знаю откуда появились эти совсем не типичный для прежнего меня ход рассуждений. Что самое удивительное, возможность причинить кому-то сильную боль не вызвала с моей стороны никакого внутреннего протеста. Мне почему-то стало казаться, что ударить человека вполне допустимый и правильный поступок, должный обязательно сейчас претвориться в жизнь.
Что собственно говоря я и сделал. Сначала пнул Ромке со всей дури по ноге, а затем навалился сверху, щедро осыпая неумелыми ударами корпус противника.
