01 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Цистерна с раствором борной кислоты и насос к ней заняли много места в и без того тесном реакторном отсеке. Можно было бы вынести её наружу, убрав часть забутовки и расширив немного туннель, но Гедимину хотелось, чтобы реактор с его системами не разрастался вширь, оставаясь миниатюрным. "Зато управлять удобно," — думал сармат, протискиваясь между цистерной и шлюзом к мониторам. "Все вентили под рукой."
Цистерна, с вечера наполненная раствором, еле слышно гудела — насос неторопливо перекачивал жидкость в активную зону. Весь реактор затапливать не предполагалось — только герметичные кожухи топливных сборок; Гедимин предусмотрел отцепление кожуха и подъём сухой сборки — ему не нравилось, что доступ к твэлам затрудняется. "Константин бы посмеялся," — думал он, глядя на развёрнутую схему активной зоны; электромагнит мог при необходимости подцепить любой твэл, но Гедимин хотел сохранить ручное управление. "Сказал бы, что мне с кожухами неудобно будет гладить сборки. А если нужно быстро вбросить ипрон, и стержней не хватает? Я же не гладить сборки туда хожу..."
Осознав, что оправдывается перед давно погибшим сарматом, Гедимин криво ухмыльнулся и отключил насос. Кожухи были заполнены, и температура начала выравниваться, — сармат даже немного перегрел раствор, твэлы остановленного реактора были холоднее. Гедимин открыл оба вентиля и включил насос снова — теперь жидкость двигалась, омывая сборки и охлаждая их. "Концентрация превышена," — думал он, настороженно щурясь на анализатор. "Довольно кислая среда. Был бы металл — разъело бы."
Металла в реакторе было немного, и тот был представлен ипроном и флией — веществами, устойчивыми к омикрон-заражению; "стеклянная игрушка" — иногда называл про себя установку Гедимин. Стеклоподобному рилкару до борной кислоты не было дела.
Сармат, помедлив, поднял пластины, прикрывающие виски, и убрал защитное поле со шлюза, выпуская наружу просачивающееся сигма-излучение, — как ни глупо это выглядело, ему хотелось знать реакцию "существа". Невидимые волокна немедленно дотянулись до сармата и зашевелились на коже, меняя свою температуру в небольшом диапазоне. Гедимин озадаченно посмотрел на шлюз. "Заметило изменения. Возможно, удивляется. Не напугано," — он пожал плечами. "Сказал бы мне кто, что я буду наблюдать за живым реактором..."
— Attahanqa, — беззвучно выдохнул он, поднимая управляющие стержни. Для волнения не было причин — он сам заглушил реактор три дня назад, чтобы собрать охлаждаемые кожухи, а до этого он отработал почти две недели — но сармату, как и всегда при запусках, было неспокойно. Невидимые волокна вдоль висков на секунду налились жаром и снова остыли, сплетаясь в более плотные "косы". Волоски по их краям слегка подёргивались, но толстые "пряди" оставались неподвижными, — существо изучило новые части реактора и сочло, что бояться нечего. "Существо," — Гедимин криво ухмыльнулся. "Хорошо, что никто не подслушивает мои мысли."
Реактор работал; борная кислота никак на него не влияла — за исключением снижения температуры сборок на десяток градусов. Можно было добавить к цистерне охлаждающий модуль, но смысла Гедимин не видел — реактор и так был очень холодным, а если ему случалось нагреться, происходило это так быстро, что никакое охлаждение не помогало. Сармат следил за омикрон-излучением — были опасения, что бор частично его поглотит и уменьшит мощность установки, но ничего не происходило — и жидкость, и кожухи были для излучения полностью прозрачны.
"Трое суток на спокойную работу," — Гедимин откинулся в кресле — оно, извлечённое из списанного лёгкого бомбардировщика, позволяло такие трюки, не пытаясь развалиться под сарматом на части. "Потом — эксперименты с толчками и раскачкой. Если сработает — сообщу Линкену."
07 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер "Феникс"
Выйдя в полтретьего в хвостовую часть бывшего корабля, Гедимин удивлённо мигнул — Кенен ждал его у замаскированного люка, ведущего в туннель; у ног сармата стоял одноразовый рюкзак с жёстким корпусом.
— Для переноски ирренция и прочих грузов, — пояснил Кенен, кивнув на рюкзак. — Складывай сюда своё добро. Сколько можно таскать взрывоопасную дрянь в руках?!
— Ирренций не взрывается от тряски, — сдержанно напомнил ему Гедимин. "Ведь сам же построил примитивную установку синтеза," — не без удивления думал он, глядя на Кенена. "Получал ирренций, отделял его... Должен вроде бы понимать, что это. А как ляпнет..."
— Да без разницы, — отмахнулся Кенен. — У тебя всегда так — то ты про ирренций ничего не знаешь, то говоришь, чего он не может... Давай спускаться. Взрывник ждёт нас на третьем метре трубы.
Гедимин мигнул.
— Внизу?
Кенен уставился в потолок.
— Должен же быть прок от твоей подлунной базы, — буркнул он, проглотив какую-то фразу. — Меньше возни с маскировкой. Переход через десять минут. Давай, Джед, не спи, открывай люк!
Спуск занял много времени — Кенен, хоть и был без рюкзака, неловко повернулся и застрял в проёме. Пока он протискивался, бормоча ругательства, в тёмном туннеле вспыхнула белая точка — и несколько секунд спустя Гедимин, выдернув Кенена из люка и прикрыв отверстие защитным полем, шагнул в портал.
— Два с половиной метра, — сказал, глядя на закрывающийся портал, Линкен; он стоял в дверном проёме и следил за сарматами, перебирающимися на корабль. — Боялся что-нибудь тебе обрушить. Как новая база? Похожа на "Гекату"?
Гедимин хмыкнул.
— Да, — ответил он с усмешкой. — Туда бы ещё Зелёных Пожирателей...
— Могу привезти, — Линкен дружелюбно ткнул его кулаком в плечо. — На Ириене их полно. Только с прокормом будут проблемы. Привёз?
Гедимин протянул ему рюкзак.
— Девять сто.
Линкен усмехнулся.
— Торий передаёт тебе благодарность. С синтезированным ирренцием у них большие проблемы.
— Да уж наверное! — вступил в разговор Кенен, похлопав Гедимина по плечу. — Кто ещё построит такой реактор под носом у "макак"? Второго такого психа не найти... Эй! Это была похвала! Вы что, шуток не понимаете?
Он потёр ушиблённые рёбра и, сердито щурясь, отодвинулся от сарматов.
— Идём в рубку, — Линкен, положив руку Гедимину на плечо, подтолкнул его к выходу. — Я послал за обрезками брони. Ипрон и флия тебе нужны точно. Ещё есть обсидиан, но астероидный, не вулканический.
— Давай, — кивнул Гедимин. — Проверю, работает или нет. А что с плутонием?
Линкен покачал головой.
— Пока ничего. Знаешь, что придумали "макаки"? Чтобы отвадить меня от транспортов с плутонием?
Гедимин сузил глаза.
— Прикреплять сармата к обшивке? У нас так Кенен летал.
Кенен поморщился.
— Вам обоим, может, привычно вплавляться в скафандр, но я-то не атомщик и не взрывник... В следующий раз полетишь ты, Джед. Полюбуешься космосом...
Гедимин пожал плечами — идея была скорее любопытной, чем пугающей.
— Ты же можешь вскрыть корабль, не зацепив сармата, — сказал он Линкену. Тот угрюмо кивнул.
— Я-то могу. Но сармата потом надо где-то высадить. И "макаки" назовут его соучастником. Надо же им будет кого-то расстрелять. А тут и искать не надо — вот сармат, он мой пособник.
Гедимин ошалело мигнул.
— Бред какой-то.
— Мартышечьи традиции, — Линкен, поморщившись, поднёс руку к затылку, но вспомнил, что погладить шрам сквозь шлем не получится, и опустил её. — Ну их в ядро Сатурна! "Уран" и "Торий" хотят знать, что у тебя нового. Ставил опыты? Есть чертежи?
— И не забудь удалить всё это, когда отправишь сообщение, — напомнил Кенен, усаживаясь в кресло в углу рубки. Гедимин, положив руку на кольцевой стол, притронулся к передатчику. "Сначала — про борную кислоту," — подумал он. "Опыт с поглощением нейтронов прошёл успешно. Потом — про реактор-кольцо... или не рассказывать, пока сам не проверю? Опыт интересный..."
15 сентября 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
"Воздушный путь открыт: рейсы между Ураниум-Сити, Эдмонтоном и Саскатуном возобновлены. Штаб Канадского воздушно-космического гарнизона сообщил об уничтожении тринадцати группировок агрессивной фауны над загрязнёнными территориями. Компаниям, занимающимся перевозкой пассажиров и грузов, пока не рекомендовано отказываться от вооружённого сопровождения."
К статье прилагалась фотография, сделанная с дрона, — лилово-серая масса на земле, отряд экзоскелетчиков вокруг. Рядом с останками мутанта они выглядели карликами — длина животного составляла тридцать метров. Гедимин долго его рассматривал, пытаясь понять если не видовую принадлежность, то хотя бы тип. Кажется, у него был какой-то внутренний каркас, но не позвоночник, — что-то вроде длинных дуг, сходящихся в противоположных концах туловища. Выглядело оно как лопнувший лиловый пузырь — обстрел разрушил структуру существа, и найти у него конечности, щупальца, усики или ещё что-нибудь определимое Гедимину не удалось. "В Саскатуне вроде учат биологов," — вспомнил сармат. "Пускай сделают анализ ДНК. Оно вообще с этой планеты?"
Фотографий живого "пузыря" не было. Гедимину вспомнился давний разговор с сарматом из гарнизона Ураниум-Сити — о существах, пожирающих звездолёты — и он невольно поёжился. "Этот, видимо, был мелкий. Тридцать метров на звездолёт не натянешь," — заключил сармат, закрывая страницу. О том, как "пузырь" умудрялся летать, будучи явно тяжелее воздуха, и как он настигал низколетящие звездолёты, Гедимин думать не стал. На Земле творилось что-то странное, и сармат был уверен, что без ирренция не обошлось — и ему было не по себе.
Когда он выходил из информатория, на жилой палубе ещё было тихо — в праздничный день редкие сарматы вставали в три ночи, и даже Кенен ещё не начал готовиться к выезду в городской совет. Капитанская рубка была закрыта наглухо, под дверью лежал отключённый робот-уборщик. Гедимин бесшумно прошёл мимо.
Реактор встретил его клубящимися невидимыми волокнами, на долю секунды облепившими лицо, как будто "существо" кинулось сармату навстречу. Гедимин постоял на пороге, неловко ухмыляясь, — из-за волокон глаза щипало, и мониторы виделись размытыми. "Существо" подобрало щупальца, распределив их по бровным дугам и вдоль висков, и сармат сел к пульту управления, привычно проверяя показатели.
Борная кислота, омывающая сборки, каким-то образом повлияла на стабильность реакции, — за ночь установка не заглохла, продолжала работать, хотя около полуночи была небольшая омикрон-вспышка. Гедимин спустился в активную зону, частично выдвинул сборку и проверил, не начал ли бор поглощать омикрон-частицы, — с ирренцием можно было ждать и такого фокуса. Но нет — свойства бора не изменились, излучение проходило сквозь кожух свободно. "Ну ладно, работает — и хорошо," — Гедимин досадливо сощурился, вспомнив давнюю переписку с Конаром — сейчас совет толкового физика не помешал бы. "Теперь проверить на пульсации..."
Полноценный пульсационный режим он вводить не стал — только подвигал стержни, в произвольном порядке поднимая и опуская твэлы и сбрасывая вдоль них защитное поле. Начал он с одного перемещения в пять минут, после каждого всплеска на мониторе оставляя реактор в покое и позволяя вспышке угаснуть. Установка держалась — сигма-излучение приподнималось волной и плавно опадало, "утягивая" за собой интенсивность омикрон-потока. Гедимин увеличил скорость до одного перемещения в минуту — волны на мониторе стали выше, но опадали так же плавно.
Сармат выбрал наиболее стабильную сборку для итогового эксперимента и отработал на ней стандартную пульсацию Прожига. Тут же интенсивность излучения взлетела до небес и так же резко рухнула, и Гедимин едва успел сбросить управляющие стержни. Их оказалось недостаточно — только весь запас ипрона прервал реакцию. Секунду спустя сармат был в активной зоне и с недоумением рассматривал сборку. Она заметно нагрелась, но из белой уже стала зелёной, — пульсация прервалась, лишние нейтроны поглотила борная кислота, до взрывной омикрон-реакции так и не дошло.
"Всё-таки не тянет," — Гедимин тронул пальцем кожух и досадливо сощурился. "Где-то оно сцепляется, и бор не успевает... Сделать широкие твэлы, чтобы жидкости между стержнями было больше? Возможно, сработает..."
Он едва успел добраться до мониторов, когда входной шлюз замигал красным светодиодом. Сармат покосился на часы — он уже провёл в туннеле половину суток. "Хватились," — он нехотя опустил рычаг, открывая реакторный отсек, и прикрыл спуск в активную зону защитным полем. "Опять что-то сломалось?"
— Атомщик, ты здесь надолго? — Иджес, не переступая порог, с опаской выглянул из шлюза. Вид белесого, нетронутого излучением защитного поля немного его успокоил, и он вошёл в отсек.
— Опыты, — сармат кивнул на мониторы. — Всё-таки для пульсаций реактор не предназначен... Что у вас там?
— Кенен просил зайти в рубку, — ответил Иджес. — Вернулся из города. Раздаёт какую-то мартышечью дрянь.
Гедимин хмыкнул.
— Чего сам не пришёл? Вместе с остатками дряни...
"Я не ем человечью еду," — он недобро сузил глаза. "Так трудно запомнить?!"
Иджес пожал плечами.
— Зайди. Пусть эта штука от тебя отдохнёт.
Гедимин задумчиво посмотрел на монитор. Отдых реактору действительно был нужен — сармат собирался оставить его в покое на пару часов. Проводив взглядом зигзаг на графике интенсивности излучения, медленно уходящий за край монитора, сармат поднялся на ноги.
— Ладно, идём.
Капитанская рубка была открыта, изнутри доносилась негромкая мелодия, — несколько сарматов вместе с Кененом смотрели на обзорном мониторе какой-то фильм. Увидев Гедимина, Маккензи достал из-под стола белый пакет с яркими надписями.
— Тебе сегодня особый подарок, Джед, — сказал он, глядя мимо сармата; его глаза неприятно сузились. — Бери.
Гедимин заглянул в пакет. Внутри было несколько предметов, обёрнутых в прозрачный скирлин, — три плоских и три круглых.
— Что это? — спросил он.
— Фрукты и сладости, — отозвался Кенен. — Из "Сю" просили передать. Иди, Джед, сегодняшний фильм не в твоём вкусе.
Гедимин растерянно мигнул, но спорить не стал. В коридоре он ещё раз заглянул в пакет и хмыкнул.
— Иджес, ты это ешь?
Механик пожал плечами.
— Да небось не хуже Би-плазмы. Чего там тебе прислали?
У свёртков был заметный запах — не отвратительный, но резкий — и Гедимин не стал вскрывать их на жилой палубе. Вместе с Иджесом он перебрался на необитаемую корму; там по коридорам ходили только роботы-уборщики — можно было сесть и спокойно рассмотреть подарок.
То, что лежало в плоских свёртках, было сделано из муки и — частично — сахара и специй; верхнюю часть покрывал орнамент из дуг и полукружий. "Лунный пряник" — гласила этикетка. "Кларкский пищевой комбинат. Серия: Праздники мира". На ощупь предмет был твёрдым, но при сильном давлении трескался.
— Сахар и корица. Должно быть съедобно, — Гедимин отдал три свёртка Иджесу и взял четвёртый. Предмет в нём был более податливым на ощупь; сверху его покрывала нетолстая оболочка, внутри он состоял из сегментов, на которые под давлением и разделился.
— Апельсин, — Иджес, изучающий другой свёрток, прочитал этикетку вслух. — Тут нарисовано дерево с такими штуками на ветках.
— Это было на дереве? — Гедимин настороженно сощурился. — Росло на земле?
— Да ну, вон приписка — "синт", — Иджес посмотрел ему в лицо и насмешливо фыркнул. — Ты думаешь, "макаки" будут на нас тратить настоящую еду? У них там сейчас выращенное на земле — дороже чистого радия. Территории-то загрязнены...
Гедимин поднёс к апельсину анализатор. Ничего подозрительного он не нашёл — обычная синтезированная органика, по составу — почти однородная, разве что в верхнем слое было больше ароматических масел.
— Можешь съесть, — он сложил всё в пакет и отдал Иджесу. — На вкус должно быть кислым, если твои рецепторы потянут.
— Ты теперь никогда не будешь есть мартышечье? — Иджес внимательно посмотрел ему в глаза. Гедимин пожал плечами.
— Посмотрим. Лиск не ел. Может, и мне не надо.
