Среди мертвецов

Пролог.

Холод. Чертов мертвецки холодный ветер, пронзающий насквозь мое... тело? Нет, я не вижу своего тела, в этой абсолютной черноте вообще ничего не видно. Невозможно понять, стоишь ты или лежишь, или весишь в пустоте, никаких ощущений, лишь этот холод, который стремится заморозить душу. Но что было до всего этого? Черт, не помню! Совсем ничего не помню. Я знаю, что когда-то было гораздо теплее, да, точно, я чувствовал тепло, видел свет, осознавал себя, но кажется, что это было так давно. Как будто, с самого начала только и была эта пустота. Сколько я уже здесь? Месяц? Год? А может всего лишь миг? Я не хочу здесь оставаться, не хочу чувствовать этот холод, лучше уж вообще исчезнуть... В какой-то момент вдалеке загорается маленькая звездочка, принося разнообразие в этот холодный мир. С каждым мигом она начинает разгораться все сильнее и сильнее, и вот уже холод начинает поддаваться, уступая место теплым потокам так же, как и тьма уступает место свету. Но свет начинает ослеплять, а ветер обжигать. Боль, как же больно... И вот яркая вспышка поглощает все...

— — — — — — — — — — — — — -

Когда я смог ощутить себя, то понял, что лежу на чем-то мягком. Стоп! Я лежу? Я чувствую свое тело? С трудом открыв глаза, обнаруживаю, что нахожусь в просторной светлой комнате. Из окна льется солнечный свет, который не ослепляет, а лишь заставляет щуриться. Пахнет цветами, а еще таблетками. Слышен писк оборудования, совсем на грани, но мне удается его различить. Вдруг, как гром среди ясного неба, в палату входит доктор, невысокий мужчина, темноволосый, азиат. Откуда я это все знаю? Тем временем, врач подошел ко мне и присел на стул, стоящий рядом с кроватью, при этом громко скрипнув ножкой стула об пол.

— Здравствуй, Такеши-кун, рад, что ты очнулся, — нейтрально произнес мой собеседник.

Именно с этих слов началась моя новая жизнь. Все казалось таким странным, новы и одновременно до боли знакомым, настолько, что я иногда пугался реальности. Не помню, как меня звали в прошлой жизни, и звали ли вообще как-то, да и была ли эта жизнь, но теперь я японец по имени Накамура Такеши. На тот момент, как я очнулся, мне было десять лет. Совсем еще ребенок, но ощущал я себя, как взрослый. Последующие тесты показали, что мой мозг развит чуть лучше, чем у обычных людей, но это удивляло лишь тем, что на тот момент я был ребенком. Впрочем, первичное тестирование показало резкий скачок зрения, слуха, обоняния и интуиции, но скоро все пришло в норму, и никто не стал уделять этому внимания. Больше всего тогда врачей волновал тот факт, что им придется рассказать о том, как я очутился в больнице. За них это сделал мой дед, ну, или человек, назвавшийся им. Накамура Рёта был моим дедом со стороны отца, так гласили документы, которые мне показали, чтобы избавиться от недоверия. Именно этот человек рассказал мне о том, что мои родители, Накамура Хидеки и Накамура Акина, погибли в автокатастрофе, причины которой так и не были выяснены. Я же выжил по чистой случайности и лежал в коме. После таких новостей стало понятно, почему медлили доктора, ведь неизвестно, как отреагирует ребенок на смерть своих родителей. Но это было не все. Дед попытался добить меня тем, что сказал мне мой нынешний диагноз — анемия, возникшая от кровопотери при аварии и последующим нарушением кровообразования.

Для любого другого человека это был бы почти что приговор, не жизнь, а выживание. Для любого другого, но не для меня. С тех пор, как я очнулся от комы, я ни разу не почувствовал симптомов болезни. Единственное, что мне мешало считать себя обычным — это регулярные переливания крови. В остальном моя жизнь была обыденной. Хотя... Вряд ли следующие десять лет можно назвать нормальными. До восемнадцати лет мне пришлось провести в доме единственного родственника, где моим собеседником являлся сам дед. Сейчас я ему очень благодарен. Видимо Бог, отняв родителей, оставил мне того, кто смог разглядеть мой потенциал. Первое, что сказал мне Накамура-сэнсэй: "В этом доме не должно быть никаких секретов". За все восемь лет, проведенные в одном доме, я ни разу не нарушил этот закон. Поэтому дед знал и моих улучшенных чувствах и о более зрелом разуме. Учил он меня тоже сам, и учил жестко. Не важно, о чем шла речь, о занятиях кендо или о японской истории. Накамура-сэнсэй заставлял меня быть лучшим во всем, вот только сравнивать было не с кем. Когда мне исполнилось семнадцать, наши пути разошлись. Дед переписал на меня свой дом вместе с имуществом, а потом исчез. Просто одним утром я проснулся и нашел конверт, в котором была кредитная карта и письмо:

" Моему любимому внуку, Такеши.

Я хочу попросить у тебя прощения. Не такого детства желали тебе твои родители, но я поддался своей мечте и пошел на поводу своих грез. Такеши, ты не только мой любимый внук, но и мой любимый ученик, ты знаешь, что наш род ведет свое начало от лучших самураев времен воюющих провинций. Ты знаешь, что я по своей сути воин, и моей мечтой было воспитать воина. К сожалению, твой отец выбрал другую судьбу, он выбрал твою мать. Теперь я понимаю его, а ты должен понять меня. Ты стал моим шансом, который я не смог упустить. Я поступил эгоистично и подло по отношению к тебе, но надеюсь, ты сможешь меня однажды простить так же, как я простил Хидеки. Знай, мы больше не увидимся, поэтому все, что у меня было, я оставил тебе. Поступи в университет, отучись и попробуй жить обычной жизнью. Удачи тебе, Такеши.

Сверкнула на рассвете сталь клинка

Развеялся туман над полем брани

Встали друг перед другом два самурая"

Мне ничего не оставалось, как последовать совету деда. Дом и большинство вещей были проданы, а я уехал в Токио, где, прикупив небольшую квартирку, поступил в Токийский университет. Так передо мной открылся большой мир, который я не спешил покорять, как на моем месте поступил бы любой приезжий провинциал. Мне просто было все равно. Видимо, тот холод, что пронизывал мое я в пустоте, все-таки, остался где-то в глубине моего подсознания. Неудивительно, что у меня не было друзей, даже знакомых можно было пересчитать по пальцам, и это при том, что я был лучшим учеником на потоке, да еще и довольно красивым: черные, как смоль слегка растрепанные волосы, янтарные глаза, немного аристократичное лицо, высокий рост, мускулистое телосложение ( в общем, гг очень похож на Комуро Такаши). Нет, не спорю, встречались и настоящие красавчики, но, на мой взгляд, они были больше похожи на парней, которым нравятся парни. Хотя девчонкам они очень даже нравились. Слава Богу, меня это не волновало. Я, конечно, знал, что отношения с девушкой — важная часть этого периода жизни, но не выставлял ее на передний край, как делали многие другие. И да, по поводу глаз, что-то мне подсказывало, что это не совсем нормально, да и у других они были обычных оттенков, но когда видишь девушку с розовыми или зелеными волосами, то начинаешь быстро пересматривать рамки нормальности. К этому феномену мне пришлось привыкать аж несколько дней, что для меня было не позволительно много, но в итоге я справился.

Примерно в середине первого курса у меня случился срыв, из-за болезни, я вдруг резко почувствовал себя ущербным, что вылилось в глобальную депрессию, из-за которой мне даже запретили посещать занятия по кендо, чтоб не прибил никого. На эти занятия я ходил для того, чтобы поддерживать форму, поэтому там не было никого лучше меня, всего лишь несколько бойцов едва достигали моего уровня, а остальные ничего не могли противопоставить. Решение мне непроизвольно подсказала одна из однокурсниц, увлекающаяся мангой. Стоило мне случайно подслушать один ее разговор с подругой, как от моей депрессии не осталось ни следа. Вампиры. Ночные охотники, жаждущие крови. Оказывается, у нас с ними было много общего. Правда я не был бессмертным, но и солнца не боялся. Но это не важно, главное то, что я понял свою проблему: я ощущал себя, как обычного потребителя, а болезнь расценивалась как уродство. Но если посмотреть под другим углом, я мог стать хищником, а болезнь — моим даром, достаточно лишь верить, что все мои улучшения чувств берут начало от нее, а вместе с натренированной реакцией, ловкостью и силой мое тело не отличалось от вампирского. Я из-за болезни даже слегка бледным был, как ни старался загорать. К сожалению, одних психологических установок здесь было мало, нужен был физический фактор.

Представьте себе всю ту полноту охреневания бедного стоматолога, когда я пришел к врачу с просьбой присоединить к моим клыкам (зубам) небольшие металлические клыки. Не буду говорить, чего мне это стоило, но своего я добился. Впрочем, решив одну проблему, я получил целых три. В результате мне пришлось забыть, что такое улыбка, привыкнуть к новому прикусу и научится охотиться. Вот с последним было больше всего трудностей, но вы даже не представляете, как я был потом счастлив. Настолько, что даже попытался жить обычной жизнью, увлекся мотоциклами и, как ни странно, огнестрелом. Дед не поощрял огнестрельное оружие, говоря, что варварское, и если бы гайдзины не завезли бы его в Японию, то самураи существовали бы до сих пор. Это конечно вряд ли, но спорить со старым мастером было просто глупо. Если со вторым моим увлечением все было не так гладко, как хотелось ( пострелять мне удалось лишь в Америке, куда я ездил по обмену опытом в начале второго курса ), то что касается мотоциклов... В общем, не сочтите за хвастовство, но свой железный конь у меня был. Не самый модный, не самый новый, но надежный, чего мне с лихвой хватало. А вот к защите я относился крайне строго: полувоенные ботинки, плотные армированные штаны с наколенниками и усиленными поножами, крепкая кожаная куртка с налокотниками, наручами и защитой позвоночника, тактические безпальцевые перчатки с небольшими шипами на костяшках. Цвет всей одежды — черный. Вершиной моей небольшой коллекции был Шлем. Да, именно так, с большой буквы, потому что я на него большую часть денег убил. Не смотря на крепость обычных мотоциклетных шлемов, меня в них всегда разочаровывали хрупкость стекла и плохой обзор. Мой же шлем больше походил на головной убор какого-нибудь космодесантника из популярных видеоигр: переднее стекло было достаточно большим, чтобы контролировать окружающую обстановку, в результате чего угол обзора резко увеличивался, причем не только по вертикали, но и по горизонтали, стекло шлема затемнено ( кому интересно, представьте себе шлем от офицерского бронекостюма Цербера из Масс Эффект 3, только черный).

— — — — — — — — — -

Так как я был отличником, и успеваемость у меня была так же на высоте, то мог позволить себе иногда прогуливать пары. Преподаватели не поощряли это, но смотрели сквозь пальцы, поэтому время от времени, мои вечерние прогулки затягивались до утра, после чего я мог спокойно поспать. Вот и в этот раз, в обычное весеннее очень раннее утро, я, сытый и довольный, возвращался домой. Улицы еще были пусты, но изредка попадались прохожие, которые торопились по своим делам. Свернув на очередном перекрестке, я резко остановился. В паре десятков метров от меня шел, едва покачиваясь и прихрамывая, человек. Его можно было бы принять за пьяного, но меня смущало одно но. Запах крови. Мое резко обострившееся обоняние легко учуяло запах того, чего мне так не хватает. Но было и еще что-то, нечто неприятное, нечто... мертвое? Легонько ударяю рукой о столб уличного фонаря, и этот человек медленно разворачивается в мою сторону.

Твою ж мать! Мои ярко вспыхнувшие, как у кошки, глаза смогли в подробностях передать мне полную картину происходящего передо мной, не смотря на утренние сумерки. Я, конечно, не врач, но все же легко могу определить, что человек с обглоданным лицом и отсутствующим куском шеи может быть жив. Но мертвецы не ходят, они лежат в земле, ведь это реальный мир, а не какая-нибудь манга или иностранный фильм. Впрочем, не важно, что должно быть, а что не должно, потому что пока я размышляю над этим, это подобие человека все увереннее приближается ко мне. На мгновение разум воссоздает картинку одного из фильмов, где живые мертвецы убивали людей, а те потом оживали и присоединялись к первым. Бред! Полный бред, безумие, но... Если это так, то я не хочу умирать. Сначала вечность в пустоте, потом несколько лет нещадных тренировок у Накамуры-сэнсэя. По сути, моя нормальная жизнь только началась. Нет, нет, я не стану умирать, моя задача выжить. Разум захлестнула волна гнева, в крови появилась огромная доза адреналина. Я подхватил осколок кирпича, лежащий в канаве, и побежал вперед на монстра. Я не жертва, а охотник! Мне казалось, или эти слова вылетали из моего рта помимо моей воли, в то время как я сам, сбив мертвеца на землю, принялся наносить ему сокрушительные удары прямо по голове. В принципе, хватило бы и одного удара, но я был немного не в себе. Хорошо, что рядом никого не было, а то бы в полицию забрали. Также резко успокоившись, как и разъярившись, я принялся осматривать труп. Правда, это мне ничего не дало, я же не биолог, но кое-что понять все же удалось. Оказывается, кости мертвяка были более хрупкими, чем у живых людей, а значит, для их устранения больше подойдет дробящее оружие. Клинковое может легко застрять в мертвой плоти, что окажется фатальным. Бить нужно, скорее всего, в голову. Может это и не так, но рисковать не хочется. Опять-таки, кровь у трупа не шла, а значит, сердце не работало, поэтому нет смысла бить по нему. Также, важно заметить то, что если трупу сломать ногу, он, как и обычный человек не сможет идти. Следует учитывать, что они не чувствуют ни боли, ни страха, лишь только голод. Возможно, все это только мои догадки, но, если эта тварь не одна такая, то у меня еще будет возможность их проверить.

Первым делом, я побежал домой так быстро, как только мне позволяло мое тело. Сейчас, все зависело от скорости, поэтому моя кровь вновь наполнилась адреналином настолько, что мир перед глазами окрасился в багровые тона. Быстрее! Еще быстрее! Я подгонял свой организм, используя все резервы, которые у меня были. Еще ни разу мне ни приходилось так выкладываться. Даже в спаррингах с дедом не было нужды активизироваться на полную мощь, но сейчас все совсем иначе. Теперь это спарринг со смертью, где на кон поставлена моя жизнь.

Добравшись до дома, сперва, опустошаю пару пакетов с кровью, лежащих в специальном морозильнике. У меня таких два, один стационарный, в котором и хранится основной запас, а другой переносной, в котором обычно студенты возят на пикник пиво. Теперь я могу рационально думать. Но сначала нужно быстро сходить в душ. Да, вот такой я бываю чистюля. Скинув окровавленную одежду, быстро обмываюсь, переодеваюсь в шмотки, которыми так горжусь. В добавление натягиваю на лицо по самые глаза повязку из черной, как и весь костюм, ткани, ибо стекло у шлема позволяет собеседнику видеть твое собственное лицо от подбородка до лба. Достаю походный рюкзак и начинаю запихивать в него различные вещи: сменная одежда, еда, вода, некоторые инструменты, медикаменты, ноутбук, солнечные очки и прочую мелочевку. В специальное крепление вставляю боккен. Готово. Все, пора уходить, нужно постараться выбраться из города, а там видно будет. Ближайший маршрут проходил мимо старшей школы Фудзими, которая находилась на окраине. Жаль бросать свою квартирку, но жизнь-то дороже.