|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Фандом: Наруто.
Рейтинг:PG-13
Жанры:Юмор, AU, Попаданцы, Дружба
Предупреждения:OOC, ОМП
Размер:Мини, 8 страниц, 1 часть
Статус:закончен
Персонажи: Наруто (ОМП)
Описание: Наруто всегда любил оранжевый цвет. Но в последнее время — слишком сильно.
Посвящение:Всем, прущимся на гору Нарутомании.
Публикация на других ресурсах:Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора:Что тут еще сказать?
— Вперед! — от бодрого рева дрожали треснутые стекла в расхлябанных окнах. — Нас ведет Сила Юности!
— Да, учитель! — от не менее бодрого вопля вывалился шпингалет. — Я пробегу вокруг Конохи тысячу раз!
Дробный топот двух пар ног утих, и Наруто облегченно выдохнул. Спать хотелось неимоверно. Мальчик натянул тонкое одеяльце, попытался поймать почти улетевший сон...
— Вперед, ученик! — бегуны вернулись. Кто-то возмущенно заорал, раздались звуки ударов. — С нами Сила Юности!
— Я пробегу вокруг Конохи еще тысячу раз! — полный задора голос заставил дрожать полку, и так держащуюся на честном слове. — На руках!!!
Полка рухнула. Наруто распахнул налитые кровью глаза, матерясь на неизвестном в этом мире языке. Сон исчез, словно его и не было. Мальчик злобно сплюнул сквозь зубы, вылез из футона, надел растоптанные тапки, найденные на помойке, и пошаркал в ванную, пытаться привести себя в нормальное состояние, попутно обдумывая всю глубину той задницы, в которую попал.
Это был мир победившего идиотизма.
По просвещенному мнению Феофана Евлампиевича Саввушкина, потомственного интеллигента, филолога, японоведа и начинающего буддиста, глубина задницы была неимоверна — вылезти невозможно.
Поэтому самым разумным выходом было продолжать закапываться внутрь, в надежде найти неизведанные месторождения ценных ископаемых.
Каким образом он попал в тело малолетнего джинчуурики, оставалось загадкой. Просто Наруто в очередной раз получил люлей и тумаков от попавшихся на пути подвыпивших выпускников Академии, решивших как следует отметить вступление во взрослую жизнь, добрел до дома, когда оклемался, лег спать, а проснулся уже не совсем собой.
К своему огромному сожалению, Феофан знал, в кого его угораздило подселиться: в свое время изображения дебильно улыбающегося блондинчика были везде, друзья-студенты бурно обсуждали творящееся на экране, а глухотой Саввушкин отродясь не страдал. Детали давно выпали из памяти, но основное сохранилось.
Джинчуурики. Шиноби. Какие-то драки и постоянные превозмогания.
Для Феофана, отродясь не поднимавшего ничего тяжелее пакетов с едой и считающего слово "зарядка" матерным, жизнь в военизированном поселении была форменным кошмаром. По обитателям Конохи хором и по очереди рыдали целые институты, занимающиеся обучением психиатров и психологов, нравы здесь царили самые средневековые, и несчастный вселенец отдал бы сидящего в животе лиса-переростка с радостью тому, кто отправил бы его обратно.
Увы, если и отправят, то без гарантии успешного возвращения, а это Феофана категорически не устраивало.
Он жил в этом дурдоме уже неделю, отмечая то, что скрывалось за кадром.
Наруто был совершенно не социолизирован. Пацана поселили в общежитии, выплачивая пособие, которого прожорливому мальчишке хватало впритык. Естественно, в квартирке царило свинство: какой ребенок будет заниматься уборкой добровольно? Питался мальчик отвратительно, но помогать ему никто не спешил — трудности шиноби только закаляют. Его не любили — и не потому, что джинчуурики... Феофан вообще сомневался, что об этом известно кому-то кроме верхушки, а потому, что желающий, чтобы на него обратили хоть какое-то внимание, ребенок шкодничал с неистощимой фантазией.
Объектам шуток это не нравилось, время от времени шустрого пацана ловили и устраивали ему профилактическую взбучку, но помогало мало, наоборот, в Наруто поднимало голову желание отомстить. И все шло по накатанному кругу.
Феофан с тоской предвкушал, как через неделю придется поступать в Академию — место обучения малолетних душегубов — и не испытывал никакого желания идти по их стопам. Его насилие не привлекало.
А ведь был еще и Лис.
В рассказах мечтателей бравый попаданец обязательно сходу:
а) договаривался с демоном, приобретая лояльность кицуне,
б) отвешивал ему нехилых звездюлей, заставляя склониться перед своей могучей волей,
в) убивал совершенно зверским способом.
Феофан сделал робкую попытку прояснить обстановку.
Лис оказался именно Лисом — здоровенным, хвостатым, со злобным нечеловеческим разумом. Он не хотел общаться — он хотел жрать и нести смерть и разрушение, а приструнить эту тварь было нереально. Защита не позволяла.
Впрочем, Феофан и не пытался — так, глянул издали одним глазком, и тут же смотался назад, в гораздо более дружелюбную реальность, зарекшись делать такие попытки когда-либо.
В отличие от остальных гениев, Феофан четко знал, чем страшны кицуне, особенно девятихвостые. Золотые лисы и лисицы никогда не были дружелюбными и никогда не оказывали добрых услуг. Они были воплощением хаоса, несли гибель всему живому, и их ненавидели даже жители демонических миров, если мифы были правдивы, потому что кицуне врали, как дышали, и являлись сильнейшими иллюзионистами.
Они прятали реальность за мороками так, что жертвы сами шли стройными рядами им в пасть, а закончить жизнь в желудке зверя, которого только идиот решит назвать другом, не хотелось.
Пытаться идти проторенной дорогой всех попадунов, про которых читал?
Он не занимался спортом в прошлой жизни и в этой не собирается. Феофан предпочитал оттачивать разум, но, увы, здесь такое было не в чести.
Шиноби не рисовали картин, не писали стихов, не сочиняли прекрасных историй. Даже непревзойденный писатель Джирайя осчастливливал неприхотливую публику смесью трешевого боевика и дикой порнухи. Остальное...
Нет, были дворы правителей, были придворные, услаждавшие нервы и слух даймё искусными стихотворениями, но... Это были не шиноби.
Воспитанная на прекрасном душа Феофана не могла такого вынести, но кому интересны его страдания?
То-то и оно.
А Академия все приближалась и приближалась.
Феофан вычистил квартиру, устроил стирку, даже попытался сделать зарядку, но надолго его не хватило. Кошмарное будущее, полное безденежья и опасностей, неуклонно маячило впереди, а в голову так ничего и не приходило. Почти Наруто уж было совсем отчаялся, сидя над последней заваренной пачкой лапши, слушая вопли Рока Ли, когда ему на глаза попался стильный оранжевый комбинезон из ткани, похожей на плотный джинс, и попаданца осенило.
Саввушкин не знал канона и не собирался ему следовать. Пытаться корректировать? С чего вдруг ему так надрываться! Он хотел тихой, спокойной жизни, много денег, уважения и чтобы ему никто не насиловал мозг.
Поэтому путь был один — сломать историю ко всем чертям.
И оранжевый комбинезон подкинул прекрасную идею, как это сделать.
Феофан, потихоньку привыкающий называть себя Наруто, обдумал великолепнейшую идею, сулящую золотые горы, и принялся ее воплощать в реальность.
Первым делом он собрал все заначки, до последней мелкой монетки. Набралось не очень много, но на задуманное хватит.
Затем покрасил волосы тушью, засохшую коробочку которой нашел при уборке, надел самые целые шмотки и пошел по лавкам.
Тихий и очень вежливый мальчик понравился лавочникам. Ему дали возможность подработать, собирая остаток суммы, ведь на шумного и стремительного Наруто этот образец достойного представителя юного поколения не походил совсем.
В результате за пару дней Наруто наскреб необходимое и даже закупился продуктами: рисом, сухими водорослями, приправами и сушеной рыбой. Не бог весть какой набор, но лучше, чем опротивевший до дрожи рамен.
Последний день свободы мальчик отпраздновал с размахом: отварил рис и рыбу, сделал салат из морской капусты и даже запил все это настоящим зеленым чаем. После чего приступил к бритью, ведь самое главное ему в швейной мастерской сделали, подрубив отрез ткани.
Оставалось только выспаться и встать вовремя.
На следующий день отбывающий очередное дежурство шиноби едва не рухнул с дерева, выпучившись на вышедшую из подъезда фигурку, закутанную в оранжевую ткань.
Наруто поправил четки, свисающие с шеи, подхватил двумя пальцами спадающую с левого плеча ткань радикально оранжевого цвета и, стуча деревянными подошвами сандалий, степенной походкой направился в Академию, сжимая в руке торбочку с необходимыми для поступления документами.
Солнце карабкалось вверх, начиная припекать лысую голову. Наруто, на которого смотрели все кому не лень, тихо встал в строй малолеток, готовясь внимать прочувствованной речи Хирузена, озадаченно хмурящего брови. Накачка пропагандой его не тронула, Наруто собрался поступать в Академию по совершенно определенным причинам, и желание стать Хокаге в этот перечень не входило.
Дальнейшее напоминало черт знает что.
Учитель Ирука провел перекличку, слушая краткие характеристики, которые дети давали сами себе. Наруто встал, поклонился, молитвенно сложив руки перед грудью и вдохновенно закатил глаза.
— Смиренный монах Узумаки Наруто молит о снисхождении и просит обучить его премудростям, известным достославному Учителю Ируке. Позаботьтесь обо мне, пожалуйста!
Еще один поклон, Наруто сел, перебирая четки с самым возвышенным видом. Ирука крякнул, но отметку в журнале сделал.
Учеба была... В общем, была. Наруто не спешил становиться душой компании, травить шутки, отпускать хохмы и пытаться казаться самым умным. Таких клоунов пинают в первую очередь и никогда не воспринимают всерьез.
Поэтому он учился, постепенно привык не просто пару раз дрыгать ногами, изображая зарядку, а полноценно заниматься физической подготовкой, мысленно считая себя настоящим шаолиньским монахом, и присматривался к сокурсникам в поисках вменяемых личностей, которые теоретически могут согласиться с его планом.
Увы, чем дальше, тем отчетливее Наруто понимал, что в Конохе ему ничего не светит. Здесь давно поделили сферы влияния, и с наглым сиротой никто делиться не будет. Ведь хоть какого-то наследства ему от погибших родителей так и не досталось, и Наруто сомневался, что достанется хоть когда-то.
Пытаться найти родню, тех же Узумаки?
Снова облом. Да, когда-то Узумаки были союзниками, вон, жена одного из хокаге была из этого клана, а Кушина Узумаки даже считалась принцессой. Непонятно чего. Только деревня Водоворота давно вымерла вся, Узумаки, оставшиеся в живых, расползлись как тараканы кто куда, искать потомка правящей (если она таковой была, в чем Наруто сильно сомневался) семьи никто не искал, и претендовать было попросту не на что и вообще глупо.
Годы летели, Наруто потихоньку рос, репутация, когда-то валявшаяся в сточной канаве, постепенно ползла вверх. Каждый день мальчик с деревянной чашей для подаяний проходил по улицам, не ленясь читать благословляющие молитвы над жертвующими, потом шел в Академию, где уже давно примелькался и не служил предметом обсуждений.
Наруто Узумаки, смиренный монах и пацифист, готовился выйти в жестокий внешний мир.
В принципе, все было готово. Четки из лучшей оружейной стали, откованные добрым мастером-оружейником в ответ на недельное бдение у могилы любимого прадедушки; боевая цепь, увенчанная граненым наконечником — обидеть смиренного монаха может каждый, но не каждый после этого останется не раскаявшимся; металлическая чаша для подаяний, которую можно подвесить через плечо; палочки, швейный комплект, еще несколько необходимых в дороге вещей, упрятанных в дорожную сумку ярко-фиолетового цвета, отлично сочетающихся с шафранной рясой.
На выпуске из этой юдоли скорбных умом Наруто поклонился, молча развернулся и пошел к себе, не откликаясь на крики экзаменаторов, объявляющих состав команд. Оно ему надо?
Он и так знал, к кому его хотят запихнуть: шизофреничка и параноик под предводительством пофигиста. Его нервы такое не вынесут.
Поэтому Наруто вернулся домой, сытно поужинал тем, что добрые люди послали, и приготовился к путешествию. Увы, искать единомышленников надо среди битых жизнью шиноби и нукенинов, особенно последних. И в принципе Наруто даже знал, кто именно ему нужен.
Оставалось только вознести молитву Будде о встрече с этими личностями.
* * *
Уйти из Конохи оказалось легко. В Академии Наруто дурака не валял, изучая все, что необходимо. Предъявив на воротах подписанную в канцелярии бумагу о том, что монах Узумаки направляется в паломничество, Наруто неторопливо зашагал по дороге, размышляя над тем, что люди несовершенны, но иногда их желание подгадить ближнему своему можно обернуть к собственной пользе.
Сандалии стучали по грунтовке, мальчик неутомимо шел вперед, закрываясь от палящего солнца ярким оранжевым зонтиком. Проходящие, пробегающие, проезжающие мимо на него косились, изредка кидали в подставляемую чашу подаяние, Наруто учтиво благодарил — вежливость и кошке приятна, а тут она могла буквально спасти твои жизнь и здоровье.
Дни шли за днями, Наруто посетил уже несколько маленьких городков, пару крупных и с десяток селений, когда однажды жарким утром повстречал необходимого ему человека. Вернее, не его самого... Просто одного этого психа не отпускали.
— Привет, шкет! — добродушно оскалился высокий платиновый блондин, чью красоту портило безумно кровожадное выражение лица. — Ты-то мне и нужен!
— И вам доброе утро, уважаемый Хидан! — низко поклонился Наруто. — Смиренный монах давно хотел побеседовать о путях, ведущих к Богу, и найти в этой дискуссии истину.
Хидан встрепенулся, по-новому оглядывая мальчика, невозмутимо перебирающего четки.
— Дискуссия? Это я всегда с радостью! — Крепкая рука с легкостью провернула массивную боевую косу.
— Тогда прошу вас отойти на обочину и присоединиться ко мне для чайной церемонии. Я всегда рад встретить того, кто обладает разумом столь же острым, как и оружием.
Через пару минут они уже сидели у костерка, на котором нагревался чайник, Наруто выставил несколько маленьких пиал и достал сладости, которые ему презентовали в оставшемся позади городке. Хидан нахмурился, но тоже полез в сумку, чтобы поделиться припасами.
Чайник забулькал, Наруто заварил чай, разлил по пиалам. Хидан уважительно принюхался: пахло замечательно. Они молча выпили по пиале, мальчик снова разлил чай.
— Многоуважаемый Хидан! Прошу вас, расскажите смиренному монаху, каким вы видите путь, ведущий к вашему покровителю.
Мужчина прожевал моти с клубникой, запил сладость чаем, откашлялся.. И разразился пламенной речью.
Наруто внимательно слушал, подливал чай, подсовывал еду и вообще всячески демонстрировал свою заинтересованность.
К исходу третьего часа, когда Хидан допел гимн собственного сочинения и выдохся, мальчик встал и низко поклонился.
— Как прекрасна ваша вера! Скажите, а есть ли место, возвеличивающее вашего покровителя? Храм, церковь или хотя бы часовня? Я желаю поднести свои скромные дары.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
