По итогам Золотого Кубка 2018
Поучаствовал в Золотом Кубке детектива 2018. Сперва хотел выложить свои впечатления на странице конкурса, но потом результаты конкурса разочаровали меня, и желание вступать в большую полемику пропало. Выкладываю обзор только в своем разделе — скажем, на память.
Проанализирую не столько отдельные рассказы, сколько в целом тенденции, заметные среди коротких конкурсных детективов.
Начну, конечно, с положительного. Что порадовало меня на конкурсе, какие хорошие тенденции заметны?
Первое: стилистика.
Немало авторов взяли курс на высокое художественное качество текста — и выдержали его. Есть группа рассказов, читать которые приятно даже в отрыве от сюжета — просто благодаря качеству речи и характерности стиля. Сюда относится и "Обида", и "97 роз для мадам Франсуаз", и "Цветы и семечки", и "Десять лет спустя". А лидер в группе, безусловно, "Большой переполох в Маленьком Китае":
"Слышится храп, ему вторит тонкое, хрустальное поскуливание. Храпит старый пёс Джульбарс, скулит политрук Ничипоренко. Кому-то из них снится внеочередное звание. Генерал Пуговкин приближается и командует: "Дай лапу!" "
Прекрасно же!
Стоит отметить интересную особенность. Писать стильно про наше время (а тем более — про нашу страну) большинство авторов считают невозможным. Если уж хочется написать рассказ красиво, то время действия непременно следует передвинуть в 19 век ("Обида") или начало 20-го ("Цветы и семечки"), или в середину ("Большой переполох..."). При этом желательно еще и расположить сцену в какой-нибудь Франции или Италии, или в замкнутом еврейском квартальчике, или вовсе в виртуальном пространстве почты — но ни в коем случае не в обычном русском/украинском мегаполисе. Занятно. Правда ли, что городская современность исключает красоту слога?.. Требуются эксперименты.
Второе: неожиданности.
Многие авторы конкурса решили оживить традиционный детектив внезапным поворотом, выходом за видимые рамки — и, опять же, преуспели.
Дважды в преступлении виновен инспектор полиции ("Слишком много цветов", "Знак Змееносца"), трижды частный детектив обвиняет в преступлении заказчика расследования ("Знак Змееносца", "Цветы для Иоланты", "Увядшие цветы"), однажды все расследование оказывается фиктивным ("Слишком много цветов"), дважды расследование как таковое ходит на второй план в сравнении с личной драмой ("Десять лет спустя", "Ирисы для Ирины"). Наконец, самый вопиющий случай: дворецкий ошибочно понял приказ хозяина и потому убил: "Избавьтесь от нее...".
Неожиданные развязки в большинстве случаев красят детектив и раздвигают границы жанра. Но порой имеются маленькие нюансы. Виновность заказчика расследования либо инспектора полиции иногда выглядит как чеховское ружье на стене. В виду краткости текста, автор представляет читателю слишком мало персонажей (нет времени и места, чтобы множить подозреваемых). Но потом кого-то же надо назначить убийцей — вот и берется одно из того краткого списка лиц, с коими читатель знаком. А инспектор и заказчик в сей список точно входят, потому часто оказываются убийцами. Яркий пример: "Увядшие цветы". Здесь, кроме частного детектива, читателю показаны только три живых персонажа: граф, герцог (заказчик расследования) и ворон. Ворон не мог задушить жертв, а граф оказался невиновен, значит, методом исключения...
Ну и нельзя не упомянуть, что кое-какие неожиданности вызывают скорей недоумение, чем восторг. Дворецкий реально решил, что хозяин хочет убить собственную дочь, причем руками дворецкого?.. И реально без колебаний выполнил приказ?.. Это уж прям как в анекдоте: "Жена сказала киллеру: "Убери в комнате гостей"...
Третье: дух приключений.
География и хронология конкурсных рассказов поистине потрясающа. От задворок Бердянска — до Италии и Франции; от Средневековья — до космического будущего. Преступления случаются и расследуются в замках, звездолетах, на яхтах; во время войн и выборов; мотивы связываются с нацистскими сокровищами, диковинными цветами пустыни, старинными оригами; свидетелями становятся попугаи и вороны... Все это поражает воображение и развертывает перед читателем захватывающие картины, увлекательные сами по себе, даже в отрыве от расследования. Лично мою фантазию более всего поразила тайна мастера оригами, записанная в последний день перед бомбардировкой Хиросимы...
Приятно видеть, что приключения, фантастика и фэнтези больше не исключают детективного сюжета, а вполне могут служить декорациями для него.
Но следует сказать и о негативных тенденциях. Без них не обходится.
Первая и главная, на мой взгляд, такова: отсутствие загадки.
Да-да, я не оговорился. Мы имеем дело с конкурсом детективов, где в каждом рассказе совершается какое-нибудь преступление и ведутся поиски преступника. Однако позволю себе смелое утверждение: вопрос "Кто убийца?" — это еще не загадка, не интрига сюжета. Положим, при каких-то там обстоятельствах убит гражданин А (мало знакомый читателю), и под подозрение попадают граждане Б, В, Г и Д, столь же мало знакомые читателю. Давайте честно: велика ли разница, убил Б или Г?.. Как-нибудь там сыщик докажет, что преступник — Г, а после внезапного поворота окажется, то Д... Но они ведь, по сути, эквивалентны меж собою. В рассказе "Разогнутый сгиб" подозреваемые даже не имеют имен, а просто нумеруются: Первый, Второй, Третья... Не все ли равно, кого из них сыщик объявит окончательным убийцей?
В моем понимании, интрига — это, уж простите, то, что интригует. Вопрос типа: "Как, черт возьми?", или: "Почему, елки-палки?". Вопрос, на который читатель так сразу, без размышлений, даже не может вообразить ответ. Нечто, что кажется сначала необъяснимым.
Как, черт возьми, мертвый палец попал в кувшинчик цветка?! ("Цветы для Иоланты")
Почему клавиши рояля посыпаны шелухой от семечек? Что за фигня?! ("Цветы и семечки")
Какого дьявола кому-то понадобилось убивать столетнюю старуху, еще и смертельно больную?! ("97 роз для...")
Кто убийца — простите, но это следственная рутина. В действительно хороших детективах всегда имеется необъяснимый факт, именно он и интригует читателя. И без правильной разгадки необъяснимого факта сыщик ни за что не сможет найти убийцу. Именно на преодолении необъяснимости строятся его рассуждения. У Пуаро может быть целый вагон подозреваемых, но вопрос: "Кто убийца?" — вторичен, а первичен такой: "Почему все 12 ран на теле — разные?" Поймем это — найдем и убийцу.
Вторая негативная тенденция близко связана с первой. Она такова: бессистемность расследования, она же — дефицит логики.
В большинстве рассказов сыщик не руководит своим мышлением. Не ставит перед собою вопросов, не ищет методично ответы, не выводит цепочку рассуждений: из А вытекает Б, из Б — В... Как правило, сыщик просто опрашивает всех подряд в случайном порядке, подбирает улики, которые случайно попались на глаза, и не делает никаких выводов изо всего этого, а ждет, пока на него рухнет озарение. Сыщик не умеет ставить вопросы! Вот что грустно.
Например.
"Знак Змееносца". Личности жертв неизвестны, однако сыщик браво берется за расследование и долго даже не пытается узнать, кто же убит. Меж тем, личности жертв — единственная загадка в данном рассказе. Только над ними и стоит плодотворно думать. Не узнав, кто убит, нельзя понять, у кого был мотив для убийства. И действительно, сыщик находит убийцу путем тычка пальцем в небо.
"Цветы для Иоланты". Автор строит роскошную завязку: тот самый мертвый палец в хищном цветке. Как он, черт возьми, туда попал? Вот о чем стоило бы день и ночь думать сыщику. Без этого вопроса и зацепиться-то не за что! Однако сыщик хаотически опрашивает домашних слуг, узнает только об интрижках хозяина (ничего о цветах и пальцах), а разгадку преступления находит случайно — ведя совершенно другое дело. Если бы, по случайности, он не искал бы в то же самое время еще и драгоценности, то никогда не разгадал бы убийства.
"Обида". Причина смерти жертвы неизвестна — вот первая загадка. Возле трупа лежит книга, заложенная листком цветка. На столе букет роз, а в книге листок отнюдь не розовый — вот вторая загадка. Сыщик не работает ни с одной из них. Неясна причина смерти? Ну и ладно... Может, вообще не убийство? Да шут его знает... Книга какая-то? Случайно упала на ногу — машинально положил в карман. Потом столь же случайно нашел в книге листок, зачем-то полизал... Если бы книга по формату не вошла в сыщицкий карман, или если б он не стал зачем-то лизать гербарий — быть убийце не наказанным.
Однако рассказы, где имеется загадка, но сыщик с нею не работает, отличаются в лучшую сторону от рассказов, где и загадки-то как таковой нет.
"Дальняя родня": перечислены родственники, из которых любой мог отравить главу семейства. В конце сказано, что отравил именно этот брат, а не вон тот.
"Не по сценарию": убит премерзкий совладелец некоей фирмы. Преступление совершилось в отеле, набитом людьми, презирающими его. Утопить человека в отключке не составляет никакого труда, то бишь — мог любой. В конце читателю сообщается, что убийца — именно гражданин Н, а не кто-либо еще.
"Слишком много цветов": читателю вообще все время показывается ложное расследование, а в конце авторским текстом объявляется, кто был настоящим убийцей.
Подытожу этот пункт.
Сыщик мыслит без системы, либо не мыслит вообще. В большинстве случаев, он не ставит перед собой вопросы, потому не ищет ответов, и потому находит преступника случайно — с помощью рояля в кустах. Либо сыщик просто называет убийцей некоего человека, хотя с тем же успехом мог быть и другой.
Это, пожалуй, все.
Если считать Золотой Кубок очередным сражением в извечной войне между детективностью и художественностью, то вторая победила первую. Литературно красивых рассказов немало, стройных с детективной точки зрения — гораздо меньше.
