(#1) Как Лео на горячие источники отправился [осколок]

Стоял обычный японский январь. На улице было холодно, точнее, холодно по сравнению с обычной погодой в этой стране. Около трех градусов по Цельсию, облачно, или скорее пасмурно, и сильный ветер. С очень сильными порывами. Но для Японии это было обыденностью, в порядке вещей... Такая вот была погода в тот январь. К этому времени, уже как полгода, Карасуба переехала вместе с Лео в небольшой коттедж, что располагался в одном из богатых районов на востоке Синто-Тейто. Причина же этого была проста, девушка банально не могла смотреть на ту убогую дыру, где жил ее ашикаби до того, как встретиться с ней. Нет, сначала-то ей было наплевать на то, где живет Лео, как живет, какого его состояние и так далее... Но все это было до первого приступа истерики, то есть первые десять минут после окрыления. Тогда Карасуба не рассчитала силы и... Но неважно. В общем, спустя полгода экстренного и беспощадного перевоспитания, Карасуба стала, куда как трепетней относиться к качеству и удобству жизни своего ашикаби, потому и предложила тому переехать. Лео согласился довольно быстро, его ничего не держало в том подвальчике, кроме, может быть, воспоминаний о годе одинокой жизни. И голодной. И холодной. И много еще чего другого. Жизнь в полуразвалившемся подвале многоэтажки в заброшенной части города — даже в теории не может быть легкой и беспечной. Но вариантов у семилетнего мальчика после той случившейся трагедии было не особо много. Так что все эти воспоминания, явно не те вещи, которые заставили бы его проникнуться к этому месту любовью и остаться. Так что после согласия мальчика они стали подбирать варианты и ездить, проверять их. И вот тут появилась проблемка. Лео все не нравилось. То там крыша не такая, то комнаты маленькие, то двор некрасивый, то цвет стен слишком яркий... И так постоянно: что-нибудь ему да не нравилось. Карасуба терпела... Стиснув зубы и свой самоконтроль, раз за разом приводила своего ашикаби в новый дом или гостиницу. А тот все отказывал и воротил нос. И это при том, что до этого он жил в полуразвалившемся подвале целый год! Из-за этого Карасуба злилась, Карасуба бесилась, а вследствие сих неприятных факторов страдали люди... Ну как страдали, систематически умирали. Да, в тот месяц МБИ работало без продыху, избавляясь от улик и трупов, попутно лепя однотипные объяснения. Волна арестов, начавшаяся после обнаружения такого количества "убийц" на квадратный километр города, прокатилась по еще молодому мегаполису, заставив взвыть местные криминальные организации, хотя, им еще и не так в будущем достанется...

На сорок четвертый день поисков Карасуба взвыла окончательно, и это с её-то ангельским терпением! Относительно этой конкретной ситуации и того, что на нервах играл ее ашикаби естественно. Все же, четвертая стала на диво покладистой и покорной за время своего пребывания в стадии "окрылена". А то, что за полтора месяца норма смертей в городе была превышена чуть ли не в двое, так это — совершенно ненужные подробности... Строго говоря, к тому моменту, моменту пика эмоционального стресса, Карасуба уже была готово вернуться в подвал и жить там, и это при том, что всю жизнь до этого она прожила в очень, очень-очень комфортабельных условиях. МБИ, знаете ли, не экономила на тех, на кого она опирается. Так что она попросила Лео выбрать уже поскорее, на что тот согласился, и следующий дом был утвержден "высоким начальством". Черный секирей тогда впала в прострацию, а на заданный вопрос, ее ашикаби ответил с улыбкой и смехом: "Мне просто было весело наблюдать за такой тобой, за тем, как ты бесишься!". В тот вечер, желание Карасубы постучаться о стену достигло апогея, но она смогла сдержаться. Ведь разрушь она дом, пришлось бы искать новый, и не факт, что Лео согласится выбрать быстро... Но вот прошло несколько дней, была куплена мебель, и мальчик, и секирей, хорошо устроились... И все бы было хорошо, вот оно, выбрали они дом и могут теперь спокойно жить, но куда там! Карасуба не представляла себе, как же это сложно, развлекать гиперактивного, восьмилетнего мальчишку, который почувствовал вседозволенность, и игнорировать которого — не получится, как бы тебе ни хотелось. А если поранится? Если расстроиться или если обидится? Тогда несколько десятков минут мучений будут обеспечены. А мазохисткой Карасуба никогда не была. До этого, по крайней мере. Но теперь, учитывая завидное постоянство этих неприятных процедур, она уже ни в чем точно не была уверена.

В общем, это январское, холодное утро, началось для Карасубы с неожиданного пробуждения. Лео, ни о чём не беспокоясь, с разбега плюхнулся на секирей, которая мирно спала на свой мягкой и такой теплой кровати. Но мальчику было скучно, а это для него был весомый повод! Проснулся он примерно час назад, по телевизору мультиков не было, так что тот не нашел ничего лучше, как пойти и разбудить Карасубу. К тому же Лео был голодный! И хоть Карасуба не умеет готовить, но зато может сводить его в кафе, что расположилось в десяти минутах ходьбы от их дома, где такие вкусные блины делают. А блины — напоминают о маме. Да и вообще, девять утра, не время спать! Вот Лео и решил разбудить свою неусидчивую, и вообще новоявленную, няню. А плюхнулся Лео, кстати говоря, очень удачно. Всем своим весом да на живот бедной секирей. Карасуба от неожиданности чуть ли не подскочила на месте, но этому препятствовал Лео, и потянулась за стоящим рядом нодачи. Заспанное сознание еще не успело все проанализировать, но чувство опасности молчало, так что секирей впала в некоторый ступор, вызванный неправильностью ситуации. А Лео в это время принял вертикальное положение и, с удобством усевшись на ее животе, с ожиданием уставился на ошалелое лицо девушки, которая с непониманием смотрела сквозь него, пытаясь проанализировать доступную информацию сквозь полудрему прерванного сна.

— Вставай, вставай, вставай! — С горящим взором голубых глаз громко повторял Лео, ритмично подпрыгивая на девушке в такт своим словам, а до Карасубы, что морщилась от активных действий своего ашикаби, стало доходить происходящее. Да и ерзающе-подпрыгивающее тело некого белобрысого и голубоглазого чуда, что с некоторых пор стал для нее самым важным существом на этой захудалой планетке, доставляло некоторые ма-аленькие неудобства. Так что понимание стало потихоньку овладевать ей, а прерванный сон в свою очередь тянул ее вновь в свои объятья.

— Лео... — Протянула секирей, остановив прыгающего на ней мальчика. — Чего тебе? Я спать хочу... — Откинулась назад на кровать Карасуба, а рукой спихнула своего ашикаби на кровать, тем самым повалив его рядом с собой, обняв этой же рукой, другой накинула на них обоих одеяло, а затем попыталась снова заснуть, или хотя бы задремать. Но не тут-то было. Лео развернулся к ней лицом, недовольно сморщился и, подождав минуту, пока девушка не войдет в состояние между сном и явью, медленно подполз чуть выше, к ее лицу. На миг застыв, он полюбовался на умиротворенное лицо Карасубы, что стала тихо посапывать, да так залюбовался, что у него стали появляться мысли о том, что бы оставить все так и не мешать ей спать... Все же, мальчик резонно считал, что Карасуба — красивая. Особенно, на фоне того, что последние два года он провел в Японии, в которую так не хотел ехать. Но родителей перевели по работе, а он тогда, да и сейчас был лишь ребенком. Кто будет всерьез слушать шестилетнюю мелочь? Лео не любил японцев. Они ему не нравились. У него было много оснований для этого. За год жизни в довольно криминальной и просто неблагоприятной среде их, этих оснований, накопилось предостаточно. Мальчик склонил голову, его лицо расслабилось. Пока он не задумывался о многом в своей жизни. Как и не задумывался, откуда пришла Карасуба. Но он был определенно рад ей. Умиротворенное лицо спящей шло. И мальчик любовался. Но всего миг. Он прошел, и Лео снова вспомнил, что ему скучно, а учитывая его последний год жизни, его совершенно не смущала неприемлемость таких действий. Его не смущало даже то, что девушка, фактически, была обнаженной, только легкая ночная майка и трусики были на ней, и не смущало его то, что она не выспалась. Он хотел играть, ему было скучно, а потому, подавшись вперед, он резко укусил ее за нос. Карасуба от неожиданности распахнула глаза и дернулась назад, вырывая бедную часть лица из жуткой пасти своего ашикаби, но не рассчитала и ударилась о деревянное основание кровати.

— Лео, ты чего делаешь? — Потирая пострадавший нос, спросила девушка, попутно принимая сидячее положение, и недовольно глядела на ехидно улыбающегося мальчика невыспавшимися глазами. А тупая боль в затылке стала разрастаться и распространяться. Что вкупе с тяжестью после бессонной ночи создавало просто-таки непревзойдённый букет ощущений.

— Мне скучно! Скучно! Хочу играть! — Требовательно глядя на Карасубу, сообщил Лео. Девушка обреченно вздохнула. Посмотрела в окно и снова перевела взгляд на маленького чертенка.

— Лео! У тебя отдельная комната наполненная игрушками, тебе мало что ли? — Полу-обвинительно, полу-просяще сообщила Карасуба. — А я спать хочу! Это ты вот уснул в полночь, а мне еще работать надо было. — Возмущенно закончила зевающая секирей, осторожно прикасаясь к своему затылку.

— Ничего не знаю! — Уперся мальчишка, демонстративно отвернувшись в сторону, но спустя пару секунд, увидев, что секирей снова зевает, и при этом глаза слегка прикрывает, повернулся обратно, еще более требовательно уставившись на нее. И целенаправленно передвинулся к ней ближе, присматриваясь оценочным взглядом к другим частям ее тела. Девушка снова недовольно вздохнула, осматривая насупившееся тельце, взглянула на настенные часы, еще раз вздохнула, но уже как-то со смирением и чуткой кротостью. Этак "мне не нравится, но ради тебя...". Слегка наклонив голову вбок, она подползла к Лео, и, обняв его, попросила:

— Давай, я еще часа два вздремну, ладно? Потом буду играть с тобой. — Карасуба, опустившись на уровень головы мальчика, уткнулась своим носом в его нос и посмотрела ему в глаза. — Обещаю. Я, правда, очень хочу спать. — Зевнула девушка еще раз, на этот раз куда глубже, а потом сползла вниз, на кровать, попутно, с удобством устроившись на его коленях. Лео уже собирался снова ее растормошить, когда та продолжила. — Пожалуйста, ха-ах. — Умаляющие нотки проникли в ее голос. — Всего два часа.

Мальчик задумался. Ему даже стало немного неудобно от такого тона. Все же, когда такая взрослая девушка, конечно, относительно восприятия самого Лео, с такой интонацией просит у ребенка, это немного выбивает из колеи. Мальчик можно сказать инстинктивно видел в этом некую неправильность. Так не должно происходить в обычной ситуации подобного рода. У обычных людей. Хотя, в его жизни вообще много странных ситуация было. И событий. Много раз его посещали разные противоречивые чувства и ощущения. И множество раз, мнение мальчика имело двойственный окрас. Но как бы то ни было, в этот раз Лео решил прислушаться к этому чувству неправильности и поддаться ему, удовлетворив просьбу Карасубы. Ведь, если дать сейчас ей поспать, то потом она будет куда как охотнее играть с ним! И вообще добрее будет. Такая вот незамысловатая, детская логика. Так что Лео принял решение и, глядя на то, как Карасуба умиротворенно заснула на его скрещенных ногах, подложив одну руку себе под голову, а другой приобняла его за талию, он придумал кое-что интересное. Потянувшись к прикроватной тумбочке, мальчик достал из нее набор цветных фломастеров и принялся творить! Что поделать, в юном ашикаби проснулся разом Пикассо, Ван Гог и Микеланджело... Ну, их шкодливые версии — так точно!

"Так, тут черточку, тут виток, а вот тут закрасим..." — Усердно размышлял Лео, водя черным фломастером по лицу Карасубы в творческом порыве. Девушка морщилась во сне, дергала лицом и пыталась скрыться от щекочущего кончика стержня. Но так как опасности она не чувствовала, а так же подсознательно ощущала то, что ее ашикаби в безопасности, она не проснулась. Ну и усталость давала о себе знать. Замоталась все же. — "А вот здесь немного красным, на щеку чуть-чуть и кружочек на лбу..." — Мальчик критически осмотрел получившиеся и понял, что чего-то не хватает. Отбросив красный фломастер куда-то в угол комнаты, Лео взял темно-синий и аккуратно закрасил нижние веки девушки. Получились этакие мешки под глазами. Мальчик довольно улыбнулся и захихикал. Противно так. Но спустя непродолжительное время, тем же инструментом подрисовал усики и бакенбарды. Для полноты картины его творческого видения мира. Еще раз осмотрев лицо его творческого холста, Лео закусил кончик своего художественного инструмента и стал думать, чего бы еще добавить? Он был уверен, что чего-то определенно не хватает... Вот только чего? Поерзав на месте, вследствие чего голова Карасубы немного съехала, Лео нахмурился. Он хотел и волосы слегка подкрасить, но фломастеры для этого не подходили, так что эту идею пришлось оставить на потом. Потому мальчик еще минут пять добавлял разные смешные, по его мнению, детали в рисунок, а потом, напоследок, взяв ярко-насыщенно-розовый, он нарисовал острую бородку и несколько горизонтальных полос на щеках, симулируя усы. Удовлетворенно кивнув, и, убрав фломастеры, а точнее закинув их туда же в злополучный угол, Лео осторожно переложил Карасубу на подушку, и от нечего делать отправился в игровую комнату, где было множество разнообразных игрушек, а также то, ради чего он собственно сюда и пришел. Компьютер.

Карасуба не разрешает за ним много сидеть, точнее настоятельно советует, так как не хочет, что бы его зрение испортилось. Она вообще постоянно печется о его здоровье, причем так, что Лео иногда это надоедает. "Ну, правда, что с ним может случиться-то?" — Думал обычно мальчик, явственно не понимая такого резкого ажиотажа относительно своего здоровья. Да даже его мама, когда была жива, так усердно не опекала его! А Карасуба находила множество угроз, о которых и твердила своему ашикаби. Хотя в последнее время все реже. И это радовало мальчика. А еще Карасуба заставляла его учиться, всячески агитировала на это и постоянно твердит о том, что он должен быть лучшим во всем, ведь он — ее ашикаби. Правда, Лео не совсем понимал, кто такой ашикаби, и почему он им является. Ведь он — Лео Гарсия Грант, а не какой-то ашикаби, но как понял мальчик, этот ашикаби, кем бы он ни был, был очень важен для Карасубы, а также то, что она почему-то считала его этим самым ашикаби. Но Лео, в принципе, был и не против. К тому же, с Карасубой весело играть, а еще она сильная и защищает его, а так же заботится. И учит интересным и крутым штукам, делать которые кроме него никто не умеет. В общем, мальчик хоть и с неохотой, но учился, так как понимал всю важность этого, а так же не хотел слишком сильно расстраивать ее. Все же, она одна о нем заботится, а после смерти родителей, эта девушка стала для него единственным близким существом на всей планете. Ну и Карасуба играла с ним обычно только после того, как Лео позанимается. Благо пока, Лео и не догадывался о всей полноте свой власти над ней...