Звонки. Часть первая

"Я всегда знал, что снег падает вверх" — Раздраженно подумал молодой человек роста, чуть выше среднего, быстро шагая по заснеженной темной улице.

А все потому что ветер, подхватывая пушистые хлопья снега у самой земли, переворачивал снежный поток и снова направлял его к небу, которого не было видно, и к тусклому уличному освещению.

— Алексей Александрович!

Он обернулся на зов. Он настолько отвык, что кто-то обращается к нему по имени — вот так вот, официально и отстраненно, что от неожиданности сейчас же остановился. В лицо летел надоедливый снег, мешая рассмотреть неожиданного собеседника. И никуда от этого таящего холода и ветра было не скрыться. В замеси из снега, ветра, автомобильных фар дальнего вида и света уличного фонаря, едва угадывался силуэт человека. Забытый знакомый? Школьный приятель? Старый друг семьи?

Ну кто бы еще мог так обратиться к известному писателю, возвращающемуся с праздничного вечера в честь завершения его книги?..

— Я бы хотел с вами побеседовать, если это возможно...

Интрига сразу же потеряла привкус новизны. Очередной пронырливый журналист, возомнивший, что имеет право обращаться к нему по имени-отчеству. Еще немного бестактности в этот вечер? Нет уж, хватит. Он слишком устал отвечать на однообразные, привычные и заранее известные вопросы.

И... Он закрыт для любого рода попыток прокрасться в область его личного пространства. Пусть даже это будет его паспортное имя. Для общения с подобными субъектами существует его псевдоним.

— Простите, я спешу домой.

Еще один блокнот с заранее записанными вопросами, составленными банальными фразами, не несущими в себе ничего, кроме искреннего желания заработать неплохой гонорар за статью? К чертовой матери...

Он, поморщившись, отвернулся, теряя последнюю заинтересованность в происходящем. Убрал с лица талые капли. Кожу неприятно колол холод и ветер. Хотелось в тепло. Переодеться в бесформенный домашний халат, поставить на колени большую кружку, исходящую горячим паром, закрыть форточку и отгородиться от суеты и усталости прожитого дня.

— Я не займу у вас много времени. Пожалуйста!

Фраза не была похожа на просьбу. Скорее на предложение, от которого он бы не смог отказаться. Аксин нахмурился, недовольный наглостью незнакомца.

— Мой рабочий день на сегодня окончен. Ваш, как я могу предположить — тоже. Пресс-конференция состоялась... и закончилась полчаса тому назад. Не знаю, где вы были раньше...

— Я ждал вас у выхода из театра. У меня не было приглашения.

Мужчина, судя по голосу, приближался к нему. Теперь в темноте можно было отчетливо рассмотреть, как он закрывается рукой от ветра.

"Какая же все-таки неприятная погода" — Подумал Аксин, поежившись. Сам он любил осень. Золотистую, светлую... и безнадежную... Как разговор с этим человеком.

— Почему? — Вопрос показался ему глупым. — Из какого вы журнала?

— Я не журналист.

Можно было предположить, что человек улыбнулся. Наверное...

"Все понятно. Очередной навязчивый поклонник".

— Тогда что вам нужно? Автограф? Сожалею, но у меня слишком замерзли руки, чтобы я смог еще что-то и где-то написать. — Он вежливо улыбнулся, понимая всю бессмысленность этого неотъемлемого жеста обходительности. Человек все равно вряд ли смог бы рассмотреть его лицо в этой бесконечной метели. Как и Аксин — его.

— Вот именно поэтому я бы хотел предложить вам выпить со мной чашечку кофе в сухом и отапливаемом месте.

Аксин чуть было не засмеялся от такой наивности. Почему они все считают, что это так легко — подловить где-нибудь на темной улице их любимого писателя и украсть немного его бесценного времени? Неужели, по всем предположениям этого чудака, он сейчас должен будет с радостью отреагировать на предложение совершенно чужого ему человека и двинуться в неизвестном направлении, поздним зимним вечером, вместо того, чтобы, как все нормальные люди, отправиться к себе домой и лечь спать?

— Вы что, меня на свидание пригласить пытаетесь? — Холодно ухмыльнулся он. — Прошу прощения, я спешу. — Он вежливо склонил голову и, не оборачиваясь, направился к своему дому.

Благо, он жил не так далеко от Большого Театра, и имел такую прекрасную возможность, как дойти до своей квартиры пешком, не пользуясь услугами многочисленных таксистов, оккупировавших площадь у выхода из театра. Конечно, такая промозглая погода не доставит ему лишнего удовольствия при вечерней прогулке. Да и завывание ветра и липкий снег, заползающий в воротник — не самое приятное, что может преподнести ему завершение сегодняшнего дня. Но, мысль о том, что придется провести еще лишнее энное количество времени в обществе кого-либо живого и разговорчивого, внушала ужас. Таксисты, как правило, к вечеру становились необычайно общительны. Особенно, если замечали на заднем сидении своей машины известного писателя.

Свежевыпавший снег таял в лужах, превращался в кашицу и лип к остроносым туфлям. Через пол шага — отваливался и оставался где-то в пройденном метре скрытого асфальта. Грязный, отвратительный, желтовато-серый, он напоминал нечто мертвое и тошнотворное. Поэтому Аксин предпочел поднять воротник, затянуть потуже шарф и, уткнувшись в него носом, ускорить шаг и, согревая шею и подбородок собственным теплым дыханием, созерцать куда-нибудь внутрь себя ... А не на гниющую окружающую обыденность. Реальности этого мира ему хватило за прожитые восемь часов. Он был сыт по горло.. В горле образовался неприятный комок... А может быть — это воспалялись его многострадальные гланды, дабы поразить его очередным затяжным приступом ангины. Он предпочел не думать об этом. Ему вообще сложно было о чем-либо думать, так как он был опустошен, вымотан и рассержен.

"Я не люблю людей". — Подумал он тоскливо, доставая из сумки ключи от домофона.

Может быть, эта мысль исчезнет у него из головы сразу же, как только он окажется на родной кухне — в безопасности и тишине? Наденет старые стоптанные тапки, поставит чайник и будет наслаждаться его кипящим пыхтением, безуспешно пытаясь выкинуть из головы обрывки разговоров, мелькающие перед глазами кадры и впечатления. Он быстро уставал от общества...

На небольшом потертом экране вспыхнули красные прочерки. Раздался звуковой сигнал... Он потянул на себя дверь, ощущая прилив внезапного счастья человека, который через минуту наконец-то окажется в своей родной квартире. Подальше от беснующегося февраля с его замороженной луной, рыхлыми сугробами на тротуарах и жестокими вьюгами...

— Не спеши. — Тихо произнес голос у самого его уха. Чужое дыхание неприятно защекотало кожу.

Он вздрогнул. И дернулся, почувствовав прикосновение холодного метала к незащищенной коже под подбородком, над самим кадыком. Непроизвольно сглотнул, еще ярче ощущая острое лезвие, плотно прижатое к открытой части его тела.

— Я пойду с тобой. — Поставил его в известность голос.

Теперь он узнал голос, принадлежащий его недавнему собеседнику.

"Отлично. Мне повезло наткнуться на сумасшедшего маньяка". — Мелькнула в его распухшей от нудных мыслей голове.

Ему не было страшно. Ему даже было как-то смешно... В конце концов, многие известные особы заканчивали вот так вот... Может быть, это говорит о том, что он наконец-то дожил до времен своей настоящей славы? Обидно вот так вот будет умереть в подъезде своего же дома именно в тот момент, когда ты по-настоящему ощущаешь себя культовой личностью.

— Куда? — Снова задал он глупый вопрос. Фантазии на что-то более остроумное у него уже не было.

— К тебе домой. Ты угостишь меня крепким сладким чаем и ужином. — Так же равнодушно поведал ему незнакомец.

"Как мило"... — Аксин хмыкнул. Ему действительно не было страшно...

— Ты не боишься?

Человек не то чтобы впихнул... Скорее аккуратно подвинул его вглубь парадной, продолжая в одной руке крепко держать нож, а другой прикрыл за собой дверь.

— Да, пожалуй, ты не боишься. — Ответил он сам на свой вопрос. — На каком этаже ты живешь?

— На пятом. — Пожал плечами Аксин. И тут же поплатился за неосторожное движение неглубокой царапиной. — А чего мне бояться? Я не настолько беден, чтобы приходить в ужас от мысли, что мне придется поделиться с кем-то еще одной упаковкой пищи быстрого приготовления.

Человек на его реплику не отреагировал никак.

— Да. Пожалуй, ты действительно не боишься. Но не потому что ты такой смелый... А потому что устал.

Лифт скрипнул. Двери с предсмертным скрежетом разъехались в стороны, обнажая темноту лестничной площадки. Кто-то опять выкрутил лампочки...

"Узнал бы кто — оборвал бы уши. Точно".

— С вами это часто случается, насколько я знаю. — Произнес человек. Притом, непонятно было, кого именно он имел в виду под словом "Вами".

— Я не могу сказать, что на меня каждый день нападают вооруженные незнакомцы...

— Я имею в виду твою усталость. — Буднично пояснил незнакомец.

"Как скучно". — Подумал Аксин. В который раз он убеждался, что его окружают сплошь лишенные чувства юмора люди. Даже его убийца не оказался исключением. Обидно.

— А с кем — с нами?

— Вот выпьешь со мной чаю — и я тебе все расскажу. — Как-то даже мягко произнес человек.

Аксин подумал, что маньяки-убийцы, насколько он слышал, часто обладают вот таким вот успокаивающим тембром голоса. Даже приятным... Обволакивающим... Чтобы вызвать доверие будущих жертв. Хотя, наверное, странно было бы пытаться вызвать доверие у жертвы, когда держишь у ее горла нож.

"Я не люблю людей". — Уныло повторил он свою мысль, отпирая замок на двери.

* * *

— Не включай свет.

— Я плохо вижу в темноте.

Из коридора виднелась небольшая часть старой кухни. На высвеченное пространство падал голубоватый луч света из оголенного окна, украшенного пустым карнизом. Аксин в который раз укорил себя за свою забывчивость. Давно пора бы было повесить шторы... Мертвецки бледный свет выделял из темноты скромную обстановку из старой плиты, местами ободранного стола и холодильника. Писатель на секунду глянул на свою квартиру глазами своего будущего убийцы и почувствовал отвращение к неопрятности своего жилища. Вспомнил, что в мойке еще с утра громоздилась горка из немытой посуды. Обидно будет вот так вот — умереть на грязной кухне, среди разбросанных старых газет и журналов на фоне испачканных тарелок и нестиранных полотенец. Совсем не эстетично и слишком не похоже на то, как это происходит в его книгах... Там главные герои в конце концов погибают в сражении с главными злодеями, пронзенные кинжалом, мечом, меткой стрелой, или еще какой подходящей для этих случаев боевой утварью. Или совсем не погибают. Женятся на своих прекрасных принцессах и живут долго и счастливо.

— Тогда иди в свою комнату и переоденься. — За его спиной такой же, как и с самого начала их странного общения, невозмутимый голос вырвал его из размышлений.

Аксин готов был рассмеяться от такого удивительного поворота событий. И он бы рассмеялся, если бы не лезвие острого ножа у его шеи. Кто знает, может быть, у него еще есть шанс выжить?.. Может быть, его и не собираются убивать?..

"А что со мной собираются делать"? — Задал он себе объективный вопрос. И сам же смутился от первого ответа, непроизвольно возникшего в его голове.

— Я сейчас зайду в свою комнату... и позвоню в полицию... что вы тогда будете делать? — Поинтересовался он.

Наверное то, что он сказал сейчас — было верхом глупости... Но что поделать — он часто совершал поступки, о которых можно было бы пожалеть впоследствии. Только он не жалел. Опять же, наверное, все это было потому, что ему было чертовски скучно жить...

Ответом ему был равнодушный смех.

— Ну, приедут несколько грубых, агрессивно-настроенных незнакомцев в форме, затопчут твою квартиру, наведут суматоху, нарушат твою привычную тишину. Что ты тогда будешь делать?

"Какой голос... Жуткий". — Подумал Аксин, поежившись.

В голосе не было ничего особенного... Кроме того обстоятельства, что произносил этот голос такие слова, от которых у него в легких образовывалась странная сосущая пустота и хотелось протяжно завыть.

А человек между тем, прошел мимо него, совершенно не заботясь о том, что сам Аксин остался без должного присмотра. Это было... унизительно. Хотя по логике вещей он должен был бы радоваться.

— А вы не боитесь поворачиваться ко мне спиной!? — Крикнул он в затылок удаляющемуся.

— Если я обернусь... то страшно будет уже тебе. — С холодной насмешкой произнес мужчина.

И это не было угрозой. И предупреждением... В этом было что-то другое.

"Это демон. Он наконец-то явился за мной из ада, чтобы забрать с собой".

Оказавшись в своей комнате, Аксин почему-то успокоился... В окно неожиданно ударилась птица. Взмахнула крыльями и исчезла под наружным подоконником. Это было обычным явлением — под крышей старого дома жили голуби. С наступлением темноты глупые птицы иногда теряли ориентацию в пространстве и бились об его окна. Некоторые ломали шеи...

— Рассказывай. — Приказал "демон" и поставил перед ним кружку с горячим чаем.

Аксину захотелось громко захохотать, потом забиться в истерике и разрыдаться. Конечно, он был мужчиной двадцати шести лет, хотя внешне на "Алексея Александровича" еще и не тянул... Но разрыдаться хотелось все равно.

— Может быть, вы меня наконец-то уже убьете?

Он еще несколько минут назад неожиданно понял, что никто его убивать не собирается. Не потому что человек с ножом в руках сидел перед ним за столом и неторопливо размешивал чайной ложкой сахар в чашке из его сервиза... А просто понял. Вдруг.

— Может быть... Но, согласись, это будет слишком предсказуемо. Мы же оба не хотим, чтобы эта история закончилась так быстро и банально?

— А как она должна закончиться? — Полюбопытствовал Аксин.

— Ты писатель — тебе и решать.

Человек пожал плечами. Просто, темнеющий на фоне светлых обоев на стене, силуэт. Аксин прищурился и чуть вытянулся над столом, пытаясь рассмотреть лицо. Но тщетно. Уличное освещение как раз падало на него самого, — скорее всего всклоченного, бледного и с искореженными, от внутреннего напряжения, чертами лица.

— А если я захочу, чтобы вы сейчас же исчезли из моей квартиры — вы исчезните?

— А это уже смотря, в каком стиле будет написана твоя сказка. Если хочешь, я рассыплюсь в воздухе кучкой пепла. А хочешь — просто выйду через дверь... — Мужчина склонил голову на бок. Аксину даже померещились едва заметные, чуть загнутые внутрь рога. Или это тень на стене от коротких прядей волос? — Или, если пожелаешь, я останусь, и буду разговаривать с тобой дальше...

Из плохо закрученного крана капала вода. Она будто вонзалась в ватную мякоть тишины тонкими блестящими иглами. Вата забивала Аксину уши. А иголки пробивались через спутанные белые волокна и проникали в мозг, причиняя невыносимую боль.

— А если я захочу, чтобы вода перестала капать?

— Тогда тебе лучше всего подняться и выключить ее. — Засмеялся мужчина.

Из этого Аксин сделал вывод, что ничего человеческое его демону не чуждо.