Подвиг

Нашей стране нужно, чтобы усталость и отчаяние в массе ...

В.И. Ленин

Старший спецуполномоченный Особого технического бюро при Народном комиссариате внутренних дел СССР курил. Сизая струйка ароматного дыма, причудливо извиваясь, устремилась к небольшому окошку под самым потолком. Петр Иванович уже переодетый в гражданское задумчиво проводил ее взглядом.

— Слышал, что наши на Донбассе-то сотворили, а? — обратился он к молодому коллеге. И то — смена окончена, отчего бы не посмолить, да не посудачить немного.

— А то как же, товарищ Федоров! — бодро откликнулся его собеседник. Тот только что вышел с омовения и теперь придирчиво осматривал вышивку алого форменного халата — не нарушился ли где защитный узор, не прогнила ли нитка, — премий небось отвалили!..

— Премий-то да... — протянул Федоров, — а у нас тут... Эх! Ведь сколько раз интенданту говорил, а вот все равно свечи опять стеариновые привезли, сволочи! И как тут работать, когда и воска и то нормального нет? Лениным клянусь, я эту крысу в следующий раз самого на свечи пущу.

Молодой человек только вздохнул согласно. Он уже закончил завязывать пояс тремя ритуальными узлами и теперь прятал волосы под вышитый серпами и молотами клобук. Федоров пронаблюдал это священнодействие с некоторым скепсисом — сам он предпочитал бриться налысо. Да и чего таить — не так уж много тех волос и осталось.

— А тут еще намедни, представляешь, Петров, одна девка-то из материала умудрилась вырваться, да так морду моему "подхвату" раскровила, что просто эх! Заново все чистить пришлось. Три часа псу под хвост, а благовоний ценных сколько ушло! Ну никакой у людей социалистической сознательности!

Федоров в сердцах сплюнул. Но тут же вытер за собой тряпицей — оставлять слюну, волос, а тем паче кровь дураков нет. По крайней мере, среди уполномоченных ОТБ. Короткий жест и тряпица в руках вспыхнула бледным зеленым пламенем, улетевши дымом в то же окошко.

— Что же они так? — с обидой спросил Петров, — комсомолки ведь, доброволицы!

— Да какой там! — Старший спецуполномоченный махнул рукой, сладко затянулся папиросой, выпустив еще одну струйку дыма: — Вольнопёрки ещё в тридцать четвертом закончились. Эти по "ежовской лотерее", из беспартийных. Всей и радости, что девственницы, а агни-вектор разве что в обратную сторону не выгибается. Вот и выполняй тут план, когда ни свечей тебе, ни живого материала. На ихраме все тащить что-ли?

— Эх, пойду я. Заболтался совсем, а тебе еще работать. На вот, угостись, — Федоров протянул коллеге раскрытый портсигар, — это тебе не с "особой табачной фабрики" пахитоски, с самого Тибета товарищи гостинец прислали.

Шлепая босыми ногами по холодному камню пола, Сергей все никак не мог успокоиться. Простите, разумеется, не Сергей Александрович, а исключительно спецуполномоченный III ранга Петров. Имена спецуполномоченных хранились в строжайшей тайне, чтобы контра всякая, да прочий враждебный элемент не получили над ним особой власти. Это у простых граждан имена, при рождении данные, прямо в роддоме в специальную книжицу записывают. И не просто так. Привычные, расписанные рунами стены, тусклый свет редких ламп, вечная сырость подвалов, с которой уже успел свыкнуться — знакомая обстановка сотню раз хоженого маршрута должна бы усмирять мысли, настраивать на рабочий лад.

А все же неспокоен был спецуполномоченный, и папироска дивно ароматная не помогла. Ведь знал, понимал, чувствовал, что правильное, полезное дело делает. Что нет ничего почетнее, чем жизнь свою отдать на алтаре мировой революции, во имя победы коммунизма. Что от призывников, гибнущих в боях с врагами Советов, они отличаются только "процентом потерь личного состава". И все равно скреблись на душе крысы.

"Я делаю то, что должен делать. Ради светлого будущего. Любой сознательный гражданин почёл бы за честь умереть за общее дело! А минуты слабости бывают у всех" — думал Петров, привычно сворачивая к ритуальному залу, — "И пусть они умрут сегодня, зато их дети и внуки будут жить при коммунизме! Разве есть цель более святая и светлая, чем счастье будущих поколений советских людей? Одна печаль: они уходят, а я остаюсь...". Мысль эта последняя никак не давала покоя, мучала. И никакие знания, почерпнутые на курсах альтернативного материализма, не помогали ее унять.

* * *

* * *

**

Входя в ритуальный зал, Петров машинально глянул "Брегет" — временя еще есть, торопиться не стоит. "Брегет" этот, поцарапанный, с истертым ремешком, вручили ему по окончании курсов. Но, несмотря на то, что сменил хронометр далеко не первого хозяина, работал еще справно. Ходили слухи, что собираются выпускать особые часы для ОТБ, привязанные к лунным фазам , а пока приходилось сверяться по таблицам да графикам.

При появлении начальства ординар II ранга Малютин, вяло елозивший по полу грязной тряпкой, изобразил воинское приветствие. Команда же конвойных, как раз закончившая крепить последнюю из заключенных, появление уполномоченного Петрова и вовсе проигнорировала. "Бычары тупые" — неприязненно подумал Сергей, глядя на шкафоподобные фигуры в некогда белых (и сто лет не стираных) фартуках поверх гимнастерок. Дверь за последним охранником лязгнула, скрипнув петлями. "Проверить бы надо за такими, пригоден ли еще материл" — нахмурился Петров, — "Да и крепления тоже, а то прав Федоров — никакой сознательности, ни там ни тут". Опытный спецуполномоченный старших рангов на взгляд способен живое от мертвого отличить, но Сергею это искусство все никак не давалось, да и надежнее оно как-то ручками. Девушек перед процедурой отмыли, но тем заметнее стали и жуткая худоба и следы застарелых (а кое-где и свежих) кровоподтеков. "Материал, конечно, не первого качества, ну да работаем с тем, что есть", — мысленно вздохнул Петров, — "Хорошо хоть с дурманом не переборщили, безопасности ради. А то этим-то коновалам проще, а у меня коли кто внезапно окочурится до конца ритуала — это же подумать страшно, что случится".

Проверив по очереди всех пятерых, закрепленных на железных пентаграммах, девушек, спецуполномоченный вернулся к центральному алтарю. Массивная гранитная звезда лучами своими как раз и указывала на установленные по периметру пентаграммы. Ординар в данный момент как раз прочищал соединяющие их желобки кровостоков. Впрочем, у спецуполномоченного III ранга тоже есть чем заняться — Петров отрыл небольшой ларь с ингредиентами, стоящий у алтаря. Свечи (прав товарищ Федоров в своем негодовании, прав) в оконечья лучей, на четко выверенные места. Вот и серебряный рожок с драгоценным прахом мучеников революции — насыпать внутреннюю звезду и полагающиеся знаки в третьем и пятом лучах. Склонение фаз и все полагающиеся символы Сергей помнил и так, да еще и повторил с вечера. Теперь кроличью лапку в четвертый луч и принесенную с собой метелку пшеницы (обязательно последнего урожая, выдается строго под роспись!) в первый.

Алтарь подготовлен, теперь следующий этап — травяной сбор (Петров на всякий случай сверился с таблицей в лежащем тут же справочнике), да, номер три. Поджечь, огонь добыв непременно при помощи кресала, никаких спичек! Потряхивая дымящимся веником, уполномоченный III ранга двинулся в обход алтаря, тихонько бормоча наговор. Половину слов Петров не понимал вовсе, а те, что понимал, в осмысленные фразы не складывались, но это не важно — главное ритм и внутренний настрой на победу коммунизма, как учили на курсах альтмата. Первый круг, второй, на третьем добавить притопывание на каждый пятый шаг, на четвертом круге сменить ритм. Готово. Окурив напоследок ритуальный волнистый кинжал, остаток трав уложить во второй луч звезды.

Еще один взгляд на "Брегет" — самое время. Знак, и Малютин занял место у алтаря — за спиной спецуполномоченного, но так, чтобы и работать не мешать. Глубокий вдох, медленный, долгий выдох, никаких посторонних мыслей. Подняв с алтаря кинжал, Петров двинулся к пентаграмме напротив нижнего левого луча. Бормоча наговор на кровь, сделать пять коротких разрезов — бедра, запястья, под конец горло. Провернуть с немалым трудом проржавевшую железную конструкцию, утвердив тело вниз головой. Двинуться дальше, к левому верхнему лучу. Наговор, пять неспешных разрезов, скрип механизма. Следующий луч. Кровь первой жертвы уже достигла алтаря, заставив камень слегка покраснеть. Сама собой вспыхнула свеча. Медлить не стоит, но и торопиться тоже. Закончить с четвертым донором, с пятым. Под конец рука уже чуть подрагивала, не от усталости, а от внутреннего напряжения.

Не переступая через каналы кровостока вернуться к алтарю, что уже наливается киноварью. Малютин замер, не в силах оторвать взгляд от центральной свечи. Свеча так и не зажглась. Вот вспыхнула свеча на нижнем правом луче, а центральная все еще медлила. "Так бывает" — успокаивал себя Сергей мысленно, — "слабый выход энергии, нужно просто немного подождать". Напряжение уже не витало — тяжелым густым туманом висело в воздухе, мешало дышать. От ординара из-за спины тянуло ужасом. "Нет, не должно так быть" — Петров прикусил губу, сам того не замечая, — "ведь если не сложится, то все напрасно, все эти жертвы. Все зря. Умрут ни за что". Время тянулось как в кошмаре, каждая секунда, каплей расплавленного металла обжигала душу. Вот уже почти истлел травяной сбор, первая из свечей растеклась лужицей, уменьшившись на две трети. Центральная свеча так и не зажглась.

Остановившимся стеклянным взглядом уполномоченный Петров глядел куда-то вдаль, словно бы в счастливое коммунистическое завтра; подрагивал в руке кинжал, так и не воткнутый в алтарь. И вдруг стекло зрачков ожило, словно бы отразив тот, так и не случившийся огонек свечи, губы изогнулись в, казалось бы, совсем неуместной сейчас улыбке — злой, решительной... и счастливой. Уполномоченный III ранга особого технического бюро товарищ Петров четко осознал, что должен делать. Оттолкнув в сторону Малютина, склонился к сундучку, прямо на обложке справочника чиркая огрызком карандаша формулы, даже не заглядывая внутрь — мысли неслись как паровой локомотив, все нужные значения словно сами собой рисовались в мозгу, четко и ясно. Стереть один из символов прямо рукавом халата, нарисовать поверх другой, рожок бросить обратно. Лапку долой, траву переложить иначе, окропив кровью из разрезанного пальца. Испачканный халат сбросить за спину, Малютину, клобук ему же.

— Читай литанию Наркомхоза номер 17 — бросил Петров помощнику, в одних порах взбираясь на алтарь.

— Но я... не...

— Справочник, страница 74! Живо! — оборвал его блеяние уполномоченный.

Лег аккуратно, чтобы не задеть свечей, раскинул руки, посмотрел на грязно-белую облупившуюся краску потолка (до того и не смотрел вверх толком) и на строчках: "...за рабочие и крестьянские советы, за социалистическую республику" резким движением вогнал кинжал в сердце. Последнее что увидел — взметнувшиеся, казалось бы, к самому потолку, огоньки всех пяти свечей. Хотел еще улыбнуться — не смог.

Приказ