Свалка

1 глава. Смерть Томми

Известие о смерти Томми никого не удивило. Во всяком случае, не меня: малой вечно нарывался на неприятности, начиная от ночных прогулок по докам и заканчивая игрой в "Гайку" с завсегдатаями северной Свалки. То, что его пырнули ржавым куском трубы и оставили подыхать под перерабатывающим баком для отходов — предсказуемый исход. Но Ники плакала.

— Братик... Ему же всего десять было.

Ники сидела на земле, неровно покрытой камнями вперемешку с обломками мусора, в одной шерстяной кофте, которая едва прикрывала бедра. Вид засаленных рыжих волос, сосульками падающих на круглое лицо, подсказывал, что не мылась она давненько. Так что единственным моим желанием оставалось взять подругу за шкирку и отволочь к баку с водой. И отмоется, и в себя придет.

— Вставай. Пойдем в дом. Ты же почти голая выбежала. Замерзнешь, простудишься, — словно маленькому ребенку сказал я, делая шаг к Ники.

Ярко-голубые глаза зло сверкнули из-под кривой челки, будто я здесь был главным врагом. И я был виноват, что ее братец доигрался.

— Да кака разница, Крис?! Тебе вообще плевать, да? Ты чувствовать умеешь, а?

— Умею. Здесь холодно, и скоро приедут машины. Хочешь под уборку попасть? Идем в дом, — подавая руку, спокойно сказал я.

С недовольным сопением Ники все-таки ухватилась за мои пальцы и сжала изо всех сил. Только силенок было маловато: то ли из-за истерики, что выжала подругу досуха, то ли потому что она давно не ела. Но, судя по отвратному острому штыну, нормально сжать пальцы мешала зашкаливающая доза спирта в крови. Ники в очередной раз нажралась. Хорошо, что в этот раз хотя бы был реальный повод.

Когда подруга рывком поднялась, то чуть не ударилась макушкой о мой подбородок. Все-таки она очень низкая. Едва ли больше полутора метров, несмотря на то, что недавно стукнул двадцатник.

— Его там убили, — хрипло сказала Ники и мотнула головой в сторону закоулка.

Ржаво-коричневые металлические стены полуразрушенных гаражей окружали нас со всех сторон, а от вони разлагающегося мусора даже меня стало подташнивать. Подруга кивком указала на один из синих баков для переработки органических отходов. Если присмотреться, в полумраке можно было разглядеть пару приличных вмятин на пластиковой бочине и даже бурые пятнышки засохшей крови.

— Я догадался, что ты не просто так приперлась в северную часть Свалки перед отбоем, — резонно заметил я, стараясь подавить раздражение.— Ники, идем. Тебе нужно помыться.

— Воды нет.

— У меня есть. Идем. Нарвешься на патруль Суорэ в таком виде — пузырем спирта не отделаешься. Включай уже голову, Ники!

Буквально силком я потащил подругу по проржавевшему лабиринту. В северной части Свалки металлический потолок прогнулся совсем низко. Нет, конечно, метров пятнадцать над головой было, но ощущение, что весь Верхний город готов обвалиться тебе на макушку, не покидало. То слева, то справа слышался гул машин, сгребающих мусор, но я старался различить присутствие людей. Если кого-то сюда занесло, как и нас, то лучше бы нам разминуться. Вляпываться в драку из-за истерики Ники мне совсем не хотелось.

К чести подруги, она почти не спотыкалась и не всхлипывала, хотя под ноги нам попадалось немало острого хлама и битого стекла.

— Тебе совсем плевать? — все не могла уняться Ники. — Крис, у меня брата убили! А ты...

— Здесь постоянно кого-то убивают. По статистике в сутки умирает два человека. Радуйся, что хоть тело смогла увидеть, а не переработанный кубик, — ускоряя шаг, ответил я и кинул взгляд на потолочные лампы. Свет тускнел с каждым мгновением — близилось время отбоя.

— Крис! — возмущенно вскрикнула Ники и остановилась. — Да что, черт возьми, с тобой не так?!

Отвечать на риторический вопрос я не стал, уверенно сворачивая к выкрашенному в ярко-оранжевый цвет гаражу, который по совместительству был моим домом. Когда я открывал засов, Ники уже тяжело дышала мне в шею. И, хвала Верхнему городу, молчала.

... Вопросом: "Что со мной не так?" задавались все. Мой папаша пытался бы ответить на него до сих пор, если бы не нажрался и не заснул в металлическом коридоре в преддверии уборки. Наверное, пока машина прессовала его в маленький кубик, он тоже с горечью думал, отчего я такой бесчувственный. Мать рассуждала не меньше, но скончалась, не найдя ответа. Глупо скончалась, к слову, — в нелепой попытке родить мне брата, который тоже не выжил. Да, та еще семейка неудачников.

У меня, скорее, вызывало недоумение, каким еще можно вырасти в нашем городе? Каждый гребаный день копошась в отходах под звук перерабатывающих машин и видя нависающий ржавый потолок, сложно научиться сочувствию. Гораздо легче потерять грань между спрессованным телом очередного неудачника и пустой консервной банкой. После переработки они, кстати, мало чем отличались друг от друга. А ценность у консервов больше: если закинуть металлолом в перерабатывающий бак, то получишь литра два воды, а тело в среднем потянет всего на литр. Хотя зависит от массы, конечно, так что жизнь толстяка, может, чего-то и стоила на Свалке.

Ники была чуть ли не единственной, кто не задавал набивший оскомину вопрос. Но сегодня, похоже, даже у нее сдали нервы. Сидя на вручную спаянном железном столе и подтянув под себя грязные ступни, она с осуждением следила за каждым моим движением, пока я копался в проводах, пытаясь включить для нее подогрев воды. Кабели искрили, но подавать ток, чтобы нагреть бадью, отказывались.

— Крис, кто его убил?

Ники, как, впрочем, и многих других, отличала удивительная способность задавать бессмысленные вопросы. Как будто я мог знать ответ! Но, судя по прожигающему спину взгляду, вопрос был отнюдь не риторический.

Тяжко вздохнув и вытерев испарину, выступившую на лбу, я повернулся к ней:

— Видимо, те, с кем он играл в "Гайку". Может, проиграл, а может, выиграл — это в любом случае кому-то не понравилось.

Ники поджала губы, отчего ее круглое личико стало выглядеть еще забавнее и даже милее. Только опухшие от слез глаза и грязевые потеки портили картину.

— Нужно их найти, — уверенно произнесла Ники, но, подумав, исправилась.— Ты поможешь их найти?

— Зачем? И как? — скептически спросил я, возвращаясь к починке. — Ники, даже если мы их найдем, что ты сделаешь...

— Проломлю им головы! И сброшу трупы в перерабатывающий контейнер! — резко ответила подруга и, судя по звуку, спрыгнула на пол. — Нет, не так! Заживо брошу...

— Ники, ты не сможешь. По твоим же словам, бесчувственный психопат у нас — это я, а ты даже мухи не убьешь, — плоскогубцами выкручивая краник, прокомментировал я и, довольно улыбнувшись, отошел на пару шагов.

Железная круглая бадья, занимающая половину комнаты, начала явственно нагреваться. Процесс сопровождался поскрипыванием и подвыванием, тут же разносившимся по всему гаражу. От вибрации мои картины словно в укоризну чуть накренились, напоминая, что следует закрепить их прочнее.

— Для тебя все шуточки?! Крис! Да что мне делать теперь, а?! — внезапно подскочила ко мне Ники и схватила за ворот куртки. — Скажи! Скажи, а?!

— Помыться. Ты когда последний раз принимала ванну? Вот. А пока шлялась в таком виде, могла подцепить любую заразу. Залезай, расслабляйся, — спокойно убирая ее руки ответил я, — а потом... Потом, если захочешь, будем искать тех, кто убил твоего брата.

— Будем? — будто не веря, осторожно переспросила подруга и уставилась на меня широко раскрытыми небесно-голубыми глазенками.

— Будем, — устало подтвердил я. — Иди в ванну.

Чтобы не смущать ее, я отвернулся и прошел к одной из картин — ярко-фиолетовыми широкими мазками на полотне был нарисован океан. Не факт, конечно, что реальные соленые воды радовали глаз таким же кислотным цветом. На фотографии, доставшейся от дедушки, океан вообще был сине-голубым. Но на Свалке особого разнообразия красок не найдешь, так что пришлось рисовать фиолетовым. Рисовать, а теперь смотреть по вечерам на волны, пену кислотно-зеленого цвета, на непонятных существ, которые только я гордо именовал рыбами. Эх, а дед, заставший еще времена до Свалки даже умел плавать. Забавно, что мне океан никогда и не увидеть, не то что поплавать.

Судя по звукам, Ники осторожно поднялась по винтовой лесенке, а затем плюхнулась в воду. Блаженный вздох подсказал, что бадья таки нагрелась.

— Как ты оказалась почти без одежды и обуви?

Повернувшись, я мог видеть только растрепанные волосы на затылке, забавно оттопыренные уши и торчащие из воды острые коленки с парой ссадин. От моего вопроса Ники смущенно дернулась. Кончики ушей явственно покраснели, как будто их окунули в краску.

— Не помню... Я пила... потом... В общем, так получилось. Как мы будем их искать?

— Не знаю. Ты мне скажи, с кем Томми общался в последнее время, — послушно перевел я тему. — Он все также сбегал по ночам?

Хлюпанье воды и мрачное сопение означали "да". Конечно, я мог только догадываться, что творилось в голове Ники, но скорее всего она готова была погрузиться в омут самобичевания. Этим подруга и занималась последний год после гибели матери. Как ни старалась она стать для Томми полноценной семьей, заботиться о нем, ничерта у нее не получалось. Тот сбегал раз за разом, ввязывался в переделки и отказывался паковать мусор — классическая история для наших мест. Он хотел казаться взрослым, только вел себя как младенец, не понимающий, что, если не соберешь свою порцию отходов, ни еды, ни воды не получишь.

Глупый, взбалмошный мальчишка мне никогда не нравился. Конечно, я не скажу Ники вслух, что рад его смерти, но теперь жизнь станет спокойнее. Быть может, она сама это понимает.

Из бадьи стали доноситься всхлипы.

... Или не понимает.

— Ники, я пойду сдам вечернюю партию и принесу нам ужин.

Два мешка, набитых металлоломом, оттягивали руки. Но раз придется сегодня кормить и Ники, то надо закинуть на переработку отложенную двойную партию. Перерабатывающие черные контейнеры тускло поблескивали матовыми боками от слабого света потолочных ламп. С трудом откинув тяжелую крышку и чуть не ободрав пальцы, я поочередно вытряхнул содержимое мешков. На заляпанном краской мониторе высветилась надпись: "Сорок четыре килограмма. Железные пластины". Отлично, на ужин нам хватит.

Выбрав на панеле пункт "еда", я закрыл крышку и принялся ждать. Натужное хрипение и малопонятные иероглифы, замелькавшие на экранах, говорили, что началось компрессирование. Как подсказывал опыт, процесс займет не меньше двадцати минут.

Отойдя к ближайшему гаражу, я устало привалился к проржавевшей стенке. Боковым зрением заметил двух пареньков, похожих друг на друга как две капли воды: мелкие, грязные, в затасканных до дыр джинсовых комбинезонах и заводских ботинках. Светлые волосы обоих были завязаны в неаккуратные, растрепавшиеся хвостики. Поморщившись, я с трудом вспомнил имена близнецов: кажется, Микки и Рикки. Двое сирот, нашедших себе местечко в восточной части, недалеко от баков, перерабатывающих стекло, редко появлялись в моем квартале.

Ребята с трудом тащили порванный в нескольких местах холщовый мешок, из дыр которого проглядывались штыри. Увидев, что бак занят, они расстроенно плюхнулись прямо на землю.

Если мне не изменяла память, то эти двое шалопаев частенько играли вместе с Томми на северной Свалке. Учитывая последние события, они могли даже быть замешаны в смерти братца Ники.

— Вы знаете, кто убил Томми?

От звука моего голоса, а быть может, от чересчур прямого вопроса, близнецы одновременно вздрогнули, и их испуганные взгляды остановились на мне. Ребята даже дернулись, в желании тут же сбежать, но с трудом притащенная партия металлолома служила тем еще якорем. Близнецы могли не сомневаться, что смойся они сейчас, я самолично заброшу металл на переработку и заберу положенную плату себе. Честность и справедливость — это не ко мне.

Микки мрачно сел задницей на мешок и обхватил с двух сторон руками, будто готовился в случае чего сдохнуть, но не сдвинуться с места.

— Мы ничего не знаем, — подал голос Рикки, загородив брата и выразительно расправив плечи.

Хоть смейся, хоть плачь — в мальце едва ли было больше двадцати килограммов.

— И с каких пор вы стали таскать металл? — скептически спросил я и медленным шагом направился к ним.

При желании я мог раскидать близнецов одной левой: обоим недавно стукнуло то ли десять, то ли одиннадцать. О мышцах речи еще не шло.

— Хотим и таскаем. Не запрещено, — ответил Микки и заелозил задницей по мешку. — Чего тебе?

Мелкотня вела себя подозрительно. Так что даже у меня проснулся интерес: что же такого они прятали?..

Я быстро обогнул Рикки и оказался прямо напротив так охраняемого мешка. Схватив холщовую ткань, резко потянул на себя, отчего Микки кубарем полетел на землю. В открывшейся горловине я увидел штыри и ровные пластины. Да только явно не железные, а стальные.

— Эй! А ну отдай! Это наше! — как девчонка завизжал подскочивший Микки и вцепился мне в куртку. — Отдай, понял?!

Судя по сопению в спину, Рикки тоже подбежал совсем близко и готов был вцепиться в меня зубами и ногтями.

— Так, мелкотня. Вы мне рассказываете, откуда у вас сталь и что случилось с Томми, а я ухожу. И оставляю вашу добычу, — спокойно сказал я и развернулся к насупленным близнецам.

Ярость отчетливо проступала на их измазанных в грязи мордашках, да только в глазах еще мелькали тени страха. Ребятня понимала, что я не шучу. А ведь навскидку стали в мешке хватит, чтобы неделю набивать пузо и не копошиться на сборе стекла.

— Где нашли, там больше нет, — ответил Микки и попытался схватить мешок.

— А что с Томми — не знаем, — поддакнул Рикки, тоже потянув измазанные ладошки к добыче.

— Так не пойдет, — выразительно покачал я головой и не без труда закинул мешок себе на плечо. — Или вы рассказываете, или я ухожу вместе с этим.

Близнецы переглянулись. Впрочем, мысленный диалог длился недолго, и почти сразу они стали тараторить на перебой:

— Мы играли с Томми на Северной.

— Ага, как всегда. Ничего необычного, а потом пришел этот тип...

— Такой высокий тип, весь замотанный в тряпки...

— Даже лицо замотано!

Поняв, что перебивают друг друга, близнецы вновь переглянулись, и голос взял Микки. Рикки же стал с опаской оглядываться, словно выискивая свидетелей нашей беседы.

— Он сел с нами, сыграть партейку. Играли на цветное стекло, но он очень плохо играл. Продул нам все, что только можно! Но ему как плевать было. Только спрашивал много...

— О чем? — полюбопытствовал я, опуская мешок на землю, что не ускользнуло от взглядов близнецов.

Почувствовав облегчение, Микки затараторил куда охотнее:

— О семье. Кто у нас есть. Как узнал, что у меня и Рикки никого — так все, будто плевать стало. А у Томми про сестру много спрашивал...

— И вы рассказывали? Незнакомцу в тряпках на северной Свалке? — даже я поразился недальновидности мелкотни. До такой тупости еще додуматься нужно.