Корпорация "Приют"

КОРПОРАЦИЯ "ПРИЮТ".

Вторая книга серии "И осень бывает в белом".

ЧАСТЬ I

С КОРАБЛЯ НА БАЛ.

Перенеситесь души

к летним полям и солнцу,

через листву, что в лужах,

через печаль эмоций,

через дожди и ветер

с вечным его ринитом.

Души, возьмите вечер,

вот он — тоской убитый,

и унесите к лету,

там воскрешенье — верю...

Там, где со дна монеты

смотрят сейчас на берег...

ТЮМЕНСКИЕ СТРАСТИ.

— Это замечательно, Марсель, э-э Каримович, — говорил тюменский воевода, — что ты сам попросил у Её Императорского Величества разрешения жить в наших землях. Значит, завод стекольный тут будешь строить?

— Нет, Ваше высокоблагородие, — отвечал Агеев, — это Лапин Иван Андреевич будет строить. Это его проекты. А я, по совету Императрицы, хочу поступить на службу в полицию.

— Марсель Каримович, давай без титулов, обращайся ко мне по имени.

— Хорошо, Михаил Иванович.

— Вот и славно. А теперь ответь, почему в полицию? А как же дела торговые? У тебя на этом поприще были несомненные успехи.

— Я выбрал службу. Помнится, перед поездкой в Петербург у нас был разговор про это. Тем более недавний бунт в здешних краях очень опечалил Государыню Императрицу, поэтому она возлагает на полицейскую службу большие надежды.

— Да, да, да, — озабоченно покачал головой воевода, — бумаги я уже читал и с данным положением ознакомлен. Но ты, Марсель Каримович, должен понять, что единолично принять такое решение я не могу, нужно разрешение Его превосходительства генерал-губернатора Чичерина.

— Я понимаю. Готов не ждать, а сам отправиться в Тобольск. Кстати, Михаил Иванович, у меня для вас имеется подарок.

С этими словами Агеев взял из рук Лапина, который сидел в сторонке, продолговатый тубус. Открыв его, вынул оттуда великолепную шпагу (да-да, с английского корабля) и вручил её Тихомирову.

— Ах, какая замечательная работа, Марсель Каримович! Откуда это чудо у тебя? — восхищённо воскликнул воевода, разглядывая шпагу.

— Приходит "время разбрасывать и время собирать камни", — процитировал Агеев Библию, — в своё время я помог одному человеку. И вот, когда мы находились в Москве, я снова его повстречал. И он не забыл о моей помощи. Подарок в виде двух замечательных клинков — это его благодарность. В свою очередь, помня ту благосклонность, с которой вы, Михаил Иванович, отнеслись ко мне, считаю, что один из клинков по праву ваш.

— Благодарю, Марсель Каримович, благодарю! О таком подарке можно только мечтать. Я дам тебе с собою письмо к губернатору, где попрошу, чтобы он не отказал тебе в твоих стремлениях. Ах, жаль, что сам не могу поехать с тобой. Город не на кого оставить. Устьянцев заболел, а Казанцев ушёл в запой.

— В запой? — Лапин и Агеев насторожились.

— Да. Запил. Уже третий день пьёт.

— Как случилось, что такой достойный юноша, впал в грех пьянства?

— Случилось. Сначала пришло известие, что в пожаре сгорели его мать и жена. Хорошо — сын живой остался. А через пару дней убили его денщика Федьку, к которому, похоже, он был сильно привязан. И так человек ходил сам не свой, а тут и вовсе запил.

— Ого! — воскликнул Лапин, переглянувшись с Агеевым, — да у вас тут шекспировские страсти.

— Какие страсти, Иван Андреевич? — недоумённо посмотрел на Лапина воевода.

— Э-э, шекспировские. Был в Англии такой писатель Уильям Шекспир, — начал выкручиваться из неловкой ситуации Иван, потому что не помнил когда этот писака жил, — так он в своих книгах писал только про убийства и роковую любовь.

— Нет, не слышал о таком. Я, знаете ли, равнодушен к книгам. Мне чтения на службе хватает. За день столько приходится читать, что к вечеру глаза начинают болеть от всех этих реляций, прошений и челобитных.

— Не бережёте вы себя, Михаил Иванович, — включился в разговор Агеев, — я с собой доктора хорошего привёз. Если хотите, он и вас посмотрит и Устьянцева.

— Благодарю, Марсель Каримович. Пока, слава Богу, здоровье ещё есть. А к Андрею Петровичу зайди и к Казанцеву тоже зайди. Всё-таки вы знакомы друг с другом. Может, поможешь ему восстановить душевное здоровье. Батюшка приходил к нему, да только какой разговор с пьяным? Несёт один вздор.

— Неужели, один вздор, может, чего дельного говорит? Кто Федьку-то убил?

— Федьку-то? Да знамо кто, старший сын купца Антонова. Они к одной и той же девке ходили, к дочери купца Саватеева — Наташке. Только Федька, видать, ей больше по нраву пришёлся. Вот антоновского сынка бесы и попутали, увидел их вместе, да и зарезал обоих.

— Ничего себе! — чуть ли не хором воскликнули вернувшиеся путешественники, — И что теперь?

— А что теперь? Как поймаем, казним злодея.

— Неужели убежал?

— Как понял, что сотворил, то выкрал из дома деньги и убежал. Говорят, сам Антонов его прилюдно проклял.

— Да-а, ну и дела у вас тут творятся, — призадумался Агеев.

— Кстати, Марсель Каримович, а ты где остановился? — спросил Тихомиров.

— Да ещё нигде. Людишек, что с нами приехали, пока на постоялом дворе определил, а сам сюда.

— Тогда иди, устраивайся. А о делах завтра поговорим.

* * *

— Ни струя себе фонтан! — сказал Лапин, когда они отошли от канцелярии, — это что за Санта-Барбара тут творится? Надо срочно к нашим идти, да обстановку выяснять.

— Точно. Как бы Казанцев батюшке чего не ляпнул, или по пьяни не начал откровенничать с местным населением.

От воеводской канцелярии они направились к дому купеческой вдовы, где проживали до своего отъезда. Возле дома их встретила её дочь и проводила к матери. Вдова ещё раз пересказала всё, что они слышали от воеводы. Выслушав сплетни, друзья поинтересовались у хозяйки, может ли она снова принять их на постой? Та с удовольствием согласилась, а так же указала дом, где теперь жил Казанцев. Местные плотники за месяц поставили господину капитану-поручику симпатичный двухэтажный домик на другой стороне реки, поближе к строящемуся заводу. С августа месяца он проживает там. Вместе с ним туда переехали и все остальные жильцы. Поблагодарив хозяйку, Лапин и Агеев пошли искать дом Казанцева. Найдя нужный дом, они наткнулись на счастливого Игната, который чуть ли не бросился обниматься.

— Ты погоди радоваться, — осадил его Лапин, — что за байда у вас тут творится?

Кощеев посмотрел по сторонам и сказал:

— Пошли в дом, там поговорим, а то здесь посторонние глаза и уши могут рядом оказаться.

В доме в одной из комнат спал пьяный Казанцев. Не обращая на него внимания, Игнат провёл долгожданных гостей в зал, быстренько сообразил на стол закуску к чаю, после чего стал рассказывать.

— Придётся нам опять наведаться в наш дом, который остался в лесу.

— Пля! Что, так всё хреново? — выругался Лапин.

— Наоборот, хорошо! — улыбнулся Кощеев.

— Тогда, что мы там забыли?

— Там спрятаны пугачёвские сокровища, — почему то шёпотом заговорил Валет.

— Да, иди ты! — воскликнул Лапин, привстав со стула, — откуда знаешь?

— Короче, слушай. Заметил я, что наш казак стал за Наташкой Саватеевой, дочкой местного купца, ухлёстывать. Я сначала даже и не переживал, думал, пошлёт его молодуха куда подальше. К ней сын купца Антонова клеился, молодой, красивый парень и семья богатая. Папашка-то его большой вес среди местных торговцев имеет. А наш Федька кто? Самому уже почти полвека, да и богатствами от него не пахнет. Бегает при Казанцеве денщиком, а тот кроме завода ничего не видит. Оба ходят в поношенных мундирах, деньгами не сорят. Потом вижу, не унимается старый, девке проходу не даёт, а ещё Казанцеву начал дерзить. Ну, и стал я за ним поплотнее приглядывать. И вот четыре дня назад, напившись вечером в таверне, возвращается наш Ромео домой. И тут встречает эту молодуху. Затащил её в сарай и стал нежности нашёптывать. А она ему, типа, ты и возрастом уже не молод, и деньгами не богат, и постоянно при своём господине. А этот дурень давай ей всё выкладывать. Что с самим Пугачёвым города воевать ходил, что богатства у него в лесу спрятаны такие — хватит десять заводов построить! И что Казанцев — это вовсе не Казанцев, а самозванец переодетый, и всех нас молнией в лес занесло. Короче, раскололся, как куриное яйцо об туалетный кафель, сдал нас с потрохами. А девица не будь дурой, да и спрашивает, мол, откуда я могу знать, что ты не врёшь про богатства. А он ей и говорит про карту, которая у него имеется и там все места указаны. Ну и что мне оставалось делать?

— Так это ты их значит..? — присвистнул Лапин.

— Пришлось, сам понимаешь.

— А сын купеческий, каким тут боком?

— Короче, замочил я их и думаю, что с трупами делать? А тут этот самый сынок нарисовался, тоже видать встречи с Наташкой искал. В общем, рядом с ними его положил. А что с такой горой трупов делать — не знаю. Прикрыл их соломой и к Муравьёву за помощью. Он-то план и придумал. Саблина и Наташку рядом положили. Нож, что у купеческого сынка всегда с собой был, в рану девке сунули. А его самого ночью в Туру сбросили с тяжёлым камушком в обнимку. На всякий случай одежду сняли и лицо обезобразили, чтобы не признали, если вдруг где всплывёт.

— Значит, хату антоновскую тоже вы вскрыли?

— Ага, мы.

— А как пробрались?

— Я один полез, Даниил на стрёме был. Собачка хозяйская меня знала. Я вообще стараюсь со всеми собачками дружить, мясцо иногда подкидываю, вот и пригодилось. В доме до этого тоже приходилось бывать, Казанцев с купцом какие-то дела вёл. Короче, у него есть отдельный кабинет на втором этаже, вот я по лестнице туда и проник через окно. Правда, нашёл не много, рублей сто, но для отвода глаз хватило. На купеческого сынка все стрелки легли.

— Понятно. А что с картой, про которую Саблин девке говорил? — спросил Агеев.

— У меня она. Нашёл я её в сундуке, в котором его вещи были. С двойным дном сундучок оказался.

— Вот же дурак, а! — возмутился Лапин и стал ходить нервно по комнате, — нам ничего не сказал, а тёлке разболтал всё, как последний фраер. Вместе же жили, последним куском хлеба делились! Неужели бы в помощи отказали? Да за те богатства мы бы ему королевскую жизнь обеспечили! Любую бабу бы сосватали! А тут, сам подох, да ещё двух невинных за собой утащил. Не напрасно я его подозревал, ох, не напрасно! Меня чуйка редко подводила.

— Жаден до денег оказался, — согласился Валет, — помнишь, как он не хотел казну возвращать? Еле убедили тогда, что возвращая её, обеспечиваем себе полное доверие со стороны местных властей.

— Ладно, с этим разобрались, — пресёк Агеев неприятные воспоминания, — А что с Казанцевым?

— Операция "Ы", — хитро сказал Валет.

— Какая к шайтану операция, Игнат? Говори яснее.

— Начну по порядку. Про то, что Саблин — это наших рук дело, он не в курсе. Поэтому и пьёт.

— Как так? — одновременно спросили удивлённые Лапин и Агеев.

— А так! Он тоже оказывал Наташке знаки внимания. И после того, как представил, что на месте Саблина мог оказаться сам, то немного струхнул. Страх решил бухаловым залить, а я помог ему в этом деле.

— Зачем? — Агеев пока не понимал логику поступков Кощеева.

— Когда пришла весть о смерти его жены и матери, он не слишком-то огорчённым ходил. Мы советовали ему в запой уйти, чтобы подозрения не возникали у людей, а то роль убитого горем не шибко у него получалась. Он больше о заводе думал, радовался, что по его проектам всё строится, сам за всем следил. А тут новость о смерти Саблина и саватеевской дочери! И что убийца где-то на свободе бегает. Вот тогда Казанцев и сорвался. Но я всё контролирую. От него ни на шаг.

— А поп чего приходил, и что по пьяни ему наш вдовец разболтал? — продолжал допытываться Агеев.

— Всё нормально. Казанцев объяснял батюшке, как храм убережёт от сползания в воду.

— А что, храм в воду сползает? — это уже удивился Лапин.

— Храм близко к берегу стоит, а берег осыпается, вот наш Казанцев авторитетно заверил батюшку, что храм он спасёт.

— Понятно. А Маллер где? Чем занимается, как у него дела?

— Нормально всё у него, на заводе вместе с Муравьёвым пропадает целыми днями. Цеха уже построены, внутренние работы только остались. Думаю, к лету всё полностью закончат. А у вас как всё прошло? Пожар, я понимаю, ваших рук дело?

— Наших, — неохотно ответил Агеев, — по другому было никак. Слишком хорошо там знали Казанцева. Кучу вариантов передумали. И людей жалко. Иван пацанёнка-то сберёг. А он тоже может о папке много знать. Хотя живёт пока у какой-то тётки под Ярославлем. Подрастёт, многое забудет.

— Ясно. А царицу видели? — перевёл Игнат разговор на другую тему.

— Видели. Прямо как тебя, рукой можно было дотронуться.

— Ну, и как она?

— А что она? — усмехнулся Лапин, — у неё всё замечательно. Одета в дорогие наряды, вокруг охрана и куча придворных лизоблюдов, которые считают каждый её вздох.

— Я не про это, красивая хоть?

— Бабе 46 лет, за фигурой, как в наше время, не следит. Ей всё принесут, отнесут. Оденут, разденут. Если нужно, то и удовлетворят. Какая может быть красота? Пожилая дама, Игнат.

— Понятно, — вздохнул Валет, — а я бы и такой засадил, всё такие королева, а не шухры-мухры!

— Не королева, а Её Императорское Величество. Не ляпни где-нибудь так случайно, головой можешь поплатиться, — серьёзно заметил Агеев.

ТОБОЛЬСКИЙ ВОЯЖ.

Через неделю, после возвращения в Тюмень, Агеев уезжал в Тобольск. С ним поехали только шесть бойцов охраны и два казака. Лапин оставался, чтобы решать проблемы с размещением людей, которые приехали с ними в Тюмень. Казанцев из запоя вышел на другой день, как узнал, что вернулись его друзья. Теперь вечерами они что-то чертили, рисовали и писали. Кощеев тренировался с новыми колодами карт, привезёнными ему из Петербурга и Москвы.

— Ну, с Богом, Марсель Каримович, — говорил воевода, провожая Агеева, — а за людей, которых ты привёз, не беспокойся. Будут трудности, помогу. Знаю, что не дармоедов привёз, а нужных нашему городу ремесленников.

— Благодарю, Михаил Иванович, за добрые слова. Пора нам, — и Агеев, дав шпоры коню, тронулся в путь.

Путь оказался не из лёгких. Погода капризничала и никак не хотела успокаиваться. То летел мокрый снег и дул пронзительный ветер, заставляя людей и животных мокнуть и мёрзнуть. То ярко светило солнце, вынуждая снимать или расстёгивать верхнюю одежду, чтобы от обильного пота полностью не вымокнуть. Дорога была вся разбита, и лошади шли по колено в грязи. Как приехали в Тобольск, то первое, что сделал Агеев, это заказал на постоялом дворе для себя и своей дружины баню. Хорошенько попарившись и отдохнув с дороги, Марсель на другой день отправился к губернатору. В канцелярии губернатора ему пришлось ждать целый час, пока местный хозяин соизволил его принять.

— Слышал я о тебе, — сказал губернатор, когда Марсель представился, зайдя в просторный, богато обставленный кабинет. Сам Чичерин одет был с не меньшей пышностью. Дорогой генеральский мундир пересекала через левое плечо широкая красная лента, а на груди висела орденская звезда Святого Благоверного князя Александра Невского. Аккуратно завитый белый парик венчал его голову.