В плену
Николай с мрачным видом ковырял вилкой в тарелке. Сквозь забитое фанерой окно пробивался солнечный свет, поэтому он точно знал, что кончается уже третий день его пребывания в плену.
Уже на первый день он добился, чтобы ему развязали руки и выдали стол и стул. Взамен пираты сковали ему ноги космоштукой, которая представляла собой два браслета на лодыжках, соединенные ремнем из синтетической ткани. Космоштука по поведению была похожа на ремни безопасности в автомобилях. Она позволяла медленные движения, вплоть до обычной ходьбы, если только не шагать слишком широко. Ремень вытягивался из браслетов с небольшим усилием, и так же легко втягивался обратно. Но если потянуть резко, как это необходимо было бы при беге, ремень рывком стопорился, а потом начинал довольно быстро стягивать ноги. Пираты специально предупредили Николая и позволили ему даже немного поэкспериментировать, потому что иначе он рисковал слишком широко шагнуть и разбить себе лоб от внезапно сработавших кандалов.
Кроме того, пираты установили на окно и дверь сигнализацию, которая начинала противно верещать не только от прикосновения, но и при попытке протянуть к фанерке руку.
Николай пытался потребовать кровать, но пираты признались, что кроватей у них и у самих нету. А противоперегрузочные кресла с корабля, в которых они спали, были слишком тяжелыми. На второй день ему принесли ватный матрас, мягко говоря не новый, но довольно чистый. Одежды и постельного белья ему никаких не дали. Форменный плащ и котеку у него забрали, а выдали только золотистое одеяло, тонкое, но удивительно теплое. И оно было большим, так что при выходах на улицу в него приходилось заворачиваться в два слоя, чтобы низ не волочился по полу.
Трижды в день Николая кормили, и столько же раз выводили в расположенный на улице сортир. Николай хотел покачать права, чтобы в сортир пускали по требованию, но ему выдали ржавое ведро и сказали: "Если невтерпеж, пользуйся". Каждый раз его сопровождал конвоир, они менялись, но круг людей был довольно узок.
Николая водили три человека. Первый был тот мужик постарше, который допрашивал Николая в первую ночь, которого "принцесса" называла дядей Сережей. Второй был парень помоложе. Он постоянно напевал куплеты из каких-то песен, иногда на знакомые Николаю мотивы, но слова всегда были по-старорусски, поэтому Николай почти ничего не понимал. И был еще один мужик, высокий, худой, ничего не говоривший на земном русском, и, видимо даже не понимавший ни слова. Он пытался общаться с Николаем командами на староанглийском: stop, go. Было еще несколько слов, уже не так похожих на ток писин, и их Николай даже не пытался понять или запомнить.
В качестве оружия конвоиры использовали длинные шпаги в ножнах. Или, может быть, одну и ту же шпагу, с пистолетной рукояткой и позолоченной фигурной гардой. Ножны они пристегивали за спиной, как самураи катану. У высокого и худого был в кармане еще складной нож-"выкидушка" Однажды, когда Николай после туалета попробовал объяснить ему знаками, что хотел бы подышать свежим воздухом, худой достал этот нож и молча швырнул его в стену дома. Нож пролетел три метра и воткнулся довольно глубоко. Николай счел за лучшее больше с этим человеком не дискутировать.
Во время выходов Николай несколько раз видел еще двоих: "принцессу", которая его кормила в первый день, и чернокожего, низкорослого и довольно щуплого бородача. Этот самый бородач постоянно размахивал руками и разговаривал на языке, который Николай не смог идентифицировать. Во всяком случае, на старорусский, на котором говорили остальные пираты, это было непохоже.
Что пираты сделали с участковым и Толмачевым, Николай пытался выяснить, но ему не отвечали. Во всяком случае, выстрел на улице он слышал только один, и недалеко от дома. Тел, пятен крови или следов, что тут что-то закапывали, он не видел.
Вчера он слышал стук дизельного мотора рыбацкой шхуны. Судя по звуку, шхуна причалила в бухте. Николай прислушивался, пытаясь услышать разговоры или, хотя бы, голоса, которые он потом смог бы опознать. Но, видимо, пираты хорошо умели соблюдать конспирацию. Шхуна пробыла у берега недолго, и скоро, судя по звуку, ушла.
Сегодня шхуна приходила снова, и на улице была слышна какая-то суета. Стук топоров и молотков, странные жужжащие звуки, что-то похожее на шаги кого-то большого и тяжелого, громкие команды, даже крики, визгливый голос чернокожего, который ругался на непонятном языке.
И вот, Николай сидел и ковырял вилкой в поданной на ужин жареной рыбе. Никакой другой еды тут он не видел. Вдруг дверь открылась и вошел тот молодой парень, который все время что-то пел.
— Почуфанил? — спросил он.
— Нет еще. — мрачно сказал Николай.
— Ешь быстрее, потом одевайся. — "певец" кинул на пол возле двери вещи, брезентовые рыбацкие штаны и ватник.
— Зачем? — так же мрачно спросил Николай.
— Работать будешь.
— Я работать не хочу.
— Ты и здесь сидеть, наверное, не хочешь. — пожал плечами "певец". Николай подумал и счел этот довод убедительным.
— А белье вы мне дадите?
— Странный ты. — сказал "певец". — По улице без штанов ходишь, а штаны надеть без белья...
— Так дадите или нет?
— Нету у нас лишнего белья. Я свое тебе точно не дам. А штаны лучше надень. Там же эти... — "певец" помахал рукой кругами в воздухе. — Комары.
Довод о комарах Николай также счел убедительным. Сарма, которая их сдувала, кончилась еще вчера. А долинка была влажная и заросшая травой, для комаров самое раздолье.
— А можно от одеяла кусок отрезать?
— Наверное, не стоит. Сейчас, подожди... — "певец" исчез за дверью и вскоре появился с куском старой простыни в руках. — Может, это больше подойдет?
Николай быстро доел рыбу — там оставалось-то немного, выпил залпом настой на листьях смородины, который ему принесли вместо чая. "Певец" выглянул в коридор, махнул рукой. В дверях появился худой пират, и встал в проеме. "Певец" снял с Николая кандалы. Николай пытался понять, как именно, но не смог разглядеть.
Николай попытался оценить возможность в прыжке выбить фанерку из окна и выскочить. Но окно было маленькое и с довольно толстыми рамами. Выбить их одним ударом, скорее всего, не вышло бы. А любая заминка давала конвоирам слишком уж много возможностей. Да еще этот ножик у худого...
Николай сбросил одеяло и принялся одеваться. Он сообразил из простыни что-то типа набедренной повязки, не очень надежно закрепленной, но, как ему показалось, под штанами она могла бы удержаться. Потом он натянул штаны, и накинул на голые плечи ватник. "Певец" снова сковал ему ноги, подождал, пока он обуется, и сказал:
— Пойдем.
Николай послушно вышел из комнаты.
На улице собралось, похоже, все население пиратского лагеря. Тут же были и Толмачев с участковым. Участковый был в форме, но, разумеется, без оружия. Николай заметил, что на участковом надета такая же космоштука, а Толмачев передвигается свободно. Николай подумал, как эту дискриминацию можно было бы понимать, и, что еще важнее, как использовать в своих интересах. Но ничего хорошего не придумал.
Николай осмотрелся и увидел еще несколько новшеств. Возле леса на наспех сколоченных козлах лежали два здоровенных бревна, завернутые в полиэтилен. Рядом валялась куча жердей и досок.
— Итак, масса. — сказал пожилой пират, который тут, похоже, был за старшего. — Или как от этого слова будет множественное число?
— Масса и будет. — сказал Николай.
— Значит, масса. Наша... наша с вами — пират сначала сказал "исключающее мы", mipela на ток писин, но потом поправился на "включающее", yumipela — задача до захода солнца построить вот над этими деревьями... как его, черт? Навес. А то с климатом у вас тут проблема. Надеемся на ваше сотрудничество. Я конечно опасаюсь эффекта... как это Макс говорит, "В занавески не сморкаться — О, а это идея". Короче, если попытаетесь бежать или еще чего. Мы все-таки пираты, практика обращения с пленными у нас есть. В том числе и не очень гуманного.
Работа пошла сначала не очень организованно. Практика обращения с пленными у пиратов, может, и была, а вот с практикой — и даже с теорией — строительства навесов из подручных материалов было не очень. Как-то само собой получилось, что руководство взял на себя Толмачев. Они сколотили из жердей и досок прямоугольные рамы, воткнули концы этих рам в землю, а для пущей устойчивости укрепили всю конструкцию растяжками, привязанными к деревьям. На раму они закинули большой кусок брезента, в котором Николай смог опознать куски старой земной армейской палатки. Сооружение получилось неказистым, но, на непрофессиональный взгляд Николая, довольно устойчивым.
На следующее утро, Николая после завтрака снова потащили работать. На этот раз к работе были подключены только он и участковый. "Дядя Сережа" отвел их к бревнам и выдал странную штуковину, которую Николай не видел ни разу даже на картинках, но явно изготовленную на Земле.
Штуковина представляла собой что-то вроде большого деревянного рубанка, но с двумя поперечными рукоятями. Сам рубанок, по виду, был довольно старый, даже потемневший. Но нижняя поверхность его колодки была обстругана, так что колодка стала криволинейной, выпуклой. Судя по цвету среза, это было сделано совсем недавно.
Потом Николай увидел новую космоштуку. Она висела на дереве рядом с навесом, и сама по себе имела вполне обыкновенный вид. Это была просто пластиковая коробка с какими-то кнопками и моргающей зеленой лампочкой. Главное, что выдавало в ней инопланетное происхождение — это способ, которым она была закреплена на дереве. Она вцепилась в ствол чем-то, что показалось Николаю похожим на четыре членистые ноги.
— Так. — сказал "дядя Сережа". — Объясняю задачу. Вот эта штука — он показал на коробку — будет показывать вам, где строгать. Вы строгаете, где она показывает. Снимаете три сантиметра. Потом убираете... как его, черт? Рубанок, нажимаете на кнопку. Она покажет, где строгать дальше.
— И до каких пор? — спросил Николай.
— До вечера. — невозмутимо ответил пират.
— Отсюда и до обеда? — переспросил Николай.
— Насколько я понимаю производительность этой штуки, за сегодня вы точно не закончите. — пират, похоже, не оценил подкола.
— А что будет, если мы сострогаем лишнее? — Николай решил попробовать отыграться за все полученные им неприятности и унижения.
— Тогда привезут еще одно дерево, и вы начнете сначала.
— Понятно. — сказал Николай. — А что насчет Женевской конвенции и принуждения к бессмысленному труду?
— То, что вы не понимаете смысла труда, не делает его бессмысленным. — спокойно сказал пират.
— А может, все-таки объясните?
— Попробую. Это деталь, которая поможет нам улететь отсюда.
— Каким образом?
— Это требует сообщить вам много информации, которую... короче, которую мы решили вам не сообщать. Вы работать-то сегодня будете?
— А как она нам покажет? — не успокаивался Николай.
— Сейчас увидите. — сказал пират.
Он нажал кнопку на коробке, и в воздухе образовался красный светящийся горизонтальный треугольник, одна из вершин которого совпадала с коробкой. Николай никогда вживую не видел лазеров, но иногда видел какие-то похожие картинки в довоенных фильмах, поэтому он решил, что это лазер. Образованный лучом треугольник качнулся, опустился на бревно и медленно прошел по нему сверху вниз. Потом треугольник исчез, а на бревне появилась обрисованная световым лучом эллиптическая зона.
"Дядя Сережа" подошел к бревну сзади, стараясь не перекрыть луч, и обрисовал пятно гвоздем по поверхности бревна:
— Вот тут и строгайте.
Николай вообще не понимал, как пользоваться выданным им инструментом. Но участковый, как оказалось, им пользоваться умел, или, во всяком случае, видел, как это делают. Надо было работать им как двуручной пилой. Только у пилы один должен тянуть, а второй не должен толкать, потому что иначе полотно согнется. А тут можно было и толкать.
Но обнаружилась другая сложность: по технологии, работники должны были сидеть на бревне верхом. А ноги-то им сковали. "Дядя Сережа" сначала хотел расцепить кандалы, позволить Николаю залезть на бревно, а потом сцепить их снизу. Но Николай сразу завозмущался, что он на такое не согласен. И уже начав возмущаться, он придумал неоспоримый довод:
— Если я со связанными ногами с бревна упаду, что будет-то? Я ж и ногу могу сломать, и шею свернуть. А Женевская конвенция...
— Черти. — сказал пират и нажал на кнопку у себя возле уха.
Николай только сейчас обратил внимание, что на ухе у пирата закреплена какая-то космическая штука, охватывающая основание ушной раковины и заходящая в слуховой проход, но почти незаметная при беглом взгляде.
— Макс. — сказал "дядя Сережа". — Притащи нам веревок метров двадцать. И пистолет захвати.
Вскоре появился "певец", действительно несущий с собой моток веревки и портупею Николая. При этом он напевал, впервые на современном русском, на мотив "шаланды полные кефали":
Вчера чудного человека
Я встретил утром под горой
На нем была одна котека
И портупея с кобурой.
Пираты сняли с ноги Николая один из браслетов и вытянули ремень на всю длину. Там оказалось метра полтора. Потом они привязали второй браслет веревкой к стволу дерева, проверив, что общей длины поводка хватит, чтобы пленник мог перемещаться вдоль большей части бревна. Решение было не очень технологичное и даже не соответствовала хорошим практикам обращения с задержанными. Но Николай, подумав, должен был признать, что, в сочетании с пистолетом у охранника, оно было более-менее работоспособным.
Возможность бегства он обдумывал с самого начала. Он знал, что лагерь находится именно в той бухте, куда их привез Толмачев, а значит, довольно точно представлял свое географическое положение. В кандалах передвигаться по лесу без тропы было совершенно немыслимо. Любая коряга, камень или достаточно прочный куст превращались в труднопреодолимое препятствие. Но если бы от них как-то удалось избавиться...
Идти по берегу было бы чистым безумием. Но короткий путь, через гору и на перешеек, был вполне преодолим за день. Разве что ночью было бы легче, собственно, бежать, но идти по крутому склону без тропы было очень опасно. А вот по перешейку можно было идти и ночью. Так что добраться до Усть-Баргузина пешком, даже без запаса еды, было задачей тяжелой, но вполне осуществимой.
Главное, что Николаю было непонятно — это смогут ли пираты организовать его преследование, и есть ли у них дальнобойное оружие. Из общих соображений казалось, что они не с Земли, а значит, опыта погони и поиска в земном лесу, да еще на горе, у них быть не может. Николай не был опытным таежником, но все-таки минимальные курсы по выживанию проходил, и по лесу гулял, и это давало ему неоспоримое преимущество.
Но одно-то дальнобойное оружие у пиратов точно было, и даже в двух экземплярах. Николай решил рискнуть.
— А вы из пистолета-то стрелять вообще умеете? — спросил он.
— Вы это хотите выяснить? — спросил пират.
— Вопрос-то резонный. — не успокаивался Николай.
Пират неторопливо достал пистолет из кобуры, снял с предохранителя — Николай отметил, что движение было не отработанное, ему пришлось посмотреть и поискать этот самый предохранитель — и наставил Николаю в лоб с расстояния два метра. Что можно было сказать точно — это что пират держал оружие твердо, и шанс попасть у него был вполне реалистичный.
— Вы это точно хотите выяснить? — повторил свой вопрос пират.
— Не хочу. — признал свое поражение Николай.
— Вот то-то. Не отвлекайтесь, у нас на сегодня большие планы.
И Николай с участковым взялись за рубанок. Как объяснял полицай, тянуть его надо было не руками, а спиной, как при гребле на веслах. Но Николай грести тоже не умел, поэтому участковый его пересадил на менее ответственную сторону, толкать.
Втянувшись в работу, Николай решил еще подоставать своего тюремщика.
— А зачем вы нас стругать эту деталь заставляете? Неужели у вас нету каких-нибудь там наномашин или 3D-принтеров, которые сами все напечатают?
— Стругайте, не отвлекайтесь. — мрачно сказал пират.
— А как же Женевская конвенция и бессмысленный труд?
— Есть у нас принтер, но на нем нельзя напечатать цельную деталь такого размера. А у сборной детали не будет нужной прочности. — снизошел до объяснения дядя Сережа.
День стоял солнечный. После сармы настало настоящее бабье лето. С самого утра было прохладно, потому что солнце пряталось за горой. Но ближе к обеду оно поднялось над хребтом, и стало даже пригревать. Участковый вскоре снял китель. Николаю было чуть сложнее, но работа в теплом ватнике вскоре стала невыносима, и он вынужден был раздеться до пояса.
Работая, Николай пытался наблюдать за перемещениями пиратов по лагерю. Чернокожий бородач проводил много времени возле восьмиугольной золотистой космоштуки. Складывалось впечатление, что он с этой штукой разговаривал, или с чем-то или кем-то через нее. Но о чем, Николай расслышать не мог. Да, наверное, и не понял бы его язык. Николай некоторое время присматривался к космоштуке, и с некоторым удивлением заподозрил, что его одеяло сделано из того же материала, которым обтянут корпус штуки.
Длинный и "принцесса" занялись готовкой. Они пошли к воде, подальше от самого лагеря, но — как показалось Николаю — с расчетом, чтобы длинный держал работающих пленников в поле зрения. Там они стали чистить и потрошить рыбу. Как обычно в таких случаях, слетелись чайки. "Принцесса" им махала рукой и пыталась разговаривать, а длинного они раздражали, он даже пытался кидать в самых наглых камнями.
"Певца" и Толмачева нигде не было видно.
Во время очередного перерыва, Николай услышал далекое жужжание. Звук показался ему знакомым, исходящим от земной машины, а не от космоштуки. Пират тоже заметил что-то неладное, стал прислушиваться и оглядываться.
— Ха. — сказал Николай. — Я же говорил, меня будут искать.
Но пират сначала его вовсе проигнорировал, а потом нажал на кнопку в космоштуке на ухе, некоторое время слушал, непроизвольно кивая, а потом широко ухмыльнулся и сказал:
— Ну, может и будут. Но в этот раз мы снова успели раньше.
Жужжание становилось все громче, и вскоре Николай увидел летящий над озером квадрокоптер. На всем Байкале только у конторы были такие машины, с литиевыми аккумуляторами по довоенной технологии и цифровой связью. На этом можно было разглядеть эмблему — ловушку непентеса.
Николай хотел было слезть с бревна и запрыгать, чтобы привлечь внимание, но пират достал из кобуры пистолет, и от намерения пришлось отказаться.
Квадрокоптер подлетел к берегу, завис над пляжем, потом сдвинулся чуть ближе к дому, и вдруг пошел на посадку. Бородатый возле большой космоштуки запрыгал, замахал руками и закричал на своем языке. Все население лагеря, кроме "дяди Сережи" и пленников, собралось возле добычи. Откуда-то появились даже "певец" с Толмачевым.
— Во. — гордо сказал "дядя Сережа". — Против нашего Мпуди ваша земная техника как столяр супротив плотника. Он вестальские крейсера с экипажем в одиночку брал. А дистанционно управляемый зонд ему даже.... Какая у вас в вашей... как ее... гутпела оффиса самая мелкая и презренная добыча считается?
Николай предпочел сделать вид, что не понял вопроса. Но сердце у него упало. Дрон был большой, рассчитанный на многочасовой полет. Им могли управлять с южной оконечности полуострова, или вовсе из самого Усть-Баргузина. И он не знал, как давно пиратам удалось перехватить управление. Могло выйти и так, что контора не получила ничего, что позволило бы сузить район поиска.
И то, что отправили дрон, а не лодку с людьми, тоже наводило на грустные размышления. Возможно, в конторе считали, что столкнулись с опасным противником. А значит, после потери дрона, людей могли и не отправить.
И был еще один повод для расстройства. Толмачева пришлось довольно долго прессовать, прежде чем он согласился показать лагерь людей со звезд. Похоже, он опасался кого-то влиятельного в деревне. И при этом его еще можно было пугать, что у нас в руках ваш сын, и он нам уже все рассказал. А сейчас... единственный человек, от которого можно было узнать, кого боятся или уважают деревенские, и чем их можно было бы припугнуть или подкупить, сидел напротив Николая и тянул на себя рубанок.
Пираты развили вокруг квадрокоптера бурную деятельность. Они открутили от большой золотистой космоштуки какую-то деталь, привязали ее к коптеру и запустили его вертикально вверх. Николай быстро потерял дрон из виду, когда он скрылся над краем навеса. Пираты же перешли к золотистой космоштуке, но смотрели вверх, туда, куда улетел дрон. Потом чернокожий что-то заорал, как показалось Николаю, радостно. Остальные пираты тоже проявили признаки радости и удовлетворения, только не так бурно. Вскоре дрон спустился на землю, и пираты подключили его к космоштуке кабелем.
Перед самым обедом, Толмачев пришел к бревну с топором и начал стесывать дальний конец бревна, также подчиняясь указаниям лазерной космоштуки. С ним пришел и пират-"певец", но непонятно в каком качестве — как конвоир Толмачева или в усиление конвоя для Николая с участковым. И то правда, имея топор, Николай смог бы быстро освободиться от веревки, и вообще получил бы много тактических преимуществ.
Потом они пошли обедать, а Толмачев остался работать топором, уже без всякого присмотра.
Когда Николай с участковым вернулись к бревну, они увидели, что Толмачев стесал и "их" конец бревна, довольно глубоко. Николаю сначала показалось, что они пытаются выстругать что-то типа гигантской ложки или лопаты. Но потом, присмотревшись, он заметил, что поверхность, которую космоштука просит их выстругать, у середины бревна, где они работали рубанком, наклонена градусов на 45 к горизонтали. А у конца, где ее вытесывал топором рыбак, она была почти горизонтальной.
Пленники снова принялись за работу. Солнце уже начало клониться к закату, когда пираты собрались и засуетились возле космоштуки. Потом Николай увидел, что девушка бежит от космоштуки к ним. Не добежав метров пять, она закричала на старорусском. Но фразу она сказала простую, так что Николай смог ее разобрать:
— Дядя Сережа, там вас папа зовет.
— А с этими что? — пират кивнул на пленников.
— Давайте, я их посторожу. Вы мне пистолет дадите...
У пирата идея отдать пистолет этой пигалице, похоже, не вызвала энтузиазма. Он нажал на космоштуку в ухе и стал что-то кому-то объяснять. Но девушка не успокаивалась. К этому моменту она уже подошла к пирату, подергала его за рукав и сказала:
— Он вас поскорее хотел позвать.
— Ну, хорошо. Сейчас Макс подойдет, ладно. Где предохранитель-то у него, помнишь?
— Ага. — с подозрительным для Николая энтузиазмом согласилась "принцесса".
— Командир, штурман на связи. Вы мой маневр посмотрели? Я по-простому считал, старт проградно, гравитационная дуга. А то они рассчитывали как-то странно лететь, как Шаттл. И с нормальным отклонением. Прием.
— Да, Сергей. Я посмотрел, я именно по этому поводу. Они же не зря так считали. Как по-твоему, зачем? — командир задал вопрос, но вспомнил, что ответа ему придется ждать пять секунд, и продолжил, оставив вопрос риторическим. — Шаттл взлетал с промежуточным апоцентром потому, что они надеялись сесть обратно на Канаверал, если что. А эти думали не про то, куда они будут садиться. А куда они будут падать. Как понял? Прием.
— Не понял, если честно. Падать в любом случае на Землю. А садиться он может практически везде, это же не Шаттл. Да, в горах нежелательно, но при моем маневре мы эти горы антинормально обходим. Прием.
— Сергей, я как раз про то, что Земля большая. И разные участки поверхности у нее неравноценны. Китайцы не случайно нарисовали такую схему. Посмотри на карту. У них почти весь активный бустеров и маршевого проходит над бессточными котловинами. А по твоей схеме, если маршевый не включить, мы падаем почти точно в русло Хуанхэ. Как понял? Прием.
— Командир, по-прежнему не совсем понял. Вот эта речка на восток от Вувэя — это Хуанхэ??? Она же гораздо южнее. И даже если и Хуанхэ, и что? Я еще понимаю, когда в долине Хуанхэ жило полтора миллиарда, но сейчас-то? Прием.
— Сергей, да, это именно Хуанхэ. Если внимательно посмотришь на карту, у нее большая излучина, больше полумегаметра на север. Да, сейчас в ее низовьях не полтора миллиарда, но все равно довольно много народу. Гораздо больше, чем в Поясе. И Хуанхэ впадает в океан, а на его берегах тоже живут люди, рыбу ловят. В общем, пересчитывай, насколько можно точнее, под оригинальную схему. Я предлагаю, как они, идти на восток-северо-восток, нормально от Баян-Нура, чтобы обойти излучину Хуанхэ. И, насколько это возможно, оставаться над бессточными котловинами.
И тут командир через динамики приемника услышал выстрел.
— Сергей, алло, что у вас там происходит???
В динамиках были слышны суета и неразборчивые переговоры на повышенных тонах. Потом штурман ответил:
— Это... Короче... Твоя дочь демонстрировала пленным, что умеет стрелять из пистолета. Прием.
— Каким еще пленным??? Прием.
Штурман объяснил. Командир еще несколько секунд сидел, переваривая услышанное, а потом смог сказать только:
— Нарушение взаимодействия.
Впрочем, пока длились пять секунд задержки, он достаточно пришел в себя, чтобы продолжить:
— Сергей, извини за нарушение арбитража, ты хоть скажи, она попала? Прием.
— Ну, в дерево попала. В смысле, она как раз на дереве и демонстрировала. То есть с пленными-то как раз все нормально. И с ней тоже. И даже с пистолетом. Прежде чем спросишь, что с деревом, я не знаю. Я же не ботаник. Но, вроде, стоит пока. Прием.
— Аполлонские катафоты. Когда мы доберемся до Цереры, я вынужден буду кому-то открутить голову. И, скорее всего, не одну. Давайте решать в текущей диспозиции. Семеныч в курсе? Если он решит, что их лучше убить, было бы правильно, чтобы это делали вы. Не стоит на него еще и это вешать. Прием.
— Да, Семеныч в курсе. С мишкиным отцом, Мпуди предлагает подчистить базу в управе, дать ему другую фамилию, и пусть живет дальше. Семеныч говорит, что база — это единственное реальное препятствие. Что с этими, как их, полицаями, пока не решили. С тем, который в штанах, уже говорили. Он говорит, что предложение жить дальше под чужой фамилией стоит обдумать. Но еще не решил окончательно. А который без штанов, еще не говорили. Он городской, в деревне вряд ли приживется. А в городе подчисткой базы не отделаешься. И вообще он какой-то такой... Короче, похоже, белой костью себя считает. Зато, командир, у нас есть хорошая новость. Мпуди перехватил ихний беспилотник. Мы пробовали, он на километр вверх с запасным трансивером от груза нормально поднимается. И батареи хорошие. Можно его использовать как релей, когда Луна за горой.
