Глава 22
Арон находился одновременно и здесь, и где-то еще — в месте, где царило бледное небо, а под ногами сминался колючий снег.
Разделение произошло в миг, когда он освободил эррэ Тималя, когда черный змей вырвался из ледяного плена. Словно бы и внутри человека что-то разломилось.
Он шел, не видя куда, не понимая зачем. Он не заметил бы, начнись сейчас землетрясение, случись затмение солнца или напади на замок враги. Он шел по каменному полу, но отчетливо различал перед собой лишь бескрайнее белое поле; снаружи доносились голоса людей, а он слышал лишь оглушительную зимнюю тишину.
Наконец Арон оказался в своих покоях, запер дверь. Потом... Потом маг уже не знал, что происходит с его частью, оставшейся в замке, а несколько мгновений спустя забыл про нее. Осталась только снежная белизна и путь, который требовалось пройти...
Белое небо без солнца, розовый окоем по горизонту, белое поле — однообразное и бесконечное. Арон не смог бы сказать, как долго он шел по снегу, — время в этом месте не ощущалось, как не чувствовались холод, голод и жажда. Какая-то часть разума знала: это странно, но Арон не прислушивался к ней. Ему было все равно. Он просто шагал вперед, к красноватому отблеску горизонта, а легкая поземка заметала его следы.
Потом впереди возникли черные точки. Они двигались стремительно — насколько понятие скорости существовало в этом мире. Вот они оказались перед ним — странные звери с переменчивым обликом. Взгляд никак не мог задержаться на определенной черте, зацепиться за нее и отложить в памяти. Менялся цвет их шкуры, менялись размеры и форма, — словно в мозаике калейдоскопа. Лишь человеческий образ они не приняли ни разу.
— Радуйся, — произнесло одно из существ, и его голос, почти человеческий, тоже изменялся, переходя от тонкого детского до хриплого мужского. — Мы ждали тебя. Ты должен предстать перед Владыкой.
Арон склонил голову, раздумывая над словами существа, потом пожал плечами. Белая пустота, убивая все чувства, породила в нем равнодушие; но появление мерцающих, меняющихся существ вернуло нечто, похожее на любопытство. Почему бы ему не встретить этого Владыку? Это может быть интересно.
— Ведите, — кивнул Арон говорящему существу.
— В том нет нужды, — ответило оно, и голос теперь звучал по-женски певуче и нежно. — Ты в его Царстве.
Ветер задул сильнее, белой стеной поднимая еще не слежавшийся снег и тут же бросая — но уже прозрачными каплями воды. Вокруг не стало теплее, не появилось солнце, но белая пустыня на глазах превращалась в голубое озеро. Еще несколько мгновений — и земля впитала воду, зазеленели поля, упругими ростками потянулись из земли юные деревья, а вместе с ними, с той же скоростью, — черный камень крепостных стен, сторожевых башен и самой крепости.
— Похоже на мой замок, — рассеянно проговорил Арон.
— Ты видишь Царство Владыки таким, каким оно способно отразиться в твоем разуме, — промолвило существо.
Крепость воткнулась в небо шпилями башен и прекратила движение. Беззвучно распахнулись ворота, плавно опустился мост.
— Ступай, — сказало существо. Арон сделал шаг — и оказался за крепостными воротами. Двор был похож на двор его замка, но чувствовалось и отличие — в идеальной гладкости мощеных плит, в новизне каменной кладки, в безлюдии и тишине.
А вот парадный зал, куда с готовностью открылись двери, уже не имел с замком Тонгила ничего общего. Там было светло, намного светлее, чем должно быть в отсутствие солнца.
В центре зала на возвышении стоял каменный трон, а вокруг танцевало пламя. Огонь растекался сияющей водой, рассыпался радугой и катился лавиной драгоценных алмазов; крошился в золотой песок и вспыхивал алыми языками, вставал стеной и стелился у ног ласковой кошкой... Опять и опять, и все это одновременно.
Арон оторвал взгляд от ало-золотого зрелища, взглянул на того, кто восседал на троне, и застыл. Он словно увидел собственное отражение — того, каким он стал в этом мире, Тонгила-чернокнижника.
Наведенная белым безмолвием апатия схлынула окончательно.
— Кто ты? — спросил резко.
— Владыка своего Царства, — голос чужака прозвучал в сознании Арона.
— Почему ты выглядишь как я?
Человек на троне криво усмехнулся, как это делал порой сам Арон, если вопрос не казался ему приятным:
— Ты не веришь в богов. Единственный господин для тебя — ты сам. Мой облик создан тобой.
Арон нахмурился — он никогда не считал себя безбожником. Просто сложилось так, что боги и их дела не казались ему интересны.
— Ты изменился, маг, — проговорил между тем двойник, поднимаясь с трона и подходя к Тонгилу. — Твоя душа выглядит иначе, твой эррэ сияет другими красками. А еще ты расстроил меня, не отдав мне жизнь того эльфа.
— Не отдав тебе?.. — повторил северянин.
— Неважно, — двойник остановился в двух шагах, чуть склонил голову набок — любимый жест самого Арона — и задумчиво продолжил:
— Теперь это неважно, маг с душой обычного человека. Я не буду задавать вопросов, на которые ты не можешь ответить.
Владыка взмахнул рукой, и стены замка исчезли, сменившись зеленью степи. Она простиралось до горизонта — без единого дерева, без проблеска воды. Небо тоже изменилось, белизна стала прозрачной летней синевой. Только солнца так и не появилось.
— Сегодня мои дети устраивают охоту. Ты будешь участвовать в ней, — сказал двойник.
— В какой роли? — мрачно спросил Арон, невольно вспомнив сон из памяти прежнего Тонгила.
— Ты тоже будешь охотником, маг, — усмехнулся двойник. — Единственным смертным охотником. Будь осторожен — погибнешь здесь, и твое тело во внешней реальности умрет. А вот и мои дети...
Едва Владыка договорил, как они возникли, соткались из воздуха. Ничуть не похожие на существ, встреченных Ароном в белой пустоши. Люди, обычные люди. Вот только собранные со всего мира: и белокожие северяне, и светловолосые имперцы, и горбоносые жители Каганата, и рыжие обитатели Югерского архипелага, и черноволосые до жгучести, черноглазые кочевники, и даже люди с кожей цвета красноватой меди и большими миндалевидными глазами, каких Арон не встречал ни разу. Но — только люди, ни одного представителя других разумных рас.
Все они сидели верхом на существах, о которых Арону приходилось только слышать, но никогда — видеть в реальности. Это были крупные, раза в полтора больше коней, ящеры с зеленоватой шкурой, отливающей металлом. Такого же оседланного ящера подвели и северянину.
— Сейчас мы перенесемся на границу Царства, к Разлому, — обратилась к Арону черноволосая женщина, находившаяся ближе остальных. — Там развелось много солнечных гидр. Ты когда-нибудь убивал их, маг?
Арон покачал головой.
Солнечные гидры? Мифические создания Солнечного бога? Северянин с радостью избежал бы участия в этой охоте, но его мнения никто не спрашивал, а как вернуться в реальный мир он не представлял.
— Как их убивают?
— Чем можно потушить огонь и убить солнечный свет, маг? Подумай.
— Водой и тьмой? — приподнял Арон брови.
— Чуть иначе, маг, самую малость иначе, — женщина потянула за поводья, отводя своего ящера в сторону. — Следуй за мной.
Граница Царства действительно походила на границу, бездонной пропастью отделяя зелень степи от... иного. Арон несколько минут вглядывался туда, но так и не смог подобрать подходящего определения. Словно бы там не имелось ничего, кроме слепящего солнечного света.
— Гидры рождаются и растут на той стороне, — сказала женщина. — Те, кого не поглотил Разлом, проникают на нашу сторону в поисках добычи. А мы охотимся на них. Приманиваем и убиваем.
Несколько человек сошли с ящеров и встали в круг, на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Они не делали никаких движений, не произносили слов, но воздух внутри круга начал мерцать — с каждым мгновением все ярче. Потом сгустился, принимая форму белого коня — так сперва показалось Арону. Но нет, во лбу существа светился витой черный рог.
— Вообще-то рог должен быть белым, — вздохнула женщина. — Но таких мы пока не научились создавать. К счастью, гидры не различают цвет, следуя только теплу крови, а у единорогов кровь как кипяток.
Арон кивнул, не видя необходимости объяснять, что он не только впервые видит процесс создания единорога, но и само священное животное тоже. Еще во времена Первого Императора единороги считались редкостью, теперь они сохранились только у эльфов.
— А если гидры не придут? — спросил Арон. Вокруг все казалось тихим и мирным. Если на противоположной стороне что-то и двигалось, то человеческий глаз определить это был не в силах.
— Придут, — в этот раз Арону ответил мужчина, по внешнему виду имперец. — Они всегда приходят.
На периферии зрения мелькнул яркий блик.
— Вот! — радостно выдохнула женщина.
Огромное, отливающее металлическим блеском змеиное тело вынырнуло из пустоты, пронеслось мимо Арона, обдав волной горячего воздуха, и обрушилось на имперца. Огромная треугольная голова, как таран, врезалась ему в грудь. Несчастный отлетел в сторону и упал, сложившись, как сломанная игрушка. Мгновение имперец лежал в позе, невозможной для живого человека, потом... потом его тело начало расплываться, превращаясь в бесформенную темную массу. Таяло тело, таяли одежда и оружие, таяли и впитывалось в землю. Рядом Арон слышал восторженные и яростные крики, змеиное шипение, но отвести взгляд от исчезающего человека не мог.
— Ты пропустил самое интересное, — подходя к нему, укоризненно проговорила женщина. Арон вздрогнул, потом кивнул в сторону растаявшего:
— Я никогда не видел такой магии. Он...
— ...растворился, — закончила за него женщина. — Так бывает. Кариш ушел на перерождение раньше срока. Охотясь, мы рискуем, — улыбнувшись, добавила. — Награда того стоит.
— Какая награда? — Арон встряхнулся.
— Кровь гидры позволяет посещать мир живых и приводить смертных в наш, — женщина пожала плечами. — Тебе это ни к чему, маг. Но, чтобы вернуться, тебе придется выпить солнечной крови. Пойдем.
Даже мертвая, гидра сияла теплым золотом. Свет ореолом окутывал длинное змеиное тело, в недавней агонии свившееся в причудливые кольца, но больше не слепил.
— Поторопись, — велела женщина. — Как только сияние погаснет, кровь потеряет свойства. Вот, возьми, — она протянула ему длинный нож. — Сделай надрез и пей. Чем больше, тем лучше.
А потом последовала собственному совету.
Из змеиного тела хлынуло... на кровь это не походило, скорее, на расплавленное золото. Женщина набирала его полными горстями и опрокидывала в себя. Солнечная жидкость стекала по ее подбородку и рукам, пятнала одежду. И чем дольше она пила, тем счастливее и моложе становилось ее лицо...
Арон перевел взгляд на гидру. Показалось, или сияние начало блекнуть?
Наклонившись, северянин полоснул по чешуе — плоть мертвого существа расступилась невероятно легко — подставил ладони и ощутил тепло, приятное и ласковое. Поднес ко рту, осторожно сделал первый глоток...
Кровь гидры оказалась вкуснее всего, что Арон когда-либо пил. Он сделал первый глоток, и все чувства, все внимание перешло на терпкую сладость с нежным послевкусием, попавшую в рот. Он выпил еще одну горсть, и еще, потом просто прижался ртом к ране и пил не отрываясь, словно умирающий от жажды. Где-то рядом зазвенел женский смех. Зазвенел и оборвался. Вместе с ним исчезло сияние из-за Разлома, и растаяло под его руками тело гидры.
Арон поднял голову, оглядываясь и облизывая губы, — вокруг царил сумрак, но недостаточно густой, чтобы скрыть очертания его покоев. Сам северянин стоял на коленях на полу. Арон тряхнул головой, пытаясь осознать случившееся. Похоже, переход назад, в мир людей, произошел намного быстрее, чем он ожидал. А он... он хотел еще этой сладкой крови.
Глава 23.
Мэа-таэль постучал в дверь Арона, потом толкнул — безрезультатно.
— Должно быть, он никого не хочет видеть, — сказал стражник. — Господин Тонгил выглядел странно, когда вернулся.
— Да уж, и впрямь странно, — пробормотал полуэльф и пошел прочь. Дел у него имелось немало, но перемена, случившаяся с магом, не давала полукровке покоя. Эта пустота во взгляде...
На выходе во двор дорогу Мэа-таэлю преградил Кирумо.
— Тар Митрил, велите Торису взять меня с собой! — потребовал мальчишка, не снисходя до такой мелочи как вежливое приветствие. Впрочем, судя по злой дрожи, он едва удерживался от превращения в зверя, какой уж тут этикет.
— Почему я должен это сделать? — Мэа-таэль обогнул Кирумо и направился к казармам.
— Потому что слуги Гиты убили маму! Я должен отомстить! — мальчик торопливо зашагал следом.
— Мстить, значит. Скажи, ты успел пройти Посвящение, а я об этом не слышал?
— Я не проходил, — буркнул тот.
— Вот как? Значит, ты нашел иной способ не допустить спонтанных превращений. Амулет? Заклинание?
— Нет. Но я...
— Да?
— Я все равно должен ехать! Я должен!
— И стать обузой для всего отряда? Кирумо, ты меня разочаровываешь, — полуэльф остановился и укоризненно покачал головой. — Забыл, чему учил тебя отец? Серый брат не должен делать ничего, способного навредить Стае. А именно так и случится, если ты поедешь. Будь уверен, слуг Гиты на твой век хватит.
— Я... — упрямства в голове мальчика не убавилось.
— Хватит! — начиная раздражаться, прервал его Мэа-таэль. — Я сказал "нет". Торис прав: до Посвящения никакого участия в военных походах. Ступай, займись чем-нибудь полезным.
Кирумо зло вскинул голову, но спорить дальше не стал. Развернулся и деревянной походкой — спина неестественно напряжена, руки сжаты в кулаки — пошел прочь.
Полуэльф пробормотал проклятие — следовало убедить мальчишку, а не отсылать. Неизвестно, что он теперь придумает.
* * *
*
В подземелье было тихо и почти пусто: никаких стражников, никаких малолетних эльфов, только один Темный маг, ходящий кругами в полной темноте. Иногда он останавливался и начинал тихо, но с чувством ругаться, потом замолкал и продолжал бесконечное движение.
Вдалеке возник светлячок факела, приблизился.
— Арон, ты что здесь делаешь? — Мэа-таэль остановился в нескольких шагах от мага.
— Что я делаю в собственных подземельях? — переспросил тот, поворачиваясь к полуэльфу.
— Арон, — Маэ-таэль нахмурился. — Что с тобой случилось? Ты...
— Знаю! — перебил его северянин раздраженно. — Я прекрасно знаю, как именно выгляжу, не трудись объяснять. Зачем ты сюда спустился?
— Задать пленникам пару вопросов перед отъездом. Я же еду со Стаей — забыл?
— Да, — Арон потер виски, скривился. — Да, вылетело из головы.
Последовала недолгая пауза, потом маг встряхнул головой:
— Ты остаешься.
— Почему? Это ведь была твоя идея...
— Ситуация изменилась! — в голосе мага вновь прорвалось раздражение, но в этот раз граничащее со злостью. — Ты мне нужен здесь. Иначе... иначе...
— Арон, в чем дело?
Злость исчезла так же быстро, как появилась, оставив в душе мага гложущую пустоту.
— Со мной творится неладное, — проговорил он тихо. — Твое присутствие... Похоже, оно меня сдерживает.
— Арон? — повторил полукровка, явно не представляя, как реагировать. — Что произошло?
Северянин покачал головой:
— Я никогда не испытывал такого. Я хочу убивать, понимаешь? Хочу убивать, и неважно — кого! Но если сорвусь сейчас, если начну, то перестану быть собой. А на мили вокруг не останется ничего живого...
Рассказ о случившемся не занял много времени, поскольку Мэа-таэль, как оказалось, хорошо представлял себе, куда именно попал Арон после излечения эльфа.
— Тебя занесло в мир Многоликого. Там ты выпил кровь солнечной гидры...
— Я не знал другого способа вернуться, — Арон бросил мрачный взгляд на полуэльфа.
— Послушай, — Мэа-таэль вздохнул. — Мне кое-что известно о действии крови гидр на смертных. Дед рассказывал: это не навсегда. В смысле, влияние крови. Два-три дня — и все вернется в норму.
— Два-три дня? — Арон выругался, помянув сложную в исполнении форму любви между солнечной гидрой и бесами. Потом втянул воздух сквозь зубы:
— Я не знаю, смогу ли выдержать два следующих часа.
— Самое лучшее для тебя — это уехать из замка, — торопливо сказал Мэа-таэль. — В отсутствие людей легче бороться.
— Отправляешь меня в добровольное изгнание? — прошипел Арон.
— Разве лучше уничтожить всех? — вскинул брови полуэльф.
Маг криво улыбнулся.
— Не искушай, — пробормотал он. — Мне и так слишком сильно этого хочется... Значит, мне следует провести в лесах трое суток? И потом я вновь стану собой?
— Примерно так, — Мэа-таэль кивнул.
По дороге из подземелий им дважды встретились стражники. Они двигались не так, смотрели не так, приветствовали его не так! Злость кипела в маге, то немного затухая, то разгораясь с новой силой. Мэа-таэль пока оставался счастливым исключением, единственным, кого Арону не хотелось убить, но северянин сомневался, что так будет и дальше. Испытывать раздражение от присутствия полукровки он уже начал.
И еще — та магия его предшественника, которую он тщетно пытался вызвать, власть над стихиями — сейчас ее стало слишком много, она бурлила в нем, рвалась на волю.
В своих покоях Арон подошел к окну. Взгляд упал на стоящих внизу стражников, но в этот раз вместо ярости встрепенулась жажда. Невыносимая жажда. Эти люди, какая у них должно быть теплая, вкусная кровь!
Несколько мгновений Арон смаковал пришедшую в голову мысль, потом вздрогнул, очнувшись, повернулся к Мэа-таэлю:
— Вели приготовить моего коня, провизию, все остальное, и проследи, чтобы во дворе, когда я выйду, не осталось ни души!
* * *
*
— Кирумо, зачем ты это делаешь? — Сейка сидела верхом на перилах, наблюдая, как брат упаковывает дорожный мешок. К сборам Кирумо отнесся с такой же тщательностью, с какой выполнял любую работу, и теперь аккуратно укладывал вещи, оружие и провизию.
— Господин Митрил очень разозлится, — сказала девочка, не дождавшись от брата ответа. Тот молча передернул плечами. Сейка вздохнула и поменяла позу, подтянув исцарапанные коленки к подбородку. Оставалось непонятным, как при этом она не свалилась со своего насеста.
— Не уходи, а? — попросила девочка жалобно, потом соскользнула с перил на землю. — Пожалуйста!
— Так надо, — буркнул Кирумо, не поднимая на сестру глаз.
— Мама с папой говорили тебе присматривать за мной, а не бросать! — дрожь в голосе подсказывала: слез осталось ждать не долго.
— Я и не бросаю! Я... я скоро вернусь. Правда! Честно, Сейка!
Но девочка уже хлюпала подозрительно покрасневшим носом...
Когда Кирумо оставил ревущую сестру и выскочил во двор, там было по-ночному безлюдно. Мальчик огляделся по сторонам, пытаясь найти причину такой странности, но увидел только господина Тонгила и управляющего, как раз выходящих из южной башни. Полуэльф выглядел странно взъерошенным, а вот маг, напротив, собранным и мрачным. Мальчика взрослые заметили одновременно.
— Кирумо, ты почему здесь? — Митрил сердито шагнул к нему. Подросток тут же сделал шаг назад, не зная в чем провинился, но не желая попасть под горячую руку.
— Кирумо, так? — маг взглянул на паренька со странной полуулыбкой.
— Арон, он из детей Стаи! — торопливо проговорил управляющий. — Это не заложник.
— Думаешь, не отличу оборотня? — хмыкнул Тонгил, потом выражение его лица изменилось, стало жестким. — Я велел тебе освободить двор. Почему он здесь?
— Не знаю! Кирумо, исчезни! Быстро!
Мальчик смотрел то на управляющего, то на мага, не понимая, что происходит.
— Кирумо, постой, — взгляд Тонгила вновь изменился, в глазах возник красноватый блеск. — Не уходи никуда, мальчик.
— Арон, остановись! — Мэа-таэль стиснул плечо мага. — Подумай! Он же из Стаи. Хочешь потерять верность Серых Братьев?
Тонгил не ответил.
— Кирумо, вон отсюда! — рявкнул полуэльф. — Живо!
Подростку стало жутко. С одной стороны, приказ мага — а приказы господина Тонгила должны выполняться без рассуждений, это знали все, живущие в замке. С другой — и сам маг, и управляющий вели себя странно... И этот взгляд Тонгила, словно бы Кирумо не живой человек, заслуживающий хоть каких-то эмоций, пусть даже раздражения, с каким взрослые иногда относятся к детям, а предмет, неодушевленная вещь.
Мальчик попятился, следя за малейшим изменением эмоций на лице мага, — но тот продолжал все также молча, с тем же странным выражением смотреть на него. Тогда Кирумо развернулся и побежал.
