Шаманы. Книга первая

Глава 1

Жизнь остановилась. Старая Исхаг протянула озябшие ноги к огню и закуталась в ветхую накидку. Последний кусок вяленого мяса закончился ещё вчера и можно было бы наловить рыбы, а уж как вкусна озёрная форель ей ли не знать. Однако третьего дня рыбную ловлю пришлось отставить, поскольку со старой шаманкой пожелал говорить глава клана. Она хмыкнула — говорить, подумать только. Одноглазый и говорить-то научился только в пять лет. Исхаг помнила драчливого орчонка с вечно мокрым носом и отбитым задом. Этот глава клана кое-как начал ходить к трём годам, шерстью обзавёлся только к одиннадцати, а дурацкое имя Одноглазый ему дала сама шаманка, поскольку духи отказались поименовать ущербного третьего сына её недалёкого внука, прозванного Большим Псом.

А теперь смотри-ка, Хогров вылупок хочет побеседовать с "уважаемой Исхаг"! У глупого сына столь же глупого отца все выходки можно назвать тоже... не слишком умными. Где это видано, чтобы главная шаманка клана покорно спешила на зов, пусть даже и главы? В простоте своей он всего-навсего возжелал увидеть клановую шаманку "просительницей пред шатром главы рода". Кем себя возомнил этот сын недостойного отца? Исхаг только плюнула в сторону ни в чём не повинного посланца и тут же спросила себя, а насколько ей самой нужен такой род и этот глава? Ещё три дня назад духи сообщили своей шаманке весть о том, что Одноглазый, глава клана Черноногих, принял решение сменить шаманку на шамана. И умный Совет клана его поддержал. К племени как раз прибился молодой орк с новеньким посохом. Старая шаманка хмыкнула, Одноглазый — это отродье старой черепахи и песчаной вонючки — вскоре на собственной шкуре узнает, что такое приблудный шаман. Юный Говорящий с духами, принятый в клан, так и не понял, что родовые духи не оставили старую шаманку, а напротив, собрались у её шатра, где пребывают до сих пор и явно намерены пребывать впредь.

Противостояние двух характеров закончилось тем, что выползок старой гадюки самолично явился к шатру клановой шаманки и объявил волю Совета. Исхаг даже не шелохнулась, услышав, что Совет клана отпускает её, только фыркнула и то мысленно. Можно подумать, они держали старую Исхаг, чтобы отпускать. А затем Хогрово семя в лице главы рода объявило, что ей даруется этот старый шатёр, всё убранство внутри шатра, две лошади, видела она этих лошадей — старые клячи, не способные принять седло. Нашёл чем напугать шаманку, ой-бой, дурачок! Он думает, что вне клана жизнь её быстро остановится или даже оборвётся.

Её жизнь оборвалась почти пятьдесят лет назад, когда в последнем и самоубийственном набеге погибли все мужчины её семьи. По степи долго ходили невнятные, но упорные слухи о предательстве Одноглазого, но доказательств не было. И не было свидетелей. Старая Исхаг растёрла замёрзшие лапы, совсем духи огня от лап отбились, в шатре можно мясо морозить. Но и то сказать, что за шатёр-то — дыра на дыре.

Третьего же дня клан откочевал куда-то к северу, оставив на месте большой стоянки множество кострищ, слава всем духам, что хоть мусор сожгли и закопали. Ранним утром второго дня своего отшельничества Исхаг обнаружила перед шатром волчью стаю.

— О, явились, Хогровы дети? Что на этот раз?

Вожак Корноухий провыл что-то неразборчивое и, расталкивая приспешников главаря, к шаманке протиснулись две крупные волчицы. Обе зверюги держали в зубах тяжёленький свёрток, сумка что ли? Заглянув внутрь, Исхаг посолила воздух крепким ругательством — в плотной войлочной сумке сладким сном спал ребёнок. Человеческий ребёнок в орочьей степи спал сладким сном в дурацкой сумке, а над ним сидели волк, его две подруги-волчицы, а стая в двадцать голов неотрывно таращила жёлтые глаза на шаманку.

Ощущение неотвратимости неких событий заставило её сдержать очередное ругательство.

— Где вы его нашли?

Корноухий мотнул головой, хм... северо-запад. Опасное направление для одинокой орки.

— Далеко? Ладно, сейчас проводишь.

Кивнула волчицам — охранять. Самки опустили свёрток у огня и аккуратно прилегли рядом, согревая сумку с боков, чтобы спящий щенок не замёрз. Исхаг вызвала ездового духа. Тут же из носа закапала кровь, этот помощник, как и все они, жил её кровью. Она наклонилась вперёд, наблюдая, как чёрные капли срываются, падают и тают, не долетая до земли. Две... три... четыре... десять... двадцать — и хватит с тебя. Ездовой дух разочарованно взвыл.

— Ты мне тут поори, — рыкнула старая шаманка, — детёныша разбудишь! Вперёд, пошёл-пошёл!

Вожак помчался вперёд, изредка оглядываясь на ездового духа, висящего чуть позади и слева. Волку ни разу не удалось обогнать существо с Изнанки, хотя Корноухий уже года два старался, точь-в-точь, как клановый ездовой пёс. Шаманка рассмеялась, пряча лицо от ветра, скоро зима, холодновато для полётов-то, но куда деваться?

Ага, вот оно, это место! Ездовой дух покружил над побоищем и резко пошёл на снижение. Исхаг обошла место магической битвы по кругу, ощупывая пространство, отмечая отголоски человечьей магии — послевкусие боевых проклятий знакомо горчило полынью. Она попыталась призвать родовых духов, откликнулись трое из восемнадцати — уже хорошо, она и на двоих-то не рассчитывала. Эти полетят искать ездовых животных, разбежавшихся от побоища и хорошо, если это будут лошади, а не магические существа, ушедшие за Грань вместе с повелителями. То, что на этом месте расстались с жизнью человеческие маги, понятно даже младенцу... но вот кто отправил в Ничто эту женщину, явно мать того ребёнка? И кто убил отца?

Орка понюхала воздух... это случилось нынешней ночью... десяток человеческих воинов, не менее четырёх магов... и даже один приневоленный дух... И вся эта рать напала на двоих людей, обременённых только годовалым детёнышем? С чего бы вдруг? Старуха злорадно оскалилась, явив миру две пары немаленьких клыков, а ведь напавшие не осмелились приблизиться к убитым, не иначе, как убоялись посмертного проклятия. Старая Исхаг видела его узор, дрожащий над родителями малыша, явно сражавшимися спина к спине. Отец так и умер, прикрывая мать и детёныша от огненных стрел. Женщина прожила мгновением дольше и успела положить четырёх магов. Исхаг запустила воздушного духа над павшими врагами убитых родителей, сгоняя воронов с тел. Затем орка аккуратно разрушила узор посмертного проклятия и озаботилась скрыть следы магического поединка, поскольку не желала, чтобы люди вернулись за телами погибших, а заодно и надругались над отцом и матерью детёныша, павшими в неравном бою.

Старая шаманка вновь обошла побоище по кругу, в этот раз призывая духов земли без кровавой жертвы — они и так получат сегодня больше, чем смогут проглотить. По периметру круга, очерченного старухой, вздыбилась утоптанная земля благословенной Орочьей степи, ненавистной людям за непокорность. И за плодовитость её обитателей. Орки растут быстро, живут долго, воюют с малых лет, иной пятнадцатилетний орчонок вполне способен одолеть взрослого воина людей голыми руками. Могущество клановых шаманов тоже никем не оспаривается, недаром же вошла в поговорки людей неуязвимость орочьих воинов, прикрываемых шаманами в бою.

Исхаг перевернула тело женщины и задумчиво поцокала языком, созерцая заострённые ушки. Так вот оно что... мать детёныша светлая эльфа, а отец? Откинула окровавленную гриву волос в сторону, а папаша у нас человек! Вот тебе и разгадка. Но почему эльфа ощущается человеком? Амулеты? Почему место сражения хранит только человеческую магию? Четвёрка мертвецов тоже люди, а куда исчезли отголоски эльфийской магии? Непонятно.

Исхаг помедлила, затем аккуратно уложила погибших супругов рядышком, взвыла над павшими длинным траурным плачем и оставила их лежать рука в руке, посчитав, что выполнила долг живых по отношению к мёртвым. Согрела дыханием руки, не желая призывать огненных духов и занялась тем, что на языке людей называлось мародёрством. К тому моменту, как она собрала в кучу бесхозное добро, вернулись родовые духи. Три баловника весело гнали перед собой трёх лошадей. Исхаг одобрительно качнула головой, молодцы, что тут ещё сказать! Перехватила шарахнувшихся животных и дала понюхать ладонь, пахнувшую хозяевами. Знакомый запах успокоил всех троих, оказавшихся крепкими и выносливыми. И вообще степные лошадки — это удача. Не хватало в Орочьей степи изнеженных людских скакунов, с горделиво изогнутыми шеями, способных сдохнуть после двух лиг стремительного галопа.

Орка навьючила лошадей собранным добром, особенно порадовавшись орочьему шатру из войлока тончайшей выделки, и к счастью, не зачарованному против прикосновения чужаков. Так что, считай, хорошим жильём на зиму старая шаманка уже обеспечена. Одежда людей и нелюдей, очищенная духами воздуха от крови, тоже утрамбована в седельные сумки, как и одежонка детёныша и его же одеяло из меха неизвестного зверя, два походных котелка, ложки. Старухе даже в голову не пришло хватать голыми лапами амулеты родителей детёныша, она хмыкнула в сотый раз за нынешний день... некоторые из её жадных сородичей уже катались бы по земле с обширными ожогами, а то и вовсе погибли бы на месте. Амулеты обоих покойников, боевые перстни отца и украшения матери теперь покоились в плоском сундучке — шаманка долго уговаривала воздушных духов переместить магические побрякушки в деревянную шкатулку.

В десятый раз обойдя место магической битвы, Исхаг кивнула сама себе — хватит. Она придирчиво отобрала всё, что нужно оставшемуся в живых детёнышу, а точнее собрала всё, что не было сломанным и покорёженным. Теперь шаманке следовало похоронить павших отца с матерью и их гонителей.

Орка ещё раз прогнала вокруг побоища родовых духов и не напрасно. Они закружились вокруг неприметного холмика, и старуха быстро раскопала его. Духи не ошиблись, найдена захоронка но вот чья она? Шаманка повертела в лапах непонятный предмет размером и формой с приличное полено. Вещица оказалась на удивление лёгкой и была снабжена причудливыми застёжками эльфийской работы. Орка пожала плечами, забираем и это. Она запрокинула голову к небесам — солнце уже высоко, пора уходить. Сколько Исхаг знает людей и эльфов, кто-нибудь да вернётся на место побоища обобрать трупы в надежде, что глупые орки сунутся под посмертное проклятие погибших магов. Что ж, пусть попробуют найти место побоища. Старая Исхаг хмыкнула под нос, покинула очерченный земляными валами круг и запела, взывая к земляным духам. Спустя короткое время на месте сражения не осталось и следа разыгравшейся трагедии. Земляные аккуратно погрузили тела разумных и двух лошадей во взрыхлённую землю, утащили покорёженное снаряжение и выровняли цвет грунта. Огненная волна, посланная старухой, аккуратно выжгла магию людей, затёрла следы шаманского камлания, развеяла по степи остатки погребальной магии и вернулась к хозяйке, втянувшись в её боевой посох.

О собственных следах шаманка не беспокоилась, её личный хранитель развеет по ветру признаки постороннего вмешательства. Она ещё раз внимательно осмотрела место побоища в поисках пропущенных следов. На всякий случай выломала с корнем приметную сосенку, отмечавшую место сокрытия последней находки. Подумав, уничтожила и сам холмик, затем насыпала изрядный курганчик в другом месте. Призванный воздушный дух заметёт остатки её следов, а к тому же не сегодня-завтра полетят первые белые мухи, и снег ляжет до весны...

Глава 2

Исхаг покачивалась в седле, размышляя под мерный перестук копыт о своём будущем. Следует выбрать направление кочёвки, это понятно. Но куда ей идти? На Север не имеет смысла, детёныш не выживет в суровом краю снежных орков. На Запад? Невозможно, там никто не обрадуется старой шаманке из клана Черноногих, слишком уж многим её клан успел оттоптать лапы, так что одинокую шаманку там пристукнут без долгих разговоров. Любой Говорящий с духами, даже тот, чье имя имело приставку "Великий", первую атаку врагов выдержит, а потом его уничтожат вражеские шаманы, просто и незатейливо задавят духами, не мучаясь сомнениями и не вникая в состояние дел неудачника. Словом, на Западе тоже хватает дураков, как и на Востоке. А где их нет?

Отправляться на Восток ей тоже не хотелось, там к владениям орков слишком близко подходят королевства людей и эльфов, особенно эльфов. Тамошние ушастые твари не преминут вытряхнуть старую Исхаг из её серой шкуры, аккуратно выделают и бросят под ноги какому-нибудь остроухому магу.

Вот и получается, что ей с детёнышем остаётся Юг. Там горы, гномы, и если послушать клановых сказителей, то именно там богатые коротышки водят караваны с золотом в королевства людей и эльфов, в гномьих городах серебряными кирпичами вымощены дороги и в каменных небесах поют каменные птицы. Но главное, там тепло, а у детёныша Исхаг совсем нет тёплой одежды. Конечно, орке с ребёнком желательно поселиться в долине гейзеров, но кто их туда пустит? Или всё же попробовать подобраться к долине? И как это сделать? Куда идти и кого просить о гостеприимстве? Отложив печальные мысли на потом, Исхаг гикнула и лошадки побежали быстрее. Думы думами, но сейчас надо успеть свернуть стоянку и старательно заметая следы, пройти как можно большее расстояние к Югу. Желательно проделать всё это до наступления темноты.

Уже подъезжая к шатру, вспомнила, что кормить детёныша нечем, мясо кончилось, рыбу ловить некогда. Остались две лепёшки из старых запасов муки, да и самой муки в большом коробе на донышке. Она так и не сподобилась купить припасов у главы встречного каравана, а могла бы и сообразить. Эх, до чего же старость меняет орков! Не только тело слабеет, но и голова не держит больше одной мысли за раз, что уж тут говорить. К сожалению, Корноухого вслед ушедшему клану на воровское дело не пошлёшь, собаки враз учуют старого приятеля, а сородичи шаманки живо нашпигуют хищника стрелами. Клану Черноногих всегда была неугодна дружба орки и волка, хотя казалось бы, им-то какое до этого дело?

Спешившись, Исхаг стреножила лошадей, нет им пока доверия, сбежать могут. О, волчицы стерегут детёныша, и кто тут у нас? Да, детёныш совсем маленький, год ему, от силы два. Ишь ты, смотрит, моргает, а глаза какие, ой-бой! Ну и цвет! Шаманка принюхалась, точно — обделался! Очень кстати, подождать не мог до очередной ночёвки? Придётся отмывать этот подарочек, вот за что ей такое на старости лет? Не иначе как за грехи молодости расплачиваюсь, тяжело вздохнула орка, вытащила детёныша из сумки, стянула шароварчики и вздохнула ещё раз — девчонка!

Шаманка бесцеремонно опрокинула малышку на волосатое колено, и детёныш крепко вцепился в шерсть маленькими ручками. Орка хмыкнула, девчонка впилась, как клещ, захочешь такую оторвать — не получится, только с мясом! Наскоро обтёрла круглую попку мокрой тряпкой, позвала Корноухого, и девчонка тут же разжала кулачки, потянувшись к волку. Шаманка сунула детёныша в сумку.

— Посиди смирно, сейчас найду тебе одежонку.

Дитя уселось в сумке и потянулось к волчице, сидящей справа. Самка улеглась рядом и подтолкнула девочку носом. Малышка залилась смехом и после недолгой борьбы с высокими бортиками сумки выпала на спину волчице. Та заинтересованно толкнула носом баловницу.