Двадцать первая глава
Католдус умер, когда солнце полностью поднялось над горизонтом. В комнату без окон солнечные лучи попасть не могли, и в последнем своём выдохе, слабом, как шелест, маг опал в тусклом пламени свечей. Магический рисунок, в центре которого он лежал, сжимался до тех пор, пока не образовал силуэт вокруг обессиленного мага. А потом... Тело Католдуса просто растаяло — вместе с линиями рисунка, впитанное Маровыми болотами. Он умер той самой смертью, которую он предуготовил для Сиг-Дха и которая была уготована Бриндану. Впитавшись в пол. Вызванный остатками болота, растворённый ими и ушедший вместе с ними. Умер, не успев сделать последнего движения — собственного отторжения от ритуала... Коршун, безучастно сидевший на пороге ритуальной комнаты, наблюдая за тягостным зрелищем, тяжело встал и подошёл к одежде, обмякшей на полу. С трудом нагнулся и вынул из-под складок манжета небольшую вещицу.
— Что это? — тихо спросил Бриндан. — Что-то знакомое...
— Артефакт, который решал наши судьбы, — угрюмо сказал Сиг-Дха, показывая племяннику лежащий на ладони аграф — мужскую застёжку в форме большой монеты, разве что с тёмно-красным камнем посередине. — Он и сейчас пытался повторить своё злодеяние — перевести внимание Маровых болот на нас. Это его и сгубило. Лишнее движение оказалось опасным для него.
Бриндан почти неслышно фыркнул, и дядя поднял на него вопрошающие глаза.
— Я примерно предполагал, что этот артефакт Католдус прячет дома. Думал выкрасть его, но всё пошло совсем иначе. Но чтобы он прятал его в своей одежде... Только одного не понимаю. Я помню, как меня тянуло к этому артефакту — тянуло к своей крови. Но почему... Не понимаю. Всего лишь аграф?
Сиг-Дха снова мельком глянул на племянника и сделал короткое движение пальцами обеих рук. Из обода аграфа вылетела тонкая игла.
— Она магическая, — спокойно сказал Коршун. — Католдус добыл нашу кровь на расстоянии. Но давай-ка выйдем отсюда. Нас уже заждались.
Бриндан предложил дяде руку, на которую тот с благодарностью опёрся, и они вышли в коридор, где, прислонившись к стене, стоял лишь один человек. Лиам поднял голову и, оттолкнувшись от стены, неуверенно выговорил:
— Он... умер?
Коршун помедлил и кивнул.
— Да. И лучше вам к нему не заходить. Идёмте с нами, Лиам.
Он зябко передёрнул плечами, пожалев, что не согласился принять принесённый слугами халат, но понадеялся, что успеет сбросить свои лохмотья и переодеться к позднему завтраку для избранных, в чьё число входили Бриндан и его девушка (вторую студентку-однокурсницу Бриндана и девушку-танцовщицу с почётом отправили домой), и старая некромантка с Лиамом (шестерых старых магов с их согласия тоже увезли по домам). А ещё один уродливый фамильяр, который внезапно стал важным лицом в деле о Маровых болотах.
Чуть раньше уехали представители службы королевских магов, узнавшие наконец правду о происходящем и поспешившие во дворец доложить королю, что казна, и так едва не опустевшая, теперь не будет опустошаться так беспощадно. Теперь вздохнут и все те, кто, по указу короля, "жертвовал" золото из своих личных запасов на благо королевства.
Через полчаса все невольные участники трагического события собрались в небольшом зале личных апартаментов Коршуна, и слуги, с трудом скрывающие счастливые улыбки под едва удерживаемым профессиональным равнодушием, быстро обнесли блюдами неожиданных гостей... Хотя в этом замке странные гости и раньше бывали часто.
Изумлённый Керней сидел на высоком стуле, специально удлинённом для него, и старался съёжиться, чтобы меньше обращать на себя внимание. Бриндан посадил дядю в кресло и сел рядом — сбоку от него сидела Лирейн, на которую Сиг-Дха поглядывал доброжелательно, рассмотрев по линиям её личного пространства, что именно эта девушка напоила его силищей, какой он уже не ожидал когда-либо получить. А отводя от неё глаза, краем зацепился за нечто вокруг неё, снова вернулся — и не поверил глазам. Пришлось некоторое время выждать, втихомолку наблюдая за племянником, — и убедиться, что эта девочка не просто однокурсница, как её представил Бриндан. Ещё чуть позже, когда девушка протянула руку за поставленным перед ней бокалом со слабым вином, Сиг-Дха не сумел сдержать изумления при виде двух колец на её пальцах. Взглянул на племянника, но тот только самодовольно улыбнулся и словно невзначай поднял к лицу правую руку с такими же двумя кольцами. Присмотревшись к девушке, Сиг-Дха был вынужден признать, что Бриндан выбрал себе хорошую подругу жизни: девушка была не только привлекательна внешне. Виделась в ней какая-то крепость и сила, кроме магических. Да, эта девушка достойна быть женой его племянника... Старая некромантка, которая сумела связаться с Коршуном посредством стихийных сил ещё до сегодняшнего утра, обратившись к древней магии земли и воздуха, ласково смотрела на Лиама и держала его за руку, вполголоса говоря ему что-то успокаивающее.
Стол был небольшим. Вышколенные слуги подходили только по знаку хозяина. Поэтому, утолив первоначальный голод, можно было поговорить, выяснив всё не совсем понятное в этом деле. Едва хозяин подал знак слугам выйти из столовой, все едоки невольно приблизились-склонились к столу, чтобы говорить негромко и только для своего недолгого круга единомышленников.
Коршун оглядел всё.
— Я остался верховным магом нашего государства, — уверенно сказал он. — Поэтому я должен знать всё, что происходило, чтобы отчитаться затем перед моим королём. Отчитаться так, чтобы этим происшествием не задело невинных.
Старая некромантка немедленно положила руку на плечо "своего внука".
— Лиам ничего не знает, — твёрдо сказала она. — И о нём никто не должен знать.
— Но я... — заикнулся было тот.
— Молчи! — грозно сказала Триса.
Коршун мельком заметила, как спрятала улыбку новоиспечённая жена племянника, когда Лиам вздохнул и кивнул своей "бабушке". Но, когда все успокоились, он сказал:
— О Лиаме и правда никто ничего не узнает. Последствия для него пустые, так что он может и не заявлять о себе.
— А что это значит — пустые последствия? — спросил племянник, когда девушка, представленная Лирейн, потрясла его за руку, тихонько кивая на дядю.
— Наследства Лиаму не видать, — вздохнул Сиг-Дха. — Деньги и драгоценности, которые он успел скопить, как и дом заберёт казна во замещение того, что было истрачено королевством из-за Маровых болот. Всё остальное продадут на аукционе — и вырученные деньги опять-таки присвоит казна.
— Я не претендую, — осмелился всё же вымолвить Лиам. — Мне просто хотелось бы... — Он вдруг улыбнулся такой наивной улыбкой, что даже Коршун усмехнулся ему в ответ. — Мне просто хотелось бы узнать о своём отце и других родственниках побольше. Всё-таки они мои родные.
— Хм, а ведь есть ещё племянница, — вдруг вспомнил Бриндан. — Дядя, помнишь?
— Да я знаться ни с кем не собираюсь, — отмахнулся Лиам. — Что я — не понимаю, что ли? Да меня, такого, на порог не пустят!
Старая некромантка вдруг подняла руку за его спиной. Подержала так, застыв, будто забыла, что хотелось сделать, а потом опустила. Сиг-Дха даже не сразу понял, что старуха хотела шлёпнуть внука по затылку. А Лиам закончил:
— Мне хотя бы увидеть их. Ну, чтобы знать... — И снова виновато улыбнулся.
— Я понял тебя, — задумчиво сказал Сиг-Дха, оценивающе глядя на него и на старую некромантку. — Поэтому, Лиам, постараюсь сделать так, чтобы все семейные документы дома Католдуса попали в твои руки.
Он сообразил, что сказал правильно, — по облегчению на лице старой Трисы. И по нескрываемой радости Лирейн.
— Благодарю вас, господин Сиг-Дха, — склонил голову обрадованный Лиам.
— Уважаемая Триса, расскажите мне, с чего всё началось, — обратился к старухе Сиг-Дха. — И, если это возможно, с подробностями.
— Почему Триса? — поразился Бриндан.
— Несколько дней тому назад она связалась со мной, — усмехнулся Коршун.
За столом зазвенело такое молчание, что усмехнулась и старая некромантка.
— Несколько дней тому назад Лиам привёз ко мне умирающую девушку, — сказала она. — Одну из своих танцовщиц.
— Я ищу девушек, умеющих танцевать, — тихонько объяснил Лиам на недоумённый взгляд Сиг-Дха, — и устраиваю в богатых домах выступления. Тем и живу.
Сиг-Дха внезапно заметил странный перегляд старухи Трисы и девушки Бриндана — Лирейн. Девушка смотрела на старую некромантку неожиданно растерянно и со страхом выжидания. Но та легонько улыбнулась ей и отвернулась взглянуть на внука.
— Девушку избили так, что она умирала, — продолжила Триса, а Сиг-Дха обернулся на вздох Лирейн и поднял брови. Бриндан кивнул. — Я собрала круг семи, и мы вытащили девушку из когтей смерти. Магия нашего круга семи сродни больше волховству, чем нынешней изощрённой магии, потому что наша близка природным стихиям. Когда девушка начала дышать свободней, в нашем доме появился её фамильяр — Керней.
Фамильяр, с интересом поглощавший выпечку, замер и вжал уродливую голову в узкие плечи, заметив направленные на него взгляды. Лирейн, сидевшая рядом, погладила его по лапкам, и успокаивающе сказала:
— Ешь-ешь, всё хорошо.
— Когда долго занимаешься таким делом, как выведением человека из смертных теней, — продолжила старая Триса, — в доме всё начинает плыть, а перед глазами возникают странные видения. Сущности, создаваемые магами — для меня не диковинка. Но этот фамильяр носил отпечаток своего создателя — известного, как Сиг-Дха Коршун. И это тоже было неудивительно. Стихии, вызванные для извлечения умирающей девушки, всё ещё продолжали гулять в моём доме, открывая мне иное — то, чего мне в жизни не заметить. Мне пришлось усыпить Лиама и Кернея, чтобы узнать то, что привлекло моё внимание... Внутри фамильяра я заметила поначалу три проклятья, связанные с Маровыми болотами. Поняла, что они сброшены на сущность, чтобы создатель Кернея выжил... Правда, создателю отринутые проклятья не помогли. Но моё любопытство заставило меня вновь и вновь вглядываться в тонкие пространства фамильяра. И разглядела в них магическую фигуру, напрямую связанную с Маровыми болотами. — Старуха взяла бокал с вином отпить и смягчить уставшее от повествования горло. Искоса глянула на хозяина замка. — Было мгновение — я решила, что ты сам создал Маровы болота, а потом нечаянно попал в их ловушку.
Заворожённый её рассказом, Сиг-Дха только отрицательно покачал головой. Бриндан вдруг встал и быстро подошёл к окну, раскрыв шторы и впустив в помещение солнечный свет. Вернувшись к столу, по дороге затушив все свечи, он объяснил:
— Свечи раздражают глаза. Хочется солнца.
Старуха одобрительно хмыкнула, а потом снова принялась за свою историю.
— Я увидела в пространстве Кернея много знакомых фигур и поняла, что Коршун взял на себя ношу остановить болота, а его племянник собирался продолжить то, что ему приходилось делать из-за особенностей своей крови. Но среди этих фигур я обнаружила смутную фигуру ещё одного человека. Его я не знала, но, если он оказался среди всех тех, кто причастен к Маровым болотам, значит... — Старая Триса глубоко вздохнула. — Значит, и он каким-то боком к ним. А потом я испугалась. Я сумела пробиться в его тонкие пространства — и увидела моего Лиама! Я очень испугалась! Ведь я связала тонкие пространства неизвестного с его кровью, а кровь Лиама для меня известна до мельчайших подробностей: я с детства лечила его синяки и раны — я знаю, как выглядит её структура!
Триса слишком эмоционально воскликнула последнее, потому что была испугана и сейчас, даже вспоминая.
— Пришлось влезть ещё глубже, благо стихии всё ещё танцевали в моём доме. Я же хотела выяснить то, что могло грозить моему внуку? Я и выяснила. Я влезла в кровь неизвестного и сумела просмотреть её структуру. — Она помолчала. — Так я нашла отца Лиама и узнала, что он виновен в появлении Маровых болот.
Сиг-Дха заметил, что Лирейн чуть рот не открыла, слушая историю старой некромантки, словно страшную сказку. Но одну ладошку девушка сжала вокруг лапы Кернея, будто поддерживая его, чтобы не упал, и Керней несколько раз уже покосился на эту ладошку, явно благодарный своей подопечной.
Поскольку старуха замолчала надолго, Сиг-Дха продолжил её рассказ.
— А потом Триса достучалась до меня. — Он ухмыльнулся. — Помню своё потрясение, когда приток свежего ветра из ниоткуда принёс на своих невидимых крыльях старческий голос. Уважаемая Триса, не подскажете, как это сделали? Что вы использовали силы стихий — это я понял. Но как вы сумели проникнуть в ритуальную комнату, которая защищена всеми мыслимыми защитами?
— Стихии, — пожала плечами старая некромантка. — Им доступно всё, особенно если их поддерживает такой сильный маг, как Лирейн.
— Ну, о том, что я сильный маг, я узнала как-то не сразу, — пробормотала девушка, и Бриндан обнял её, подтащив свой стул ближе к её.
— Мы... поговорили, — сказал Сиг-Дха, — и Триса рассказала о своём видении Католдуса. Его она не знала, но описала, — и я понял, о ком она говорит. Одно время я подозревал его — по странному поведению победителя, хотя напрямую он ничего не говорил. Я потом подозревать не мог. Подозрение — это эмоция, а она тоже отбирает силы. Но Триса освежила меня не только тем, что мы сумели поговорить. Она сумела передать мне силы для создания новой сущности. Я хотел было послать эту сущность, когда доведу до приемлемого совершенства, к племяннику, к Бриндану, чтобы сообщить ему сведения от Трисы. Я думал, Бриндан сумеет потребовать завести дело на Католдуса. Маги из ведущих следствия могли бы проследить за Католдусом и услышать, как он разговаривает со мной. Но — увы. Я оказался слишком эмоционален даже в своём плачевном состоянии. Я не сумел удержаться и вчера вечером поддел Католдуса, когда он пришёл в очередной раз и начал издеваться надо мной. Он убил новую сущность (Керней вздрогнул), и мне пришлось горько пожалеть, что я потратил силы, данные Трисой, напрасно. А Триса уже не могла больше передавать мне силы, поскольку стихии успокоились. Последнее сообщение от неё содержало весть о том, что она нашла выход из ситуации, и я начал ждать, что же она придумала.
Он вопросительно взглянул на старую некромантку, а та хмыкнула.
— Я снова усыпила Лиама, — спокойно сказала она, и теперь Лиам пожал плечами: "Она это может!" — Я усыпила его и взяла его кровь, чтобы передать её вашему племяннику. Он должен был влить её в линии Мары на ритуальном рисунке. Юноша это сделал. Я следила по нашей связи за ним и поймала мгновение, когда линии Мары взяли кровь Лиама. Теперь оставалось влить в рисунок силу, чтобы болота поняли: предыдущая кровь не такая сильная, как была раньше. Линии ритуального рисунка после вливания в них магической силы должны были вытолкнуть остаточную кровь вашего рода, Сиг-Дха и Бриндан, и потянуться к роду Католдуса.
— Ну, Триса... — прошептал Лиам.
— Прощения просить не буду, — сухо сказала она. — Я бы не дала тебя в обиду. Не отдала бы тебя смерти.
— Так вот почему меня подкинуло на плитах с рисунком, — медленно сказал Бриндан, явно вспоминая неожиданный поворот с ритуальной комнатой. — А мне показалось... Мне почудилось, что твой замок, дядя, начал разрушаться.
Сиг-Дха показалось, что племянник хотел чуть не обидеться: "Почему же меня не предупредили о готовящемся ритуале?!" Но кто же посвятит в тайный замысел недавнего мальчишку, который ещё не умеет прятать от опытных магов свои мысли?
А потом замолчали все — наверное, раздумывая над рассказанным. Все хитросплетения старых и новейших событий наконец обрели чёткость и ясность. И единственное, за что себя корил сейчас Сиг-Дха, так это за неумение разбираться в людях. Он ещё до появления Маровых болот знал, что Католдусом двигают карьеристские устремления. Будучи верховным магов королевства, Коршун должен был внимательней быть к таким людям, а он... попустительствовал! Так должен ли сам Сиг-Дха оставаться верховным магом?
Он прекрасно знал, что после порции самоуничижения он всё же воспрянет духом и согласится с собой, что получил очередной урок жизни. И больше не будет клясть себя за прошлые смерти, сосредоточившись на оставшихся в живых. Нельзя слишком много думать о прошлом. Будущее требует, чтобы думали о нём. А прошлое... Прошлое остаётся мёртвым... Брат и маги, бывшие под началом Коршуна. Случайные люди, нелепо погибшие в Маровых болотах, следуя их смертельному зову... Надо вспомнить всех, попросить у них прощения и отпустить с миром в их тёмных странствиях, из которых им не вернуться в мир живых. И обратить свои силы к живым. Расхлёбывать то, что не сумел понять. Возвращать к жизни мёртвые недавно места.
— А я спрошу! — услышал он сердитое вполголоса и взглянул на выбранную племянником спутницу жизни.
— О чём меня спросит тёмная плясунья? — улыбаясь, кивнул он.
— Если Керней вам больше не нужен, чтобы спасать от Маровых болот, почему бы вам не убрать с него те три проклятья? — решительно выпалила девушка.
Керней захлопал морщинистыми веками на неё, а потом боязливо обратил смущённые глаза на своего создателя.
— Керней, тебе придётся спуститься, — спокойно сказал Сиг-Дха, в душе соглашаясь с Лирейн: надо приводить в порядок все мелочи, даже такую, о какой он и подумал бы в первую очередь. Но Лирейн напомнила, и на мелочь, вроде фамильяра, тратить сил много не надо. Можно сделать упорядоченной эту частичку своей жизни прямо сейчас.
Девушка вскочила со стула и помогла фамильяру встать на пол, просто-напросто сняв его с возвышения, на котором он до сих пор стоял. Внезапно маленький на полу, под взглядами людей, сидящих за столом, он выглядел таким беспомощным в своём уродстве, что даже Коршун понял девушку.
Прошептав заклинания отторжения, маг откинулся на спинку стула и принялся следить за тем, что произойдёт, хотя помнил, каким должен стать Керней.
Но изменения в фамильяре потрясли девушку. Как только начала видоизменяться голова, а птичьи лапы утолщились, Лирейн снова встала со стула, на который было присела, и опустилась на корточки перед своим фамильяром. А Сиг-Дха устало подумал: "Да, эта девушка права. Среди всего подлого и ужасного, что сотворил Католдус, хотя бы сейчас полетели мгновения доброго и нужного..."
Прошло немного времени, когда Лирейн вдруг рассмеялась и погладила по спинке маленького гепарда, который упал на задницу и пытался рассмотреть себя сбоку, шлёпая лапами по полу, чтобы удержать равновесие.
— Керней, ты прекрасен!
А люди за столом расхохотались, но их смех не был издевательским. Это был смех облегчения после того напряжённого выжидания, во что же превратится фамильяр.
— А ещё... — начала было Лирейн, но её резко дёрнул к себе Бриндан. — Бриндан, дай я скажу! Я же не для себя! Сиг-Дха, вы должны помочь Лиаму!
— Что? — поразился Коршун, который после возвращения Кернея в свой истинный облик возмечтал о том, чтобы уйти в свою спальню и выспаться.
— Если бы не Лиам!.. — горячо сказала девушка.
— Между прочим, я согласен с Лирейн, — серьёзно сказал Бриндан, сам садясь на ковёр и поглаживая мурлыкающего от удовольствия фамильяра. — Если бы не Лиам, мы никогда бы не вырвались из этой западни! Если бы не Лиам... — Он взглянул на свою жену. — Если бы не он, мы...
— Лиам должен получить свою награду! — решительно сказала Лирейн.
— Я уже получил, — философски откликнулся Лиам. — Я знаю, кто мой отец. Был. Я знаю, что есть родственники, на которых я могу взглянуть, чтобы убедиться: я не один в этом мире. Но от Трисы я никуда! Где-то там, где — я пока не знаю, у меня родственник. Но родной человек у меня один — моя бабушка Триса.
— Ты благороден, — заметил Сиг-Дха, запнувшись, потому что хотел добавить: "В отличие от твоего отца". Но вовремя спохватился и промолчал. Нельзя сейчас об этом. — И я постараюсь вознаградить тебя, как только разберусь со всем, что надо заново сделать.
Бриндан обнял свою жену, что-то шепча её на ухо. А Сиг-Дха снова заметил странный взгляд Лирейн на старуху Трису, причём старая некромантка улыбнулась девушке уголком губ и поднялась от стола.
— Нам пора, — легко сказала Триса и ухватила внука за руку. Отдыхай, Коршун, в своём замке снова хозяином. Завтра тебе придётся много чего сделать.
Вызванный дворецкий велел одному из слуг проводить странную пару на выход, да ещё, по приказу хозяина, указал, что этим двоим надо бы дать карету, которая довезёт их до дома. Сиг-Дха проследил, как старуха и молодой мужчина прошли до двери и пропали за нею. Обернувшись к племяннику, он увидел, что молодая пара стоит по обе стороны от гепарда, кажется, собираясь тоже уходить. И племянник подтвердил:
— Нам пора, дядя. Увидимся, когда ты этого захочешь. Но сегодня мы пропустили занятия в академии. Отдохнём этот день, и завтра у нас учёба. Так что и мы идём спать.
Он коротко и почтительно поклонился Сиг-Дха, и все трое зашагали к входной двери. Причём парочка слегка посмеивалась над фамильяром, который ещё не привык к своей новой форме и спотыкался, не всегда правильно ставя мягкие толстые лапы.
Когда молодые люди ушли, Сиг-Дха тяжело задумался. Какая тайна связывает старую Трису и девушку Лирейн?
Хотелось спать, но пока сон оставался несбыточной мечтой.
Первым делом надо было заняться вещицей, доставшейся от Католдуса.
Коршун встал от стола и неуверенно побрёл в спальню. Одновременно он вспоминал Кернея и насмешливо думал о себе, что он после долгого лежания на магическом рисунке тоже разучился нормально ходить. За спиной, негромко переговариваясь, слуги принялись за уборку со стола... Он зашёл в свою спальню, поражаясь одной только мысли, что сейчас ляжет на чистое постельное бельё и будет спать столько, сколько сможет: представители службы королевских магов предупредили, что не будут беспокоить его по делу о Маровых болотах трое суток.
Со столика, стоявшего рядом с его кроватью он взял артефакт с кровью его рода и тяжело задумался, вспоминая брата... Девочка права в своём желании вознаградить Лиама. И он, Коршун, сделает это обязательно...
Он снова увидел перед глазами картину, вызывающую у него противоречивые чувства. Ритуальная комната. Лиам стоит на коленях у тела своего отца, а тот смотрит на него слабеющими глазами, чьи веки закрываются уже сами по себе, смотрит — не в силах поднять голову и шепчет только одно: "Прости, сын, прости! Это моя вина... Моя! И моё наказание за твою жизнь!"
Сиг-Дха тряхнул головой, чтобы отогнать навязчивую картину.
— Что же я могу сделать для тебя, Лиам? — спросил он сам себя и поклялся узнать, как живёт и чем живёт молодой мужчина, сын Католдуса. А потом уже, исходя из этого знания, придумать, как и чем одарить его.
А пока — надо уничтожить артефакт, который Католдус, так и не смирившись, снова хотел использовать, чтобы перевести кровь Коршуна в ритуальный рисунок.
Маг подошёл к окну и протянул навстречу солнечным лучам ладонь с лежащим на ней аграфом. Тёмно-красный камень аграфа на свету вспыхнул так, словно изнутри в него плеснули кровью. Но солнечные лучи продолжали вливаться в камень, и тот сначала треснул... А Сиг-Дха всё глядел на него, мысленно проговаривая заклинание... Треснувший камень мгновениями позже распался на несколько осколков, каждый из которых постепенно растаял, и вскоре на ладони мага лежала обычная застёжка для плаща, нисколько не магическая.
Последняя глава во вторник
