Глава 6.
Два контр-адмирала "небогатовского призыва" Николай Бухвостов и Лев Брусилов, получив ответственное задание (Бухвостов по проводке во Владивосток эскадренного броненосца "Наварин" и транспортов, до сей поры отстаивавшихся между Сахалином и материком, а Брусилов — по развёртыванию крейсерской войны в Тихом океане, с базированием на Петропавловск) устроили импровизированный военный совет в адмиральском салоне.
До точки рандеву с "Сахалинской эскадрой" адмиралам было "по пути" и разговор как раз шёл о соединении с подопечными Клапье де Колонга. Бухвостов на правах хозяина ("Суворов" приказом командующего стал его флагманским кораблём) потчевал коллегу китайским чаем и китайскими же сладостями. Брусилов, что греха таить, был недоволен решением Небогатова "урезать" его отряд и оставить "Громобой" во Владивостоке. Нет, в глубине души Лев Алексеевич понимал — если Того и Камимура объединятся, то противостоять им должна серьёзная сила и сильнейший крейсер куда полезнее в драке с "асамоидами", чем в качестве рейдера на торговых путях между САСШ и Японией. Но хотелось иметь под рукой настоящий, не переделанный из парохода, океанский рейдер, ох как хотелось...
— Угощайтесь, Ваше превосходительство, — чаёк отменный, — Бухвостов в отличие от коллеги находился в превосходном настроении, — и вы, Владимир Иванович, не скромничайте.
Капитан второго ранга Семёнов, назначенный к командованию броненосцем "Николай 1", с оставлением в должности флаг-капитана "Отдельного Камчатского отряда Тихоокеанского флота" рассеяно кивнул. То, что Небогатов ненавязчиво помогает, продвигает по службе (командование эскадренным броненосцем — запись огромной важности в служебном формуляре) радовало кавторанга, но на броненосец надо было ещё попасть. Чем чёрт не шутит — наткнутся сахалинцы на пятёрку крейсеров Камимуры и "Наварину" с "Николаем" не отбиться...
Впрочем, даже после благополучного "переезда" Брусилова и Семёнова с могучего "Суворова" на древний "Николай" проблем у "камчатцев" будет в избытке...
Во-первых — "угольный вопрос", вряд ли российским представителям на американском континенте и в Азии достаточно быстро удастся зафрахтовать угольщики и отправить их через театр военных действий на Камчатку. Да и снабжение экипажей и гарнизона должны казне "влететь в копеечку". Нет, грамотный моряк, мыслящий стратегически, капитан второго ранга был только рад вниманию, уделяемому императором делам флотским. Но как флаг-капитан и командир флагмана уже начал думать как же "расшить" наиболее узкие места (уголь, организация береговой обороны, система оповещения, укомплектование наблюдательных постов)...
Бухвостов прокладывал курс, стараясь не удаляться от материка более чем на 15 миль. Здесь и опасение ночных атак многочисленного японского миноносного флота свою роль сыграло, да и фактор секретности никто не отменял. Чем позже япошки обнаружат разномастную, но грозную эскадру (два броненосца, два броненосных крейсера, три бронепалубника-шеститысячника, "Изумруд" в качестве разведчика) тем лучше.
Старших офицеров мучил вопрос — обзавелись японцы "дальнобойными" радиоаппаратами, или преимущество по связи пока остаётся у российского флота. Клапье де Колонг одну из двух немецких радиостанций установил на "Наварин" и теперь русские эскадры точно не потеряются на океанских просторах. Если, конечно, радисты не подведут и противник не поломает все планы и расчёты.
— Жаль Константина Константиновича, — Семёнов отставил стакан, — похоже, так и вмёрзнет в лёд в "Амурской луже", — растащили его корабли. Остались инвалидные "Мономах" и "Сисой"...
— Кто бы мог подумать, — Брусилов оторвался от изучения карты Сахалина, — что забившаяся в устье Амура эскадра из шести старых броненосцев так сильно воздействует на неприятеля. Я поначалу решил, что Того всеми силами на Владивосток навалится. Ан нет — раздёргал флот, начал сторожить проливы и Николай Иванович блистательно этим воспользовался.
— Думаю, "пофартило" нашему адмиралу только потому, что он наплевал на все распоряжения "из-под шпица". Я наблюдал за Николаем Ивановичем, как только он "Александр" сделал флагманом, — абсолютное спокойствие, никаких терзаний, метаний, нервов. Полная противоположность Рожественскому! Небогатов словно заранее знал, что будет делать, вступив так нечаянно в командование, — не ждал Николай Иванович инструкций, "высочайшего понуждения", как Витгефт в Порт-Артуре. Может, поэтому всё и получилось?
Стемман, желая проверить "Богатырь", испросил разрешения на "пробную гонку" с "Изумрудом" и два быстроходных крейсера, на виду у эскадры начали "состязание". Азартная молодёжь делала ставки — выжмет взрезанный скалой "Богатырь" хотя бы 20 узлов или же звание "скорохода" осталось в прошлом...
Адмиралы опасались иного, — вдруг да Александр Фёдорович Стемман, "соскучившись" по морю увлечётся и "запорет" машины. Но осторожный Стемман, идя вровень с "Изумрудом" на 22 узлах, не стал рисковать и позволил Ферзену первенствовать. Хотя, в докладе на "Суворов" командир "Богатыря" отметил надёжную работу механизмов, возможность дать и 23 узла, и не удержавшись похвалил спецов с "Камчатки", оказавших немалую помощь корабельных "мехам" на заключительном этапе ремонта. Небольшая модернизация "Богатыря" и снятие бесполезных 47-миллиметровых орудий огневую мощь крейсера уменьшили ненамного (увы, но добавить "трёхдюймовок" пока не представлялось возможным, не было во Владивостоке их в достаточном количестве) и грозой для японских миноносцев и бронепалубников "Богатырь" остался.
Ночью отряд Бухвостова оттянулся в море миль на тридцать от российского берега, контр-адмирал не исключал, что хитроумный враг мог устроить в одной из бухт базу для миноносцев и внезапно атаковать русские броненосцы с той стороны, откуда не ждали. Форсировать пролив Лаперуза предполагалось с раннего утра, дабы полностью использовать световой день, не попасть под атаку миноносных отрядов японцев в тёмное время суток. Потому не спешили, ночами сбрасывали ход до 7-8 узлов, рассчитывая форсировать пролив с севера, с первыми лучами солнца.
В 9 часов 15 минут 5 августа Ферзен сообщил о дымах у островка Монерон. "Богатырь" ускорился и пошёл за "камешком", дабы поддержать "Изумруд", — при вероятной и крайне нежелательной встрече с "Сума", "Акицусима", "Акаси" или "Цусима". Но "испачкавшие" горизонт два японских миноносца в драку ввязываться предсказуемо не стали и пока один форсируя машины, поспешил доложить командованию о русском разведчике, второй попытался обойти "Изумруд" по большой дуге, дабы разузнать — какие силы северных варваров идут к проливу Лаперуза. Однако тут на любознательного японца накатил "Богатырь", легко выдавший за 20 узлов. Пришлось самураю отступить, а Стемман не удержался и скомандовал расчётам разрядить орудия по неприятелю. Три залпа трёх шестидюймовок лишь раззадорили комендоров, но каперанг дал отбой и приказал сбавить ход, — Александр Фёдорович, насиделся на берегу и берёг свой корабль...
Получив указания от Бухвостова пара "Изумруд"-"Богатырь" на 17 узлах устремилась к проливу Лаперуза. Отряд, прибавив ход до 13 узлов, готовился к бою. Адмиралы яростно спорили, какую тактику избрать. Понятно, что завидев "Орёл" и "Суворов" японцы отступят, а вот если на первом этапе "не светить" броненосцы, тогда высока вероятность боя — не удержится Камимура, постарается если и не утопить, то максимально повредить крейсера, особенно старых своих знакомых — "Громобой", "Россию", "Богатырь". Если сконцентрировать огонь на одном из вражеских броненосных крейсеров, если артиллеристы не подведут (а выучка расчётов благодаря практике и небогатовской "матросской акадЭмии" здорово выросла) то возможно, удастся нанести серьёзные повреждения хотя бы слабейшей "Адзуме", сбить ход. А тут — бах, и бородинцы накатят!
План был хорош, но Брусилову он не нравился неминуемым избиением русского крейсерского отряда, ремонт кораблей при куцых возможностях мастерских Владивостока растянется минимум на полгода. Если утопить в придачу к "Якумо", ещё один корабль линии, то дело того стоит, а если не получится — это будет стратегическое поражение русского флота, даже без потерь в вымпелах...
Бухвостов с доводами коллеги-стратега согласился, но предложил рискнуть. Тут главное предупредить командиров — на рожон чтоб не лезли, особенно "игрушечный" "Изумруд" и "Аврора", в перегруз забитая "гостинцами" для Камчатки...
Камимура, получив известие о приближении русских, не сомневался, — вслед за разведчиками вскоре обозначатся и "серьёзные" корабли. На данный момент "Асама" и "Ивате" находились в Немуро, там же отстаивались и наскоро чинились после боя с "Мономахом", "Акицусима" и "Сума". Информация о выдвижении серьёзного отряда неприятеля к Гензану и обстреле места базирования адмирала Того, дошла до севера Хоккайдо оперативно и Камимура был уверен — на прорыв идут "Россия" и "Громобой, которых как раз у Гензана и не увидели наблюдатели.
Пролив Лаперуза перекрыли "Идзумо", "Токива" и "Адзума". "Цусима" и восемь эсминцев решили "попугать" "Богатырь" и "Изумруд", но отвернули, не сходясь ближе 30-35 кабельтов. Стемман развернув крейсер левым бортом (там, по мнению каперанга, были самые подготовленные комендоры) к неприятелю, дал команду на открытие огня. Шестидюймовки забахали вразнобой, каждая выбирая "свою" цель, и пока японцы не выскочили из зоны обстрела, выпустили от 8 до 12 снарядов. Наблюдали два близких накрытия миноносцев и, похоже, "Цусима" таки словила "богатырский привет", но точно утверждать было нельзя — если и попали, то разрыва не случилось...
Японская "лёгкая кавалерия" поспешила укрыться за "большими братьями", "Богатырь" и "Изумруд" притормозили в шести милях от неспешно дефилирующих от мыса Сойя к мысу Крильон "броненосцев второго ранга". Камимура вёл отряд на семи узлах и когда с норд-веста показались и были опознаны "Аврора", "Олег", "Громобой" и "Россия", возблагодарил богов.
Драки адмирал не боялся, наоборот — страстно желал. Тем более драки смертельной, непременно с "разменом" кораблей, уничтожением врага. За расстрел Вакканая и нарочитый трёхчасовой десант, с циничным фотографированием на развалинах маяка, русские заплатят. Тогда только категорический приказ Того заставил отойти, но сегодня отступления не будет! Спешат на помощь, "Асама", "Ивате", "Сума", "Акицусима". Тройку броненосных крейсеров прямо сейчас поддержат "Цусима" и "Акаси" с дюжиной миноносцев. Нет, шести русским крейсерам не пройти в океан, а кое-кому предстоит сегодня перейти в "отряд "Рюрика"!
Идущие строем фронта четыре русских крейсера немилосердно дымили, подтверждая сведения о нехватке во Владивостоке качественного угля, из-за чего адмирал Небогатов половину гарнизона отправил прокладывать железную дорогу к Сучанским шахтам.
Что ж, через час форсированной работы на дрянном угле у противника начнут забиваться котлы и тогда адмирал Брусилов, (разведка доложила, что именно он командует русскими большими крейсерами) вряд ли сможет избежать боя, а если и продержится днём, то ночью будет неминуемо добит атакой отчаянных миноносников...
Сообщение сигнальщиков о дымах и силуэтах больших кораблей, прячущихся за крейсерами, вогнало Камимуру в ступор.
Это могли быть только бородинцы. Значит хитрец Небогатов в который уже раз разделил силы и воспользовался тем, что из четырёх броненосцев Соединённого флота полностью боеспособны лишь ДВА! Неужели придётся отступить, пропустить врага, и в который уже раз стать самым ненавидимым в Японии военачальником...
Камимуру своевременно оповестили об уходе Того в Сасебо. Небогатову как "подачку" оставили пару старых пустых пароходов и два дежурных миноносца, укомплектованных новобранцами. Вся задача этих смертников заключалась в пересчёте русских кораблей и информировании начальника порта, который сообщит о составе вражеской эскадры уже командованию флота.
Отсутствие "России" и "Громобоя" храбрецы отметили, равно как и наличие в набеговой эскадре трёх больших броненосцев. Но, что осторожный русский адмирал вытащит в море ВЕСЬ флот, Камимура не ожидал.
— Курс на ост, увеличить скорость до 17 узлов, — вице-адмирал отошёл от командира крейсера и грязно выругался в пространство, уже не сдерживаясь при подчинённых, не боясь утратить репутацию невозмутимого и сдержанного флотоводца. Очередное позорное отступление! И наплевать, что противник несоизмеримо сильнее, что надо сохранить корабли для решающего сражения — адмирала в который раз сделают крайним. "Хорошо пехотным генералам, — подумал Камимура, — всегда можно подняться из окопа и пойти на врага, оставив дивизию на исполнительного и толкового полковника. Жаль, в войне на море, такое невозможно. Безумная отвага адмирала Дева, стоила империи двух лучших бронепалубных крейсеров. А сцепись он сейчас с русскими, дай волю ярости и жажде смерти в бою, — минимум флагманский "Идзумо" и наименее защищённый "Адзума" будут утоплены. Нет, Хиконодзё Камимура уйдёт один, не потащит за собой сотни опытных, так нужных Японии моряков"...
Бухвостов, получив известие о бегстве неприятеля, дал приказ держать 15 узлов. "Орёл" и "Суворов" неторопливо разгонялись, выходя на передний план, крейсера разошлись, освобождая место двум бронированным исполинам. Русская эскадра прошла пролив Лаперуза строем фронта, противник уходил на восток. Шесть крейсеров надёжно прикрывали броненосцы и бросать в самоубийственную атаку миноносцы Камимура не стал, день пройдёт, а ночью шансов покрасться к врагу на дистанцию уверенного поражения на порядок больше...
На "Суворове" установили связь с "Навариным". "Сахалинцы" на пяти узлах приближались к расчётной точке, где им и следовало дожидаться отряд Бухвостова — Брусилова.
Бородинцы легко держали 15 узлов и практически не отставали от броненосной троицы Камимуры, также шествующей строем фронта. Стемман, получив разрешение действовать самостоятельно, настропалил механиков и "Богатырь" помчал вперёд, ориентировочно выдавая 21-22 узла и достаточно быстро начал обгонять идущий крайним правым "Адзума". На японском крейсере французской постройки дерзкий русский бронепалубник обстреляли всем правым бортом, но снаряды падали не ближе кабельтова, к тому же "Богатырь" чуть довернув вправо, и, как показалось сигнальщикам на "Суворове", ещё немного ускорился...
— Дорвался Александр Фёдорович до драки, теперь не слезет с "француженки", — довольно хмыкнул Бухвостов, — эй, сигнальцы, передать на "Громобой" и "Россию" — дать полный ход, вступить в кильватер "Богатырю".
— Не ожидали самураи такой прыти от покалеченного крейсера, — Брусилов стоя на мостике рядом с Бухвостовым неодобрительно покачал головой, — Николай Михайлович, а ведь покалечим "рюриков"...
— Рискнём, Лев Алексеевич. Думаю — "отгрызём" сегодня у Камимуры либо один из крейсеров, либо несколько миноносцев, когда они кинутся в отвлекающую атаку. Или вы после "Якумо" ревностно к этому делу относитесь — оставшиеся японские броненосные только ваши?
— Да забирайте, не жалко...
Пока контр-адмиралы мило беседовали, "Громобой" а за ним "Россия", вырвались вперёд и приняли вправо, "отжимая" японцев от Хоккайдо. Камимура уходил строго на восток, в океан, даже не подумав склониться к родному острову. То ли боялся быть прижатым к прибрежным скалам, то ли не хотел показать согражданам, как его в очередной раз гонят русские.
"Богатырь", забежав на пару кабельтов вперёд "Адзумы", наконец то открыл огонь по детищу французских корабелов. За час с четвертью крейсер Стеммана, умело маневрируя, не имел ни одного попадания и Александр Фёдорович, получив с дальномера уверенное: "сорок два кабельтова" дал отмашку артиллеристам.
То ли "командировка" тридцати "пушкарей" крейсера в поход на "Рионе" дала столь нужную расчётам практику, то ли сказались теоретические занятия офицеров и наводчиков, а возможно сам Нептун решил реабилитироваться и помочь "нефартовому" кораблю, но с третьего залпа "Богатыря" в высокобортную "Адзуму" начали "ввинчиваться" русские снаряды. Командир крейсера Какуити Мураками не собирался стоически терпеть обстрел и, не испрашивая разрешения у адмирала, приказал прибавить ход и принять два румба вправо. Носовая башня "Адзумы" хищно нацелилась на дерзкий русский бронепалубник, но в это время рвануло в каземате правого борта и десятитысячная махина зарыскала по курсу, два восьмидюймовых снаряда ушли далеко в сторону...
— Вот они, наши "дубовые" в умелых руках когда надо подрываются, — закричал обрадованный Стемман, — давай ребята, поджаривай япошку!
На помощь терпящему поражение в артиллерийской дуэли со слабейшим противником крейсеру развернулись шесть миноносцев. "Токива", с новым командиром, старшим офицером и старшим артиллеристом (прежних не так давно выкосил снайперским огнём лейтенант Нозиков с "Мономаха") зажатая справа "Адзумой" а слева — "Идзумо", прибавила ход. Камимура, также отдавший приказ командиру флагмана ускориться, дабы выйти вперёд и видеть, наконец, что происходит, только и мог витиевато выругаться.
Стемман, оценив обстановку полным ходом пошёл на вражеские миноносцы, шестидюймовки крейсера бахали с невероятной частотой. По "Адзуме" открыл огонь "Громобой".
— Господа, вы только посмотрите какой великолепный военно-морской кабак устроил Александр Фёдорович, — Бухвостов отдал приказ дать полный ход и "Суворов", дрожа от напряжения и боевого задора нёсся за врагом. "Орёл" не отставал — разгрузка "бородинцев", и изрядно поднаторевшие за время похода и боевых действий механики и кочегары творили чудеса — шестнадцать узлов броненосцы держали уверенно.
— Хорошо идём, — заметил Семёнов, — а Стемман действует абсолютно верно. Сейчас "Богатырь на контркурсах расколошматит миноносников, попасть миной в крейсер идущий как бы не на 23 узлах, это надо умудриться. А комендоры у Александра Фёдоровича мало в чём мономаховским уступят...
Флаг-капитан "Отдельного Камчатского отряда Тихоокеанского флота" напророчил удивительно точно. Сближающиеся на скорости около 50 узлов миноносцы и крейсер без потерь разойтись уже не могли. Но попасть в вёрткий и скоростной "Богатырь", яростно отстреливающийся с обоих бортов, было почти невозможно. Нет, трёхдюймовки миноносцев несколько раз зацепили крейсер, но чтобы миной(торпедой) образца 1905 года угодить точно в цель на таких скоростях...
Стемман, вцепившись в поручни, с перекошенным лицом, закусив верхнюю губу, стоял на мостике, отмахнувшись от старшего офицера, требующего укрыться за бронёй.
— Нет, если попадут в крейсер, я не вынесу второго ремонта. Прошу вас, Виктор Николаевич, пройдите в рубку. Если меня зацепят, в общем, будьте готовы принять командование!
Эти был звёздный час, а вернее минуты (сближение с противником и бой уложились в чуть более четверти часа) каперанга Стеммана. Александр Фёдорович побледнел от волнения, увидев как шестидюймовый снаряд "Богатыря" на двадцати кабельтовых "вскрыл" вражеский миноносец и тот запарив, начал заваливаться на правый борт. Ну а когда сразу три самодвижущихся мины прочертили след в сторону корабля, отважный офицер побагровел и так изматерил ё... япошек, что сигнальщики, спрятавшиеся от осколков, расправив плечи встали чуть поодаль от исходящего яростью командира. Все три мины прошли мимо стремительно мчащего крейсера, а миноносцы, приблизившиеся на пистолетный выстрел, были в клочья, мгновенно и страшно, разорваны орудиями "Богатыря". Как будто медведь, вырвавшийся из клетки, своими когтями прошёлся по обнаглевшим, страх потерявшим болонкам...
Два из шести уцелевших миноносца отбежали к "Идзумо", "Богатырь" не сбавляя ход пёр на "Цусиму" и очередные шесть миноносцев, за взбесившимся русским крейсером на предельной скорости шли три японских броненосных. "Идзумо" наконец то вырвался вперёд. "Адзума" понемногу отставал, но дистанцию в 50-55 кабельтов между собой и преследующими "рюриками" пока удерживал. За "Громобоем" следовала "Россия". Заметно отставала четвёрка — "Аврора", "Олег", "Суворов", "Орёл". На бородинцах сбавили ход до 15 узлов, а крейсера, не способные догнать японцев, охраняли броненосцы, мало ли откуда выскочат неприятельские миноносцы, не мог же Стемман уничтожить их все...
Камимура, получив сообщение об интенсивном радиообмене преследующих его русских, с некими кораблями, резонно решил, что с Сахалина идут "Наварин", "Сисой" и "Николай" с "Мономахом", не рискнувшие скрести килями дно Татарского пролива. А следовательно, курс строго на восток приведёт его эскадру прямо под двенадцатидюймовки пожилых, но смертельно опасных русских броненосцев. Теперь становилось понятно, почему осторожный Небогатов не оставил во Владивостоке ни одного серьёзного корабля. Командующий Тихоокеанским флотом решил воспользоваться временным выбытием из строя "Асахи" и "Фудзи" и собрать все силы в один кулак. Вероятно, русские готовятся к генеральному сражению. Либо к проводке транспортов с десантом, что однозначно выльется в решающую битву. Япония, послав лучших своих сынов в Маньчжурию, может полагаться лишь на доблесть и выучку флота. Что ж, транспортов сегодня не обнаружили, следовательно, главная битва впереди. И чтобы победить в решающем сражении, можно проиграть мало что значащий бой, главное — сохранить корабли.
Приказ адмирала на "Цусиму" и "Акаси", был чёток и краток. Боя с "Богатырём" не принимать, отходить на юго-восток, навстречу "Асама", "Ивате", "Сума", "Акицусима". Если русский крейсер увяжется за ними, то этого демона Стеммана, вдосталь напившегося сегодня крови молодых и отважных до безрассудства миноносников, шесть крейсеров и десяток больших миноносцев точно не выпустят...
А "Идзумо", "Токива", "Адзума" пока пойдут до мыса Анива и там, резко повернут на юг. Если оказавшийся впереди "Богатырь" решит притормозить три броненосных крейсера, то шесть восьмидюймовых орудий разорвут бронепалубник с такой же лёгкостью, как он чуть ранее уничтожил японские миноносцы...
Но вполне здравый и осуществимый план Камимуры сорвал герой этого дня Стемман. Убедившись, что лёгкие крейсера неприятеля с полудюжиной эскадренных миноносцев во всю прыть удирают, Александр Фёдорович, отошедший от боевого безумия, отдал приказ снизить ход до двадцати узлов. Убедившись, что "Идзумо" вышел вперёд, и неприятельская троица образовала что-то вроде уступа вправо, с немного отстающим "Адзума", Стемман немного притормозил и, дождавшись "японского француза" возобновил артиллерийскую дуэль, с расстояния в пятьдесят кабельтов.
Камимура клял себя последними словами, — слабейший крейсер был опрометчиво поставлен концевым, но начинать перестроение под огнём неприятеля — значило образовать кучу и позволить "Громобою" и "России" приблизиться на опасное расстояние.
Чёрт, если бы не русские броненосцы, оказавшиеся неожиданно ходкими и изрыгающие чёрный дым из труб в прямой видимости, можно было смело развернуться и сойтись с "рюриками" в смертельном клинче. "Изумруд", "Олег", "Аврора" и даже крепкий "Богатырь" также превратились бы в развалины.
С "Адзума" передали — две шестидюймовки правого борта ограниченно боеспособны, машины работают на пределе, пробита третья, отстоящая от остальных двух труба, что не способствует гонкам. Проклятый Стемман отметился и здесь. Четыре попадания во "француженку" за небольшой промежуток времени — это очень хороший результат. Если у комендоров "Громобоя" и "России" такая же выучка, четырьмя миноносцами потери могут и не ограничиться...
Мрачные размышления адмирала прервал доклад старшего офицера крейсера о зависшем впереди-справа от "Адзума" русском бронепалубнике. Это было чертовски опасно. Повернуть "все вдруг" и раздавить наглеца не получится, Стемман уйдёт, пользуясь преимуществом в скорости, да и "рюрики" за время манёвра подтянутся ближе и начнут пристрелку, где любой перелёт по "Адзума" ловит "Токива". Идти прежним курсом, так Стемман не дурак — притормозит и начнёт гвоздить из всех стволов "Адзума", сбивая тому ход. Даже получив серьёзные повреждения "Богатырь" останется на плаву, а "француженку" раздавят "бородинцы"...
Пока японский адмирал предавался невесёлым стратегическим размышлениям, на "Суворове" вели оживлённую "переписку" с "Навариным". Фитингоф оставил "Иртыш", "Анадырь", "Корею", под присмотром "Кубани", а сам на "Наварине", с "Николаем" и "Днепром" в качестве разведчика, просил разрешения выскочить на пересечку тройке броненосных японских крейсеров.
— Ну что, Лев Алексеевич, погоним Камимуру на Бруно Александровича? — Бухвостов уже принял решение, но вежливости ради просто обязан был поинтересоваться мнением коллеги, находящегося с ним в одном звании.
— А что нам ещё остаётся? После сегодняшней феерии "Богатыря", я думаю, мы и без Фитингофа можем откусить один-два японских крейсера. Главное помнить, Николай Михайлович — на "России" батальон пехоты, не дай Бог будут потери у сухопутчиков. — Солдатиков, разумеется, побережём, у них своя стезя. Им в землю вгрызаться, нам — тонуть. Думаю брони и орудий "Богатыря" и "Громобоя" хватит на стопорение одного японца...
