Тихая жизнь

Холодный серый день. Поздняя осень. Кладбище.

— Не переживай, я буду помогать. Мы не будем тебе обузой. Все будет хорошо — жалостливо проговорил мальчик, скорее всего школьник. Не высокий. Да какое там, черноволосый азиат даже по меркам своего народа выглядел низким и худощавым. Глаз не видно, и без того узкие, сейчас он были совершенно не видны, под распухшими от слез веками.

Женщина рядом не ответила ничего. Казалось она сейчас пребывала не здесь, неотрывно глядя на фотографию на надгробии свежей могилы. Без слез. Без эмоций.

Вечер того же дня. Дом. За окном и без того паршивая погода переросла в проливной дождь. Парень забежал, на ходу снимая промокшую одежду. В доме было тихо. Свет не горел.

Он аккуратно подкрался к одной из комнат. Там, посапывая, спали два ребенка лет семи. Девочки. Близняшки.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, парень тяжело вздохнул, и ссутулившись побрел в поисках матери.

— Мама, меня тут тетя Шу с соседней улицы угостила. У нее чудесный сад. Она передала нам целую кучу вкусных яблок. Мааам.

Тишина. Дождь все усиливался.

Проходя мимо кухонного столика малец увидел записку. Маленький клочок бумаги с одной строчкой. Но прочитав ее тот замер. И стал медленно бледнеть, становясь белее мела. Пакет с яблоками выпал из рук, фрукты покатились по полу. А мальчишка деревянной походкой пошел к себе в комнату, продолжая сжимать клочок бумаги. Шел, все более шумно и прерывисто дыша. А зайдя к себе в комнату наоборот схватился за грудь, будто задыхаясь. Ноги подкосились. Пальцы скребли пол. А потом он затих.

Мерный стук часов отмерял секунды. Одна. Две. Три.

Тело парня дернулось. Еще раз, еще. А потом и вовсе забилось в конвульсиях. Это продолжалось пару минут. Потом парень затих, казалось, что и не дышит он вовсе. Лишь в редких отблесках молний стало заметно, как возвращается краска к его лицу.

Еще немного тишины. Веки резко разомкнулись, а зрачок забегал с такой скоростью, что его движения были едва уловимы. Парень задышал спокойно, а потом и вовсе тихо заговорил, но в юном голосе не слышались больше те мальчишеские интонации, скорее уж совсем другие:

— Второй шанс значит, да? Хм...

Он поднес к глазам руку, с по прежнему зажатой в ней бумагой. Аккуратно развернул лист.

"Прости и позаботься о сестрах"

— Леди вы эгоистка.

Бумага выпала из рук, а он снова затрясся всем телом, прижимая голову руками. Правда в этот раз приступ был куда более скоротечен.

— Значит Ясуо. Ясуо Мора. Какой глубокий подтекст в имени.

Тихий шорох. Легкий перекат. Парень стоит на ногах.

Подходит к зеркалу. Осматривает себя, словно видит в первый раз.

— Ладно, могло быть и хуже. Хорошо хоть не "моглА" ... — парень улыбнулся понятной лишь ему шутке.

Очередная вспышка молнии была совсем рядом. Послышался плач. Мальчик выбежал и комнаты, двигаясь на звук. Зайдя в очередную комнату, он увидел, как обнявшись, плачут дети.

— Братик, молнии страшные. Хотим к маме — и оба ребенка вцепились в присевшего на кровать парня.

— Тише, тише... — шептал он, успокаивая детей и те постепенно затихали.

Дети уснули. Молнии стихли. Дождь подходил к концу.

Парень аккуратно перенес близняшек к центру кровати. Укутал. Полюбовался немного.

Руку кольнуло.

В кармане штанов что-то лежало.

Достал.

Небольшой клочок бумаги.

"Прости и позаботься о сестрах"

— Люблю когда товар и цену показывают сразу — улыбнулся парень — Есть жизнь, которую можно прожить спокойно, есть те, кто в тебе нуждается и любит ... ... не смел даже желать ... — последняя часть фразы была произнесена шепотом и глубоким грудным голосом. Парень медленно поклонился, глядя на звездное небо в окне.

— Что же, думаю завтра стоит поискать подработку. Обычную, хорошую подработку. И нашу непутевую маму, хотя об успехе последнего — парень последний раз глянул на записку — я сомневаюсь.

На горизонте алел рассвет.

*Годами позже*

Светлый кабинет. Строгая атмосфера соседствует с множеством цветов. Солнечные лучи пробиваются через листву деревьев.

В кабинете, перед монитором компьютера сидит человек. Аккуратный, не лишенный лоска костюм. Пшеничные волосы собраны в хвост. Виски уже тронуты сединой.

— Джошуа, ты видишь тоже, что и я?

-Да и я безумно горд этим — отвечает ему стоящий за его правым плечом мужчина. Он так же не молод. Волосы уже полностью седы. Его вид производит впечатление потомственного дворецкого в n-ном поколении.

Речь идет о происходящем на экране.

Просторный зал. Отличный ринг. Профессиональное освещение.

На ринг подымается здоровый мужик. В зале слышны овации.

А потом зал затихает. На ринг поднялся второй боец. Точнее вторая.

Золотоволосая блондинка. Выходит спокойно. В ушах наушники. На ней короткий топ и шортики.

Звучит гонг. Судья дает отмашку. Бой начинается.

Мужчина расслаблен и весел. Голоса не слышно, но он жестикулирует и смеется. Явно насмехается.

Рывок. Девушки идет на сближение. Удар.

Мужик улыбается. Делает шаг... и неловко припадает на колено.

Теперь ему не весело. Теперь он серьезен. Но удар сделал свое дело. Реакция не та, скорость не та. Хотя удар ли? Он не выглядит потерянным. Он выглядит разозленным. Подобно человеку, что никак не может убить осу. А оса все жалит... Бой продолжается...

Отмашка судьи. Бой останавливают. Лицо мужчины все залито кровью. Она заливает глаза, орошает пол ринга. Он не может продолжать.

Тот кричит на судью, оспаривает решение. Но видно, что без особого желания, без огонька. Это его шанс, шанс не потерять лицо.

Девушка смотрит ему в след. Потом разворачивается и так же покидает ринг. Конец видео.

— Ты видел это, Джошуа?

— Да. Как я и сказал я горд. Все наши ученицы, они как дочери нам. Они хрупки и красивы, подобно цветку и мы сделали все, чтобы вырастить у цветов шипы. Теперь, закончив старшую школу, они смогут отстоять свою красоту, свою независимость. Никто не сможет их обидеть, причинить вред.

В уголках глаз "дворецкого" видны капельки слез. Он горд и счастлив за своих "детей".

Но сидящий в кресле не разделяет его радости. Он хмур и хмуриться еще сильнее. Непроизвольно покусывает губы.

— Мы сделали ошибку, Джошуа, непростительную ошибку. Я в отчаянии — одновременно он заново включает запись, отматывает ее на нужном ему моменте и жмет паузу.

Сейчас видны последние кадры сьемки. Мужчина уже покинул ринг, девушка разворачивается, чтобы уйти. И этот момент ловит камера. Ее лицо замирает крупным планом.

Оба мужчины вглядываются в картинку. Один с тоской, другой с непониманием.

— Ох, но как же так! — осознание настигает и второго. — Мы же растили их трепетно, берегли и лелеяли.

— Ты все правильно понял, Джошуа. Ты тоже увидел его? Презрение в ее глазах. Ты же тоже понял, что оно направлено не на силу бойца. Нет. Она презирает его потому что он мужчина. Для нее он стал слаб. Мужчина стал ассоциироваться со слабостью, вызывать презрение. Не таких я хотел выпустить девушек, не так я хотел их подготовить к жизни.

— Не отчаивайтесь директор. Этот проект слишком масштабен. Ошибки неизбежны. Мы должны лишь со смирением принять их и исправить.

— А сможем ли?

— Конечно, ведь не одно презрение я вижу, еще и немой вопрос.

— Ты прав. Сомнения есть у нас, сомнения должны быть и у них. Людям свойственно сомневаться даже в незыблемости истин. Мы должны более равномерно адаптировать их с социумом и сгладить углы наших ошибок. Итак, я решил.

Стоявший за плечом мужчина достал небольшой блокнотик и ручку. Замер в ожидании.

— Отныне, начиная со старшей школы, а со следующего года полноценно наша школа переходит на смешанную модель обучения. Теперь в ней могут обучаться и мальчики. Произвести до набор в классы.

— По какой схеме?

— Максимальной лояльности. Любые расходы на содержание и обучение мы берем на себя. Мне они нужны в минимальные сроки.

— Желающих будет много. Каково будет количество?

— Не стоит слишком шокировать девочек. В этом году попробуем по 1-3 парня в класс. Учитывайте не только их оценки, но и внимательно просматривайте рекомендации учителей.

— На такой цветник слетят богатенькие птенчики. Начнут махать деньгами, угрожать связями...

В кабинете повисла тишина, а потом оба мужчины засмеялись.

— Это будет редкое шоу. Набор открыт для всех, Джошуа, я подчеркиваю, для всех.

— Я вас понял. Будет исполнено.

— Эй Ясуо! Ясуо, можно тебя не минутку? — кричал пожилой мужчина в аккуратном, хоть и не новом сером пальто.

Обращался он к невысокому парню, что сейчас со всей старательностью мыл автомобиль.

Тот быстро, но не менее старательно доделал свою работу и поклонился клиенту. Что удивительно, в ответ получил такой же поклон. Видимо, постоянный клиент. И лишь тогда отошел к кричавшему.

— Да я вас слушаю. А, сенсей, здравствуйте — ответил парень спокойным голосом, будто и не нарезал как угорелый круги вокруг машины минутой назад.

— Здравствуй, я конечно знал, что у тебя на шее еще и две сестренки, но не думал, что ты найдешь такую подработку. С твоими то талантами в учебе.

На это парень лишь скривился.

— Нормы законов нашего государства весьма жестко ограничивают это. Порою даже в ущерб тем, кого они пытаются охранять.

— Хо-хо, всегда мне это в тебе нравилось, слова не мальчика а мужчины. И я рад, что ты не стал искать пути заработка более прибыльные, но при этот незаконные.

— В этом нет необходимости, забота о сестрах мне не в тягость. Сейчас же им всего хватает.

— А тебе?

— Простите?

— А всего ли хватает тебе?

— Мне не нравиться тот путь, куда уводит нас этот разговор. Скажу лишь, что все необходимое для жизни у меня есть и в достатке.

— Ты меня не правильно понял. Смотри — мужчина протянул ему небольшой лист — это уведомление о переходе одной из наших школ на смешанное образование. От себя я тебе скажу так — эта школа элитная, закончившему ее даже со средними оценками открыто множество дверей. Ну а зная твои возможности, я скажу, что при ее окончании ты сможешь выбирать не задумываясь любую дорогу, любой ВУЗ с радостью возьмёт к себе ее выпускника.

Парень вчитался в бумаги, но лишь поморщился.

— Это будет тратой времени. Я думаю, найдется множество желающих поиметь с этого выгоду, и отсутствие знаний им заменят возможности.

— Хех, я в тебе не сомневался. Ты правильно понимаешь. Вот только тут дело обстоит не так. Я говорил с директором. Он знаком в главой той школы, хоть и шапочно, но даже так дает стопроцентную гарантию в неподкупности приемной комиссии. К тому же, мы с ним, не отходя от кассы, сделали на тебя замечательную характеристику. И даже бумаги приготовили. На всякий случай. Мало ли.

Парень сильно задумал.

— Зачем? Зачем Вы это делаете?

На это мужчина лишь тяжело вздохнул.

— В наше время, Ясуо, молодёжь уже не та. И это не старческое брюзжание. В тебе же я вижу стержень и стремление. И тем удивительнее то, как целенаправленно ты себя ограничиваешь, словно пытаешься делать все исключительно, непоколебимо правильно, следуя по одной тебе известной дороге. Я бы еще понял, если бы ты был дряхлым стариком, повидавшим и испытавшим многое в жизни. Такие люди прочувствовали на себе последствия многих путей и решений, поэтому единственно правильный выбор для них кристально ясен и понятен. Но тебя я не понимаю, видно, что это добровольное решение, при этом это не последствия воспитания. Поэтому мой долг как учителя всячески способствовать этому. Это моя обязанность. К тому же, Ясуо, я знаю, что твои сестры ни в чем не нуждаются, но это не повод загонять себя в рамки. Ты же видишь, большинство расходов на себя берет школа. Ты сможешь серьезно сэкономить, и по деньгам и по времени — и видя, как хмурится парень, добавил — больше времени для сестер.

Прием все же не слишком честный, о чем понял и парень, если судить по его улыбке. Но не лишенный логики, к тому же сразу видно, что старый учитель действительно хочет помочь.

— Знаешь, никогда бы не поверил, что настанет время, когда я буду уговаривать молодежь меньше работать и больше гулять.

На это парень лишь улыбнулся и аккуратно поклонился.

— Спасибо учитель. Я непременно воспользуюсь вашим предложением.

— Вот и хорошо. Зайди к директору на следующей неделе. К этому времени мы все подготовим, да еще с некоторых учителей характеристики на тебя стрясем. Думаю, они будут только рады.

— Не стоит утруждать себя, сенсей, вы итак сделали для меня очень много — еще один поклон.

— Что ты, что ты. Это моя обязанность, как учителя. Заходи на следующей неделе. Заодно и обдумаешь все обстоятельно. Удачи тебе, готовься к вступительным, сдать сможешь сразу после предоставления бумаг. И отдыхай побольше, заводи друзей. Юность чудесная пора, ее не вернешь.

Последняя фраза прозвучала с некоторой грустью, глядя на рабочий костюм парня.

— До свидания, сенсей.

Когда старый учитель ушел, к парню подошел хозяин мойки.

— Ясуо, уже поздно. Можешь идти домой. Встретимся через неделю?

Парень поклонился и не разгибаясь произнес.

— Прошу меня простить, но вынужден просить продления отпуска на две недели.

— Что случилось парень?

— Буду переводится в старшую школу.

— Это ты молодец, это дело правильно и нужное. Не переживай. Приходи как освободишься. Заскочи ко мне в кабинет, как переоденешься, выдам тебе зарплату.

— Благодарю.

— Это тебе спасибо. Давно у меня таких работников не было.

Солнце клонилось к закату. Парень с большим пакетом из супермаркета брел домой. Остановился у столба. На столбе, на старой, выцветшей бумаге оставалась надпись большими буквами "Пропала без вести" и фотография, с лицом женщины, очень похожей на остановившегося парня. Тот лишь тяжело вздохнул и покачав головой буркнул "эгоистка". Постояв еще немного, посмотрел на заходящее солнце и ускорил шаг.

— Сестры будут недовольны. Сегодня надо быть пораньше. Срезать?

И парень завернул и одну из множества улочек города.

Так он продвигался достаточно долго. Окружающие здание уже начали сереть. Включились фонари.

— Эй не поздно ли ты гуляешь, малой? Слышь, я тебя спросил!

Что же. Для некоторых ночная пора — это время начала "работы".

Протянутая рука гопника была отбита легким шлепком ладони, и эта же ладонь слегка толкнула его в грудь. Не глядя. Не сбавляя шага. Будто пощечину дал.

— Малой, я с тобой не в салочки играть собрался. Быстро сюда... де... д... хр...

Любитель легких денег корчился в грязном переулке. Ему не было больно, у него ничего не было сломано. Но горло судорожно сжималось, в попытке сделать вдох. В глазах все плыло, а в ушах звучали тихие шаги удаляющегося "малого".

Расцарапанные руки скребли пол, перед глазами плясали разноцветные мошки. И вот, когда легкие уже нестерпимо пылали огнем удалось сделать маленький вдох. Потом еще один и еще...

... ... ...