Параллельщики чистовик полный

Татьяна Буглак

Параллельщики

Встать бы однажды в ненастную ночь,

Всё превозмочь, и друг дружке помочь...

ИВАСИ

Предисловие

Здравствуйте. Меня зовут Ната, я — параллельщица. Одно из двух: или вы в последнее время очень часто слышали это слово, или никогда его не встречали, и, скорее всего, не обратили внимания на промелькнувшее некоторое время назад сообщение о непонятном ЧП в одном из городов Центральной России — все зависит только от того, где именно вы живете. Но, думаю, в любом случае вам будет интересно узнать, что же означает это слово, верно? Так и мое начальство считает, к тому же уверено, что я 'смогу все правильно объяснить'. На самом деле в этом его убедили мои коллеги, совершенно не желающие заниматься 'пустой писаниной': 'Нам и так отчетов хватает'. Поэтому рассказывать все приказали именно мне, хорошо, не ограничив требованиями 'писать надо так'. Вот и буду рассказывать, как умею и как запомнила.

1

Вся эта история началась для меня пасмурным зимним утром. Я уже несколько лет, как переехала из Сибири на 'историческую родину', но так и не смогла привыкнуть к местной погоде: рождественские дни, а тут дождь, в 'лучшем' случае — со снегом. Хорошо, что никуда из дома выходить не нужно. Я, вздохнув, отвернулась от окна, сделала шаг, и... Почему-то фантасты и сказочники пишут, что 'сначала закружилась голова, а потом...'. Так вот, на самом деле все бывает наоборот, уверяю вас. Сначала я оказалась в незнакомом месте, а уж потом, когда до меня это дошло, голова отказалась принимать реальность, и мне пришлось ухватиться за первую попавшуюся вещь, хорошо, что это оказалась спинка деревянного стула. Впрочем, и остальное было пусть и незнакомым, но вполне обычным: просторное помещение, здорово смахивающее на переоборудованный под мастерскую большой гараж: покрытые традиционной серой краской бетонные стены, простая, хотя и несколько старомодная, фабричная мебель. Да и человек передо мной стоял вполне обычный — пожилой мужчина в простой старой рубашке и вытертых брюках. Только одно было необычным — громоздкий и хрупкий с виду аппарат чуть справа, от которого тянулись провода к двум приборам поменьше, по обеим сторонам от меня, стоявшим на большом листе картона — в нем я вскоре признала асбестовую изоляционную плиту. Я же находилась аккурат между этими небольшими аппаратами.

— Сейчас-сейчас. Осторожнее, подождите, я помогу, а то вы упадете, — мужчина был бледен и взволнован, и кинулся меня поддержать. — Сейчас-сейчас, не спешите. Это моя вина! Следовало подумать о таком варианте. Вы можете идти? Совсем немного, там у меня диван, вы сможете прилечь.

Мужчина говорил нервно, торопливо, и явно искренне, хотя это до меня доходило очень плохо. Я с его помощью добралась до выгороженной в дальнем конце помещения каморки, где на самом деле оказался старый узкий диван, столь же старые стулья и накрытый вытертой клеенкой стол, на котором стояли тоже не отличающейся новизной пластиковый электрочайник и какая-то посуда. Мужчина усадил меня на диван, включил чайник:

— Простите меня, я должен был думать! Я очень виноват перед вами, но обещаю — обязательно верну вас обратно! Меня Михаил Петрович зовут, а вас?

— Ната... — я сидела оглушенная, и, думаю, в тот момент меня можно было спрашивать обо всем, что знаю — ответила бы без всяких 'сывороток правды'.

Михаил Петрович налил мне кружку (чистую, что я отметила автоматически) чая, придвинул эмалированную мисочку с сухарями:

— Возьмите, вам сейчас нужно прийти в себя, сладкое в этом помогает. Вам ведь можно сладкое?

— Да, — я машинально взяла золотистый сухарик с темными пятнышками изюма. Ого, вкусный, давно такого не ела, и на самом деле успокаивает. Михаил Петрович, вздохнув, потянулся к лежавшей на полочке над столом аптечке. Я таких с детства не видела, да и тогда играла списанной, их уже нигде не использовали: коричневая прямоугольная сумочка из дерматина с закрывающимся на блестящий поворотничек 'язычком'. Где же он такой раритет нашел? Мужчина достал из аптечки прозрачную колбочку с янтарными капсулами, кинул одну под язык:

— Простите, перенервничал. Возраст уже. Вы пейте чай, пейте, а я пока покаюсь. Это моя вина, что вы тут оказались: я эксперимент по изучению пространства проводил. Первый удачный... — он улыбнулся с грустной иронией. — Для моих целей удачный, а вот для вас... Теперь нужно думать, как вас домой возвращать. Вас ведь там наверняка ждут.

Я слушала негромкий голос мужчины, пила чай, и тут меня начало трясти. Не плач, а именно что колотун — другого слова не подобрать. Михаил Петрович снова потянулся к аптечке:

— Сейчас-сейчас, — видимо, это было его любимое слово. — Сейчас, вот, валерьянка. Ничего другого нет, но, может, хоть немного поможет. Давайте, в чай накапаю. Десять... пятнадцать... Думаю, хватит. Вот, выпейте.

Я сглотнула комок в горле и взяла кружку. Многим валерьянка не нравится, считают, что она больницей пахнет, а мне нормально, просто приятный аромат трав. Я пила чай, слушая, что говорит мужчина, возившийся теперь с какой-то большой тетрадью в потертой клеенчатой обложке, и вдруг резко, в одно мгновенье, провалилась в сон.

* * *

Проснулась вялая и попыталась понять — где я? Не дома, но где? Серый крашеный бетон стен, фанерная перегородка, старая мебель. Я — на диване, буквально заваленная каким-то тряпьем. С трудом вспомнив, что произошло, выбралась из-под тряпья, встала, шагнула к хлипкой филенчатой двери, когда-то, наверное, стоявшей в частном доме, а теперь принесенной сюда — для такого места сойдет. Открыла ее и остановилась. Все помещение оказалось разгромлено. Смутно запомнившиеся мне приборы стали грудой обломков и, что намного хуже, осколков, усыпавших пол. На столе у стены стоял разбитый же монитор, на полу валялся превращенный в абстрактную фигуру системник с выпотрошенным нутром. У входа в помещение, метрах в десяти напротив меня, лежал человек, около него расплылось темное пятно. Я не могла сделать ни шага, но не от страха, который, как обычно, запаздывал, просто я была в одних носках. Не люблю ходить в тапочках, и здесь оказалась почти босиком, а осколки на полу были такие, что не то что в носках, а и в обуви на платформе опасно идти — только сама покалечусь. Огляделась, ища хоть что-то, хоть доски какие-нибудь. Ничего, только в бедро ударил лежавший в кармане телефон — я рассеянная, за временем не слежу, и ношу старый мобильник вместо будильника. Так, зарядки достаточно, хотя знакомого значка провайдера нет, только сообщение, что телефон ищет сеть. Но ведь можно вызвать спасателей, симка для такого не нужна, главное, чтобы где-то поблизости находилась хоть одна вышка связи, а она точно есть, потому что мы в городе. Какой же номер? Раньше у милиции был ноль два, но теперь полиция, а номер единый для всех служб, но какой? Вспомнила, набрала пресловутые 112. Раздались странные гудки, совсем не такие, как обычно при соединении, и удивленный голос:

— Кто это? Назовите позывные рации!

— Простите, я не знаю... — я еще раз оглядела комнату. — Нужна помощь, тут человек без сознания, в крови.

Голос на той стороне стал жестким и требовательным:

— Кто вы? Где находитесь? Какой человек?

— Не знаю. Это какой-то большой гараж, переделанный в лабораторию. Я в кладовке, в дальнем углу, босая, все вокруг засыпано битым стеклом, у входа лежит человек, на полу рядом с ним кровь. Я сама до него добраться не смогу.

— Не отключайтесь! — голос стал тревожно-деловым, отдалился, и я успела уцепить начало фразы, сказанной в сторону: 'Срочно! Кажется парал...'. Через несколько секунд голос снова заговорил, уже спокойно-деловым тоном:

— Не отключайтесь, мы найдем вас по сигналу рации. Можете рассказать о себе? Кто вы?

— Вы не поверите... — я испугалась, что меня посчитают сумасшедшей.

— Мы приняли ваш вызов, значит, поверим и вам. Нам нужно знать, кто вы.

Я стала рассказывать, голос уточнял, переспрашивал, становясь все более тревожным и деловым. Потом оборвал меня:

— Вас нашли, сейчас войдут в помещение. Не отключайтесь, пока наши люди не поговорят с вами.

Послышался шум, потом в проеме дальней двери показались люди: несколько человек склонились над лежавшим, а один направился ко мне. Под его ногами хрустело стекло.

— Рация работает? Можно?

Я протянула брусочек мобильника, мужчина коротко бросил в динамик: 'Все подтвердилось, реанимационный комплекс и комната для переговоров, отбой', и вернул мне телефон.

— Не побоитесь, если я вас отнесу?

— Нет, но вам же тяжело будет, — я не пышка, но и не 'дюймовочка', мужчина же был невысок и сухощав.

— А мы вдвоем, — он кивком подозвал обследовавшего разгром парня. — Садитесь, донесем, как королеву.

Они вынесли меня на 'кресле' из рук, усадили в большой микроавтобус со странной эмблемой: в разорванном круге две вертикальные прямые, перечеркнутые по верху наклонной короткой линией так, что все напоминало небрежно написанную букву 'П'. Рядом уже стояла белая машина 'скорой помощи', в которую закатывали носилки. Мужчина проследил мой взгляд:

— Он выкарабкается, вы вовремя нас вызвали. Поехали!

В автомобиле, кроме меня, этого мужчины и водителя, никого не было. Все молчали, а я еще и смотрела на видневшиеся через лобовое стекло фрагменты незнакомых улиц. Когда машина останавливалась на светофорах, мне удавалось разглядеть и пешеходов, выглядевших несколько странно, но странность эта оставалась неуловима для меня. Потом я поняла — на всех была почти летняя одежда.

* * *

Наконец машина въехала во двор и остановилась. Нас уже ждали, и когда дверь открылась, невысокая сухощавая женщина лет пятидесяти протянула мне шлепанцы:

— Обуйтесь. Другого, к сожалению, предложить не можем.

— Спасибо, — я всунула ноги в великоватые для меня и в то же время слишком узкие шлепки, и спрыгнула с довольно высокого порога машины. Мы находились во дворе старинной, наверное, еще петровских времен, усадьбы, справа стоял большой каменный дом с мощным, вынесенным вперед, крыльцом, впереди и слева — одноэтажные, казавшиеся приземистыми, каменные же флигели, за которыми виднелась колокольня какой-то церкви. Все это я заметила за те секунды, пока мы шли во флигель с левой стороны двора.

Я думала, что меня приведут в какой-нибудь закуток-кабинет этого, выглядевшего обыкновенным, флигеля, но нет, здание оказалось со множеством сюрпризов, и первый из них — старинные и даже несколько облупленные снаружи стены скрывали великолепно отремонтированные помещения: не было никаких пластиковых панелей 'под дерево' и решеток, закрывающих потолочные ниши с ртутными лампами, а вот хорошая краска на идеально выровненных стенах, панели из искусственного камня, дорогие светильники и металлическая отделка хоть и не бросались в глаза, но создавали ощущение надежности и современной деловой респектабельности не роскошного, а именно очень уважаемого и серьезного учреждения. Второй сюрприз — меня провели по небольшому коридору к металлической, но удобной лестнице вниз. Видимая часть флигеля оказалась только 'верхушкой айсберга', а под ним находился еще и двухэтажный, как я успела заметить, подвал, причем тоже старинный и с современным ремонтом.

— Прошу вас, — женщина провела меня в небольшую уютную комнату. — Чай, кофе?

— Спасибо, — я растерялась и даже испугалась, вспомнив, чем закончилось для меня прошлое чаепитие. — Можно просто воды?

— Разумно. Прошу вас, — она указала на стоявшие в небольшом застекленном баре бутылочки с разными видами минералки. Я выбрала самую маленькую, ориентируясь только на размер — этикетки выглядели совершенно незнакомыми. Женщина же налила себе чая — на столике стоял именно чайный сервиз.

— Расскажите, что с вами случилось?

Я снова повторила свою историю. Меня несколько раз перебивали — женщина, потом пришедший немного позже мужчина. Особенно часто они переспрашивали название моего города, улицы, уточняли другие названия — рек, соседних городов. Я сначала этого не понимала, потом все же сообразила: если я оказалась в другом городе, то это необходимо как-то объяснить, выяснить, кто я, откуда. Потом мужчина попросил отдать им телефон. Я, помедлив, протянула мобильник — а что еще было делать? Я зависела от них полностью, и начинала осознавать это. На меня наваливались страх, беспомощность, непонимание происходящего. Теперь, по прошествии времени, могу на собственном опыте утверждать: красивые истории о гордых героях, проваливавшихся в неизвестные места и с ходу начинавших там всех 'по струнке' строить, — бред! На самом деле это почти невыносимо, уверяю вас. Заметив мое состояние, моя собеседница вызвала врача. Зашла высокая светловолосая молодая женщина, совсем не похожая на обычных врачей, скорее уж на спортсменку.

— Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? Понимаю, вопрос несколько глупый в такой ситуации, но я должна знать, что с вами происходит, иначе, пытаясь помочь, могу принести вред. Вы говорили, что, попав в то помещение, пили чай, и практически сразу же уснули? Вы уверены, что это был чай? Хорошо. Валерьянка? Точно? И вы уснули именно после нее? Вы позволите взять у вас кровь на анализ?

Врач быстро и аккуратно взяла у меня кровь из вены.

— Вот так, из пальца брать не буду, это не так важно сейчас, — она выглянула за дверь, сказала кому-то: 'Срочно в лабораторию', и вернулась ко мне.

— Пока я не могу дать вам успокоительное, потому что не знаю, как ваш организм отреагирует на наши препараты. Поэтому вы должны постараться успокоиться. Все хорошо.

Я от этого 'все хорошо' занервничала еще больше:

— Вы мне не верите, считаете, что я все выдумала, но я не сумасшедшая...

— Если бы мы считали вас сумасшедшей, то повезли бы к врачам, а не сюда, и не гадали, можно ли вам нашу еду и напитки, не говоря уже о лекарствах! — женщина, говорившая со мной с самого начала, была очень серьезна. — Сейчас для нас все выглядит так: вы утверждаете, что оказались в лаборатории доктора физических наук, преподавателя университета, в результате проведенного им эксперимента; потом, после того, как выпили чай, или, что кажется более вероятным, настойку валерьяны, уснули, а проснувшись, увидели разгромленную лабораторию и вызвали нас на помощь. Как вы утверждаете, номер, который вы набрали — это единый номер вызова экстренных служб. Телефон, по которому вы звонили, находился у вас в кармане, поскольку вы используете его вместо часов. Все верно?

— Да, только я не знала, что этот человек... Михаил Петрович, что он доктор наук, — я кивнула, несколько успокоенная тоном женщины. — Как он? Мне сказали, что он поправится.

— Об этом позже, — женщина оборвала меня. — Сейчас речь о вас. Вы называли места, города, в которых жили и где живете сейчас, институт и факультет, который закончили. Назвали модель своего телефона, перечислили некоторые, хранящиеся в его памяти, фотографии и музыку. Записи в нем во многом подтверждают ваши слова, но нам необходимо все перепроверить. Вам придется на некоторое время остаться здесь. Мы предоставим вам комнату со всеми удобствами, одежду, предметы гигиены, при желании — книги и тому подобное. Общаться будете со мной, Андреем Ивановичем и Светланой. Света, пожалуйста, проводите Нату, и посмотрите, чем она сможет пообедать.

* * *

Меня проводили в небольшой 'гостиничный номер' в том же подвальном этаже, состоявший из узкого коридорчика-прихожей, крохотной душевой и комнатки примерно три на три метра, разумеется, без окон. Все это на самом деле напоминало одноместный номер в гостинице: кровать у стены, тумбочка, письменный стол с деревянным стулом, небольшое кресло. Мебель казалась мне странной, смутно-знакомой. Потом я поняла — она была новой, но очень старомодной, словно из восьмидесятых годов прошлого века.