Глава 10.
Геройский "Изумруд" встречали едва ли не все старшие офицеры флота, но Ферзена сразу же перехватил Свенторжецкий и не дал ни с кем из знакомцев словом перекинуться — бесцеремонно затолкал кавторанга в закрытую карету и увёз в штаб флота, где победоносного командира ждали Небогатов, Беклемишев и разложенные на столе листы чертёжной бумаги.
— Поздравляю, Василий Николаевич. Вам выпало первому в российском флоте уничтожить подводный боевой корабль неприятеля. Но к делу — Михаил Николаевич будет выступать в роли "адвоката дьявола", стараясь понять, что думал, что делал командир японской лодки. А вы вспоминайте, поминутно как действовали, что поделывали вражеские миноносцы, как затонула подлодка, какой силы был взрыв. В общем — вспоминайте ВСЁ!
Через пару часов бурных споров с Беклемишевым и десятка исчёрканных листов Ферзен запросил передышки и командующий кликнул вестового. За скромным ужином морские волки сошлись во мнении, что японцы всё-таки трёмя миноносцами буксировали и охраняли единственную субмарину. Небогатов доверял грамотному и ответственному офицеру, фанату ударов из-под воды Беклемишеву и потому его доводы об отсутствии близ Владивостока других японских подлодок принял за основу для дальнейших действий. Однако ж, чтоб не расхолаживать экипажи, командующий приказал придерживаться версии о наличии второй японской подлодки.
— Завтра Миклуха выходит на "Сенявине", дадим папуасу-малороссу в сопровождение два малых миноносца, пускай прогуляются пару раз от острова Русского до Аскольда, будем учить сигнальщиков, да и аварийные команды поработают с огоньком, держа в уме подводную опасность. Миноноски же обследуют все бухточки, раз уж Михаил Николаевич держит в уме оборудование какой никакой базы для действий "керосинок", то и японцы, вероятно, думают также. И, господа, давайте продумаем ответный визит доблестных российских подводников к японским берегам. Раз уж самураи, новички в подводном деле сразу пошли к вражеской базе, то нашим экипажам сам бог велел утопить Того в Сасебо. Михаил Николаевич, тут вам карты в руки, окажем всю потребную помощь, обращайтесь ко мне напрямую, в любое время дня и ночи.
— Ваше превосходительство, — присутствовавший на импровизированном совещании-совете Свенторжецкий дождался ухода Беклемишева и Ферзена, — у меня появилась информация, что японцы не доверяют более боевикам из социалистов и задумали покушения на вас, используя смертников из числа офицеров японской армии и флота, более-менее похожих на европейцев.
— Однако. Развеселить меня решили, Евгений Владимирович? Видывал я японцев, но чтоб они на европейцев походили.
— Я же подчеркнул, Николай Иванович — более-менее. Посмотрите на казаков у тех и явные турки-башибузуки в сотнях есть и якуты на половину и на четверть. А калмыки?
— Да не стоит далеко ходить, казаки, калмыки — в шифровальном отделе штаба флота молоденький прапорщик, он якут наполовину, сын купца первогильдейца Момотова, Толковый юноша, математик, патриот. И не сказать что якут, пока не присмотришься.
— Вот именно, Николай Иванович, метис. Неужели в Японии нет таких метисов, которые походят и на азиатов и на европейцев. А опытный гримёр легко смягчит черты лица, волосы выкрасит...
— Понял вас, Евгений Владимирович, но мне то что теперь делать?
— Попрошу вас, Николай Иванович перемещаться вне штаба флота самое малое с десятком человек охранного взвода.
Надо сказать, что Свенторжецкий и Бухвостов безопасностью Небогатова озаботились всерьёз. Каждого унтера, принимаемого в личную охрану командующего, после тщательной проверки на благонадёжность обучали стрельбе из револьвера и браунинга, а также "идеологически прокачивали", рассказывая какой выдающийся флотоводец адмирал Небогатов, как он переломил ход войны на море, предотвратив разгром русского флота. Старался Свенторжецкий, чтобы при необходимости мотивированный охранник мог заслонить адмирала, спасителя России, от пули или бомбы. И хотя педагогом кавторанг был весьма посредственным, матросы за своего адмирала готовы были умереть и без всякой агитации. Потому недавний инцидент, когда Николай Иванович решил вечерней порой "конспиративно прогуляться" до учительницы женской гимназии, с которой познакомился во время прочтения лекции восторженной молодёжи Владивостока, и приказал охране остаться в штабе, а те не подчинились, начальника контрразведки флота чрезвычайно порадовал.
Даже адмиральский "втык" Свенторжецкого не расстроил, а семь унтеров-охраников получили от Евгения Владимировича по червонцу...
На "Сенявине", вышедшем на следующий день в качестве приманки, помимо Миклухи присутствовал и старший офицер "Дмитрия Донского" Блохин. Кавторанга дико бесило, что приказом командующего его оторвали от крейсера, вставшего на ремонт, а без его присутствия там такого начудят...
— Константин Платонович, — контр-адмирал остановил Блохина, нервно прохаживающегося (едва ли не бегающего) вокруг носовой башни, — да не переживайте, вернётесь на "Донской", ничего там не случится пока япошек ловим.
— Владимир Николаевич, — Блохин после прорыва "Ушакова" во Владивосток накоротке сошёлся с Миклухой и офицеры на двоих подготовили доклад Небогатову по послевоенному использованию устаревших крейсеров, — да досадно, раскурочили всё на крейсере, а Лебедев как назло приболел. На боцмана одного и надеюсь. Молодёжь, когда начальство в отлучке сами знаете как на службу смотрит.
— Ничего, вернётесь, накрутите мичманцам хвост. А пока подскажите, Константин Николаевич, ваша карта окрестностей Владивостока изобилует непонятными значками. Что такое "перем.пст.набл"?
Пока Блохин с Миклухой колдовали над картой наблюдательных постов, составленной старшим офицером "Дмитрия Донского", команда "Сенявина" обратившись в наблюдателей выискивала вражескую подводную лодку. Два номерных миноносца ушли вперёд кабельтов на семь-восемь и утюжили залив Петра Великого, прямо по курсу броненосца береговой обороны. Информация от Небогатова о втором японском "потаённом судне", находящемся у главной (и по большому счёту единственной) базы российского Тихоокеанского флота необычайно взбодрила экипажи. Механики и трюмные "Сенявина" ещё раз облазали все закутки броненосца, прикидывая как лучше подвести пластырь при попадании самодвижущейся мины (торпеды) в небольшой, хоть и броненосный корабль. Артиллеристы отчаянно спорили — какое воздействие окажет снаряд на глубине двух-трёх метров, не обнулится ли его убойная сила. Тут же, прямо мелом на башне писались формулы, вестовой сбегал за справочником и стоя чуть поодаль с уважением смотрел на мичманов и лейтенантов непонятно и учёно ругающихся. По всему выходило — достать подводную лодку на глубине имеющимися средствами дело крайне затруднительное.
Миклуха, принявший командование "охранным отрядом" в который помимо трёх броненосцев береговой обороны были включены "Наварин" и "Дмитрий Донской", понимал, что именно он несёт ответственность за сохранность флота в заливе Петра Великого. И хотя контр-адмиралу хотелось большой драки с неприятелем, Владимир Николаевич понимал — тройка ББО против броненосцев Того и крейсеров Камимуры долго не выстоит и огневая мощь не та, и скорость. А вот сохранить ядро флота, сберечь ресурс современных броненосцев, не растрачивая его попусту, а если придётся, то и принять вражеские мины на себя, — достойная задача для "охранного отряда".
— Ваше Превосходительство, — протитуловал Миклуху командир корабля, капитан первого ранга Григорьев, — разрешите начать артиллерийские учения.
Миклуха разрешил, подумав, что на "Сенявине" ещё и кадровая проблема вырисовывается. Командир, Сергей Иванович Григорьев считал себя несправедливо обойдённым по службе. Ранее, командуя достраивающимся "Орлом", Григорьев "погорел" на аварии, едва не погубившей броненосец, был отстранён и сдал корабль Юнгу. Затем, желая поправить карьеру, принял под командование броненосец береговой обороны "Адмирал Сенявин" посланный "вдогон" второй Тихоокеанской эскадре.
Но не везло Сергею Ивановичу, — на отряд Клапье де Колонга, укрывавшийся в Амурском лимане дождь наград не пролился. Поощрили конечно, но весьма умеренно и офицеры с "ветеранской эскадры" люто завидовали небогатовцам, дерзко прорвавшимся во Владивосток напрямую — Корейским проливом и "сорвавшим весь наградной и карьерный куш". Именно так говаривали за бутылкой командиры "Сисоя", "Николая", "Апраксина" и "Сенявина", обсуждая кого из давних знакомых Небогатов повысил в чине или представил к ордену. Единственным оптимистом в тесной компании командиров был разве что каперанг Попов, утопивший на "Мономахе" два японских бронепалубника и получивший поздравительную телеграмму от императора.
Миклуха в пьяных "стратегических посиделках" участия не принимал, отговариваясь чем возможно, а потом и вообще — "убежал" на своём "Ушакове" во Владивосток, удостоился высоких наград и адмиральских погон, что, понятное дело, не прибавляло любви к новоиспечённому контр-адмиралу у каперанга Григорьева, понемногу превращающегося в мрачного и желчного алкоголика.
Однако ж артиллерийские учения, равно как и пожарная тревога и отбитие атаки миноносцев прошли в целом удовлетворительно, да и усиленные аварийные партии внутри броненосца сработали неплохо — случись подрыв, перекрыли бы поступление воды достаточно быстро. Блохин, принимавший самое активное участие в "заделке пробоин" дал несколько ценных советов офицерам "Сенявина" и взбодрившись обратился к адмиралу.
— Владимир Николаевич, раз уж выпало весь сегодняшний день болтаться в заливе, этаким "живцом" служа, то отчего бы не пробежаться до Посьета. Ей-ей, я б, будучи подданным микадо там отстаивался, изготавливаясь к ночной атаке рейда. Заодно и проверим, как посты наблюдения работают. Вам, как главноначальствующему над Владивостокским морским районом это наверняка будет интересно.
— А пожалуй, что и да, Константин Платонович. Задачи выдерживать постоянный маршрут от острова Русский до острова Аскольд нет, идём до Посьета.
Каперанг Григорьев с видимым недовольством выслушав распоряжение адмирала, дал команду к смене курса. Блохин и Миклуха смотрели на неестественно прямую спину удаляющегося командира броненосца, демонстративного "держащего дистанцию" с "небогатовского призыва адмиралом".
— Обижен Сергей Иванович, обошли наградой, смотрит на меня как на выскочку, — контр-адмирал покаянно развёл руками, — ну что мне теперь было, от ордена и орлов на погоны отказываться?
— Не дёргайтесь по пустякам, Владимир Николаевич, привыкайте, — Блохин так выразительно глянул на матросов, "выискивающих" подводные лодки неприятеля, что те мигом отошли на почтительное расстояние от нагрянувшего на корабль высокого начальства, — после войны вернутся офицеры и адмиралы артурской эскадры. Вот тогда начнётся настоящая грызня, даже война за чины, за местечко. Кораблей то вполовину меньше стало, да и старичков выводить из состава флота придётся. А как расти по службе?
— Ничего, господин без пяти минут капитан первого ранга, — расхохотался Миклуха, — прорвёмся! Нам, небогатовцам не привыкать. Но верно заметили, Константин Платонович, это сейчас некомплект офицерский, а наступит мир и куда девать десятки "заслуженных" штаб-офицеров? Мичманам да лейтенантам вакансии найти не сложно — запихнул вон на миноноску и вперёд. Да ещё подводные силы начнут бурно развиваться, там шустрой молодёжи, о подвигах мечтающей, самое место. А вот кавторангам-каперангам либо на берег, либо пожалуйте на пенсион.
С подошедшего "Грозного" отсигналили, что на учения вышли малые миноносцы и "Дельфин", должный изображать неприятельскую субмарину.
— Не покалечили бы они друг дружку, — обеспокоился контр-адмирал, — нырнёт железный дельфинчик, а будет выныривать и вдруг да проедется по нему свой же миноносец.
— Вы, Владимир Николаевич, наблюдали за учёным диспутом артиллерийских офицеров "Сенявина", когда спор зашёл про уничтожение подводных лодок артиллерией.
— Да, но неужели грозные корабли с могучей артиллерией действительно окажутся бессильны против подлодок? Расчёты сенявинских пушкарей показывают, что даже шестидюймовый снаряд значительного урону погрузившейся на три-пять метров лодке, нанести не сможет. Эдак запусти в Ла-Манш десяток "Дельфинов" да "Сомов" и могуществу владычицы морей придёт конец. Не зря джентльмены так резко отреагировали на ответы Николая Ивановича газетчикам, где он напророчил абсолютно новые принципы ведения войны на море с появлением подводного оружия.
— А князь Трубецкой, удачно атаковав "Фудзи" только подкрепил речь своего адмирала. Но, Владимир Николаевич, кажется нашёл я противоядие от укусов подводных гадюк.
— Интересно, Константин Платонович. Что вы выдумали такого убийственного?
— Я, Владимир Николаевич, сразу после атаки Трубецкого засел за справочники, рассчитывал возможность эффективного поражения подлодок артиллерией. Чушь все ныряющие снаряды, снаряды-иглы и прочее. Не сработают они в толще воды.
— Да, но "Изумруд".
— Ферзену просто повезло, очевидно японские подводники новички, вот и напортачили чего то, всплыли, а "Изумруд" мало того что рядом оказался, так и комендоры молодцы — не оплошали, точно залепили. Но я о другом речь веду. Представьте подводную лодку на глубине, скажем десяти-двадцати метров, представили?
— Да уж, представил. Вроде и близёхонько, но как её достать? Не сети же закидывать, пушкинскому рыбаку уподобившись. И снаряды, вы правы — не сработают, сколько не пали.
— А теперь представьте, Владимир Николаевич, — опускаем мину заграждения на такую глубину и подрываем её. Детонация пойдёт во все стороны, неустойчивую подводную лодку или перевернёт, что для них смерти подобно, либо встряхнёт так, что аккумуляторы из строя выйдут, кислород рванёт. Да мало ли что...
— Гениально!!! Гениально дорогой вы мой Константин Платонович! А ведь и верно, если посчитать мощность обычной мины. Чёрт, так ведь можно и особую мину сделать, специально для уничтожения подлодок!
— О том и речь, Владимир Николаевич. Я прежде с вами, как с ответственным за охрану Владивостокского района, решил этот вопрос обсудить. И потом уже, вдвоём идти к командующему!
— Воистину говорят — на каждый меч найдётся щит, на каждый щит найдётся меч!
— Только прошу вас, ваше Превосходительство, кроме командующего не будем никого посвящать. Мало ли — война ещё идёт, а зная нашу расхлябанность и болтливость можно не сомневаться — англичане и япошки быстро окажутся в курсе. Не хотелось бы, хоть и косвенно поспособствовать гибели Плотто или Беклемишева.
— Конечно, конечно, Константин Николаевич. Секретность и ещё раз секретность!
Миклуха настолько взволновался открывшимися перспективами по уничтожению неприятельского подводного флота, что скомандовал возвращаться в гавань. "Сенявин" неспешно заворочал, меняя курс, миноноски продолжили описывать круги вокруг броненосца.
Пока миноносные силы Тихоокеанского флота выискивали неприятельские субмарины, на отряде крейсеров жизнь била ключом, несмотря на то, что крейсера приткнулись к "Камчатке" и спешно ремонтировались. Из Петербурга наконец то прибыли запасные детали для машин и цилиндров "Олега" и Небогатов возликовал. Если два сильнейших двадцатитрёхузловых бронепалубника будут соответствовать своим заводским характеристикам (хотя бы приближённо, с учётом эксплуатации и боевых повреждений) то у японцев хлопот заметно прибавится. По распоряжению командующего перевооружающийся на германские стопятимиллиметровые орудия "Алмаз" отбуксировали от плавучей мастерской и на место крейсера Чагина встал "Олег". Впрочем, командир "Алмаза" не спорил и готов был установить оставшиеся четыре орудия силами команды. Очень уж не терпелось Ивану Ивановичу выйти в море на нормальном крейсере, без жалких малокалиберных "пукалок", годных разве что для салютования.
Небогатов принял Миклуху и Блохина без задержки. Офицеры попали на адмиральский ужин и разделили скромную трапезу комфлота, искренне обрадовавшегося нечаянным собеседникам.
— Рассказывайте, с чем пожаловали, наверняка удумали какую-то каверзу для япошек, вон как Владимира Николаевича то от нетерпения потряхивает...
Выслушав эмоциональный доклад Миклухи, прерываемый пояснениями Блохина, вице-адмирал отложил вилку.
— Константин Платонович, вы помоложе, налейте коньяку. За вашу светлую голову выпьем. Вы практически точь-в-точь повторили все доводы, приведённые в записке Беклемишева. Он пишет, что подрывающиеся на заданной глубине мины большой мощности на сегодняшний день — единственное оружие против подводных лодок. Если не считать рыбацкие сети, попав в которые нынешние лодки могут действительно запутаться, ну этот пример не более чем анекдот. Разумеется, записку Михаила Николаевича засекретили. Но коль это и вам в голову пришло, значит и сэры, пэры и прочие маркизы с баронами додумаются. Дай то Бог нам эту войну завершить без всяких технических сюрпризов, а вот следующая компания на море будет непохожа на нынешнюю. Я уж и не знаю, куда заведёт прогресс, чувствую, пора моему поколению на покой. Уже и в воздухе бои обещают писатели фантасты и изобретатели летательных аппаратов. Но это всё лирика, господа. Что касается дел сегодняшних, надлежит серьёзно усилить посты берегового наблюдения, которые переходят полностью к вам, Владимир Николаевич в подчинение. Хорошенько обсчитайте, что потребуется — сколько телефонных аппаратов, кабеля, сигнальных фонарей, казачьих разъездов в качестве курьеров. Думаю, пару-тройку радиоаппаратов малой дальности вам выделить. Сами решите, где их установить. И не старайтесь укомплектовать посты исключительно моряками, привлекайте шире солдат гарнизона. Хоть и не смыслят ничего в делах флотских, но кашеварить и обустроить пост смогут — и то дело. Каждый толковый матрос, тем более кондуктор на счету. Помните об этом. И ещё — с минами уже занимаются на отряде подводных сил, сами не экспериментируйте.
Распрощавшись с Миклухой и Блохиным командующий сел за ответ генералу Линевичу. Главнокомандующий сухопутными вооружёнными силами, действующими против Японии, просил Главнокомандующего морскими силами действующими против Японии (вот так изящно царь поднял престиж флота) согласовывать с ним все действия сухопутных частей, так или иначе подчинённых Небогатову. Старому генералу здорово влетело от самодержца за докладную записку командующего Тихоокеанским флотом о необходимости скорейшего овладения Гензаном. И влетело Николаю Петровичу, судя по всему куда как более сильно, нежели чем Николаю Ивановичу.
На десяти страницах Линевич доказывал, что овладение Гензаном сопряжено с огромными трудностями и просил адмирала держать с ним постоянную связь, если вдруг надумается ещё чего такого эпического сотворить на суше.
Также Линевич, не без оснований считающий, что царь к "флотским" благоволит, просил воздействовать на императора возжелавшего одним молодецким ударом кавалерии отбить Порт-Артур и предотвратить уход поднятых японцами судов Артурской эскадры в Японию. Как снабжать многотысячный экспедиционный корпус Линевич не представлял и интересовался, может ли Небогатов провести из Владивостока в Порт-Артур эскадру с транспортами заполненными боеприпасами и вооружением для спешенного гарнизона гипотетически отбитой у врага крепости. Помимо императора генералу о таком варианте телеграфировал великий князь Николай Николаевич, понуждая генерала бросить кавалерию в далёкий рейд.
Вице-адмирал затейливо выругался. Видимо приписанная ему "победа" над одним царским дядей — подавшим в отставку генерал-адмиралом Алексеем Александровичем, долго ещё будет обсуждаться в светских салонах и в армейских и флотских Собраниях. Хотя к отставке генерал-адмирала Небогатов причастен был только косвенно, — царь сам хотел избавиться от одиозного дядюшки, рулившего флотом по своему разумению. А тут подрос царственный племянник, сам захотел "поиграть в кораблики".
Да, кораблики. Проекты по послевоенному усилению флота Николай Второй пересылал командующему Тихоокеанским флотом не реже пары раз в неделю. А после нашумевшей пресс-конференции адмирала, так и каждый день отрывал комфлота от дел, заставляя по несколько часов проводить у телеграфного аппарата в шифровальном отделе. Николаю Ивановичу там даже диван поставили, отгородив плотными шторами от света ламп.
Воинственность царя пугала. Нет, на флоте то порядок, равно как и в гарнизоне Владивостока. Кто не с винтовкой, тот с лопатой, все заняты. А вот у Линевича не так благостно обстоят дела. Японцы, под истощив свои запасы "вдруг" перешли на английские и германские винтовки. Правда, пока точечно, отдельные батальоны, даже не полки, но Линевич был уверен — затянется война и европейские державы "подкормят" грозного азиатского тигра, дабы тот как можно дольше отвлекал Россию от дел европейских. Адмирал с генералом был солидарен, тем более знал куда больше, — конвои в Японию а оттуда в Корею шли непрестанно. На английских кораблях, охраняемые английскими крейсерами...
"Рион" и "Урал" могли только "облизываться" но близко не подходили, резонно опасаясь заполучить от "владычицы морей" и свинца и стали. Что ж, "Россия" с дюжиной германских 105-миллиметровок для довооружения вспомогательных крейсеров, будет там весьма кстати. Если прорыв прошёл успешно, то скоро объявится Левицкий. Конечно, правильнее было бы и "Жемчуг" отправить в рейдерство в Восточно-Китайское море. Отряд из "России", двух быстроходных вспомогателей и "камешка" заставил бы считаться с собой даже снобов-джентльменов. Но крейсеров катастрофическая нехватка! Хорошо, если "Олег" получится "вылечить", тогда пощиплем японские бронепалубники, ох пощиплем.
Да, а Блохин всё-таки великий умник. Понятно Беклемишев — он в этих "консервных банках" насиделся, знает что и как, но старший офицер "Дмитрия Донского" не будучи подводником, пришёл точно к таким же выводам! Нет, надо немедленно двигать Константина свет Платоныча. А Лебедева, чтоб не обидеть назначить на Сахалин, ответственным за оборону Корсаковского поста и южного Сахалина. Тут и лейтенанту Максимову хороший начальник, да и сам Иван Николаевич окажется на важной должности — царь регулярно сводки по каторжанскому острову запрашивает, глядишь и каперанг Лебедев в адмиралы скорее выйдет. А Блохина — командовать "Донским" и сразу же подать на производство в капитаны первого ранга. За отличие!
Сумев решить кадровую проблему, да так, чтоб никого не ущемить, не обидеть, Небогатов повеселел, велел незамедлительно вызвать к нему командира "Алмаза" и взялся отвечать на послание Линевича. Неожиданно адмирал вошёл в раж, и его письмо оказалось не менее пространным.
Командующий Тихоокеанским флотом благодарил сухопутного коллегу за понимание важности укомплектования дивизии морской пехоты лучшими кадрами и просил командировать легкораненых выздоравливающих офицеров, не потерявших желания драться до победы, на Сахалин, где они поучаствуют в десанте на Хоккайдо.
Николай Иванович писал Николаю Петровичу, что при затягивании войны, небольшая но эффектная операция может сделать куда больше чем длительное противостояние флотов и армий, пожирающее ресурсы воюющих держав. Тем более азиатам помогают Англия, САСШ и, возможно и Германия, зарабатывающая и на русских и на японцах. Обещая более не посылать в Петербург "сухопутные прожекты", вроде плана захвата Гензана без консультаций с уважаемым Николаем Петровичем, адмирал тут же попросил прибавить к гарнизону Владивостока казачий полк, пусть даже укомплектованный "стариками" — которым не воевать предстоит, а отлавливать японских лазутчиков и следить за побережьем.
Вошёл адъютант и доложил — прибыл кавторанг Чагин. Небогатов посмотрел на часы — время приближалось к полуночи, видимо здорово он увлёкся посланием к Линевичу.
— Проходите Иван Иванович, уж не обессудьте за поздний вызов — понравилось с вами чаёвничать. Как установка орудий — продвигается? Ругаете поди старика Небогатова, что "Олега" к плавмастерской велел приткнуть?
— Никак нет, Николай Иванович, всё понимаю — довести до ума такой мощный бронепалубный крейсер как "Олег", задача первоочередная. А мы германские орудия считай, силами команды установили, осталось два, завтра будет готово, прошу дать по 20 снарядов на учебные стрельбы. Мы с Нозиковым и старую рухлядь — шхуну сторговали у хозяина. Пустим как морскую цель.
— Ого, и задорого купили?
— За сотню отдал. Да там и смотреть не на что — утопнет как только в море выйдет. Дрова, причём дырявые. Ну нам то много не надо — продержится полдня на воде и хорошо. Палубная команда сейчас готовит шхуну к последнему выходу, возьмём на буксир, оттащим к острову Аскольда и там расколошматим.
— Хорошо придумали, Иван Иванович. Нозиков пускай таблицы составит, я германским доверяю, но, как говорят в народе — доверяй, но проверяй. Потому пару орудий используйте и по шхуне и по целям на берегу — по полста выстрелов на два ствола разрешаю. — И вот ещё что, пока никому не говорите, знаем двое — вы и я. Через неделю, возможно через две пойдёте на Сахалин, перебросите на батарею лейтенанта Максимова четыре шестидюймовки, боезапас, расчёты и роту морской пехоты. Готовьте крейсер к экспедиции, видели баркасы для морпехов, ну те, которые остряки прозвали "ботиками адмирала Небогатова"? Так вот продумайте как четыре таких "ботика" перевезти на остров. И ещё, Иван Иванович, знаю — вы в бой рвётесь. Но "Алмаз", даже перевооружённый остаётся слабее любого японского крейсера. Не лезьте в драку — это категорический приказ. Я всерьёз рассчитываю ваш крейсер флагманом сделать, если генеральная баталия случится — пойдём за колонной броненосцев, чтоб приказы командующего на каждом бородинце могли прочесть. Потому — будьте благоразумны! Идите. Готовьтесь к рейду.
