Летопись Великой войны - шесть шагов в бездну.

ПРЕДИСЛОВИЕ

"Шесть шагов в бездну". Ровно столько шагов понадобилось пройти Европейским державам от "Серебряного" века к ярости, крови и дикости Великой войны. Великой войны которой так или иначе стремились, пусть и неосознанно все европейские державы. Шесть шагов это те шесть месяцев, которые прошли с завязки очередной мелкой заварушки на задворках Европы до начала Великой войны.

Впрочем, в мае 1914 года основные участники европейского концерта даже не подозревали, чем закончатся предпринимаемые ими шаги. Россия считала своей главной целью захват черноморских проливов, Германия — очередной разгром Франции. В Берлине питали надежду, что британский лев, устрашенный мощью объединенного Русско-Германского флота удержится от вмешательства в зреющую Европейскую войну. Остальные державы тоже играли в свою игру. Главное, что никто не смог предугадать дальнейшего развития событий.

Стоп что-то не так? Какой Русско-Германский флот спросите вы? Чертовски правильный вопрос. Да эта история началась ровно за 10 лет первого выстрела Великой войны.

В нашем мире "Цусима", "Порт-Артур", не говоря уже о "Мукдене" — символ героизма и как не парадоксально — позора русской армии и флота, это еще позорнее, чем Крымская война, ведь там нам нанесли поражение ведущие европейские страны, а здесь народ, только-только вылезший из средневековья. Кто был виноват — уж никак не матрос, солдат, унтер, поручик, а те, кто сверху — ведь не зря есть пословица — "рыба гниет с головы". В нашем мире после Русско-Японской войны Империя осталась не только без флота, но и без престижа, теперь русский "Ванька" годился только на роль пушечного мяса для спасения Антанты, которая смею заметить, не чуралась помощи Японии во время войны. Потом была Первая Мировая — миллионы погибших русских, спасающих Англию и Францию, развал Империи, становление новой Империи — СССР, очередная, еще более страшная война, выросшая из итогов Первой. Потом развал и отход на триста лет назад в границах. Сейчас это осколок великой Империи, еле-еле выживающий в англо-саксонской модели мира.

Я если я скажу, что этого не было? В январе 1904 года, решение продолжить поход отряда контр-адмирала Виренниуса на Восток, отличное от текущей реальности, оказалось тем поворотным пунктом, тем камешком стронувшим лавину, который привел в дальнейшем и к иному исходу Русско-Японской войны. Если я скажу что Русский флот принял участие в двух сражениях у острова Цусима, причем во втором разгромил японцев наголову? Если я скажу что после горечи поражений Мукдена, Лаояна и Шахэ русская армия сумела вырвать победу у японцев, причем эти сражения на долгое время стали классическими, подвинув пресловутый Седан, что будущие немецкие полководцы, такие как Фалькенгайн и Маккензен учились у русских и потом улучшали и дополняли их идеи? Что, если Порт-Артур не сдался позорно в декабре 1904, а был взят в ходе жестокого и кровопролитного штурма в марте 1905 года? И на всем этом фоне Россия и Германия наконец заключили военный союз в 1913 году. Так не было — и Вы будете правы, так не было в нашей реальности, где боги или демоны нашего мира дали возможность перекроить апологетам англо-саксонской модели мир в свою пользу. Промежуточным же этапом становления этого мира, определившим, во многом, развитие дальнейших событий, стал выигрыш японцами войны 38-39 гг. эпохи Мейдзи.

В иной же реальности, Россия выиграла войну с Японией. Погиб от рук террориста император Николай II. Регентом стал молодой и амбициозный Михаил, который не поддался на убеждения льстивых царедворцев, склоняющих его согласиться на условия мира, продиктованные в Лондоне, и все-таки сумел повести державу к победе. И не надо думать, что японцы были слабы, их армию взрастила германская военная мысль, а их флот — английская.

После войны Россия сделала рывок и к Балканским событиям перевооружила армию, построила и подготовила пусть и небольшой на фоне Королевского, но первоклассный флот, заслуженно занявший к лету 1914 года третье место в мире.

Но в первую очередь, это книга о людях, которые в переломный момент истории сыграли свою роль, подчас не подозревая о своей значимости в предстоящих событиях, людях, которые стали свидетелями ухода старой Эпохи и творцами новой...

Пролог

март 1912 года Санкт-Петербург и окрестности

Со вчерашнего утра ротмистру Константину Дмитриевичу Горяеву сильно нездоровилось. Видимо, постоянное напряжение предыдущих недель сказывалось, а он ведь уже далеко не мальчик! Вот вчера, например, угораздило его заснуть прямо на стуле в приемной у шефа. А ведь казалось, закрыл глаза всего на мгновение. Досадное происшествие оказалось достаточным поводом для начальника Санкт-Петербургского Охранного отделения полковника Фомина, чтобы послать одного из своих самых сыскарей. Все предыдущие недели их группа совместно с военными контрразведчиками работала над контактами британской резидентуры и революционного подполья. Ситуация заставляла сильно задуматься над происходящим. Как сказал на совещании Фомин, лично ему это живо напомнило московские события 1905 года, когда дружинники, противостоявшие армейским частям, были неплохо вооружены и получали ежедневную плату. Данный факт свидетельствовал о том, что тот, кто вел подрывную работу против Империи, располагал огромными деньгами. Наконец, три дня назад через агента "Третьего", находившегося на связи у Горяева, удалось получить информацию, что в распоряжение экстремистского подполья были переданы большие суммы наличных, а через Финляндию и Ревель вновь поступила большая партия стрелкового оружия.

Получив через тайник сообщение, что "Третий" просит личной встречи в условленном месте, Горяев направился днем на явочную квартиру, содержателем которой был пожилой учитель словесности, бывший народоволец. Неожиданное появление ротмистра вызвало на лице содержателя тень легкого изумления. Но он все-таки был крепок как кремень, дело свое знал, посему поздоровавшись с ротмистром, быстро прихватил на руки рыжую лохматую собачку Жужжу неизвестной породы, накинул габардиновое пальто и котелок и вышел через парадный вход. Сняв цивильное пальто, ротмистр вытащил из внутреннего кармана маузер и, пройдя в зал, устало опустился в кресло, после чего дослал патрон в патронник и переложил пистолет в боковой карман. Люгер же он положил на стол и прикрыл его вчерашним нумером "Петербургской газеты". Потянулись минуты томительного ожидания.

Наконец у двери черного входа что-то зашуршало, и в комнату впорхнула курносая девица на вид лет 18, небольшого роста, в норковой шубке и в кокетливой шляпке черного цвета. В руках она сжимала небольшую черную же сумочку. Оглядевшись, девица хихикнула и поинтересовалась:

— Что это вы ротмистр, по-прежнему меня опасаетесь? И что это лежит под газеткой? Это не то что я думаю? Аяяй, ну это вы зря, я ж вся ваша, во всех смыслах.

Горяева слегка передернуло, он еще ни разу не встречал женщин, чей внешний вид столь не соответствовал бы содержанию. Марго выглядела до сих пор, а ей уже стукнуло 27 лет, как юная гимназистка, но при этом превосходно стреляла, была опасна как гремучая змея, и ей было абсолютно плевать на идеи. Ее интересовали только острые ощущения и деньги. К тому же она каждый раз играла в такую игру правда, очень творчески подходя к исполнению своей роли.

— Ну, здравствуй, и присаживайся, чувствуй себя как дома, — с легкой улыбкой проговорил ротмистр.

— Костя, с чего бы ты такой вежливый сегодня?

— Марго, давай без сантиментов.

— Да? А поговорить? Ладно, слушай внимательно, послезавтра на станции Озерки встречают курьера из Финляндии, везет деньги и какие-то инструкции Петербургскому комитету, что именно я понятия не имею. Но думаю что-то очень важное, и самое главное этого курьера ждут давно. Кто курьер мне тоже неизвестно. Поезд из Гельсинфорса должен там быть в 12 часов 30 минут. Однако доставить курьера должны на явку к Рахматову в Заречном.

— Марго, кто это еще знает?

— Да хватает; — Марго сморщила носик, и продолжила, — думаю человека 3-4 минимум, кроме того, боевая группа Седого должна встречать курьера и его груз.

— Что всплыл Седой со своими боевиками? — удивленно протянул ротмистр, — Что-то я давненько о нем не слышал! Он же в последний раз в Астрахани отметился! А еще никто из разыскиваемых боевиков не появлялся?

— Ты знаешь, Костя, ничего конкретного не слышала, но слухи бродят разные вплоть до того, что готовится серия эксов. Но конкретно ничего. Ладна, Костя не скучай!

Напоследок томно потянувшись, как дикая кошка, так что у Кости захватило дух, Марго выпорхнула из зала. Вслед за тем стукнула дверь. Закрыв дверь на ключ изнутри, и вернувшись в свое кресло, Горяев задумался. К Седому у него были личные счеты. Пролитая в свое время кровь взывала о мщении. Кроме того, и курьера, и Седого с его бандой отморозков надо было брать. При этом если выживание курьера было жизненно необходимым, то Седого, как известного террориста, вполне можно было и пристрелить как собаку при задержании. Послужной список у Седого был впечатляющ, везде, где бы он ни появлялся, за ним тянулся кровавый след. Выстрелы из браунингов в упор, брошенные бомбы, заложенные в дома мины и т.д. и т.п. На Седого работал свой специалист по бомбам, бывший студент Киевского политеха Мойша Кирштейн, подпольная кличка "Студент". За прошедшие годы, как было известно Горяеву, все операции группы тщательно прорабатывались и сбоев экспроприации и теракты не имели. Итак, послезавтра, время у них есть, но мало. При этом, так как курьер им лично не известен, то задержание надо проводить немедленно, после того как курьера встретят громилы Седого, что в свою очередь требовало немедленно выставить наблюдателей на Озерках и близлежащих станциях. А это требовало времени на организацию всего процесса, резону засиживаться не было. Закрыв глаза, Горяев мысленно прокрутил в голове все, что еще нужно было сделать, и вздохнул. Если свезет, он самолично решит судьбу Седого! Спустя пять минут ротмистр встал, забрал оружие, оделся в прихожей и, закрыв дверь своим ключом, вышел из подъезда на улицу. Еще через пять минут, выехавший из-за угла "лихач", завидев стоящего на тротуаре и явно ожидающего прилично одетого господина, подкатил к нему.

— Трпрууу!!! — Куда изволите, ваше благородие?

Опытный, наметанный глаз извозчика распознал в господине явно военную выправку, как и многие другие мелкие детали, неясные непосвященным

— На Кронверкский, голубчик, — ответил ротмистр.

Здание петербургского Отделения по охранению общественной безопасности и порядка находилось с 1907 года на Петербургской стороне, по адресу Александровский проспект дом 2, где смыкались Александровский проспект, Кронверкский проспект и Мытнинская набережная. Шесть лет до этого "контора" обреталась на Мойке, в знаменитом доме, где когда-то жил сам Пушкин, а еще раньше — на Гороховой 2, в нынешнем доме градоначальника.

Из предосторожности Горяев сошел с извозчика не прямо у Отделения, а на Кронверкском, пройдя пару кварталов пешком до серо-желтого углового здания в неоклассическом стиле. Сад по левую сторону проспекта еще не обрел свою обычную весеннюю прелесть, деревья еще не щеголяли листвой, на дорожках лежал рыхлый, мокрый снег, обычный в это время года. Летом и, особенно поздней весной, Горяев любил прохаживаться по этому саду, от Мытнинской до канала, за которым высилась мрачная громада Кронверка. Эти прогулки помогали ему думать и анализировать.

Фомин был у себя, и по тому, как он нервно барабанил пальцами по столу, было ясно, что шеф не в духе. Переведя взгляд на Горяева, Фомин недовольно спросил:

— Ну что еще?

Превосходно изучивший своего начальника, Горяев не обратил никакого внимания на столь грозные признаки начальственного недовольства, и вкратце изложил полученную информацию.

— Седой, говоришь? — задумчиво протянул шеф, — такую птицу надо ловить и немедля! Но, честно говоря, я бы предпочел видеть эту птицу в виде чучела, да и всю его банду тоже, как и ты, полагаю? Горяев кивнул. На несколько секунд, ротмистр перенося в 1906 год. Серия вспышек -картин. Залитые солнцем бульвары Севастополя. Флотский мятеж. Избиения и убийства. Кровь. Разгром мятежа армейскими полками. Виселицы и расстрелы. И Аня. Он вновь как вживую увидел Аню. Его солнышко, как он ее называл обнимая и жарко целуя. Все прекратилось в один миг. Боевики по ним стреляли в упор у подъезда. Он выжил, несмотря ни на что, а она умерла спустя несколько минут. В память навсегда врезались глаза стрелявшего в них боевика. Оловянный мертвый взгляд, будто у снулой донной рыбы. Удерживая правой рукой обмякшее тело любимой, он успел выстрелить четырежды из револьвера и задел одного из стрелявших, которого спустя пару минут застрелил какой то морской офицер. А затем наступило спасительное забвение. Выйдя после лечения, Константин так и не смог по сей день узнать его имя. Вторым был "Седой". Дражин Федор Самуилович, из мещан Минской губернии, за которым уже тянулся кровавый след.

Фомин цепко взглянув на своего подчиненного и видно прочувствовав его настроение, спустя несколько мгновений продолжил, — А вот курьер, Константин Дмитриевич, мне нужен живым и здоровым, ни один волос с этой башки упасть не должен, заруби на носу и всем своим тоже инструкцию строго-настрого дай. Времени у нас, как ты и отметил, мало, цейтнот можно сказать. Поэтому бери всех кого нужно из отдела, а я пока позвоню Силину, взвод казачков-пластунов из ОКВС вам не помешает в подмогу.

Вечером, переодевшись в одежку более подходящую какому-либо поденщику, Горяев лично побывал на станции, внимательно осмотрев деревянное двухэтажное здание, перрон и прилегающую местность. Первым побуждением ротмистра было вязать всех на явочной квартире, но потом в ходе раздумий он резонно предположил, что если вдруг боевики направятся в другое место, то весь план операции пойдет ко всем чертям. Посему он принял решение взводом ОКВС перекрыть подходы к станции. А своих сотрудников использовать для задержания и уничтожения. Дачный сезон еще не начался, в это время года днем пассажиров на станции будет мало, значит, риск задеть кого будет сведен к минимуму и толпа не помешает выполнению операции. При этом на организацию засады оставалось с каждой минутой все меньше и меньше времени. Катастрофически мало.

Впрочем, на следующий день к полудню все было готово. Все люди были размещены в нужных местах, наблюдение налажено. Начальник станции, невысокий седоватый, нервный господин предоставил в распоряжение Горяева и группы захвата небольшой кабинетик у зала ожидания. Здесь Горяев находился уже пару часов. Нервозность, как всегда с началом операции, сменилась ледяным спокойствием и ясностью. В ближайшее время партия будет сыграна и тогда все разрешится, волноваться смысла уже нет. Раздумья ротмистра прервал хлопок двери — перед ним стоял один из жандармов форме служащего железных дорог:

— Константин Дмитриевич, "Седой" и еще трое из его группы в зале, идут на перрон.