|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Критика Заблуждений
Зло многолико, и Шайтан меняет образы, словно маски, улавливая души в свои сети. Число же тех масок превосходит число звезд в небе. Для каждого человека, будь он мужчина или женщина, старый либо молодой, богатый иль бедный, зло найдет образ, что придется человеку по вкусу, и он спросит 'Быть может, это хорошо?'. Однако не забывайте — грех всегда стучит в запертые врата добродетельности и входит лишь будучи приглашенным.
Так же и джинны порабощают душу, не потому, что Бог им так велит, а потому, что сам человек это позволяет. Не возлагай же вины на других за то, что сам отвратился с пути.
Такихико, дочь Маэда Томоко 'Слова Божественного. Хадис о путях праведности.'
Пролог
— В круг, дети, в круг, вот так. Садитесь ближе.
Человек был уродлив. Большой, хорошо сложенный и одновременно... какой-то нескладный. Пока он оставался в неподвижности, все было хорошо, но стоило мужчине двинуться, и в каждом движении проявлялась тень болезни. Хотя, наверное, правильнее сказать — неблагополучия. Словно каждый мускул принадлежал ему не целиком, а лишь в какой-то части, остальное же оставалось во власти хвори.
— Давайте к огню, вечер сегодня холодный.
Человек ссутулился, опустил широкие плечи и сделал движение, словно подтягивая ближе десятка полтора детишек, окруживших костер и рассказчика. Широкие рукава ношеной, не раз чиненой рясы повисли будто крылья летучей мыши тхаали, что крадется в ночи, готовая пить кровь свиней, а если повезет найти крепко спящего, то и людскую, впуская незаметный яд.
Голос, доносившийся из-под низко опущенного капюшона, был хриплый, надтреснутый, как твердейший сучок, в который глубоко проник зуб пилы, да так и не сумел переломить до конца. Неприятный голос. Неприятный и зловещий человек.
Тем удивительнее было то, что дети — все возрастом не старше семи-восьми лет — совершенно не боялись страшного дядьку с противным голосом. Они рассаживались на бревнышках, заменявших скамьи, жались ближе к живому огню. Вечер и в самом деле выдался свежим, закатившееся за горизонт маленькое солнце унесло за собой тепло короткого осеннего дня.
За спиной у человека в рясе темнела стена небольшой церкви, построенной из дерева-плавника. Негромко шумел океан, близкий, но скрытый грядой холмов. День выдался хорошим, спокойным, ночь также обещала стать безветренной, так что волны не рокотали сдержанным гневом стихии, а ровно шептали вечную песню воды.
— Ближе, ближе к теплу, мы ведь не хотим, чтобы родители утром вытирали ваши больные сопливые носы?
Несмотря на поздний час никто не спешил забирать малышню. Вся округа знала, что с отшельником, поселившимся здесь несколько лет назад, дети в безопасности, как за крепчайшей броней лучших танков Кайзервера. Некоторые даже считали его настоящим 'годи' — рассудительным и богобоязненным человеком, набравшимся мудрости в дальних странствиях...
Темное небо сверкнуло россыпью точек. Сначала прошел, сверкая огнями, временный навигационный спутник, запущенный по самой низкой орбите, почти сразу за ним проследовал групповой старт 'дохловозов' — загруженных под завязку транспортных рефрижераторов. За минувшие два года спрос на свинину вырос кратно — грандиозная кампания в соседней феме распространялась как степной пожар, поглощая системы и целые номы. Поговаривали, что Орда подбирается к самому Армагеддону, и даже отборные силы Кайзервера не могут остановить Великий разрушительный поход Инжинегра.
А чем больше солдат, тем больше им надо провианта.
Славные и прибыльные времена для тех, кто десятки поколений оттачивал искусство выращивания свиней на бедной захолустной планете. И не один заводчик, помолившись Божественному перед сном, про себя, стыдясь преступных мыслей, добавлял пожелание, чтобы война продолжалась как можно дольше, оставаясь как можно дальше. В конце концов, достойные люди после смерти попадают в рай, особенно доблестные воины Халифа. А что может быть достойнее, нежели смерть в бою с полчищами Джихангира Готала?
Живым же в свою очередь пригодятся честные динары, заработанные на правильном деле.
Большой человек вздохнул, натянул капюшон еще глубже, потер друг о друга широкие ладони, прикрытые грубыми перчатками. Сухая кожа скрипела, словно твердый камень полировали песком.
— О чем поговорим сегодня? — спросил рассказчик, проводя руками над костром. Языки огня тянулись к пальцам, танцуя, словно крошечные джинны. — Может быть, почитаем назидательные истории о детстве Божественного?
— Нееееет! — хором возопили малыши, а те, что постарше, закрутили головенками, высматривая, нет ли поблизости взрослых. Самые рассудительные тихонько отозвались:
— Потом... после!
— Ну что ж ... — больной человек приподнял голову и взглянул из-под складки капюшона в небо, где уже сияли первые звезды. — Тогда...
Он задумался, демонстративно потирая подбородок, изображая неподдельные муки выбора. — Давайте я расскажу вам сказку о трех мудрых братьях, что построили три корабля и во славу Императора отправились покорять новые миры.
— Мы ее знаем! — наперебой отвечали тонкие детские голоса. — Большие крейсеры из стали, титана и карбонита!
— А потом на первый корабль проник злой ксенос...
— И он, как и все алиены, оказался людоедом...
— Волосатым, с хвостом и клыками...
— Два брата спаслись, оставив свои корабли...
— И перешли на борт к третьему брату...
— Который единственный построил свой крейсер с благословения и согласно мудрым советам суфиев...
— А потом они обманули волосатого ксеноса-людоеда, заманили в шлюз...
— И сварили его в реакторном бойлере, — торжественно закончил не по годам рослый мальчишка с гвардейским значком на куртке.
— Ну, что ж поделать, — человек хлопнул рукой по колену. — Все вы знаете! Наверное, у меня для вас не найдется ничего нового.
— Найдется, найдется, — загомонила наперебой ребятня.
Среди гомона выделился глас народа — маленькая девочка необычно строгого и взрослого вида, в длинной родительской шали, которая прикрывала владелицу как плащ. У девчонки, как и всех жителей планеты, была двухцветная шевелюра, и светло-желтые. соломенные пряди мешались с насыщенным пурпуром.
— Мы хотим историю про Уве Холанна и его друзей, — негромко и строго сообщила девочка.
— Правда? — удивился взрослый. — Но я вам уже все рассказал. И про далекую морозную планету, где еретики пробудили силы зла. И про то, как немногие праведники спаслись от происков зла и встретились с мудрым Октавианом, защитником Веры. А затем, по его указанию, вели жестокую войну в мире синих джунглей, убивая подлых наемников, лишенных чести и сострадания. Вы все знаете.
— Нет, не все, — снова очень строго заметила пурпурная девочка. Она чуть шепелявила из-за выпавшего зуба, поэтому говорила очень четко, старательно выговаривая каждое слово. Прочие дети дружно закивали, на их рожицах читалось отчетливое понимание и радостное принятие правил игры — учитель и наставник поведает Самую Интересную Историю, но не сразу. Сначала надо соблюсти ритуал.
— Ты обещал, что если мы все лето будем хорошо учиться и любить Императора, то в последний день осени расскажешь о том, как Холанн и его спутники попали в странный город.
— Дыра-в-Земле, — подсказал упитанный мальчуган, глубоко засунув руки в рукава теплой шерстяной рубахи.
— О страшных колдунах, которые задумывали ужасное, — вспомнил слова наставника другой маленький слушатель, морща лоб и едва ли не прикусывая губу от усердия.
— О природе зла, — голос пурпурной девочки прозвучал совсем тихо, но услышали все. И смолкли, один за другим.
О жизни и смерти, — девчонка прикрыла большие светлые глаза. припоминая слова учителя, что были сказаны много месяцев назад. И большой человек незаметно вздрогнул под просторной рясой.
— О любви и самом страшном предательстве.
— И о дружбе.
Наставник помолчал.
— Подбросьте топлива в огонь, — сказал он. — Присаживайтесь ближе. Это будет долгая история.
Он сделал еще одну паузу. Высоко в черном небе прошла очередная серия рукотворных огней. Из-под капюшона донесся протяжный вздох.
— Итак, после того, как война в джунглях была выиграна, Октавиан вызвал к себе победителей, чтобы достойно их вознаградить...
Часть первая
Воля Халифа
Глава 1
Перчатки надевались не без усилий, палец за пальцем, довольно медленно. Почти незаметные швы чуть давили на суставы, но это ощущение быстро проходило, по мере того как тонкий прочный материал нагревался от тепла рук и обтягивал ладони, как вторая кожа. Одна перчатка, затем вторая. Их можно было натягивать и быстрее, Холанн отлично понимал, что тянет время. Но все равно действовал неторопливо, со старанием. Обстоятельно.
'Мне страшно. Господи, как мне страшно'
Осколок зеркала на подвеске из старого замусоленного шнурка отражал мрачного бойца в тяжелом кожаном плаще почти до пят. Жесткий высокий воротник был поднят, так что лицо оказывалось как будто заключено в Т-образную раму из козырька фуражки и воротниковой стойки. Взгляд у бойца в зеркале казался остановившимся и тяжелым.
Неприятным.
Уве сжал кулаки, слушая тихий, едва заметный скрип искусственной кожи. Это немного успокаивало, одежда как будто пыталась заговорить с хозяином, обещая, что все будет хорошо. Холанн повел плечами, чувствуя, как армированная многослойная ткань облегает плечи добротной, надежной тяжестью.
Комиссарский плащ вполне может остановить пулю или луч. Но бежать в нем тяжело, особенно через минное поле, залитое водой. Можно было бы снять, заменить на обычный бронежилет и каску.
Можно было бы...
'Божественный, даруй мне еще немного смелости.'
Земляная стена, встопорщенная корешками, едва заметно дрогнула. Несколько мутных капель, просочившихся вдоль корней, сорвалось на утоптанный пол, покрытый листами истертой пластмассы. Гром с трудом прорвался в сеть подземных тоннелей через несколько метров земли, превращаясь по пути в гулкий рокот. Гроза крепчала.
Уве посмотрел на часы. Время еще оставалось, но едва-едва. В самый раз для того, чтобы закончить его тянуть и пойти наружу, в лабиринт ходов, где уже собиралась штурмовая команда. Оттуда негромко лязгало, тянуло запахом оружейной смазки. 'Злобные' переговаривались на своем птичьем языке, ожидая его, Холанна.
Вернее — 'Отца солдат', того, кто поведет их на смерть. И сам пойдет первым.
'Не поздно отказаться...'
Да, еще можно сойти с этого корабля. Сослаться на что угодно или вообще ничего не объяснять. Комиссар обязан отчитываться за свои решения только Владимиру Сименсену и более никому. А Боргар поймет. И 'Злобные' ничего не скажут, даже не посмотрят косо, они верят в то, что их вожди знают свое дело. Так нужно — и этого достаточно.
'Не поздно...'
На Ахероне было легко казаться смелым, там Уве просто не знал, чего ждать. А теперь он знает, очень хорошо, лучше, чем хотел бы. Как выглядит человек, которого разорвало противопехотной миной. Или скосила пулеметная очередь. Смерть приходит во множестве обличий, но за тысячей масок скрывается лишь один образ. И он остается навсегда.
'Божественный, я был плохим слугой. Я давно не молился и забыл, что Ты есть податель всего, и ничто не происходит без Твоего соизволения. Но все же, дай мне сил и немного смелости. Самую малость.'
Время.
Холанн взял копье, укороченный офицерский протазан, способный бить электроразрядами на несколько метров. Наследие комиссара Хаукона, человека, который выжил в десятках рукопашных боев с орками. Сам Холанн не рассчитывал на чудо и не надеялся никого убить протазаном. Но это оружие сразило много сильных врагов, быть может, оно собрало хороший запас удачи, который перейдет к новому владельцу.
Пора.
Он шел по узкому тоннелю, пригибаясь, чтобы не задеть высокой тульей фуражки редкие желтые лампочки. Уве был невысок, однако по сравнению со своими бойцами казался широким и рослым. Холанн увлекал за собой штурмовиков, словно частица катализатора в насыщенном растворе. Люди шли, двигаясь единой массой за своим предводителем. Шаг в шаг, единым ритмом. Кто-то выходил из боковых отнорков, присоединяясь к штурмовой команде, Холанн не считал и не следил за ними. Кто пойдет, тот пойдет, об остальном можно подумать уже после. Если останется — кому.
Земля под тяжелыми ботинками казалась рыхлой и влажной тем больше, чем ближе становился выход на поверхность. Потолок, укрепленный сложно связанными ветками и лианами, стал еще ниже. Пол, чавкающий грязью под настилом из досок, обрел ощутимый наклон, выводя наверх.
Они собрались у самого выхода, замаскированного фанерным щитом и сетками. Здесь еще пару часов назад тяжело и скрытно работали саперы, расчищая проход, превращая нору для одного наблюдателя в полноценный коридор для целой группы. Так же как делали землекопы еще в пяти точках слева и справа от этой. Было много грязи, потому что, несмотря на отводы, дождь проливался внутрь с отменной щедростью. Настоящий ливень. С ним убийственная пробежка через минное поле окажется проще — обороняющиеся будут частично ослеплены, атакующие получат небольшую фору. И тяжелее — бежать по щиколотку в воде непросто, это уже бонус вражеским пулеметчикам.
Холанн оглянулся, и лица 'злобных' в тусклом желтом свете показались одинаковыми масками. Как у игрушечных солдатиков, раскрашенных кистью одинокого уставшего мастера. Один цвет на все лицо, другой для пятен вместо глаз. Никакого выражения, никаких чувств.
Здесь гром казался ощутимо сильнее, ярче. Становилось понятно, что не только стихия бушует снаружи, в рокот разгневанного неба вплеталась канонада. Продолжался штурм зоны 'А', главный удар, который должен казаться решающим, однако на самом деле лишь отвлекал внимание наемников. Десятки людей сейчас умирали под холодным дождем, разыгрывая страшное представление, покупая секунды форы для грядущего броска 'Злобных'. Где-то там Боргар, Иркумов, прочие коллеги.
И Туэрка, главный связист группы 'Тан'.
— Три минуты, — сказал очень тихо связист, как будто враги могли его услышать сквозь землю и несколько десятков метров, что оставались до капониров 'Зоны Д'. Телефонный аппарат и катушка на спине щуплого солдата тянули 'карлика' вниз, вынуждая горбиться. Однако Холанн знал, что тот скорее умер бы, нежели передал кому-нибудь свою ответственность.
Три минуты... нет, уже две с половиной. А затем 'Гефест' накроет капониры 'Д' драгоценными снарядами, каждый из которых перенесен вручную через десятки километров синих джунглей и оплачен несколькими жизнями безвестных солдат с невыразительными, одинаковыми лицами. Минометчики отработают по заградительной полосе, расчищая ее противоминными 'сетями'. Кто-то из врагов окажется убит и контужен, часть пулеметов умолкнет, однако не все, далеко не все.
И придет время пехоты. Наступит пора 'схватить противника за пряжку ремня'. Все как написано в Уставе, смотри отдельное приложение относительно войны в тропических лесах против технически более сильного противника.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
