22 августа 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
У замаскированного люка сидели Ансельм и Дагфари. Завидев приближающегося Гедимина, они быстро поднялись на ноги и повернулись к нему, настороженно щурясь. Сармат удивлённо мигнул.
— Вы тут что забыли? — угрюмо спросил он, покосившись на Иджеса. Тот пришёл вместе с ним и удивился не меньше его.
— Кенен прислал на помощь, — пояснил Дагфари. — Мы, как знающие, что там... Говорят, там много работы?
Гедимин пожал плечами.
— Спускайтесь.
За ночь расплав, погружённый в холодную воду, окончательно схватился и местами растрескался; Гедимин запустил дробилку и поручил филкам складывать в неё затвердевшие куски. Труднее всего было с остатками ротора — ферку, даже твёрдому, была свойственна вязкость. "Примесей почти нет," — думал Гедимин, глядя на тёмно-синие блоки. "Все свойства чистого ферка. Может, так и пустить в переплавку?"
Во время одного из переходов из туннеля в цех в наушниках задребезжало, и сармат, поморщившись, отключил связь. Несколько минут было тихо, потом у входа загорелись красные светодиоды. Гедимин покосился на Иджеса, пересчитал филков — оба были в цеху — и нехотя подошёл к коммутатору.
— Чего?
— Джед? — Кенен, услышав его голос, как будто обрадовался и испугался одновременно. — Как вы там все? Помощь не нужна? Я бы мог прислать тебе Фланна...
— Уходи, — буркнул Гедимин. — Ты уже напомогал.
За дверью обиженно хмыкнули.
— Джед, ты даже не дал мне объясниться! Никто не хотел взрывать твой реактор...
— Он взорван, — отозвался Гедимин и двинулся прочь от двери. Красные светодиоды снова зажглись, и он с присвистом выдохнул сквозь зубы.
— Чего ещё?
— Зет готов сделать новый ротор, — сказал Кенен. — Весь цех будет на тебя работать. Уже сегодня можешь дать им задание. Всякие трубки и хвостовики...
Гедимин фыркнул.
— С чего ты взял, что они мне понадобятся?
— Опыты не закончены, — со спокойной уверенностью ответил Кенен. — Если ты не возьмёшься, я сам восстановлю этот реактор. "Уран" и "Торий" ждут.
Гедимин изумлённо мигнул.
— Ты?! Ты даже не мог... Так... Что ты, всё-таки, сделал с моим реактором?
Кенен облегчённо вздохнул.
— Вот мы и добрались до этого вопроса. Ответ будет — "ничего". Мы с Амосом закончили прогон, я его отослал и сидел в отсеке, делал записи. Даже не успел заметить, когда эта штука выдала вспышку. Вот и всё. Ты, конечно, утихомирил бы её, но я не атомщик и даже не ремонтник.
— Надо было заглушить его перед отъездом, — пробормотал Гедимин, отходя от двери. — Теперь два месяца возиться...
27 августа 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Отсек управления был загрязнён незначительно; его ненадолго залили меей, её давно смыли, активную зону снова закрыли, но краситель въелся в переборки, и Гедимин, входя в помещение, видел светло-красную палубу, стены и потолок. "Надо будет перекрасить," — думал он, недовольно щурясь.
Кресло тоже покрасилось. Его частично разобрали, заменили облучённые детали, но каркас уцелел и всё ещё выдерживал вес сармата в тяжёлом скафандре. Гедимин занял привычное место и притронулся к пульту.
В цеху, где перерабатывали остатки реактора, продолжалась работа — шёл отжиг ирренция, раздробленные обломки лежали в цистернах с сольвентом — надо было выделить ипрон, кеззий и, по возможности, ферк. Зет обещал изготовить обсидиановый расплав — то, что осталось в разрушенном реакторе, уже никуда не годилось. В активной зоне не осталось ничего, кроме нанесённого с утра слоя меи толщиной в пять сантиметров; это была четвёртая заливка, и Гедимин собирался сделать ещё три и тогда уже ремонтировать повреждённые переборки. Работа шла, и сармат пока мог в неё не вмешиваться.
"Снять данные," — напомнил он себе, глядя на светящиеся мониторы. "Начиная с двенадцатого..."
Он запустил запись, а сам вывел на экран показания, относящиеся к последнему дню работы реактора. Это было восемнадцатое августа. Авария случилась в полчетвёртого утра — Кенен, как обычно, экспериментировал по ночам. Гедимин, досадливо щурясь, пропустил финальный всплеск "сигмы" и последовавший за ним выброс нейтронов, слишком мощный, чтобы борная кислота успела поглотить его, и двинулся дальше по оси времени. График сигма-излучения выглядел странно — он метался вверх и вниз отдельно от кривой "омикрона", никак с ней не согласуясь, и каждый следующий зигзаг был размашистее предыдущего. "Реактор шёл вразнос," — думал Гедимин, отслеживая графики до точки запуска. Всплески начались сразу же, как поднялись управляющие стержни. Гедимин отделил участок кривой сразу после запуска и озадаченно хмыкнул — такого рисунка он до сих пор не видел.
"Вот это запуск Кенена," — он посмотрел на данные предыдущего прогона. "Перед ним был... Фланн? Он вроде говорил о Амосе, но это кривая Фланна. Я её помню. А последняя чья? Это Амос? Нет..."
Он несколько секунд смотрел на причудливую кривую. "Не Амос. Кто-то ещё. Кого он сюда притащил?" — сармат недовольно сощурился. "Фланн был там в тот день. Должен знать."
Фланн сидел в отсеке управления плутониевым реактором, следил за мониторами и, отодвинувшись от пульта, доедал бургер. Гедимин, войдя, плотно прикрыл дверь — теперь помещение было полностью экранировано, и связь с базой отключилась. Фланн, оглянувшись на сармата, удивлённо мигнул и затолкал в рот остаток бургера, поспешно надевая шлем.
— Не бойся, — сказал Гедимин, заметив, как глаза оператора темнеют, а зрачки расширяются. — Я спрошу и уйду. Ты ведь был у реактора в день аварии?
Фланн кивнул.
— Это не моя была идея, — буркнул он, с опаской глядя на Гедимина. — Я говорил ему — ты догадаешься. Эти линии на экране... Одна из них сразу запрыгала, как сумасшедшая.
Гедимин придвинулся к нему вплотную.
— Заметил? Почему ничего не сделал?!
Фланн пожал плечами.
— Кенен велел не трогать. А я откуда знаю? Я что, атомщик? — он покосился на свои мониторы. — Мне показали несколько кнопок...
— Извини, — Гедимин на секунду прикрыл глаза и замолчал. "Так ты ничего не узнаешь," — думал он. "Не пугай его. Пугать надо было раньше..."
— Кто был третьим? — спросил он. Фланн поморщился.
— Я был против, ты помнишь? Это выдумки Маккензи. Не знаю, откуда он его притащил. Говорил, что не из Кларка, — мол, шериф не узнает...
Гедимин сузил глаза.
— Тут был человек?
Фланн виновато опустил веки.
— Я же говорил ему — ты всё узнаешь. Да, какая-то "макака" в нелепой одежде. Кенен достал где-то ошейник со взрывчаткой...
Гедимина передёрнуло.
— Ah-hasu... И где эта "макака" сейчас?
Фланн нервно усмехнулся.
— Кенен клялся, что никто её не найдёт. Там осталось не очень много...
Гедимин почувствовал во рту неприятный горький привкус и пожалел, что не снял респиратор. Очень хотелось сплюнуть.
— Понятно. Зачем ему... А, помню. Опыты. Как у Ассархаддона.
Фланн поёжился.
— Я был против, помнишь? Я не из этих... — он дёрнул головой. — Из-за этого твой реактор взорвался? Из-за этой несчастной "мартышки"?
Гедимин кивнул, прикидывая про себя, как проще поймать Кенена. "Реактор от этого не починится," — мелькнуло в мозгу, и сармат еле слышно хмыкнул. "Знаю. Кенен тоже не починится. Он всегда был такой. Но надо напомнить ему, что мне это не нравится."
12 сентября 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Джед, а Джед, — из-за отодвинутой дверной створки высунулась голова Кенена. Сармат заискивающе улыбался. Гедимин неохотно замедлил шаг и повернулся к нему. Кенену тут делать было нечего — это были технические помещения рядом с главным цехом, здесь распоряжался Зет, и командир базы полностью ему доверял. Он уже не первый раз крутился там, куда раньше месяцами не заглядывал, и Гедимин подозревал, что Кенен наблюдает за ним. "Послал бы лучше дрона," — поморщился он. "Тот хоть общаться не лезет."
— Есть новости о твоём Суханове, — сказал Кенен. Гедимин хмыкнул.
— Ещё живой? — спросил он и тут же пожалел, что вообще открыл рот. Говорить с Кененом ему не хотелось уже три недели, зато при встречах тянуло взять его за шкирку и приложить лбом к наиболее крепкой переборке. Сдерживаться было непросто.
— Ты бы заглядывал в новости, — Кенен, увидев, что его не хватают за шкирку, приободрился и вспомнил старые интонации. — "Елизавета" спасла целую планету, захваченную вторженцами из Илэна-Карит! Дикая такая планетка на окраине Мианы. Крейсера там не ходят, так что илэны высадились и распоясались. Местные теперь считают Суханова и его людей чуть ли не богами...
Гедимин едва заметно усмехнулся.
— Вот пусть будет богом на этой планете. А от Лиска пусть отвяжется.
"Может, уже и отвязался," — думал он, спускаясь в секретный цех. "Ловить пиратов — не его дело. У Мианы есть флот..."
В цеху было тесно и жарко — система охлаждения едва-едва справлялась, изъеденные вентиляционные фильтры несколько раз пришлось менять. Гедимин втиснулся в проход между остывающим ирренцием, пустыми трубками — заготовками под твэлы — и верстаком, за которым Иджес паял датчики. Покосившись на сармата, механик едва заметно кивнул и вернулся к работе. Гедимин проверил температуру ирренциевых таблеток и задумчиво сощурился.
— Вечером возьмёмся за твэлы, — сказал он Иджесу. — Надо освободить тут место.
Сармат озадаченно мигнул.
— Для чего? Ротор ещё не готов...
— Разгрузка, — Гедимин тяжело вздохнул, посмотрев на свои руки. — Реактор пора разгружать.
— Жёваный крот! — Иджес покачал головой. — Ещё и реактор... Слишком много работы для одного тебя.
Гедимин угрюмо кивнул.
— Три четверти этой работы делал Инженерный блок... — не договорив, он снова вздохнул. — Зато ротор успеет остыть.
15 сентября 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
"А где побудка?" — удивлённо подумал Гедимин, высунувшись из заэкранированных помещений в шесть утра. На базе было непривычно тихо. Сармат покосился на часы, потом — на календарь. "Пятнадцатое? Какой-то мартышечий праздник? Тогда понятно..."
В девять в секретный цех явился Иджес, и Гедимин, покосившись на него, шмыгнул носом — даже сквозь респиратор пробились пахучие испарения каких-то знакомых эфирных масел.
— Хочешь апельсин? — механик, пошарив по верстаку, положил на край сплющенный пустой контейнер, а сверху — ярко-оранжевый шар синтетического фрукта.
— Мартышечья еда? — Гедимин сглотнул, подавляя знакомые спазмы под ложечкой — желудок, не дожидаясь, пока в него поступит пища, уже готов был её извергнуть. "Вот же заклинило," — с досадой подумал сармат — запах фрукта не казался ему неприятным, и можно было бы попробовать, — но какой-то кусок мозга был резко против.
— Прислали, — кивнул Иджес, прикрывая апельсин защитным полем. — Не хочешь? Я потом съем. Только не сыпь на него уран.
Гедимин, кивнув, взялся за очередной стержень. В цеху их было много, но ещё больше осталось в реакторном отсеке, — разгрузить удалось едва ли полторы тонны из семи. "Я один делаю работу всего Инженерного блока," — думал сармат, подавляя досаду, — ему хотелось скорее покончить с разгрузкой и вернуться к восстановлению разрушенного реактора. "И справляюсь. Видел бы всё это Конар..."
Иджес, подавая ему стержни и принимая пустые оболочки, всё время хмыкал и усмехался, но Гедимин, погружённый в мысли о реакторе, едва его замечал. Минут через десять механик не выдержал.
— Маккензи уехал в совет, — сказал он, выдав особенно громкий смешок. — Взял с собой Айзека. У них там праздничный банкет. Много еды и питья для "макак". И для Кенена — он же такое не пропустит!
Гедимин удивлённо мигнул.
— Зачем им два сармата на мартышечьем сборище?
Иджес пожал плечами.
— Кенен был очень доволен. Это хорошо для нас или плохо?
Теперь пожал плечами Гедимин.
— Всегда путался в местных традициях. Если доволен — наверное, хорошо. Для него.
...Разгрузка реактора шла медленнее, чем могла бы, но всё же довольно быстро. Через восемь часов Гедимин отправил Иджеса отдыхать и продолжил работу с Дагфари. Ансельм прийти не смог — он заменял на посту Фланна, в свою очередь, отправленного к щиту управления главным реактором базы.
— А пора бы им вернуться, — подумал вслух Гедимин, в очередной раз едва не ударив Дагфари по голове стержнем — он, стоя вполоборота к помощнику, периодически забывал, что там мелкий филк, а не рослый сармат. — Девятый час, как уехали. Маккензи ещё не всё выпил?
Дагфари ухмыльнулся.
— Эй, я тут, на метр ниже!.. Может, и вернулись. У Айзека сегодня выходной. Я бы лучше за пультом посидел, но меня не пустят.
— Зачем им вообще на банкете атомщик? — Гедимин в недоумении пожал плечами и повернулся к дробилке, стараясь не ударить поднятым концом стержня ни себя, ни филка. "И что Айзеку там делать? Я бы уже давно удрал..."
В десять вечера он отпустил уставшего Дагфари, отключил дробилку и, дождавшись, когда разделительный агрегат закончит работу, вышел из цеха. "Теперь — в информаторий," — думал он. "И поспать хоть пару часов."
..."Елизавета" вместе с экипажем покинула отвоёванную у Илэна-Карит планету Тай"ишу — на её защиту уже встал мианийский крейсер, а местные жители были снабжены антидотом и орбитальными ракетами. Гедимин вспоминал свой опыт общения с одним-единственным илэном, одобрительно хмыкал и жалел, что фотографий маловато. Особенно ему хотелось рассмотреть терраформинговые агрегаты илэнов — ошмётки одного из них попали в кадр, и сармат досадливо шипел, пытаясь мысленно собрать их в единое целое. Илэны собирались переделать атмосферу Тай"ишу, аккуратно добавив в неё хлора; сейчас мианийцы чистили её — и их установки тоже не попали на фото. "Везде секретность," — думал Гедимин, недовольно щурясь на размытые иллюстрации.
Поискав напоследок новости об охоте на Взрывника ("ядерный террорист" давно не напоминал о себе — может, и впрямь осел на каком-нибудь ледяном астероиде), сармат вышел из информатория. Голоса и шорохи на жилых палубах уже затихли, но капитанская рубка была приоткрыта, и изнутри доносились странные звуки — не то кряхтение, не то сдавленные стоны. Гедимин, щёлкнув пальцем по краю дверной створки, заглянул внутрь и встретился взглядом с Кененом.
Сармат, приспустив нижнюю часть комбинезона, сидел на странном сооружении, прислонённом к переборке, и сдавленно стонал, держась за живот и периодически стискивая зубы. Гедимин, изумлённо мигнув, двинулся к нему.
— Heta! — рявкнул на него Кенен, сердито сверкнув глазами. — Джед! Стучать не учили?!
— Ты что, ранен? — спросил Гедимин, растерянно глядя на него. Крови нигде не было, но запах по рубке распространялся странный и отдалённо знакомый. Кенен скрипнул зубами.
— Джед, закрой дверь, — процедил он. — И лучше — с той стороны! Впервые увидел выделительную систему?!
Гедимин изумлённо замигал, а потом шагнул за дверь и уже там, плотно прикрыв створку, рассмеялся в голос. "Мартышечья еда!" — он прижал ладонь к респиратору. "Видимо, сожрал пару цистерн. Естественно, выделительная система не справилась. Включилась резервная..."
— Совсем омартышился, — пробормотал он, качая головой. Из-за двери — створки опять сошлись неплотно — донеслось сердитое фырканье.
Гедимин направился к спальному отсеку, но, не пройдя и десяти шагов, остановился. "А ведь Айзек с ним был," — мелькнуло в голове. "И тоже ел. Он-то где?"
— Айзек, приём, — тихо сказал он, переключив коммутатор. — Ты живой?
В наушниках послышался сдавленный стон.
— Атомщик, не ищи меня, — еле слышно ответил Айзек. — Незачем тебе смотреть...Эш-ш!
— Может, позвать медика? — с тревогой спросил Гедимин. — Маккензи привык жрать всякую дрянь, а ты-то нормальный сармат...
Айзек еле слышно хихикнул.
— Уже не уверен, — пробормотал он. — Не надо, атомщик. Пока всё не выйдет, никакой медик не поможет. Не хотел бы я быть "макакой"...
Гедимин снова окликнул его через пару часов, когда после короткого отдыха возвращался в секретный цех. Айзек не ответил, и сармат свернул в другой коридор, чтобы пройти мимо его отсека. Судя по положению дверной створки, Айзек был внутри и не хотел, чтобы его тревожили. Гедимин прошёл мимо.
— Маккензи, приём, — прошептал он, подойдя к заэкранированному помещению. — Больше не води туда сарматов. Тебе всё равно, а Айзеку ещё работать.
В наушниках сердито зашипели, а затем Кенен отключил связь. Гедимин, сделав в памяти заметку "поговорить с ним утром", вошёл в шлюз. До утра ему предстояло работать в одиночку.
