Глава 39
На улице шел слепой дождь. Смехом сквозь слезы, из-за крохотной тучки светило щербатое солнце. Хлипкие потоки воды преломлялись в его лучах, обретая холодный отблеск благородного серебра. Беспечные парижане и гости французской столицы плотной рекой струились по тротуару. Векшин вклинился в этот гомонящий поток, который понес его в заданном направлении.
Машина ждала в колодце двора, четвертая арка направо. Но именно там, у самого поворота, человеческая река получала небольшое, но стойкое завихрение. Седеющий негр, торговец мелкими сувенирами, раскинул свой нехитрый товар прямо на тротуаре. В Париже таких "бизнесменов" больше, чем деревьев в Булонском лесу, но именно этому Евгений Иванович не поверил. В столь суматошном месте у лоточников не бывает очередей. Тот, что сидя на корточках, вертел в руках фигурку из черного дерева, был похож со спины на того самого типа, что с утра подносил его чемодан. Полковник еще не успел оценить степень потенциальной угрозы, а ситуация еще более осложнилась. Едва поравнявшись с ним, громко чихнул экскурсионный автобус. Скрипнули тормоза. Люди в военной форме, четко и слажено десантировались на тротуар и охватывали прохожих полукольцом.
Когда-нибудь это должно было случиться, — с тоскою подумал Векшин, — но боже ж ты мой, как оно все не во время!
Круг сомкнулся. Сухощавый капрал отстегнул от пояса пластиковые наручники.
— Все кончено, Экшн, — произнес он по-русски и улыбнулся.
Дождь прекратился. Бездонное небо соскользнуло с парижских крыш на Авеню Клебер, и синим клубящимся облаком застило горизонт. Огромный город притих, будто бы кто-то выключил звук.
Улыбка застыла на бритом лице капрала. Теряя точку опоры, Векшин прошел сквозь него, и вновь осознал себя на площади Трокадеро, за рулем того самого, угнанного такси.
— Я вам, вам говорю, мсье! Вы свободны?
Опять эта дамочка в шортах!
— Простите? — переспросил Векшин, потому, что еще не придумал другого ответа.
— Мне нужно в Мулен Руж, — повторилась она, юркнув на пассажирское кресло, и защебетала по-русски, — Шометт не виновен в твоем провале. Просто все его телефоны уже больше года прослушиваются... ой, простите мсье, я сама не понимаю, что говорю...
— Вы кто? — ошарашено вымолвил Векшин.
— Эта дама работает в баре напротив автосалона. Она купит тебе машину по паспорту на имя Валери Шалана и сразу же забудет об этом. Ты сегодня неосторожен, отец...
— Антон?! Я не понял, ты где?
— Говорите по-французски, мсье! Я правильно села, ведь это такси?
— Да, это такси. Пожалуйста, пристегнитесь. — Векшин уже не знал, что и кому говорить.
Пару кварталов пассажирка безудержно щебетала, потом, будто кто-то выключил звук.
— Постарайся ехать помедленней, — неожиданно сказала она. — Мне трудно взять ее под контроль. Ведь меня самого сейчас... программируют.
— Ты где? Коротко и самую суть.
— У Пичмана. По-моему, это Германия.
И все, Антон отключился. Дамочку в шортах тоже сморило. Откинувшись на спинку сидения, она, молча, смотрела вперед остановившимся взглядом. Евгений Иванович свернул на обочину, припарковался — промолчала. Выкурил две сигареты — по барабану. Нет, такой пассажир — мечта любого таксиста.
Векшин даже не стал довозить ее до подъезда. Сразу свернул к автосалону. Только там, "спящая" встрепенулась.
— Деньги и паспорт! — коротко сказала она, и достала из сумочки свою косметичку. — Я бы купила розовый "Ягуар", но к вашим глазам больше подходит "БМВ" серого цвета.
Женщина есть женщина. И как ты ее не программируй, она останется таковой.
На оформление автомобиля ушло чуть более получаса. Зато полный пакет услуг, с регистрацией в управлении префектуры местной полиции. Туда был направлен курьер с официальным бланком, в который были заранее внесены личные данные и подпись Валери Шалана — очередной ипостаси Векшина. Чтобы он смог поставить свою закорючку, пассажирка безошибочно разыскала его за столом уличного кафе.
— Я скоро вернусь, — сказала она по-русски, и потому эти слова прозвучали очень многозначительно.
Через двадцать минут, Евгений Иванович уже грузил чемодан в просторный багажник, пахнущий элитной автокосметикой. Уходя, по старой профессиональной привычке, проверил пассажирский салон угнанного такси. И не ошибся. На заднем сидении лежал тот самый отчет по запросу из центра, что отдал ему Шометт.
Черт бы побрал этого фокусника, — в сердцах проворчал Векшин, — хоть бы предупредил! Антон не перестает удивлять: я все-таки был на Авеню Клебер. Если принять это за факт, то, судя по разнице на часах в кабинете Шометта и на моем запястье, я сейчас нахожусь в недалеком прошлом. Отстаю от реальности примерно на сорок минут. Ясно теперь, почему машину никто не ищет. Она, или точная ее копия, сейчас спокойно стоит там, где он ее бросил, а сам он... нет, черт побери, это выше моего понимания!
Векшин вспомнил момент перехода — синий, мерцающий фильтр, наложенный на реальность. Точно так же было тогда, в Бискайском заливе. Впадины волн с неясными бликами звезд на бегущей поверхности, вдруг обрели насыщенный цвет летнего небосвода. Из-под днища обреченного судна, в небо ударил стремительный луч, яркий до невозможности. Как будто бы там, под водой, еще одно солнце, и оно может быть синим. А вот когда все вернулось на круги своя? — этого он не заметил. Не до того было. Да и не верилось, что такое возможно в принципе.
Нет, не случайно Пичман так жаждал заполучить его сына. Если б не дед Степан, Векшин и сам, не задумываясь, замкнул бы на него целый отдел, загрузил бы работой по полной программе, хоть в то время Антон и не умел так свободно обходиться со временем. Он уже, было дело, включил его в штат, но старик приехал в Москву, дождался его у подъезда одной из конспиративных квартир и сурово сказал:
— Не трожь! У него своя данность. Страну ты не сохранишь, а вот сына можешь запросто потерять.
Время было спокойное, самый разгар застоя. И откуда он знал про страну?
К новой машине он быстро привык. От всех прочих престижных моделей, "БМВ" отличается избытком комфорта. Так и тянет уснуть за рулем, особенно, на хорошей дороге. Ближе к обеду, она стала почти пустой.
Перед въездом в тоннель, Евгений Иванович планировал остановиться, чтобы окинуть прощальным взором панораму Парижа. Почему-то казалось, что он этот город видит в последний раз. Но опять не срослось. В этот день он сам от себя не зависел. Реальность моргнула, как экран старого телевизора, и он оказался в центре Руана, у того самого магазина, где когда-то Антон покупал свои первые инвалютные туфли. Переход в реальное время свершился мгновенно, без замедленных кадров, преломления горизонта и синего цвета. Наверное, на него тратится меньше энергии. Векшин отметил лишь легкую вибрацию воздуха.
Прежде всего, он посмотрел на спидометр. За доли секунды, механизм успел накрутить сто тридцать пять километров. В углублении над бардачком лежали три чека, подтверждающие оплату за проезд по частной дороге. То есть, по всему выходило, что путь из Парижа в Руан эта машина не пролетела по воздуху, а честно протопала всеми своими колесами.
— Евгений Иванович?
Векшин стремительно обернулся потому, что голос был уж слишком знаком. Если б не голос, он не сразу бы опознал в этом солидном мужчине со значком КДП на черном форменном кителе, бывшего третьего штурмана Федечку Митенева. Ведь столько годочков прошло!
Во времена Жукова, "Руза" была кузницей капитанов. Старшему помощнику Жданову было всего двадцать два, второму штурману Стрельникову чуть больше. Оба они закончили высшую мореходку, но в разное время попали к Жукову. По возрасту, третий штурман был самым старшим — он начинал с матросов.
Самому Юрию Дмитриевичу было под шестьдесят, но он на все сто соответствовал своему давнему образу, описанному Паустовским в своих "Северных дневниках":
"...И капитан "Юшара" Юрий Жуков совсем не походил на северного капитана, а скорее на капитана какой-нибудь тропической экспрессной линии — так он был смугл, изящен, такие были у него щегольские усики, такая свежая рубашка с закатанными рукавами и такой галстук!"
На вид ему было не более сорока, клетчатая рубашка, новые джинсы, только в черных, как смоль, волосах, легкие искорки седины.
При Юрии Дмитриевиче морские традиции соблюдались и чтились неукоснительно. Если на завтрак кофе и сыр — значит, пришло воскресенье. На обед будет куриная ножка с рисом. Медь на судне всегда блестела. На белоснежной надстройке и палубе ни намека на ржавчину. И как-то так получалось, что в экипаже всегда приживались только хорошие люди.
Поднимется Жуков из-за стола:
— Всем внимание! В течение этой недели капитаном на судне будет Федор Максимович Митенев. Все его приказы и распоряжения выполнять, как мои собственные.
Начинал Федечка обычным матросом. Как бы сложилась его судьба, не попади он на "Рузу"? Присмотрел Жуков толкового паренька, заставил учиться. И стал он на практике постигать тонкости ремесла: корректировать карты, прокладывать курс, расходовать воду и топливо так, чтобы судно вернулось в порт не "свиньей", не "прогулочным катером", а солидно, на ровном киле. Уже через год, имея диплом ШДП, прошел Митенев через Малый Бельт — самый сложный из Датских проливов без лоцмана на борту. А теперь вот, стоит перед ним, уверенный в себе, загорелый. Настоящий морской волк! И ведь тоже, наверное, выводит своих штурманов в настоящие люди.
— Привет передай! — Векшин больше не удивился, услышав знакомый голос, и послушно сказал:
— Здравствуйте, Федор Максимович!
— Да какой я вам, к черту, Максимович? Зовите меня, как привыкли, если можно, на "ты". Нечасто встречаешь людей из своей молодости. Тем более, за границей и в наше время. Есть такой анекдот. Подходит моряк к незнакомому человеку в лондонском пабе и спрашивает на чистом английском:
— Который час?
— Ровно два.
— Это много!
— Для кого как.
Услышав ответ, моряк переходит на русский:
— Когда закончил Макаровку?
Векшин вежливо рассмеялся. Да, Федечка остался собой — балагуром, весельчаком и просто своим парнем. Жуков дерьма не держал, да и Антон неслучайно дружил с третьим штурманом. Можно поддержать разговор.
— Как там Володька Жданов, капитанит на "Рузе"?
Митинев помрачнел:
— Кончилась наша "Руза", продали ее в Грецию. Теперь она называется "Таня" и приписана к порту Ла-Валетта. И пароходства нет. Теперь это АОЗТ.
— Да-а-а, — протянул Векшин, — грустно все это. Под каким вы сейчас штандартом?
— Ни под каким. Спортсмены под флагом ООН, а для нас еще не придумали. Вы-то в Руане какими судьбами?
— Да как бы тебе сказать...
— Типа прошлого раза?
— Вот-вот! Типа того, но с множеством оговорок.
— Может, помощь нужна? Мы отсюда собираемся в Гамбург. Вот улажу кое-какие дела...
— А ты знаешь? — не откажусь! — тряхнул головой Векшин. — Мне как раз в Германию нужно. Кстати, твой старый друг передавал привет. Как знал, что увижу.
— Моркоха?! — возликовал Федор, — А вы знаете, я его сегодня видел во сне. Натурально, как вас сейчас. Будто стою я на мостике "Рузы", в штурманской рубке, пытаюсь определиться. И что-то у меня не срастается. Как ни махну циркулем, координаты на берегу. Нервничаю, психую, а тут еще Нинка, опять же, как будто, рожать собирается, а я жду телеграммы. И тут заходит на мостик Антон и говорит голосом Жукова: "Если родится сын, артелка на две недели в полном твоем распоряжении. А я буду стоять за тебя вахту третьего штурмана". Где он сейчас?
— Говорил, что в какой-то клинике на территории ФРГ.
— Приболел?
— Вроде того.
— Тогда тем более к нам! Знаете, какой у меня экипаж? Не люди, а золото. Всех кого мог, с "Рузы" перетащил! Да вы половину из них, наверное, знаете...
Федя продолжал уговаривать, а Векшин прикидывать шансы.
— У всех полицейских торгового порта в кармане твоя фотография, — прервал его думы Антон. — Такси, что ты утром угнал, нашли на штрафной стоянке. Купи себе черный смокинг, отец. Достань из чемодана коробку гаванских сигар. Постарайся совсем не хромать, а лучше всего, совсем не выходи из машины. Респектабельность это то, что тебе сейчас нужно. Она не меняет внешность, но мешает полиции созерцать объект объективно. Кстати, деньги, которые, ты отдал мсье Шометту, лежат в бардачке под бумагами.
— Что-то ты...
Он хотел оборвать сына и еще раз спросить о месте его нахождения, но во время спохватился потому, что произнес это вслух.
— Рамштайн, — отозвался Антон.
— Что я? — чуть не обиделся Митенев.
— Что-то ты совсем заболтался, — грубовато ответил Векшин. — Рекламируешь свой пароход, как залежалый товар. Думаешь, я не догадываюсь, что у тебя по-другому просто не может быть? Нет бы, за руль сел, да отвез старика в какой-нибудь модный салон? А оттуда уже по твоим делам... только сразу предупреждаю: связавшись со мной, ты сильно рискуешь. Может, передумаешь приглашать?
— Насрать! — засмеялся Федя, — вы ведь тоже рискуете?
— Чем?
— Тачка новая, дорогая. Вдруг помну, что-нибудь поломаю?
— А вот это не надо! — предостерег Векшин. — Машина-то хрен с ним, ее все равно выбрасывать. А вот внимание полицейских нам ни к чему. Я-то сбегу, а ты... мигом окажешься персоной нон грата! Оно тебе надо?
— Не надо.
— Значит, старайся быть осторожней. Это тебе не по Ла-Маншу в тумане ходить!
