ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава двадцать четвёртая
Не получилось. Без магического напряжения прочитать последние слова записи, хоть и грубо, наспех намалёванные — а значит, довольно крупные, уходящие в темноту, было просто невозможно. Отрубленная голова мага Ксимона выжидательно смотрела на него с древка, воткнутого в подставку для оружия, сейчас пустую от последнего. И болела собственная голова, не говоря уже о том, что насильно поднятые цепями руки постепенно начинали холодеть из-за оттока крови. Хорошо ещё удар под шею чувствительно превращался лишь в опухоль, которая ещё и позволяла пока разговаривать... Хакон задержал дыхание и велел себе успокоиться... С чего бы это он решил сразу взяться за чтение вражеских заклинаний? Ксимон спровоцировал? Так, что захотелось доказать ему, что Дракон всё ещё силён? Но. Пока отрубленная голова ждёт, можно сделать иное, чем пытаться прочитать невидимое — для висящего на цепях.
Напомнил себе, что находится в месте, напрочь лишившем его магии.
Напомнил себе, что его доведут до крайней степени истощения, возможно, добавив пытки. Сломают его волю... Внутреннее рычание, непроизвольно поднявшееся в душе и услышанное, заставило поднять голову. "Моей воли им не сломать!"
Закрывать глаза не стал. Ксимон мгновенно задаст вопрос — и сосредоточенность будет потеряна. А времени мало. Если Хакон не остановит кровь, сочащуюся с макушки и от ключиц, он совсем ослабеет — и будет даже смешно подумать о сопротивлении. Так что в первую очередь Дракон вызвал в памяти лицо Карины. Мягкое, несмотря на то что худенькое. Обеспокоенное, когда она устремила на него, уходящего, вопрошающие глаза... И уже легко, забыв, что в помещении не один, представил себе тепло её ладоней на своём затылке. И затаил дыхание, когда обнаружил следующее: внутренняя магия осталась. То есть в его жилах бродила сила, которую запечатали окружающие его стены, расписанные враждебными его магии заклинаниями.
Произошло то, что было с чёрным рыцарем, когда тот пробивался сквозь защиту вокруг крепости: драконья магия сопротивлялась проникновению магии нечистой.
А здесь и сейчас нечистая магия заблокировала магию Дракона. Но внутри-то человека она ещё жила!
Хакон собрал все силы и несколько раз мысленно повторил то, что собрался сделать. Он стоял на цыпочках, потому что его растянули по стене, но главное — оставили ему возможность касаться босыми ногами пола. Слава Дракону, что руки вытянуты не только в стороны, но и чуть кверху. Для начала он попробовал пошевелить пальцами. Свободны! Внутренняя магия сработала! А значит... Хакон облизал пересохшие губы, пошевелил пальцами ног, едва заметно сжав их, а затем и сымитировав шаг стопами по полу, вдавливая пятки в плиты и переходя на пальцы. Всё. Можно начинать. И подпрыгнул — сумел-таки оттолкнуться от пола. Руки теперь дёрнуло в стороны так, что, показалось, ещё немного — и его разорвёт. Но дрожащие от напряжения кулаки крепко держали часть цепей.
— Что ты делаешь? — удивлённо спросила отрубленная голова.
Дракон промолчал: он берёг силы для следующего действия, которое надобно выполнить сразу, иначе потом ему уже не поздоровиться. Сжатые кулаки медленно, но уверенно нагревались от магической силы, которую Хакон собирал в ладонях. Нельзя использовать силы вне себя, так почему не использовать их внутри? А что такое кулак, как не единое физическое тело? Хакон ощерился: физическое тело, в котором пробегает и концентрируется магия! Несколько слов необходимого заклинания сквозь зубы, ощущение сухого песка в кулаках — и Дракон упал под стеной. Выбросил вперёд руки, чтобы не шлёпнуться носом, но просчитался: руки отекли так, что не сумели удержать слишком тяжёлого для них тела. Ладно, хоть не сломались. Ладно, что вокруг пояса ему цепи не закрепили. А то бы повис...
"Благодарю тебя, Карина..."
— Как ты это сделал? — потрясённо спросил Ксимон.
Ворочаясь на каменных плитах и соображая, сумеет ли он сделать то же самое с ножными кандалами, Хакон перевалился набок и прислонился к стене. Глядя на отрубленную голову, пребывающую в недоумении, он позволил своим губам сложиться в незаконченную улыбку, которую, правда, сам ощутил, как волчий оскал.
— Сделал.
Больше он не произнёс ни слова, памятуя о том, что и на высказанное слово он тратит силы. Отдышавшись, он нагнулся и взялся за ножные кандалы. Крепко стиснул кулаки. Дождался, пока они разогреются от собранной магической силы, и вновь прошептал слова заклинания, которое превращает металл в искрошенную до пыли и песка ржавчину. Готово.
Следующее, что надо сделать, — остановить кровь.
Дракон, сидя на полу, положил дрожащую от усилия (чуждая магия всё ещё действовала, замедляя его движения) ладонь себе на макушку, другую — на солнечное сплетение. И погнал магическую силу по полученному кругу, снимая боль и восстанавливая нарушенные процессы в теле. Потом опустил руки. Нет, не надо врать самому себе: он позволил рукам упасть, потому что даже их движение вниз оказалось неимоверно тяжёлым. Пришлось отдышаться под негромкие вопросы отрубленной головы, на которые сумел выдохнуть лишь:
— Потом.
Та же поза — только левая рука на этот раз обняла, насколько сумела, место под шеей. Промелькнула малодушная мысль, что внутренних магических сил может не хватить на эту опухоль. Хакон заставил себя обозлиться, и приток силы доказал, что его учитель прав: чувства могут поддержать. Если это нужные чувства.
Наконец он выдохся и обессиленно сидел, наверное, с час. И даже отрубленная голова мага не пыталась мешать в этом отдыхе.
Когда Хакон понял, что пора вставать, он с трудом поднялся. Итак, следующая задача — начать двигаться так, как он привык. Снова и снова вспоминая чёрного рыцаря, продирающегося сквозь защиту замка, он сам пробивался к стене, где не сумел прочитать последние слова заклинания. Проходя мимо стены со свечой, он, чуть не рыча от натуги, помогая себе левой рукой, поднял правую и сумел взять свечу. Ещё несколько шагов в полном молчании — и он оказался у стены, которую немедленно осветил.
Заклинание оказалось из тех грубых и примитивных, что достаточно прочитать с конца фразы к началу, чтобы его действие сработало в обратную сторону, отменяя собственный результат. Снова прочитал все три части заклинания, которые поначалу выделил, как единое целое. С последним словом воин-маг словно попал в дурное время — так быстро вдруг заработали конечности. Голова резко закружилась. Он даже с разбегу чуть не ударился в дверь из странной темницы. Пришлось потратить время на то, чтобы привыкнуть к обычному движению.
Вскоре, придя в себя, он спокойно подошёл к изумлённой голове Ксимона.
— Темница прослушивается? — спросил Дракон.
— Нет. Здесь только одни мои уши.
— Это хорошо.
Хакон присел на корточки и внимательно оглядел древко, на которой крепилась отрубленная голова. Выяснилось, что древко венчала не сама голова, то есть дерево не вонзалось в голову Ксимона. Звериные хвосты, спускавшиеся от головы, прятали опору, на которой она и сидела. Это была небольшая металлическая чаша-поддон, в которой несколько винтов плотно фиксировали голову, чтобы та не вывалилась со своего места.
— Что будет, если я сниму этот поддон?
— Ты хочешь забрать меня с собой? — оживился маг. Но глаза тут же потускнели. — Рядом с тобой я не выживу.
— А что нужно, чтобы ты выжил? — всё так же бесстрастно спросил Хакон.
Ксимон опустил глаза.
— Кровь... — прошелестел он.
Некоторое время Дракон смотрел на костистое до худобы лицо Ксимона. Наконец до него дошла нехитрая истина.
— Они сделали из тебя упыря. — Он даже не спросил, а констатировал факт.
Ксимон будто ещё ниже опустил голову, хотя на деле он этого не делал.
— Как часто тебя кормят кровью?
— Раз в сутки.
Внимательно глядя на голову и оценивая её, Хакон понял, что из-за присутствия враждебной ему магии он не видит, каков Ксимон сейчас. Пришлось спрашивать.
— Ты владеешь магией?
— Лишь озвученная, она действует плохо, — правильно понял его Ксимон.
— Но чьей ты владеешь магией? Обычной человеческой или здешней?
— И той, и другой, — неохотно отозвался Ксимон и добавил: — И той, и другой с большими ограничениями.
— Ты не ответил на вопрос: можно ли снять тебя вместе с чашей с древка? Ты не зависишь от него?
— Нет. Зависимости нет.
Следующие несколько минут Хакон был очень занят. Он открутил чашу-поддон от древка, а потом разорвал стяг на несколько прочных полос. Ими обмотал чашу с отрубленной головой и привязал её к себе на бедро, рассудив, что оружия ему не оставили, а значит, Ксимон послужит ему в качестве его замены. Хотя бы в том, чтобы найти выход из этой пещеры.
— Когда понадобится кровь — скажешь, — велел Дракон, снова сев у стены отдохнуть перед будущим походом. Голову, приноровившись к ней на своём бедре, он поставил пока на пол — так, чтобы она видела его во время небольшой беседы. — Меня зовут Хакон. А сейчас расскажи, что это за место. Где мы?
— Это старинный замок. Он настолько стар, что его засыпало горной породой. Ведь он встроен в эту гору. Летом его заносило землёй, из-за чего внутри много растительности, которая постепенно ломает плиты пола и стены, — вздохнул Ксимон. — В этом замке когда-то жили сильнейшие маги, которые сторожили дверь в мир нечисти. Именно они запечатали вход в их царство.
— А ты сорвал эту печать, — безразлично заметил Хакон.
— Я не знал! — слёзно вскричала отрубленная голова. — Я слышал, что эта печать всего лишь магический сгусток силы, а не щит против нечисти! Я думал, что закрывающая чуждый человечеству печать — это легенда, выдумка, призванная закрыть настоящее её назначение!
— Как ты её нашёл?
— В замке Блейвенов была старинная карта с указанием пути сюда. Требовалось только отыскать её.
— Так ты пришёл в замок для этого? Но откуда ты узнал о карте?
— Меня заинтересовали легенды, — мрачно сказала отрубленная голова. — Я читал их в библиотеке моего мастера и подумал: а если это правда? Что печать существует, но на самом деле она служит не для закрытия какого-то грандиозного мира чуждых? В этой истории последним было упоминание замка Блейвенов. Что, дескать, там хранится карта.
Воцарилось молчание. Криво усмехаясь себе, Хакон решил, что он понимает незадачливого мага. Он бы тоже заинтересовался сильным артефактом и попытался раздобыть его. Тем более что...
— Ты был сильным магом?
— Нет, способности мои были средними, — признался Ксимон со вздохом. И поднял глаза. — Да, именно из-за этого я и решился на поиски этой печати. Поиски мне всегда удавалось лучше, чем усиливать свои магические силы.
— Ты сумеешь провести меня по замку и вывести наружу?
— Если ты будешь осторожен. — Отрубленная голова выговорила эти слова, как-то слишком встревоженно помаргивая на Дракона, и Хакон промолчал до тех пор, пока Ксимон не решился на продолжение: — Ты получишь свободу от нечисти. Что получу я, если помогу тебе выбраться отсюда?
Хакон испытующе взглянул на Ксимона. Нет, он ожидал этого вопроса. Но смутно представлял себе, что ждёт мага далее, если он и правда поможет ему выкарабкаться из той ловушки, в которую попал Дракон.
— Я не могу дать клятву Дракона, что подарю тебе настоящую жизнь, — невозмутимо, полностью скрывая чувства, сказал он. — Но я постараюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы ты сумел достойно прожить оставшиеся тебе годы.
— Я слышал, что Драконы уходят, оставшись без сил, — тоскливо отозвалась отрубленная голова. — Что ты можешь сделать, Дракон, если ты остался в одиночестве? Я слышал, что говорили между собой здешние воины о том, что орден Дракона умирает. И не говори мне о мальчике. Его незрелая сила настолько неровная, что из него легко воспитать не Дракона-защитника, а Дракона-убийцу.
— Драконов отнюдь не настолько мало, как ты думаешь, — ответил Хакон. — Даже если погибну я, мальчика сумеют воспитать приверженным высоким принципам нашего ордена. Но мы отклонились от обсуждения. Ксимон, согласен ли ты на моё предложение?
— Как будто у меня есть выбор, — обречённо пробормотала отрубленная голова.
— Тогда приступим к обсуждению нашего пути. Далеко ли мы от выхода?
— Далеко. Но тебе туда лучше не ходить. Выход из замка — это сплошное осиное гнездо. Там и лесные демоны, и адские воины.
— Есть выход лучше?
— Есть. Но тут такой лабиринт...
— Который ты, Ксимон, явно изучил весьма основательно, — заметил Хакон. — Ты проведёшь меня по нему. Что за дверью темницы?
— Два воина, которые охраняют тебя.
— Несмотря на цепи? — тихо спросил себя Дракон. И качнул головой. — Хорошо. Помнишь ли ты, каково их оружие?
— Мечи и ножи.
Дракон поднялся и подошёл к брошенному было древку. Когда-то, в далёкой юности, он был неплохим шестовиком. Сейчас Хакон и прикинул древко в качестве боевого шеста. Довольно тяжёлое. Сделал несколько движений, приноравливаясь к весу и сбалансированности оружия в зависимости от того, где его держать. Шест оказался из жёстких пород дерева. А поверхностное магическое проникновение в его суть объяснило, что дерево было пропитано кровью живых. То есть бывшее древко, а сейчас шест — тот ещё упырь. Ничем не лучше отрубленной головы, которую до сих пор носил.
— Охрана стоит по обе стороны от двери?
— Не знаю, но скорей всего...
— Этот коридор, куда мы выйдем, он часто посещаемый?
— Мы в дальнем от выхода углу замка, — напомнил Ксимон. — Нет, здешние коридоры почти безлюдны. — И сам невесело ухмыльнулся своей оговорке. Безлюдны. Люди. Но честно добавил: — Не поручусь, что охранников двое. Они знают, кого охраняют.
— Последний вопрос: кто здесь главный? Тот чёрный рыцарь?
— Нет. Он только полководец. Повелитель всей нечисти есть. Я слышал о нём, но никогда не видел. Говорят, это страшное существо.
Дракон кивнул: "Я тебя услышал. — И мысленно вздохнул: — Куда они дели моё личное, орденское, оружие? Найду ли я его?"
Отодвинув перемотанную тряпками отрубленную голову ближе к стене, Хакон чуть насмешливо попросил:
— Подожди меня здесь!
Затем встал к двери, слыша за спиной обиженное ворчание Ксимона. Прислушался.
Ободранная, но, тем не менее, достаточно мощная дверь, облицованная наполовину упавшим наземь мелким цветным камнем, звуков, к сожалению, не пропускала. Не совсем уютно чувствуя себя босым на холодных плитах. Хакон напомнил себе, что пускать в ход драконью магию в этом месте он не может. Придётся действовать в неизвестности. И толкнул дверь вперёд.
Первого стража дверь отрезала на мгновения от происходящего. За это время Хакон успел одним ударом тяжёлого шеста снести голову второму. Тому не помог шлем, поскольку на нём не было кольчужной сетки. И потому, что удар был настолько умелым, что противиться ему тюремный страж просто не мог.
Зато первый... Хакон перехватил шест, крутя его в воздухе, чтобы обернуться к второму. Шест чуть не вылетел из рук, когда по нему рубанули с такой силой, что Дракон пошатнулся. Треть шеста упала на пол и покатилась по слегка наклонной поверхности. Меч снова вознёсся над головой стража. Но — двуручник. В то время как Хакон своим укороченным шестом мог действовать, меняя руки. Что он и сделал, упав и врезав по ногам врага с нижней позиции. Но тот только вздрогнул от удара и сумел удержаться на ногах, сделав стремительный шаг к беглецу и мощно опуская на него свой чудовищного вида меч. Хакон, всего лишь в штанах и рубахе, мгновенно лёг на пол и, прижимая к себе шест, резко откатился в сторону. Тут же, на лопатках развернувшись, вскочил за спиной стража. Пока тот, утяжелённый громоздкими доспехами, оборачивался к дерзкому, тот ударил шестом снизу вверх, повторив удар чёрного рыцаря, предназначавшийся ему самому. Но не плашмя, а концом. Крепкий шест пробил челюсть стража. Хакон почувствовал, как его оружие врезалось во что-то твёрдое, а потом его кончик повело книзу: страж упал, обливаясь чёрной в полутьме кровью.
С трудом дыша, Дракон оглядел павших врагов, а потом, сглотнув, чуть не упал сам — на колени перед первым стражем. Сначала он взял вражеский меч и осмотрел его, морщась от отвращения, настолько оружие напоминало тот, чёрного рыцаря. Хотя, надо признать, главная отличка была — это оказался не фламберг. Уже хорошо. И по краю лезвия зазубрин нет. Хакон быстро расстегнул и развязал все крепежи лат на страже, осмотрел одежду под ними. Увы... Без отвращения мог бы надеть только рубаху, но и она так истлела, что... Посидел немного возле головы, припрятанной в шлем. Вздохнул и стащил его с головы. Отшатнулся. Ну нет... С головы второго стража шлем он и не подумает снимать, чтобы не наткнуться на такое... Распухшая морда едва-едва походила на человеческое лицо. Складки кожи стянулись вниз, словно вислые собачьи губы. Маленькие глазки остекленели, вперившись в коридорный потолок. Нос торчал обрубком, как у свиньи, а губы разъехались в сумасшедшем оскале. Хуже оказалось с головой. Лысая, она кишела мелкими насекомыми, торопливо бегающими среди редких, будто больных волос.
Хакон собрал оружие, кривясь от отвращения и потряхивая всеми предметами, которыми собирался в будущем воспользоваться в бою. Тряпки он наотрез отказался брать у мертвецов. И не потому что брезговал из-за мертвецов. На своём военном веку он много чего повидал и испытал. Но именно по причине насекомых, которые жрали заживо (если к стражам это слово могло относиться!) своих носителей, он не мог больше даже прикоснуться к одежде вражеских воинов. Нет, он понимал, что они адские твари, но...
Прихватив второй меч, взятый у другого стража, прижимая боком повисшие под мышкой шест и два боевых ножа, он вернулся в темницу.
— Что там? — опасливо спросил Ксимон.
— Путь из темницы свободен, — отозвался Дракон и с грохотом сгрузил военную добычу в углу, рядом с отрубленной головой.
— Мы сейчас уходим отсюда? — с облегчением осведомился тот.
— Нет, немного придётся подзадержаться.
Хакон быстро прошёл на то место, где оставался не до конца разорванный стяг. Он поделил остаточное полотнище на две части и обмотал себе ноги. Сапоги со своих стражей снимать (даже чтобы посмотреть!) не стал по той же причине, что и тряпки. Побоялся увидеть гнильё и навозных жуков в нём.
Обернувшись к Ксимону, он уловил недоумение в его глазах. И объяснил:
— Я оказался слишком брезглив к чужим вещам.
Последняя тряпка — из тех полос, что не понадобились для переноски отрубленной головы, пошла на пояс, которым Дракон обмотался, прежде чем надел на себя трофейный кожаный ремень с ножнами мечей. Туда же, за ремень он всунул ножны с боевыми ножами. Но шест в темнице не оставил. Более того — он огляделся и решительно забрал с собой свечи, из которых потушил все, кроме одной. Наконец он привязал к ремню голову Ксимона и спросил:
— Куда нам дальше?
— В левый коридор.
Хакон помолчал немного, глядя в темноту указанного коридора через проём открытой двери, а потом спросил:
— Ксимон, ты понимаешь, что, случись непредвиденное, я упаду на тебя?
— Там безопасно! — обиженно возопила отрубленная голова.
— Прекрасно. Теперь следующий вопрос: куда выводит этот коридор?
— В другой, который соединяется с центральными залами. Их потом надо обойти, чтобы добраться до следующего коридора, который поможет нам выбраться отсюда.
— Ксимон...
Расслышав в голосе Хакона странные, вкрадчивые нотки, Ксимон только вздохнул.
— Слушаю тебя, Дракон.
— Где находится печать, закрывающая адово место?
— В помещениях повелителя нечисти, — быстро ответил тот и ахнул: — Ты хочешь идти туда?! Ты с ума сошёл! Тебя по дороге убьют столько раз, сколько там расставлено стражи! Ты не сумеешь добраться до неё!
— Но попробовать стоит, — пробормотал Хакон. — Значит, ты говоришь этот коридор — первая ступень к центральным залам? А значит — и к повелителю нечисти?
— Может, сначала мы сбежим, а потом вернёмся сюда с целой армией? — безнадёжно предложил Ксимон.
— Ты сам веришь в то, что сказал? — усмехнулся Хакон, насторожённо шагая по коридору, слегка отведя в сторону руку с горящей свечой. — Хватит пугаться, Ксимон. Лучше расскажи, какова эта печать на вид. Ты же видел её?
— Видел и в руках держал, — печально ответил маг. — Она похожа на овальный знак. Из золота. На неё заклятие на нечисть.
— Как ты его разрушил?
— Я хотел прочитать всё, что было спрятано под основным заклятием. И нечаянно стёр один из символов.
— А как нечисть добралась до тебя?
— Я слишком углубился в изучение печати. И не слышал, что за спиной что-то шевелится. А когда оглянулся... Они были полуживые, но их было слишком много, и они окружили меня весьма плотным кругом. Далеко убежать я не мог. Печать у меня отняли. И моя кровь стала первым, что они вкусили. А потом они начали передавать силу от одного к другому.
Судя по голосу, Ксимон никак не мог отойти от ужаса, что Дракон собирается не бежать из заброшенного когда-то замка, а найти печать. Рассказывал он дребезжащим голосом, часто прерывался, чтобы набрать воздуха, да и заикался.
— Подожди-ка, — тихо сказал Хакон, неожиданно поворачивая к левой стене коридора. — Что это?
— Ничего особенного, — проворчала отрубленная голова. — Весь замок исписан этими символами. Возможно, их прописывали его бывшие хозяева. Возможно, они тоже были магами, раз сумели запечатать вход в адово место. Идём дальше!
Но Хакон застыл перед знакомыми пентаграммами, которые передавались из поколения в поколение учеников и воинов в ордене Чёрного Дракона. Он вспомнил, как однажды подумал о том, что поместье Блейвенов может потерять статус принадлежащего лордству, но стать прибежищем последних Драконов. Неужели эта странная тогда мысль была промельком пророчества, прорицания?
Ведь если этот, давным-давно заброшенный замок принадлежал первым Драконам Ордена, которые и закрыли печатью адово место, то небольшая крепость Блейвенов станет лучшим домом для последних орденцев.
Теперь многое становилась ясным.
И почему мать Андре ушла от орденца, поняв, что беременна. Во сне пришёл Чёрный Дракон и велел уходить, надеясь, что остальные Драконы поймут, что им надо идти за женщиной. А они закоснели в своих убеждениях и сосредоточились на своих бедах. И не пришли на косвенный зов.
Поэтому Андре говорил о жертве... Хакон, стоя перед стеной и не видя больше на ней записей, прикусил губу, отчётливо видя, как сам Чёрный Дракон принимает форму одного из погибших крестьян и дерётся с лесными демонами, как обычный человек, потому что не осталось сил сдерживать основное войско нечисти. И Чёрному Дракону приходилось жертвовать соседями Андре, чтобы защитить маленького Дракона. Ведь именно на его, Андре, зов вернулись к Чёрному Хребту последние орденцы, которым вдруг понадобилось умереть именно в его пещерах. Остальные-то умирали, не просясь к последнему прибежищу Чёрного Дракона... Они вернулись не умирать. Дракон не должен думать о смерти — гласит главная заповедь орденца. Он должен думать о жизни. А они забыли, что значит эта заповедь, бездумно повторяя её прекрасные слова.
Следующая глава в четверг.
