01. ''Срочно на Юпитер!''
Исполнилась мечта моей Настасьи: Тадж-Махальчик, наконец-то, опустел! Закончился ещё один шумный и бестолковый этап в его биографии. Или в нашей?
Гости поразъехались (если можно так сказать) по своим домам. Пашка, правда, опять к девочкам своим занырнул, но я же видел, что он всего лишь принцип выдерживает. Ну и ладно, куда ему спешить? Пусть потешит самолюбие. Всё равно придёт к общему знаменателю. То бишь, к семье.
А вот семейству Помогаев просто некуда было деваться, но и они старались лишний раз не попадаться на глаза. Пропадали где-то на берегу океана. Выгуливали своё потомство и наслаждались обществом друг друга.
Кстати сказать, Помогай так и не обмолвился тогда, в период скачек по планетам и очередного нашествия вурдалаков, о результатах своего "интимного процесса". Кто родился, как родился, не было ли каких проблем?
Ну, проблем, положим, быть и не могло. Браслет, всё-таки, в "ентом деле" друг и помощник ещё тот, на себе проверено. Но вот о составе теперешней семьи можно было бы ему немного и распространиться. Тогда бы для меня с Настей не было таким шоком, когда мы, прогуливаясь перед сном, случайно столкнулись в коридоре с двумя (двумя!) маленькими зелёными Помогайчиками, испуганно метнувшимися от нас в направлении апартаментов нашего инопланетного друга.
— Паразит! — взвизгнула Настя, хватаясь за сердце. — Предупреждать же надо!
Это она, конечно, не обо мне. Я и сам ничего не знал. До того ль тогда мне было!
Оказалось, что это — в порядке вещей. У них "всегда такая два сагис на один яйцо". Помогай вообще был удивлён, что это нас так поразило. Он, в свою очередь, поведал о своём недоумении по поводу родов Насти и деликатно тогда промолчал, увидев столь "ущербный" результат. Ему представлялось, что Настя непременно должна была разродиться двойней!
— Ещё чего! — возмущённо отпела та. — И так забот выше крыши!
Когда же мы поинтересовались, как зовут их малышей, то получили стандартный "отмазон":
— Такая зовут нехорошо на русская язЫка.
— С матюками, что ли? — подозрительно осведомилась Настя.
Тот удивлённо прислушался к незнакомому слову, что-то понял для себя и покачал головой:
— Не так. Трудная сказать...
— А ты попробуй! Может, она вовсе и не такая "трудная", — не отставала Настя уже из принципа.
Да и я был не прочь заполнить пробел в познаниях. И относительно его имени (тётке-то он, похоже, так ничего и не сказал), и как, всё-таки, его подругу зовут? Да и детишек-то его нам тоже надо как-то называть? Не по номерам же: "На первый-второй рассчитайсь!"
Помогай смущённо (мне так показалось) покосился через плечо и коротко шикнул. Что-то вроде: "Тсы-свик!"
По коридору, где состоялась наша импровизированная беседа, простучала мелкая дробь и рядом с ним из полутьмы нарисовались две зелёные мордашки с живыми бусинками любопытных глаз. Две его маленькие копии. На наш взгляд, естественно.
— Ну вот! — умилённо хихикнула Настя, присаживаясь на корточки, чтобы уравнять разницу в росте с помогайчиками. — И ничего она не "трудная"! — Малыши тут же спрятались за отца. Только глазёнки мерцали. — Так и будем вас называть: тебя "Тсы", а тебя, — заглянула она по другую сторону от Помогая, — будем звать "Свиком". Тсы, Свик! — повторила она нараспев, как бы пробуя имена на вкус.
Бусинки глаз помогайчиков увеличились чуть ли не вдвое, и они робко выступили из-за "укрытия".
Помогай расцвёл всей своей сотней зубов:
— Это не такой имя. Твоя такая сказал: "Иди на сюда".
— А я-то думала... — разочарованно вздохнула Настя. — А как же их имена-то?
Помогай посмотрел на отпрысков и просвиристел нечто похожее на змеиное шипение вперемешку с соловьиной трелью. Они подняли мордашки и с охотой ответили ему тем же.
Гордый отец просиял:
— Вот такая!
— Н-да... — протянула Настя. — Мне такого ни в жисть не выговорить... И кто же из них этот... "Слю-лю-лю"? — попыталась она изобразить необычное звучание.
— Два, — опять широко улыбнулся Помогай. Представляю, как ему было смешно слышать эту Настину "трель".
— Чего "два"? — не поняла та и, почему-то, посмотрела на меня.
— Наверное, их обоих так зовут? — предпринял я попытку догадаться.
Помогай кивнул:
— Такая правильно!
— А как же их тогда по отдельности называть? — не утерпела Настя. — Один будет виноват, а другому за него отдуваться? "Кто нашкодил?" — изобразила она строгую воспитательницу и тут же детским голоском ответила: "Слю-лю-лю!" А какой из них? — И пожала плечами: — Путаница будет...
— Твоя не волновай, — заверил Помогай с честными глазами. — Нашкодил путаница моя не давай делай!
Настя только недоверчиво рассмеялась в ответ:
— Дай-то Бог!
А я спросил:
— Подругу тоже так зовут?
Помогай покачал головой и выдал нечто похожее на "Нгассайясса". Не ручаюсь, конечно, за точность произношения.
На такой замысловатый зов от его фигуры отпочковалась та, кого позвали и, потупив взор, застыла рядом с ним. Пацанчики сразу облепили её с обоих сторон и суетливо засопели, нетерпеливо подпрыгивая: мол, на ручки хотим!
Кстати, а пацанчики ли они? Я задал и этот вопрос Помогаю.
Его ответ сразил наповал:
— Теперя не знай.
Оказывается, пол ребёнка в их роду-племени выясняется со временем. Насколько я понял из его корявых объяснений, где-то года через два. Если он, конечно, имел в виду земные годы.
— Вот тебе и "Тсы-Свик"!.. — поражённо подвела Настя итог тому разговору, чем, опять-таки, несказанно удивила малышей.
* * *
**
Ну вот, как я уже сказал, все наши гости поразъехались по своим домам. Опасность никому не угрожала и за безопасность друзей и родственников можно было не опасаться.
Перед их отъездом я размножил тот самый "гроссбух", которым наградил нас немногословный Танзу. И каждому из друзей вручил по экземпляру, сымитировав напутственный возглас нашего инопланетного куратора:
— "Читайте"!
— Бли-ин! — скуксился Пашка, лениво перелистывая свежеиспечённую копию. — Да тут и за год не управишься! Скука, небось, смертная...
— Пал Ксанч! — насмешливо поддел его Другов. — Партия сказала: "Надо!" Так что — не расслабляйтесь! Поменьше времени на удовольствия, побольше — учёбе! Умные люди говорят: ученье — свет!
— Ладно, "умные люди", — хехекнул довольный Игорь. Сунув "талмуд" под мышку, он сделал всем ручкой: — Бай-бай! Я, короче, на связи. Если что — так вы мне сразу: "Аллё! Тут тебе не здесь!"
На улице его поджидала "ласточка" с Милкой и Сашиком, и от нетерпения присоединиться к ним он аж ногами сучил!
— Типун тебе... — хмыкнул Пашка, исподлобья смотря ему вдогонку. — На энто самое место. Которое "не здесь"...
Немного пробежав по страницам поверхностным взглядом, он вынес вердикт:
— А ничё так... Планеточки, звёздочки... Нам енто, в принцЫпе, по ндраву... Бум! — наконец, просветлел он лицом и захлопнул фолиант. — Бум читать! Заверните — покупаю!
И они поочерёдно покинули нас, пообещав держать меня в курсе.
Настю же установившаяся тишина и расслабуха после пережитого кошмара неодолимо и надолго погрузили в сон. Она просыпалась только для того, чтоб кормить Витьку и удалять последствия нечаянных его маленьких катастроф. И они опять на пару отключались.
Я был не против такого положения дел. Очень даже не против! Даже ещё и помогал в этом. Ну, по мере необходимости.
А у самого внутри всё так и гудело в жажде активного применения своих идей.
Ну как же! Получить такой карт-бланш! Да ещё и от кого!
Мало того, что Танзу ни словом не обмолвился насчёт наших выкрутасов в Антарктике, так ещё и привёз разрешение на использование в работе ранее запрещённого "генератора совести"! Это вообще круто меняло весь расклад!
Поэтому я еле дождался, когда за последним из гостей схлопнется переход. Предварительно убедившись в глубоком погружении в царство Морфея своих близких, я начал колдовать!
Конструкция генератора была нами давно разработана и опробирована. Результатами, конечно, рано хвалиться, да и были они, если вы помните, какие-то не совсем понятные. Но ясно одно: система работает. И работает довольно убедительно. Негодяям на Земле теперь будет ой, как неуютно! Это я обещаю! А что касается простого, честного труженика, так он влияния гипноиндуктора попросту и не заметит. Как был порядочным и честным, им и останется.
Так мне мечталось.
Но, как говорят, гладко было на бумаге...
Нет, не подумайте ничего плохого! Генераторы над планетой я развесил. Опутал, так сказать, сетью всю Землю-матушку. Больших трудов мне это не составило. Посидел день, посидел ночь, пока моя половина пребывала в стране грёз, и — система заработала. Оставалось теперь экспериментально выяснить "пустячок": мощность необходимого воздействия. На основе фактического материала.
Предоставить его, как вы сами понимаете, могли только средства массовой информации. Ну и личные наблюдения, конечно.
А вот этого я себе позволить не мог. Ни того, ни другого. Что перед ящиком сидеть, листая новостные каналы, что самому опускаться до подслушиваний и подглядываний. У меня на это не было времени. Да и особого желания. Меня ждала долгая и кропотливая работа, безответственно брошенная мною на половине: льды Антарктиды и Арктики. Всё какая-то суета мешала.
А ведь там люди моей помощи ждут. Голодают, к тому же. Слухи-то, видать, уже и до них дошли о чудесных возвращениях коллег из других секторов. Их связисты днюют и ночуют у аппаратуры, взывая к совести вышестоящего руководства. Сам убедился.
Вот я и решил для себя, что, в любом случае, новости о том, что происходит в цивилизованном мире после старта нашей (или моей?) программы, сами ко мне придут. В той или иной форме.
И возобновил прерванное занятие.
* * *
**
В самый ответственный момент, когда я уже выкладывал готовый "бутерброд" на берега Потомака, ожил мобильник. Я посмотрел на дисплей и хмыкнул:
— Недолго мучилась старушка!
Звонил Пашка. Ну, этому гостю мы, конечно, завсегда рады.
— Вовчик! — услышал я его взволнованный голос, едва нажал зелёную кнопку. — Давай, открывай скорей ворота!
— Чё, беда, что ль, пришла? — попытался я схохмить. Ну какая беда могла стрястись на его-то "острове специального назначения"? Только если надорвался ненароком?
— Увидьшшш! — ответил он мне в стиле незабвенного Райкина.
И, едва переступив светящийся порог, он заявил, страшно выпучив глаза:
— Нам срочно надо на Юпитер!
— Господи! — удивился я. — Чего мы не видали в той душегубке?
— Человека надо выручать. Шестую тыщу лет срок мотает. Из-за нас, между прочим! — добавил он со значением.
Я поморщился и потряс головой:
— Ничего не понял! Какой "человек"? Какой "срок"? И при чём тут мы?
Вместо ответа он с грохотом выдвинул из-под стола стул, поставил передо мной и сел на него верхом, сложив кренделем на спинке руки.
— Ты "талмуд" открывал?
— Какой "талмуд"? — Я был ещё во власти ледовых операций, и до меня туго доходили его "завороты".
— Ну, этот... гроссбух? Который нам Танзуйчик подсунул.
Услышав забавную интерпретацию имени нашего босса, я хмыкнул и неопределённо промямлил:
— Грешен. Как-то не до того было...
— Ё-моё! — вскричал Пашка и тут же испуганно втянул голову в плечи, оглядываясь на лестницу: — Где там твоя?
— Спит. Опомнился!
— Да, блин, мне вообще башню снесло, как я почитал ентую книжицу! — зашипел он, придвигаясь ко мне вместе со стулом и поминутно оглядываясь. — Там такое понаписано! Такое! Всё, чему нас учили в школе, можно смело — фьюить! — на помойку! — и он выразительно шлёпнул себя по заднице.
Зная Пашку, как максималиста со стажем, я лишь слегка усмехнулся:
— Что ж там такого страшного написано?
— Да при чём тут "страшного"? — продолжал он доверительно шипеть, ужасно выкатывая глаза. — Всё очень умно и логично расписано. Кто, когда, за что и на сколько!
Я повёл плечом и покосился на экран, где так и висел в полсотне метров над берегом реки свежеиспечённый ледяной кирпич.
— Ты — эт' самое... немного успокойся и подробно всё изложи. А то я что-то не въезжаю, о чём вообще речь.
— Да о книге! — всплеснул Пашка руками и шлёпнул ими себя по ляжкам.
— Это я понял. Кто срок мотает? И при чём здесь Юпитер?
— Прометей! — с вызовом произнёс Пашка и, не наблюдая у меня должной реакции, спросил: — Тебе это имя ни о чём не говорит?
Я с усмешкой крутанул головой:
— Чё эт' тебя на мифы растащило?
— Да какие, на фиг, мифы?! — продолжал Пашка брызгать слюной. — Это абсолютно реальная личность! За нас, убогих, отдувается уже шестую тыщу лет!
— Отдувался... — уточнил я, но Пашка нетерпеливо перебил:
— Отдувается! В данный момент! До сих пор жив! Не скажу, правда, что здоров...
— Ну-ну! — хехекнул я. — "И к нему каждый день прилетает гигантский орёл и безжалостно терзает его разнесчастную печень"! Слышали. И не раз. Только где она, та скала, к которой он прикован? В школе говорили, что где-то на Кавказе. При чём здесь Юпитер?
Пашка смотрел на меня, как на идиота. Даже вроде как с сожалением.
— Вовчик, ну это же образное выражение! Это же миф! Легенда! Те греки слышали звон, да тридцать раз с ног на голову всё переврали. Какой там "орёл"?! Какая "печень"?! Всё ведь совсем не так было!
— А как? — слушая его в пол-уха, я стал медленно опускать "кирпич" на берег реки. Там уже стали собираться зеваки. Как бы кого...
— Да брось ты своих пингвинов! — Пашка, наконец, обратил внимание на мои манипуляции. — Подождут ещё пару-другую дней! Тут такое дело! Такое! Прямо-таки, неотложное!
— Не, Паш... — Я уже не отрывал взгляда от экрана. — Опустить-то надо? Чё ж, он так и будет в воздухе висеть? Не дай Бог, батарейки сядут... Ну ты смотри, что делают, а?!
Один из подоспевших зевак на своей таратайке въехал под нависший айсберг и стал наматывать прямо под ним круги. Видать, от радости приобщения к чуду. Или от невеликого ума. Ещё двое таких же "храбрецов" последовали его примеру.
— Дави их, чтоб неповадно было! — фыркнул Пашка, страшно недовольный, что я отвлекаюсь "на всякую там ерунду".
— Скажешь тоже!
Чтобы предотвратить беду, я сдвинул ледяную гору на пару километров ближе к устью реки и, хоть там пейзаж был не таким ровным, как первоначально выбранная площадка, поспешил водрузить его на холмистый участок, пока не подоспели неосторожные придурки. Колоссальная глыба льда тут же стала покрываться сетью крупных трещин, проваливаясь в промежутки между возвышенностями.
— Во, гляди! — гыгыкнул Пашка, постепенно остывая и увлекаясь разворачивающимся действом. — Пингвины-то очухались! Забегали! Забегали!
На верхушке айсберга, действительно, началась бестолковая суета: население выкраденной у Антарктиды станции в полном составе высыпало из своих "яранг". Звук я отключил, но и без того было ясно, что их разбудил громкий треск ломавшейся ледяной подошвы.
