Глава двадцать восьмая
Хакон дышал коротко и часто, машинально прижимая ладонь к боку и забывая при этом, что ладонь — в латной рукавице, которая не позволяет плотно закрыть рану. Сидел он на цоколе, достаточно широком и похожем на скамью. Разместился на нём с комфортом, но поджимал ноги: медузообразная туша, врезавшаяся в стену в последнем пароксизме агонии, была опасна и после смерти. Он уже убедился в этом, когда сапог, погружённый в месиво этой твари, внезапно оплыл, и вязкая дрянь коснулась его кожи. Мало того, в этой дряни нашлось и кое-что твёрдое, судя по всему — как это ни удивительно — у твари нашлись костяные жвалы. Нашлись, потому что, пока Хакон пытался погрузить ногу в месиво, чтобы твёрдо встать на ноги, сапог растворялся в ядовитой жиже, а потом его ещё и снизу ударило. Ладно — попало по пятке, успел ногу отдёрнуть.
— Ксимон! — хрипло позвал Хакон, задрав голову кверху. — Ты жив?
Гримаса перекосила его лицо, когда он попытался усмехнуться: сверху, с полок для различных безделушек, приличествующих любому храму, что-то еле слышно пробурчали.
Кажется, в пылу он слишком небрежно бросил отрубленную голову мага на одну из этих полок. Кажется, Ксимон упал носом в полку.
— Ну, раз жив... — пробормотал он, стараясь больше не разговаривать и вновь дышать поверхностно. Любой глубокий вздох, по ощущениям, тут же вызывал резкий удар по лёгким.
Из последних сил поджимая ноги и морщась от боли, Дракон снова взглянул вниз.
Долго ли будет оседать эта туша?
Поверхность пола здесь, в этом зале, слегка покатая, низом уходящая к дверному проёму, выводящему в один из коридоров замка. Есть надежда, что ядовитая жидкость, из которой состояла неведомая тварь, постепенно сжижется и утечёт из-под ног воина-мага.
На медузу он наткнулся нечаянно. Оставалось впечатление, что и она на незваного гостя — тоже.
Зашёл в один из коридоров и буквально столкнулся с нею. Та — на дыбы. Он от неожиданности выкинул Ксимона куда-то наверх, на мельком замеченные полки, и воздел оба меча — посылая против нечисти всю силу, которая у него имелась.
... Сейчас-то он жалел о выбросе силы, мгновенно ослабившем его. Но прекрасно понимал, что, повторись ситуация, он бы сделал это вновь. И это противоречие заставляло недовольно морщиться, потому что лишало возможности сосредоточиться. А ещё раздражала такая малость, как пустая попытка поднять ноги на цоколь и не думать больше о том, что он снова вот-вот коснётся ядовитой массы внизу.
... С полки снова забурчали. Хакон вздохнул и собрался. Осторожно откинулся назад, чуть повернулся, взялся за край скамьи-цоколя. Раз, два, три! Напрягся — и перенёс ноги на скамью... И сразу лёг, хотя испытывал такое ощущение, будто получил под дых! Но ноги всё же оказались на цоколе... Теперь, когда о них можно не беспокоиться, пора оглядеться, куда они попали.
Этот зал отличался не только цоколем и полками.
Когда Хакон, уже засевший повыше от пола, с тревогой приложил ладонь к стене, та откликнулась гораздо слабей, чем предыдущие. Печальный вывод: взять силы от замка в этом месте можно, но они настолько слабы, что он их и не почувствует.
Он оглянулся на оба меча, которые вынужден был вынуть из ножен и положить ближе к стене. Отчётливое впечатление, что он безоружен, хотя вот они — рядом. Убедившись в этом, Хакон снова пригляделся к помещению. Горящая свеча, которой бы хватило надолго, упала от его резкого движения в нечаянной стычке. Искать её где-то под расползающимся чудищем? Даже подумать смешно. Но и вынимать другие свечи смысла нет. Пока он лишён сил, он не сумеет их зажечь. Правда, смутный свет издалека помогал рассмотреть, что сидит он в небольшом помещении с просторным выходом — во всю стену — в другое помещение, настолько большое, что можно назвать его залом. Призадумавшись, Хакон сообразил, что он находится в зале артефактчиков. Меньшее помещение — это комната для хранения инструментов и материала. Большее — наверняка представляет собой саму мастерскую. Уверившись в этом, Дракон даже сощурил глаза, стараясь разглядеть длинные столы в зале-мастерской.
Ожидаемо — не разглядел. Пришлось сосредоточиться на том, чтобы бережно собрать слабые силы, которые оставались на замковых стенах. Их хватило, чтобы утишить боль в ноге, обожжённой ядовитой слизью и уколотой костяными жвалами, а также усмирить неприятные ощущения в груди — после удара медузы, который и отшвырнул его всем телом к цоколю.
Посидев немного и отдохнув, Хакон снова приложил ладонь к стене. Нет, чтобы вызвать в это место все силы замка, так будет слишком долго и ненадёжно. Поразмяв плечи, он немного подвигал ногами. Что ж. Для небольшого движения по цоколю сил достаточно. Снова уцепившись за край полки, только на этот раз обеими руками, он встал, слегка согнувшись. Вот теперь можно по этому цоколю-скамье пройти до места, где он спрыгнет на пол без опасения, что сожжёт ноги.
Прихватив отложенные мечи, Дракон, всё так же согбенным, принялся осторожно перемещаться подальше от сдохшей твари. И вовремя. Та неожиданно быстро начала загнивать, и смрадная вонь, ворвавшаяся в ноздри, едва не вывернула желудок Хакона. "И так голодный! — посетовал он мысленно, снова морщась от усмешки. — А тут ещё и эта нечисть!.."
Ещё три шага, и Хакон сильно вздрогнул, едва не спрыгнув с цоколя, когда под ладонь, которой он держался за край верхней полки, что-то попало. Ладонь отдёрнул. Пришлось застыть и некоторое время потратить на то, чтобы отдышаться. Затем оружие было положено у ног, и Дракон осторожно прохлопал ладонью место над собой, которое насторожило. Под пальцами и впрямь очутилось нечто твёрдо и неровное. Металл. Хакон проверил — по ощущениям, что-то вроде пряжки или аграфа для плаща. Забрал. Посмотреть нельзя, но ощупал. Повертев предмет в руках, Дракон призадумался, а затем провёл ладонью по всей площади полки, под которой стоял. Пальцы наткнулись на ещё один корявый кусок металла.
Хакон глянул вниз. Дошёл до сухого места. Он ещё раз обследовал полку над головой, выяснил, что она пуста, и спрыгнул. Уже спокойно дошёл до полки с отрубленной головой мага и снял её.
— Наконец-то, — проворчал тот. — Что это было? Что на нас напало?
— Тварь, похожая на медузу, — рассеянно ответил Дракон, продолжая вертеть два обломка и размышляя, что из них можно сделать.
Проведя пальцами по поверхности этих обломков, причём слегка давя, он понял, что ему в руки попали части, из которых можно собрать артефакт силы. То, что надо. Мешало одно: слишком мало всего лишь двух обломков. Сев рядом с бурчащей головой Ксимона, он взял один из трофейных мечей и внимательно, приблизив рукоять к глазам, осмотрел все мелкие детали, которые украшали гарду двуручника.
Немного посомневавшись, он всё же решился. На одном из двух трофейных мечей он с трудом развинтил приржавевшую к клинку рукоять, а потом осторожно раскрутил с неё скромное украшение из золотой и серебряной проволоки. Голова мага, лежащая напротив и повёрнутая к нему лицом, замолчала, удивлённо уставившись на кропотливую работу Дракона.
— Что ты делаешь?
— Небольшой оберег, — спокойно ответил Хакон.
— А Драконы умеют делать артефакты?
— Как видишь...
Беседа на коротких репликах забавляла воина-мага. Ксимон злился, потому что был беспомощен, и, кажется, начинал подумывать, не лучше ли бы в его положении оставаться с врагом. Всё-таки даже в таком виде жить хочется.
Дракон — беспомощным себя не чувствовал. Сидел, с раненой и обожжённой ногой, один-единственный из живых людей в захваченном нечистью замке. Он уже столкнулся с некоторыми здешними обитателями, примерно представлял, каковы они. А ещё лучше представлял, что именно ему надо, чтобы не только выжить среди них...
— И что это за оберег у тебя будет? — уже ревниво спросила отрубленная голова.
— Оберег силы.
— Почему я должен из тебя вытягивать слова и объяснения? — рассердился Ксимон. — Я испуган, я устал и голоден, а ты не обращаешь на меня внимания и даже не пытаешься успокоить меня. Ведь в отличие от тебя, я изувечен донельзя! Ты Дракон! Прояви ко мне снисхождение, раз не можешь одарить меня милосердием!
— Снисхождение? — повторил Хакон. — То есть ты боишься, а я должен развлекать тебя разговором?
— В твоих устах это звучит грубо, — сразу сник Ксимон. — Я понимаю: легко относиться к существу, вроде меня, сверху вниз. Ведь я обломок человека, а не человек, с которым бы надо считаться в трудном походе.
— Тебе бы только ныть, — бесстрастно сказал Хакон. — Чтобы мы больше не говорили об этом, я скажу следующее: если бы я относился к тебе, как к обломку рода человеческого, ты не получил бы моей крови.
— Теперь и кровью попрекать будешь, — жалобно вздохнула голова.
— Я буду весьма терпеливо относиться к тебе — молчаливому. Так ты выглядишь гораздо более интересным спутником.
Но долго молчать отрубленная голова не умела. Или она не могла себя сдерживать, будучи рядом с обычным человеком, а не с нечистью? Впервые за долгие годы появилась возможность поговорить с подобным себе?
— Ты неправильно закрутил золотую проволоку! — жёлчно заявила она, раздражённо моргая на руки Дракона.
— Разве ты видишь в темноте? — поинтересовался Хакон, продолжая наматывать проволоку, соединяя две части будущего оберега.
— Ты не представляешь, чьей меня кровью здесь поили, — хмуро ответил Ксимон. — А поскольку она чаще была магической, то вместе с ней я обретал чужие способности. Поэтому я вижу, что ты делаешь. И знаю, что делаешь ты неправильно. Если ты, конечно, создаёшь обычный оберег, дающий возможность брать силы откуда угодно.
— Хорошо, — спокойно сказал Дракон. — Объясни, как сделать правильно.
Под бормотание и порой резкий окрик Ксимона он соорудил оберег силы, который тут же опробовал, встав с цоколя и прохромав к медузообразному чудищу. То ещё не успело расплыться в жижу, хотя "благоухало" зловонием давно сдохшего. С безопасного расстояния Хакон направил на него руку с браслетом-оберегом и внушительно произнёс заклинание силы.
Нечисть под направленным от оберега невидимым лучом заметно съёжилась, а затем не то чтобы растаяла, а усохла. Жизненные силы, которые ещё сохранялись в ней, перетекли в оберег. Хакон молча взглянул на ссохшийся до пустоты остов, который едва шевелился под течениями сквозняков, а потом вернулся к Ксимону. Присел на цоколь и уже целенаправленно погнал силу в первую очередь к раненой ноге. Одновременно он снова в воображении увидел, как Карина подходит к нему и кладёт ладонь на его запястье. Это воспоминание помогло, когда он затем приложил руку с оберегом к замковой стене, — и новая волна силы ощутимо хлынула по телу.
Когда боль утихла, он порезал свой плащ, чтобы замотать ногу и сунуть обрывок в прохудившийся сапог. Затем снова приспособил отрубленную голову в качестве дополнения к поясу и забрал меч, который оставался в ножнах. Тот, что остался без рукояти, Дракон повертел в руках, но покачал головой и положил на цоколь. В бою таким драться — нет хуже: держать не за что, и не ударишь как надо.
И снова пустился в путь по тёмным залам и коридорам к центру, пересекая спиральный коридор, обвивающий весь замок, соединяя все помещения. Отрубленная голова затихла и больше не порывалась беседовать, потому шагалось спокойно. Время от времени Хакон подходил к стенам и прикасался ладонью к ним, проверяя на силу, нет ли возможности взять ещё.
А время от времени он забывался в раздумьях, что же сейчас происходит в замке Блейвенов. Взят ли он? Выстоял ли? Скашиваясь на Ксимона, размышлял, знает ли отрубленная голова, как происходили события у осаждённого замка. И стоит ли её спрашивать о том. Иной раз Дракон думал так: если нечисть оставила стяг с отрубленной головой мага в захваченном ранее старинном замке, не значит ли это, что вражеская армия вернулась сюда в полном составе? А отсюда — замок Блейвенов пока недоступен нечисти? Смутно надеялся, что Карина жива и здорова. Он так привык к ней в последнее время. И не только как к Открывающей...
А ещё его интриговала магия. Чисто драконьей у него не было. Неоткуда взять. Всё, что было в наличии, — это затухающая магия замка и часть вражьей силы с оружия и, благодаря оберегу, с нечисти. Пользоваться чужеродной было трудней: она не всегда подчинялась ему сразу.
А ещё... Шагать по замку приходилось сильно настороже: Дракон понимал, что его отсутствие в темнице уже замечено, что сбежавшего пленника хватились, а значит, его ищут. Магически он свои следы затирал на ходу. Но ведь у нечисти есть и другие приёмы отыскать беглеца.
— Ты слышишь? — внезапно заговорила голова.
— Что?
Машинально откликнувшись, Хакон остановился и замер, прислушиваясь. Потом, сообразив, как именно у него на поясе висит голова, развернулся, сливаясь с тьмой за столбом, вписанным в стену и начинающим новый поворот.
Быстрый топоток босых лап по каменным плитам заставил затаить дыхание, а потом и вжаться в столб: лесные демоны тенями промчались было мимо, а потом внезапно вернулись и некоторое время быстро перебегали с места на место, принюхиваясь к полу. Однажды даже металлически по камню звякнула боевая цепь, видимо свисавшая у одного из них с пояса или просто намотанная на кисть. Шевеля одними губами, Хакон машинально читал заклинание невидимости. Но полагаться на собственные силы, здесь слишком мизерные, не стоило, а потому пальцы правой руки нависли над рукоятью меча, готовые в любое мгновение вынуть его. Неожиданно стая лесных демонов застыла на месте, подняв морды от пола и повернув их в одну сторону. Сорвался с места первый — за ним метнулись остальные. Вскоре топоток постепенно затих вдали.
— Почему они не учуяли тебя? — прошелестела отрубленная голова.
— Наговор камня на подошвы, — шёпотом откликнулся Дракон, с облегчением опуская руку с ножен.
Глупая ситуация: нельзя драться, потому что он ранен и не сумеет дать достойный отпор. И нельзя долго стоять на месте, потому что заклинание невидимости держится непрочно и недолго. Может, зря он задумал идти к повелителю нечисти за печатью?
— Ксимон, а каков из себя повелитель?
— Что именно ты хочешь знать о нём?
— Смогу ли я сразиться с ним?
Голова поперхнулась.
— До сих пор я думал, что ты хочешь украсть печать — не более. Нет, Дракон. У тебя нет никакой надежды противостоять повелителю.
— Что так грустно? — Хакон оттолкнулся от пилястры и, мягко ступая, пошёл далее.
— Ты не сумеешь поднять меч, как он прихлопнет тебя, словно надоедливую муху!
— Он такой умелый боец?
— Он... — у головы будто перехватило дыхание. — Он так огромен, что удар мечом по нему — не больше, чем укус комара.
Шагая и прислушиваясь к пространству, Дракон едва заметно покачал собственной головой. У него снова возникли подозрения, что Ксимон, как ему ранее было приказано, не оставил надежды напугать его... Или он искренен?
— Огромен... А чем он сражается? Каким оружием владеет?
— Это слишком смешно! — возмутилась отрубленная голова. — О каком оружии можно говорить, если повелитель — гигант, полный нездешней магии?!
Хакон с сомнением взглянул на потолок, невидимый сейчас. По краю замка галереи в два этажа. Внутри замка, конечно, тоже могут быть огромные и высокие залы. Неужели повелитель нечисти настолько огромен?
Он не сразу заметил, что ёжится, а когда понял, что то и дело дёргает плечом, резко встал на месте и, выхватив меч, быстро огляделся.
— Что случилось? — переполошилась голова мага.
— Тише...
Всё исчезло. Все упорные взгляды в спину пропали. Хакон ещё раз медленно повернулся вокруг собственной оси. Нет. Везде пустынно на несколько десятков шагов вперёд. Но, едва он застыл, в спину вновь упёрлись взгляды, настолько ощутимые, что он вздрогнул и обернулся так быстро, насколько сумел. Но пущенный вперёд проникающий взгляд пронизал лишь пустоту. И чуть дальше, где-то за несколькими стенами, — суетящиеся фигурки, наверное, лесных демонов.
— Что ты слышишь, Дракон? — чуть не шорохом в темноте прокатился боязливый вопрос Ксимона.
— Помолчи...
Теперь взгляды не исчезали вообще. Хакон, прикинув ситуацию, кивнул самому себе и для начала прослушал пространство вокруг себя. Выяснив, что нечисти поблизости нет, он мягко опустился на пол и скрестил ноги, усевшись в позе собирающего силы от земли. И будто окаменел, сосредоточенно прислушиваясь к взглядам, снова уткнувшимся в спину. Сейчас его заботило лишь выяснить, не враждебные ли эти взгляды, стоит ли на них вообще обращать внимание.
Но вскоре он забыл о своей цели. Как едва не забыл, что надо дышать.
Взгляды не просто упирались ему в спину. Они увеличивались, словно целая толпа встала за его спиной, а к ней подходят ещё и ещё — и тоже смотрят в спину Дракона.
Внезапно всё закончилось — и Хакон чуть не упал, до сих пор будто поддерживаемый этими взглядами. Он вынужден был быстро подставить руку, жёстко, всей пятернёй уткнуть её в пол и некоторое время посидеть, приходя в себя от странного впечатления, никогда не испытываемого раньше.
— Что это было? — прошептала голова.
— Ты тоже почувствовал?
— Да... Это страшно...
— Я думал спросить у тебя, что это такое. Значит, ты не знаешь.
— Нет, но это было ужасающе...
— Мне не показалось, что нам угрожали.
— Нет, я говорю о другом. Это была страшная сила. Я никогда её не чувствовал здесь. Может, это ты разбудил её, Дракон?
— Чтобы разбудить хоть что-то, — проворчал Хакон, — надо бы собственных сил набрать. А где их взять — в замке, полном нечисти.
— Но ведь эта сила могла откликнуться на твою драконью силу, — настаивал испуганный Ксимон. — Вдруг эта сила до сих пор спала, выведенная повелителем из адовых глубин, но проснулась, почуяв твою драконью силу? И теперь она... — У него снова перехватило дыхание, — и теперь она будет идти за нами по следам.
— Зачем ей идти по нашим следам, если она такая страшная? — уже добродушно спросил Хакон, поднимаясь с пола и придерживая отрубленную голову мага, чтобы она не раскачивалась.
— Ну, может, Эта сила не любит утруждать себя прямым столкновением с воином? — предположил Ксимон, явно удивлённый излишне легкомысленным, на его взгляд, поведением Дракона.
— Ну, сейчас она отступила и, кажется, нами не очень интересуется, — подытожил Хакон, не желая признаваться Ксимону, что понял, кто незримо смотрел на них. — А потому сосредоточим своё внимание на том шуме, который слышится вот из этого коридора. Готов к дальнейшему пути, Ксимон?
— Как будто от меня что-то зависит, — вздохнула отрубленная голова.
Постояв немного и сориентировавшись, Хакон твёрдо зашагал к беспорядочному шуму, который становился не просто слышен, но словно звал к себе. Интуитивно Дракон сообразил, что приближающиеся крики нечисти слишком тревожны. И сердце ёкнуло: не прорвался ли в замок отряд с Драконами во главе, чтобы выручить его, Хакона?
По дороге на переполох он столкнулся с двумя лесными демонами, которые выскочили из-за угла, явно спеша к тому же сражению, которое уже очевидно гремело впереди. Нетерпеливое ожидание увидеть, кто устроил тревогу в замке нечисти, вдохновило Хакона, и он с лёгкостью расправился с демонами, не ожидавшими так близко столкнуться с Драконом. Пока он задавал жару нечисти, отрубленная голова, поневоле болтавшаяся на его бедре, только охала и ахала, стукаясь о него.
Не успел он проверить, в самом ли деле мертвы лесные демоны, как на него выбежали три вражеских латника. Обозлённый: мешают побыстрей выяснить, что впереди происходит! — Хакон устроил яростную рубку, благо что латники были вооружены обычными мечами, а он — двуручником. Бился, не думая, как бить. Бился, уповая больше на силу и изворотливость. А когда всё было кончено, он от нетерпения чуть не перебирая ногами, подхватил меч одного из поверженных противников и побежал, прихрамывая, дальше, не обращая внимания на заикающиеся вопли отрубленной головы, мотающейся во все стороны на поясе.
Зала, в которую он выскочил, была полна нечисти настолько, что даже нетерпеливый прилив сил, помогавший держаться на ногах и бросавший его очертя голову в схватку, не заставил кинуться на них. Нет, Дракон попятился за стену, из-за которой выскочил, и, затаившись за ней, начал приглядываться.
Насколько он сумел выяснить, нечисть пыталась взять боем помещение, в которое её активно не пускали. Судя по предсмертным воплям и визгу, там отбивался довольно сильный отряд. Мысленно перебирая бойцов замка Блейвенов, Хакон всё же терялся в догадках, кого же снарядили следом за ним. Ну, два взрослых Дракона — это понятно. Туазал наверняка взял своих наёмников. Но кто же ещё?
Из проёма, куда старались проникнуть латники и лесные демоны, то и дело, пошатываясь, выходили или выползали раненые. Среди них старший Дракон заметил несколько тварей со стрелами в теле, и холодок побежал по коже: Драконы взяли с собой Открывающих! Не слишком ли рискованно?
Неожиданно твари, толпившиеся слева, торжествующе завизжали, разбегаясь в стороны. Изумлённый Хакон высунулся из-за стены, пытаясь разглядеть, кого они привели, чтобы уничтожить сопротивляющихся людей. И забыл дышать. Ненадолго.
— Ксимон... — Он поднял голову и повернул её лицом влево. — Кто это? В броне?
— Один из стражей повелителя! — ахнула отрубленная голова. — Если те, кто там защищается, думают, что сумеют избавиться от неё, они глупцы! Она непобедима!
— Заткнись, — ровно сказал Хакон, опуская отрубленную голову мага к ногам.
Тварь влезла в проём башкой и взревела так, что содрогнулись стены. Нечисть, толпой жадно следившая за происходящим, откликнулась радостным воплем.
Хакон лихорадочно перебирал варианты того, что он сумеем сделать.
И замер. Над стеной проёма, в которую рвалась громадная тварь, мягко засияли знакомые цвета драконьей силы. Цвета силы Стеина! Стеин собирается уничтожить тварь, используя последнее оружие Драконов? Но он слишком слаб для этого удара! Особенно здесь, в замке, захваченном нечистью! Помогает ли ему Туазал? Да знает ли вообще рыцарь-Дракон этот воинский приём?!
Хакон сглотнул, вышел из-за стены и плашмя прислонился к ней, на мгновения распластав по ней открытые ладони. Оттолкнулся и поднял два меча в стороны — двуручник и обычный. С трудом выдерживая тяжесть двуручника, воин-маг начал сводить оружие вместе. Смех начинался где-то внутри. Голодный, немощный — он собирается провести боевой приём, помогая невидимому Стеину?! Невероятно, но он правда собирается это сделать! В последний момент, перед тем как спустить с цепи остатки силы, Хакон вздрогнул, почувствовав, как мечи словно стали легче. Нет — скорей, будто кто-то встал рядом и поддержал его руки. А потом, за секунду до смертельного удара, который обычно сметал всё живое на пути Дракона, Хакон с головокружительной радостью ощутил, как сила втекает в его руки.
Удар!
Ревущая от усилий тварь уже наполовину влезла в проём, кроша камень стен... Оцепенела. Взорвалась, будто оплёвывая всех своими вонючими ошмётками.
Они ещё падали, когда Хакон опустил оружие и захромал к этой стене, благо дорога перед ним была свободна от нечисти, а та, что осталась живой, ошарашенная, не успела опомниться, чтобы заступить путь ковыляющему вперёд Дракону.
Следующая глава в среду.
