Получить статус Бога

Минерал фелексин — основа топлива аннигилирующих аппаратов, свободно перебрасывающих людей и технику в любое над-, под-, за— и всякое другое пространство и время.

Оставляет возможность вернуться, прихватив из мира мечты, зазеркалья и прочих фантазийных миров что-то материальное, вплоть до "волшебной палочки".

Земные правители увидели в минерале "оружие всех времен и народов", пригодное для завоевания безусловного мирового господства. За волшебным минералом фелексин к планете Меларус снарядили и отправили семь грузовых транспортов, — устроили гонку с девизом "Победитель получает все".

"Однажды услышавший музыку в своей душе,

уже не сможет отказаться слушать

и играть ее вновь и вновь. Иногда мелодия

будет звучать громче, порой почти затихать,

порождая тревожную неудовлетворенность, грусть

и даже зависть к тем, кто продолжает звучать."

"Среди внешнего цинизма всегда тлеет в мужской душе

природная установка — мальчишеское желание

поклоняться загадочной богине, и в женщине —

девичья мечта — быть загадочной богиней."

Цитаты из романа точно отражают содержание: романтические приключения в кос-мосе, напряженная гонка нескольких кораблей; любовные истории, без которых не могут обходиться молодые люди — космонавты-водители космических грузовозов.

Главный герой готов биться в гонке за победу и первым доставить на Землю выиг-рышный груз, но, узнав о намерениях правителей использовать минерал в качестве сред-ства завоевания мирового господства, решается уничтожить или спрятать все запасы фе-лексина.

В работе и сражениях командир транспорта Серега обрел цинизм, решительность, злость; но китайцы решили, что именно такой Бог им и нужен. Хитростью умертвили капитана. Тело высушили и перетерли на лечебные порошки, а душу поместили в тело Бога-Дракона с головой рыбо-зверо-ящера.

Непринужденное повествование, легкий слог, хороший литературный язык, не по-шлый юмор, — делают чтение легким, интересным, занимательным.

Глава 1 Ищите женщину

Тягомотина — эти полеты в безбрежном космическом

пространстве. Первые космонавты, бороздя космос,

совершали подвиг. Нынешние — это водители космических

грузовиков. Утром встал, умылся, пошел на работу, —

везти груз в соседнюю галактику, — своеобразные

дальнобойщики. Летят себе, "баранку" крутят,

из динамиков ненавязчиво струится шансон,

между сиденьями термос с крепким кофе

Из воспоминаний старого космонавта

— Максимально разгрузив свой корабль, первыми доберемся до Меларуса, с честью и славой вернемся к родным пенатам и торжественно поднимем бокалы с друзьями-соперниками в честь заслуженной победы, — часто облизывая губы тонким змеиным язычком, солидно убедительно посверкивал благородной джентльменской сединой топ-менеджер холдинга "Заря".

Совет Директоров за круглым столом генерального офиса заметно скис, поднапряг-ся, но, по-обычаю, не спешил вытаскивать языки из задницы, зная взбалмошный харак-тер, точнее, норов, своего топ-менеджера. Сорокалетний, но спортивно гибкий Зверев, по совпадению, сын хозяина холдинга, умел и любил гнобить несогласных; а высокая зарплата и солидные должности стоили того, чтобы не возражать против фактической сдачи америкосам корабля и всей экспедиции.

За приоритет в изучении и добыче фелексина — топлива для аннигилирующих аппара-тов, свободно перекидывающих космические корабли в под-, над— и какое угодно другое пространство, — сражались семь корпораций и додумались до джентльменского состяза-ния — гонки на космотранспортах с девизом: "Победитель получает все!"

На пяти континентах лихорадочно готовились к старту конкуренты. "Под завязку" заправлялись топливом и оружием, формировали экипажи из отъявленных безбашенных головорезов, семь грузовозов: Австралийский "Попрыгун", Южно-Американская "Ла-ма", Африканская "Мамба яна"(Рыжий бивень), Северо-Американский "Клондайк", Ки-тайская "Панда", Европейский "Бера Бир"(Медвежье пиво и моя ласковая верная "На-дежда", истекающая сейчас на стоянке Космопорта маревом испаряющегося охладителя.

Космолетчику холдинга, пусть и старшему, присутствовать в Совете директоров не по чину, и я устроился в коридоре-кулуаре, успешно изображая охранника, благо, массивная двухметровая фигура и черный форменный костюм создавали нужную картину. Непо-средственный начальник, шеф службы полетов Штольц, доверяя моей компетенции, держал телефон включенным и мысленно материл себя на языке отцов за нарушение ин-струкции.

— А не воспользуются ли друзья-конкуренты, — робко проблеял лысоватый толстячок ви-це-топ-менеджер, — безоружностью нашего транспорта.

— Представить такого не могу, а, главное, не хочу, — безапелляционно отрезал Зверев. Представив не моргающие глаза топ-менеджера, я невольно передернул плечами. — Не-обоснованное предположение и сомнение в благородстве наших партнеров, оскорбитель-но. В своих друзьях по гольф-клубу уверен, как в любви моей Натали.

Хорошо, хотя бы по телефону, проникать в разум начальства... или продукт его распа-да. Зверев, — личность совершенно удивительная: альпинист, дайвингист, гольфист, па-рапланерист и прочая, и прочая. В перерывах между заплывами, подъемами и спусками, посещал оперу, балет, различные музеи и светские тусовки — безупречный джентльмен.

Жил в свое удовольствие, по придуманным для себя законам; может быть, это и есть мудрость, символом которой является змея, на которою он очень похож. Зверев всегда приветствовал спор, если стороны придерживались одной(его) точки зрения.

— Мне по-должности, — приниженно пытался лепетать в оправдание вице-топ-менеджер. — Полагается предусматривать возможность диверсии, заговора.

— Если и был заговор, то только в несуразной голове, между правым и левым полуша-риями, — резко отреагировал Зверев. — На последней встрече в гольф-клубе "Атлантида", — Зверев сделал паузу и, должно быть, благоговейно закатил глаза, — мои друзья выска-зали твердое намерение сражаться честно, достойно, и беспрекословно отдать шпаги по-бедителю, которым, как я не сомневаюсь, будем мы.

"Идиот! Есть в нем и угроза, и загадка, и разрушительного ума палата, но дурь и себя-любие, безусловно, превалируют," — теперь проблему вооружения транспорта придется решать мне, как наиболее заинтересованному в продолжении своей жизни. Торопливо огляделся и облегченно выдохнул: "На ловца и зверь бежит".

Танцующей походкой, покачивая на десятисантиметровых каблуках чуть полноватые круглые бедра и тонкую талию подходила модельного роста белокурая блондинка в де-ловом — юбка и блузка, — но не строгом, — расстегнуты по две пуговички, — костюме. На-строение, с утра приподнятое, задралось до неприличия.

Наталья Андреевна, Натали, супруга Зверева. Удивительно несхожая пара. Натали — это рассвет и молодость жизни, и Зверев... Может быть, смолоду и был прекрасным лебедем, но к сорока обратился в надутого удава. Наталья Андреевна возглавляла в "Заре" отдел снабжения и обеспечения. Осветившись самой радостной из улыбок, устремился на-встречу, рассчитывая пересечься, аккурат, у дверей кабинета.

— Здравствуйте, Сережа, — большие глаза полу прикрылись подсиненными веками, давая рассмотреть густую ресничную опушку и распахнулись вновь, сверкнули лукавой искоркой. — У вас что-то срочное?

— Наталья Андреевна, — помня о камерах слежения, чопорно приостановился, вдыхая зовущий аромат нереально чувственных духов. — Сам терплю, а душа взгрустнула.

— Попробую угадать причину, — Натали склонила голову набок, изобразив взгляд немно-го нелепой блондинки. — Нет, вопрос серьезный, пройдем в кабинет. Душевные струны нужно подстраивать бережно.

— Сегодня не смогу смотреть в ваши замечательные синие глаза, — торопливо предупре-дил, не в силах оторвать взгляд от матовой кожи груди.

Девушка качнула волнистые пшеничные локоны волос, тоненько усмехнулась, гостеприимно распахнула дверь и первой прошла внутрь, а как только деликатно щелкнул фиксатор замка, повернулась, обхватила руками шею и плотно прижалась.

— А я в твои смешливые всегда с удовольствием смотрю, — Натали торопливо расстеги-вала и сбрасывала с меня одежду, попутно оголяясь сама, видимо, и я как-то участвовал в процессе. — Сережа, продолжай, говори; слова материальны: имеют вкус, цвет, запах, — ах, Серый-Серенький-Сережа, так и повторяла бы,... как возбуждают слова.

Наклонился и, лаская ладонями ее груди, договорил:

— Оторвать взгляд от твоих двойняшек-дынек совершенно невозможно, и невозможно надышаться запахом твоих волос.

— А я-то думала, ты в глубины моей души всматриваешься. Держи крепче, — Натали, толкнув ладонями, повалила спиной на диван, вскочила верхом и закачалась-замурлыкала, ускоряясь и прогибаясь в сладкой истоме. — Не молчи...

— Вчера ежика видел. Бежит вдоль забора, по сторонам — ноль внимания. Я ему: "Эй, ежик, привет!" Ухом не повел, чертяка, — прерывисто выдыхая слова, поведал всплывшую среди наслаждения историю.

Натали замерла на пике; сдерживая крик, закусила губы. Протяжно выдохнула и рух-нула в полной расслабленности.

— Хорошо-то как! — повозилась, устраиваясь поудобнее и зажала рот ладошкой, сдержи-вая смех, — Какой ежик, откуда?

— Нормальный ежик, по траве бежал. Обеспечил настроением на три дня вперед и тебя порадовал. Пушистый весь.

— Хороший ежик, человечный и милый, — Натали посерьезнела. — Мой придурок, кажет-ся, заревновал. Велел ободрать все вооружение с твоей посудины. — Натали дотянулась до стола и подала листок-приказ, по которому грозный каперствующий транспорт "На-дежда" превращался в безопасную железную бочку с двигателем.

— Раньше такие страсти решались проще: задушил эту, как ее? — грустно поклоуничал я в ответ на убийственный приказ. — У Шекспира, кажись. Да-да, припоминаю, сам Шекспир и душил. И, как мужик, его понимаю. Твои действия? — приподнявшись на локте и поигрывая в ладони грудью Натали, спросил нарочито лениво.

— Будут зависеть от твоих, — весело подхватила Натали. — Не имеешь ты морального пра-ва меня в бездействии упрекнуть.

Девушка вскочила с дивана, накинула блузку и, не застегивая, потянулась к юбке. Мы оба знали сценарий, и Натали, измождено падая лицом вниз на диван, не смогла на этот раз сдержать утробного густого крика. Я присел на пол и заглянул в теплые синие глаза, полюбовался гаснущим возбуждением, чуть тронул губами пушистые ресницы.

— А в детстве, ты была маленькой феей или гадким утенком?

— Ни тем ни другим, — Натали осветилась улыбкой, достав ее откуда-то из глубины души. — Я была маленьким ежиком, пугливым и колючим, пряталась по углам и выставляла иголки. Тебя это действительно интересует?

— Давно хотел спросить, сам из застенчивых.

— Вот и нашелся объединяющий души штришок. Для того и пришел?

— Соврать?

— Не надо, — Натали вновь дотянулась до стола. — Нетерпение твое очевидно, мой ры-царь.

— Опять печаль и грусть, — я попытался шутить. — Зачем люди себя мучают, жили бы без любви.

— Не получается, а к космосу ревновать глупо. Расстанемся без истерик и навсегда, за-помнив место и время, где были счастливы. — Натали грустно улыбнулась и протянула листок-приказ, по которому на транспорт "Надежда" кроме штатного вооружения, пола-галось множество дополнительного, плюс второй комплект боезапаса в трюм, в качестве груза. В примечании предписывалось демонтировать УДУ(Устройство дистанционного уничтожения). — Чтобы не смогли достать мою симпатию длинные руки озверевшего мужа.

Мир взаимоотношений мужчин и женщин мало того что необъятен, от похотливого инь и янь до чистых эмперий, он еще и не статичен: изменяется во времени и пространстве. Попробуйте найти и соединить две нужные половинки среди миллиардов вариантов... И среди внешнего цинизма всегда тлеет в мужской душе природная установка — мальчише-ское желание поклоняться загадочной богине, и в женщине девичья мечта — быть зага-дочной богиней. И теплый грустный лучик в зеленых глазах Натали — наша общая тайна, о которой мы не могли говорить даже наедине.

— Ощущение, будто мы расстаемся чаще, чем встречаемся.

— Так не бывает

— Знаю, только ощущение. Спасибо за УДУ, я тебе тоже когда-нибудь, что-то хорошее сделаю, — поблагодарил искренне, хотя УДУ давно выкинул с корабля без всякого на то позволения.

Глава 2 "Троянский конь"

Когда человечество все живое уничтожит,

останутся на Земле тараканы, крысы, караси

и китайцы. Живучие заразы и плодовитые до ужаса.

Ненаучный прогноз

Вышел в истоме от сладкого приключения и легких укорах совести, — использовал женщину. Отговорки, мол, все так делают, и победителей не судят, — слабое утешение. Очередной "черный шар" в корзину моральных принципов. Или "белый шар"? Живем с Натали в не соединяемых социальных мирах, но наша долгая чувственная связь похожа на любовь. Постоянно и настойчиво прокладываем маршруты, будто роем тоннели в кос-мосе навстречу друг другу, и согласуем время встреч в разных точках вселенной.

Натали и ее супруг связаны не любовью, а деловыми отношениями: он представитель клана космических перевозчиков, она — "королева бензоколонок" и всего стреляющего и взрывающегося. Бедолаги несли свой династический неразрываемый брак, как тяжкий крест; избегая встреч, жили в разных домах, городах, странах и на разных планетах. Одна-ко пару лет назад родили наследника, который увидел свет на борту нашей "Надежды", — Натали продуктивно отдохнула на курортной планете "Эдем". Теперь Зверев пытался од-ним выстрелом решить две проблемы: сдать америкосам победу и сжить со света любов-ника жены.

Завтра начало гонки, а сотрудники, зарядившись оптимизмом неадекватного топ-менеджера, мысленно произнесли пофигистское заклинание: "Шефу не надо, а мне и по-давно", — и устранились на устройство личных делишек и развлечений. Охрана, подго-товка и старт корабля легли на плечи двух человек — мои и Штольца.

Я "экс оффицио" — по должности, а Штольца, пунктуальнейшего из немцев, гнали к служебным обязанностям врожденная аккуратность и педантичность. Всякое дело бедола-га начинал с изучения инструкции, и, если последняя включала даже сто шестьдесят пять пунктов, скрупулезно и точно исполнял все сто шестьдесят пять, что смешило, но и вос-хищало, гарантируя устойчивую опору под ногами и надежную стену за спиной.

Мне случалось видеть Штольца в бою. Крейсер-американец, — с невинной мордой, мол, принял за пирата, — лупил по нам в упор; пробил защиту и распорол ракетой корпус ма-шинного зала. Рвались экраны наблюдения по всей рубке, ядовитый дым слоями волно-вался между креслами, но Штольц ни на секунду не оторвался от орудийных мониторов. Методично вколотил в рубку монстра три ракеты подряд и отправил заокеанского "друга-почти брата" в вечное беспосадочное плаванье.

Потом случилось удивительное; когда мы кое-как залатали дыры и потушили пожары, у Штольца началась истерика. Тряслись пальцы и губы, текли слезы. Тогда-то я и оценил силу характера этого парня. Бесстрашные люди мне встречались, но не дай бог оказаться с ними в одном окопе: и себя в безрассудной смелости погубят, и товарищей подставят, — не о них речь; да и, демонстрировать бесстрашие, когда ничего не грозит, — это клиника.