Les

ЕВГЕНИЙ ТИСЛЕНКО

ЛЕС

ПРОЛОГ

Ещё в электричке Николай решил, что на этот раз лес пройдет насквозь. Его давно смущал тот факт, что для возвращения в лагерь приходилось целый час пылить на попутных грузовиках сперва в южном направлении, а затем почти столько же, в северном. Дорога огибала лес значительным крюком.

Про этот лес говорили разное. Что, якобы, там страшная топь, и что сквозь неё еще никто не проходил. Вернее, никто туда не совался, потому и не проходил. Так про себя рассуждал Николай. Лето в этом году было не просто жаркое, а и вовсе засушливое. В некоторых местах горели торфяники. Многие болота, что обступали железку, пересохли. Горожане, ездившие за черникой, рассказывали, что ягоду можно было найти в особо низких местах, и стоила она в этом году неимоверно дорого. Грибов же не будет вовсе. Поскольку никто не хотел лишних неприятностей. В такой сухой год отравиться можно было даже настоящим белым.

Были другие слухи, что в том лесу обитает чёрный человек. Но это и вовсе детские сказки. Вроде тех, что так любят рассказывать на ночь глядя своим друзьям старшие на год товарищи, а потому кажущиеся особенно взрослые и авторитетные. "В чёрной, чёрной комнате..." Так или иначе, но местные в этот лес никогда не ходили, хотя со стороны он казался весёлым, приветливым и полным даров природы.

Археологический лагерь располагался рядом с деревней. Большая по здешним меркам деревня — до полутысячи человек проживало в ней. Была даже начальная школа. В десятилетку местные ребятишки ходили за три километра в соседнее село. Ходить было легко, потому что дорога туда была продолжением дороги от станции. Иногда, в особо ненастные дни совхоз выделял автобус. Деревня называлась Ивановка, а село, в котором находился сельсовет и правление совхоза "Ударник" звалось Лужки.

Уже второй год институт археологии и геодезии на лето выезжал на раскопки. Надо признать, что находки хоть и встречались редко, но были весьма впечатляющими. Недавно найден был меч в прекрасном состоянии. В прекрасном, конечно, в археологическом понимании. Похоже было на то, что природа щадила его несколько тысячелетий и только в последние годы решила оставить свои следы не этом предмете. Злые языки поговаривали, что это кто-то специально полсотни лет назад закопал и меч, и многие другие предметы старины. Разумеется, никто на такое не обращал внимания. К тому же, анализ показывал, что предметам действительно более двух тысяч лет.

Для местных жителей наше присутствие было и в радость, и способ подзаработать. Многие мужики помогали строить различные сараи, навесы. Иногда бульдозерами расчищали новую делянку. Директор совхоза был человек не злой и делал вид, что не знает, как иногда используется его техника. Хозяйки же с удовольствием продавали нам молоко, творожок, яйца. Благодаря нашему присутствию местные теперь первыми смотрели фильмы, что в совхоз привозили. За что жители центральной усадьбы даже обижались.

Всё было бы как обычно, если не этот таинственный лес. Не давал он Николаю покоя. Чем он провинился? Почему ни деревенские жители, ни жители пристанционного посёлка в упор не желали ничего про него слышать. Да и рассказывать тоже. Большую часть слухов об этом лесе Николай прослышал от ребятни.

И вот, наконец, младший научный сотрудник института, Николай Петрович Ляшко, решил положить конец неизвестности и досужим вымыслам. Сегодня он пройдет лес насквозь и докажет, что этот лес такой же, как и все остальные. Он и карту изучил. В самом широком месте лес простирался километра на три. Где-то посередине в лесу протекал ручей. Его, когда едешь по дороге, тоже пересекаешь, но, только специально следя можно узреть, что то — был ручей. Одним словом, если и не перескочить, то вброд перейти его и курица сможет, а уж он, так даже и сапоги не замочит.

Выйдя на станции, Николай оказался среди обычной суетни. Одни люди от поезда, другие, наоборот, спешили к вагонам. Но вот, раздался гудок, двери электрички закрылись, и она тронулась в дальнейший путь. Сошедшие медленно перешли железнодорожные пути и направились к дороге за зданием станции.

И почёму это так получается? Сама станция, дорога, с десяток домиков находятся справа по движению, а двери на этой станции открываются слева. Тоже и с Ивановкой. Напрямую — полчаса ходьбы, а вот, поди ж ты! Трать ещё целый час, да и не задаром.

— Эй, парень! Куда направился? Садись, подвезу.

— Спасибо, я сам.

— Ну, как знаешь...

Водитель грузовика повернулся, стал на подножку и грозно сказал народу, споро влезавшему в кузов машины.

— По полтиннику с носа.

— А Зинка пущай в кабине едет. Ты ей сам десятку заплатишь. — Донеслось из кузова. И сразу грохнул смех.

— Да вы что? С Зинкой он нас в болото до самой Гати завезет. Давайте я в кабину сяду — доедем надёжно! — Закричала какая-то шустрая старушонка, и в кузове вновь захохотали.

В следующую секунду машина тронулась и обогнала Николая. Люди в ней смеялись, шутили, кричали. И только одна девица обернулась и, улыбаясь, помахала ему. Наверно это и была Зинка.

За грузовиком, пыля и тарахтя на всю округу, проследовал Беларусь с прицепом. В прицепе тоже сидели люди. Но здесь собрались более серьёзные граждане. Возможно потому, что им приходилось следить не только за тем, чтобы самим не выпасть за низкие борта, но и чтобы туда не угодил их обильный скарб. Казалось, что сумок, кошёлок в прицепе больше чем людей.

Но вот, все приехавшие удалились и дорога опустела. Кончились и дома. С двух сторон к дороге подступил лес.

И справа и слева лес был одинаковый. Да и каким ему быть? Впрочем, ему приходилось видеть, что с одной стороны лес живой, зелёный, и травы и кустов полно, а с другой стороны сосны голые до вершин. И земля под ними пустая. Только покров из старых игл. Что говорить? В природе, как в народе. (Или наоборот?) Бывает два брата — один балагур, весельчак, а другой — ни улыбки, ни слова не добьёшься. А ведь рядом всю жизнь прожили. Отчего так бывает?

Отойдя от станции на полкилометра, чтобы никто не видел и не стал бы стращать и отговаривать, Николай резко повернул и шагнул в Запретный лес.

Ничего не произошло. А что, собственно, должно было произойти? Подумал он и напряжение, которое оказывается всё же таилось в нём, стало таять.

— Так, — сказал сам себе, — мне сюда. А солнце будет у меня справа. Идти полчаса, от силы минут сорок.

В лесу он ориентировался легко и уверенно. Порой и сам не мог объяснить, почему нужное место оказывалось именно там, куда и указывал. Чутьё или что, но ещё ни разу блуждать в лесу не доводилось.

Пройдя метров двести, вышёл на замечательное место — деревья отстояли друг от друга достаточно далеко, но были весьма солидными с обширными кронами. Под ними расстилался ковёр из густой сочной травы. Так бы сам её и ел! Идти было легко и приятно. Даже попадались и грибы. Да такие красавцы, что нельзя было не любоваться ими. Вон, например, тот белый. Под ним действительно не только мышонок да лягушонок спрячутся, но и зайчонок. Жалко, что собирать их не во что — руки заняты.

А нёс он помимо рюкзака теодолит. Прибор, несомненно, нужный для любой поисковой партии, и в лагере он уже был, да совхоз очень часто просил для различных своих нужд. То коровник расширять, и необходимо было сделать замеры, то проложить новый участок дороги. И не дать нельзя, и самим оставаться без него — тоже нельзя. Вот попросил профессор Сидоркин, чтобы младший сотрудник не только припасы пополнил, но и привёз бы с собой ещё один теодолит.

Надо так надо. Сложно, что ли?

В общем, лес был приятным и весёлым. Солнышко пробивалось сквозь листву, и зелень переливалась всеми сочетаниями. Во влажной траве то и дело попадались грибы. Причём, что интересно, среди них не было ни мухоморов, ни всяких там поганок или неизвестных. Все грибы хорошие и в хорошем состоянии. Будто их специально для него вот только повкручивали в землю. А ведь по всей Средней полосе грибов с начала лета не было. Не иначе, как загадили все леса, и теперь любое малейшее изменение погоды отражается. А сюда никто не ходит, вот он и сохранил девственную чистоту.

И живности в лесу хватало. Вон на сосне долбит свою морзянку дятел. А вот из-под куста выскочил заяц и помчался по своим делам. Как злой хищник выскочил. Напугал, зараза! Почти рядом на дереве примостилась белка. Сидит и с каким-то удивлением смотрит на невиданного доселе посетителя леса. Где-то в глубине кукушка не устаёт куковать, предвещая длинную, и даже очень, жизнь.

Не лес, а сказка. Так бы шёл бы и шёл, и душа радовалась. В таком лесу и должна жить добрая баба Яга. Странно, подумал Николай. Баба Яга во всех сказках персонаж отрицательный — нечисть, а вот выглядит при этом очень даже положительно. Кто самый первый помощник Ивану-царевичу и Иванушке-дурачку? Она, баба Яга! Непонятно!

И только он задумался над этой особенностью русских народных сказок, то почувствовал, что начался склон.

Отлично, впереди ручей, за ним подъем, ещё минут десять и я — в лагере. Интересно, что скажут пассажиры и грузовика, и "Беларуси", увидев его, уже переодевшегося, при въезде в деревню? Я им скажу, что меня заинтересовало болото, в которое могла Зинка завести и теперь не прочь сходить туда уже с самой Зинкой.

От этих мыслей Николай заулыбался и, насвистывая, шёл себе и шёл вперед.

Трава из влажной стала мокрой, всё больше стало попадаться сгнивших деревьев. Но почва под ногами была твердой, и идти было легко, как и в самом начале.

Вот только ручей всё не появлялся. Возможно, что он протекает возле самого подъема, буквально в шагах от выхода из леса.

Так, подбадривая себя, Николай не сразу заметил, что лес изменился. Причём кардинально. Прежде всего, исчез щебет птиц. Ведь только что, казалось, они заполоняли всю округу. И вот, вокруг удивительная тишина. Да ладно, успокаивал себя, чего только не бывает. Вот когда в прошлом году собирал чернику, то в одном месте комарьё чуть не сожрало его, а в другом, в шагах ста от первого — ни одного.

Впрочем, стал он замечать и другие странные особенности. Пропало солнце. Стало как-то сумрачнее. Небо уже не радовало своей голубизной. Даже, вроде, какая-то морось. Не прошло и минуты, и действительно, зачастил мелкий, нудный, осенний дождь.

Фу ты, как не кстати! Ну, начнись ещё через десять пятнадцать минут, когда он был бы в своей палатке. Ладно, не сахарный. А дождь? Не осень же? К вечеру снова распогодится и вся его одежда высохнет. Но, собственно, откуда же такая противная погода взялась? Понятно, когда летом внезапно налетает гроза. Бывает, что небо чистое, но вот раздается гром, второй и начинается ливень из туч, которым, и взяться-то было не откуда. Ну, ничего, идти уже не далеко.

И тут, Николай стал понимать, что идёт уже довольно долго, и что по всему должен был не только перейти этот чёртов ручей, но и из леса выйти. А конца лесу не видать. Более того, оказывается, что и не лес это уже. Огромное кладбище деревьев. Стволы, пустые ветки и ни единого листика. Как в кино: из земли повылезали корявые, слизкие змеи и так и замерли. Под ногами уже чавкало, хотя по-прежнему земля была не болотистая. Хоть это хорошо. И ноги упорно вели вперед. А вот и гать. Да, место не из приятных, но и не самое страшное. А сколько же времени? Отогнул рукав и обнаружил, что его японские электронные часы сломались. Высвечивалось 00:00 и знак раздела не думал мигать. Вот так раз! Этого ещё не хватало. Часам было много лет. Это только у него лет пять, а сколько они послужили своему японскому хозяину, пока тот не выбросил, и их не подобрали ушлые российские моряки и не продали в комиссионку? Кнопки на часах уже не работали и, когда приходилось менять батарейки, то специально дожидался полуночи. Зато часы за неделю отставали всего на шесть секунд! Неслыханная точность. Теперь придется искать им замену.

Настроение испортилось ещё больше. Теперь он корил себя за глупость, приведшую пуститься на авантюру — переход через Запретный лес.

Он шёл зло, но, неожиданно вспомнив рассказы бывалых людей, что лес не любит брани, остановился и осмотрелся. Так! Сказал себе. Это лес. Это просто гнилой, заболоченный лес. Он же не глубокий. Нужно просто идти прямо. Вот отсюда к той берёзе, от неё — дальше.

И тут же обнаружил, что в метрах пятистах впереди лес темнеет. Наконец-то. Ручей пройден. Правда, самого ручья Николай так и не встретил, но окружающей воды хватило бы на небольшую речку, не то, что на ручей.

И ещё обнаружил Николай, что стоит на твёрдой земле, вроде насыпи. А по бокам — настоящее болото. С жижей, кочкам и прочими "приятностями". Вот теперь на себе осознал, почему лес не любит брани. Продолжал бы злиться и не заметил бы как оказался в трясине. И никакой мистики.

Всё это подняло настроение, и до толстой берёзы Николай долетел как на крыльях. Удивительно, всё-таки, устроен мир. Кругом засуха, а здесь болото. Кругом солнечная погода, а здесь дождь! Николай вспомнил как в программе "Время" диктор показывал карту европейской части Союза и на ней от севера до Чёрного моря располагался обширный антициклон. Впрочем, казусы природы его больше не волновали, поскольку он поверил, что все злоключения позади.

А, подойдя к березе, обнаружилось, что и морось исчезла. Было по-прежнему мокро и гадко, но сверху уже ничего не текло.

— Прекрасно, — сказал Николай и похлопал по стволу берёзы. Затем снял рюкзак и вытряхнул кепку. Та же участь постигла и пиджак. Можно было бы встряхнуть и брюки, да для этого пришлось снимать и сапоги... Его просто разморило.

Спокойно отдыхая, рассмотрел странное дерево, к которому привела его судьба. Тогда он ещё этого не понимал.

А дерево и впрямь было весьма необычным. Толстый ствол (и не обхватить) возвышался примерно на полтора метра, а затем резко разделялся на четыре части. Причём, направленных строго под прямыми углами друг к другу. Как бы указатель дорог. Дорог, конечно, в болоте не было. Если не учесть той тропы, по которой и пришёл сюда незадачливый путник. Да и дальше от берёзы виднелась такая же тропа. К начинающемуся поодаль настоящему лесу. Так что и выбирать не приходилось.

— Значит нам туда дорога, значит нам туда дорога! Ивановская улица нас с тобой ведёт!.. — Заорал Николай дурным голосом, подражая знаменитой песне Утёсова времен войны. Раньше эта песня ему не нравилась, а теперь он понял, как она воспринималась бойцами, которые шли от боя к бою к одной большой Победе.

Лес, что встретил его после болота, был просто очаровательным. И всё вокруг было прекрасным. Самое главное, что и он заканчивался. Его оставалось метров пятьдесят, и впереди был уже виден луг.

Подходя к краю леса, Николай разглядел троих мужиков, кряхтящих над большим пнём.

— Здорово, мужики! — Приветливо улыбнулся Николай и помахал рукой. — Скажите, а Ивановка далеко?

БОР.

Пройдя насквозь этот неоднозначный лес, Николай был настолько рад встрече с людьми, как будто он тридцать лет в лесу провёл. Он не разглядел ничего и не ожидал никаких потрясений. Ему казалось, что он совершил подвиг и, когда все узнают, то зауважают не меньше Горбачёва.