Эпидемия. Часть 1

Эпидемия.

Часть первая.

Глава первая.

Сергей присел на рельсы и вытер пот со лба. Рядом присел Петрович, вытащил пачку сигарет из кармана рубашки и протянул её Сергею. Сергей отказался, тогда Петрович прикурил и крепко затянулся. Солнце палило нещадно даже для июля месяца. В городок Лисовецк, который находился в воронежской области, такая жара приходила ещё в прошлом веке, а теперь уже шёл тридцать первый год нового, третьего тысячелетия. Сергей и Петрович работали в ремонтном управлении лисовецкой промышленной железнодорожной ветки слесарями-ремонтниками железнодорожных путей и их послали на восьмой километр полотна, ведущего от Лисовецкой ГРЭС к транспортному узлу, чтобы они откопали несколько предназначенных для замены полусгнивших шпал.

Сергей и Петрович сидели на рельсах железной дороги, которая проходила по насыпи за городом. Слева от них, в нескольких километрах виднелись здания и трубы ГРЭС, справа в шести километрах от них начинался город. Впереди расстилалась степь, изрытая оврагами, сзади недалеко от железной дороги и параллельно ей проходила автомобильная трасса, связующая город с ГРЭС.

Сергей снял с черенка воткнутой в щебень между шпалами лопаты свою майку, которая за несколько минут уже высохла от пота и накрыл ею свою голову, чтобы не получить солнечный удар. Петрович снял свои ботинки и теперь остался в штанах и панаме. Его рубашка валялась рядом, на рельсах. Он крепко затягивался и выпускал дым, задумчиво глядя куда-то в степь, в одну точку.

— Ну что, Серёга, не собираешься больше в армию? — наконец, нарушил тишину Петрович.

— Нет, хватит с меня этой армии, отслужился уже, — Сергей покачал головой, — еле-еле оклемался после ранения. Даже память ещё не до конца вернулась! До сих пор не могу вспомнить многие годы моей службы. Просто чёрная дыра какая-то. А ты говоришь — армия! Какая же тут армия? Тебя бы в такое пекло, где я побывал, посмотрел бы я, как бы ты захотел служить дальше!

— Да я всё понимаю, Серёга, — Петрович сильно затянулся и закашлялся, Сергей постучал ему по спине, кашель прошёл и Петрович продолжал: — конечно, война — это страшное дело! Но не обязательно всё время воевать. Ведь ты — боевой офицер, спецназовец! И

меешь награды и ранения. Неужели тебе не могут найти в армии какое-нибудь местечко, ну, такое, где потише. При каком-нибудь штабе, в какой-нибудь части или в училище каком-нибудь. Обучал бы курсантов помаленьку и в ус бы не дул. А здесь что хорошего? Этот каторжный труд за копейки? Нет, я бы на твоём месте из армии не ушёл!

— Понимаешь, в чём вся беда-то, Петрович? — Сергей на несколько секунд задумался, как бы лучше объяснить своему коллеге по работе то, что он чувствует, — перегорел я, огня у меня внутри уже не осталось! Нельзя на войне без огня. По крайней мере я не могу так. Я не испугался, меня не страшат бои и боевики, но я должен ненавидеть своих врагов, а я перегорел, и ничего внутри, кроме опустошения у меня нет. А по-тихому служить в армии я не привык, не моё это. Я всегда был в самых горячих точках и всё, что связано с риском — было моё. И я не привык протирать штаны. Я не могу так — кто-то воюет, проливает кровь, а я в уголке отсиживаюсь, протираю штаны. Если служить — то только на передовой и никаких вопросов. А для передовой у меня внутри уже нет того огня, который был раньше. Тот взрыв, как будто, потушил мой огонь и теперь прислушиваюсь к себе и понимаю, что внутри тишина, штиль. А нужен ураган, тогда можно и в бой. Но теперь это уже не моя война.

— Да, как-то мудрёно ты всё объясняешь, — задумчиво протянул Петрович, — огня, говоришь, нет? А здесь, что же, выходит огонь к этой работе есть?

— Ну, здесь особого огня-то и не нужно. Работаю, как могу, за чужими спинами не прячусь, своё дело делаю, совесть спокойна. Пытаюсь наладить какую-то жизнь после армии, но тяжело это. Я ведь, после училища, как пришёл в спецназ, так из горячих точек и не вылазил. А здесь, на гражданке, всё по-другому.

— Нет, всё-таки, я не понимаю тебя, Серёга, — помотал головой Петрович, — боевой офицер, спецназовец, а копаешь этой лопатой! Да тебя бы куда угодно взяли, в любую охрану, хоть в банк, хоть в телохранители! Хоть к губернатору, хоть к олигарху любому, только предолжи себя!

— Я же тебе уже говорил, Петрович, что не могу протирать штаны! Мне нравилось воевать и я воевал, а теперь перегорел. А штаны протирать не могу, и охранять какого-нибудь денежного мешка, прикрывать его дерьмо своим телом я не собираюсь! Это не в моих правилах! А здесь, чем плохо? Работа мне нравится, я привык всегда находиться на свежем воздухе. Это сейчас жара, а так, вообще, хорошо! Опять же, двигаюсь, и это тоже мне нравится. Не могу сидеть, люблю движение! Движение — жизнь! Так что, такие вот дела, — Сергей на несколько секунд умолк, задумался, а потом продолжил: — нет, я не жалею о том, что ушёл из армии. Всё, отслужился, теперь попытаюсь здесь как-нибудь наладить свою жизнь.

— Я, конечно, на войне не был, — Петрович в последний раз затянулся и выбросил в сторону остаток сигареты, — но, думаю, что здесь отличия есть от войны. Значитца, Серррёга, воевать никак не хочешь! — Петрович перешёл на шутливый тон. Он хлопнул Сергея ладонью по спине и продолжил: — ну, ничего, всё наладится, пообвыкнешь здесь. Сколько тебе ещё до пенсии осталось?

— Мне ещё три года поработать и с учётом службы в горячих точках я уже выйду на пенсию.

— Это сколько тебе сейчас?

— Сейчас мне тридцать два, и в тридцать пять лет у меня уже будет пенсия.

— Ни фига ж себе! — неподдельно удивился Петрович, — это, такими темпами, ты у нас будешь самым молодым пенсионером! Живут же люди, один я, как хрен на блюде! А мне ещё целых пять лет тарабанить до своего звонка! Так я же и старше тебя ведь! И пенсия, наверное, у тебя будет не хилая, с учётом войн, службы и всего такого!

— Ну, это я не знаю, ещё далеко до неё, — Сергей посмотрел на небо, в поисках хоть одного облачка, но небо было чистым, — до пенсии ещё дожить нужно!

— Эк, ведь, хватил, дожить! — Петрович усмехнулся, — если уж на войне ни пуля, ни граната, ни мина не взяла, то здесь до пенсии точно доживёшь! Мы тут видишь, с чем воюем? Только с киркой, да лопатой! И ещё с костылями, да шпалами, а они, вроде, не такие опасные, как ваххабиты. Но, одно радует, через три года гульнём, так гульнём, когда тебя будем провожать на пенсию! А, потом, тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, и меня проводим, — Петрович закрыл глаза и улыбнулся, представляя картины грандиозных попоек.

— Что же это так печёт-то этим летом? — задал риторический вопрос Сергей.

— Да, печёт так, что охренеть можно от этого пекла, — Петрович возвратился с небес на грешную землю и сразу погрустнел, — у чёрта в заднице, наверное, не так печёт! Слушай, может, это Бог нас уже жарит за наши грехи? Может, хочет конец света учинить, а тут, куда ни глянь — одни грешники и в рай некого пускать. Вот он и решил нас поджарить, чтобы хоть кто-нибудь очистился.

— И что, такими темпами, кто-нибудь может очиститься?

— Не знаю, может, кто и может, но только не я. По мне, так пошло бы оно всё к такой-то бабушке, и все эти концы света и все эти очищения.

— Да какие очищения, Петрович? — Сергей с удивлением смотрел на своего коллегу, пытаясь определить, шутит он, или говорит серьёзно, — брось чепуху молоть! Может, это американцы, или китайцы испытывают какое-нибудь новое оружие!

— А, может и наши испытывают!

— Может, и наши! — согласился Сергей, — а может, и никто не испытывает, просто, катаклизм какой-то.

— Да что мы тут гадаем на кофейной гуще, — Петрович махнул рукой, — может, это просто солнце с катушек съехало! Сколько миллионов лет уже светит, поди, устало уже. И пошло вразнос! Но, в любом случае, с каждым годом всё хуже и хуже становится. То зима посреди лета, то лето такое, что даже у чертей рога и копыта оплавились бы! Разная дрянь где-нибудь заводится, какие-то люди-мутанты, болезни разные опасные появляются. Пища вообще у нас ни к чёрту, питаемся дерьмом каким-то и вода такая же. Нет, что ни говори, а не тем путём пошло человечество. Стремились к прогрессу, к комфортной человеческой жизни, а получается, что все эти открытия нас же и загнали в угол. Открыли ящик Пандоры и вся дрянь из него полезла. Первобытные-то люди были и счастливее и здоровее нас.

— Ну, насчёт первобытных людей, я не знаю, какими они были, я тогда не жил. Но мне тоже не нравится это развитие, — Сергей помолчал, ожидая, что ответит Петрович, а Петрович резко поднялся на ноги и резко произнёс:

— Слушай, пойдём отсюда к едрене фене! У меня от этого пекла скоро кишки потекут из одного места! Хватит на сегодня работать, баста! Что не успели, завтра доделаем! — Петрович посмотрел на часы на запястье, — уже полчетвёртого, пока дойдём, будет полпятого! Там наши, небось, уже в домино режутся, или в покер! Хрен кого заставишь нос высунуть из мастерской в такую погоду!

Петрович обулся, вместе с Сергеем они взяли свои инструменты и отправились к своему управлению.

В шесть часов вечера Сергей подходил к своему дому и во дворе встретил её. Девушку звали Наталья, Сергей давно и безнадёжно был влюблён в неё.

Пятиэтажный дом, в котором у родителей Сергея была двухкомнатная квартира и в котором прошли детство и юность их единственного сына, располагался в квартале, примыкавшем к главной улице Лисовецка. Отца Сергей почти не помнил, он бросил их с матерью ещё когда Сергею едва исполнилось четыре года. Отец уехал куда-то на север и больше не подавал о себе никаких вестей. Девушка, в которую был влюблён Сергей, жила в соседнем подъезде, и впервые Сергей увидел её, когда приехал сразу после окончания десантного училища на побывку к себе домой. Ему тогда было двадцать два года и он тогда сразу обратил внимание на красивую шестнадцатилетнюю девушку, которую часто встречал во дворе дома и видел из окон своей квартиры. Мама сказала Сергею, что семья этой девушки недавно переехала в их дом. Тогда же Сергей и познакомился с ней, щеголяя в своём новом офицерском кителе.

В следующий раз Сергей приехал домой через два года. Он уже служил в одном из отрядов спецназа ГРУ и уже принимал участие в боях на Кавказе. Тогда он ещё не был влюблён в Наталью, но эта девушка часто представала перед его мысленным взором. Сергей ехал домой, втайне надеясь влюбить в себя Наталью, ведь он теперь был настоящим героем, офицером спецназа, а вышло всё с точностью до наоборот. Он сам влюбился в неё, а она почти не обращала на него внимания. За те два года, в течение которых Сергей не видел Наталью, она очень изменилась. Она поняла, что она нравится многим мужчинам и превратилась в тёмноволосую стройную красотку, с точёными ножками, которая идёт по жизни легко и наслаждается каждым мгновением своего бытия.

В то время она получала высшее образование в лисовецком филиале какого-то модного московского университета, посещала спортзал, где занималась фитнесом и почти каждый вечер за ней заезжали на дорогих машинах друзья, с которыми она посещала рестораны и ночные клубы. Из общения с ней Сергей понял, что она не питает ни малейшей симпатии к военным, напротив, она считает их людьми ограниченными. Ей же нравились интеллектуалы, успешные и богатые молодые люди. Сергей влюбился в неё и снова уехал служить родине и воевать. Потом умерла мать Сергея, он остался совсем один и продолжал свою службу. До своего увольнения в запас Сергей ещё несколько раз приезжал домой и с ноющим сердцем наблюдал из окон своей квартиры, как на дорогой иномарке приезжает за Натальей её очередной жених и увозит её в ночь. Наталья вела активную светскую жизнь, она превратилась в настоящую светскую львицу Лисовецка. Она и не помышляла о замужестве, ей нравилось ходить на свидания в рестораны, ей нравилось, как мужчины ухаживают за ней, балуют её. Потом было ранение, пять месяцев госпиталя и Сергей вернулся домой. И вот уже полгода Сергей наблюдал, как за Натальей приезжает на дорогой машине один и тот же парень. Вероятно, Наталья решила остановиться на нём и этот парень — её будущий муж. Сергей слышал от кого-то, что Натальин жених — руководитель какого-то банка.

Сегодня Сергей подходил к своему подъезду, а Наталья, с другой стороны — к своему. Сергей помахал ей рукой в знак приветствия, Наташа помахала ему в ответ. Сергей решил подойти к ней, даже те минуты редкого общения, которые он проводил рядом с ней, приносили ему радость. Наташа остановилась, заметив, что Сергей приближается к ней.

— Привет, как дела? — спросил Сергей, когда подошёл к Наталье.

— Привет! Нормально! — ответила, улыбнувшись, Наталья, потом её лицо приняло серьёзное выражение и она спросила: — ты об эпидемии ничего не слышал?

— Об эпидемии? — удивился Сергей, — о какой эпидемии?

— Ну, вспышка непонятной болезни, из Москвы сегодня новости часов с трёх об этом! Люди мгновенно слабеют и падают! Сейчас пытаются определить, что это такое!

— А, ты про это! Да, что-то слышал, там, на работе кто-то говорил, не помню кто. Я думаю, это очередная утка, какая-нибудь жёлтая информация.

— Нееет! — протянула, качая головой, Наталья, — это не утка! Я сама на работе вместе со своим отделом слушаем и смотрим, часов с четырёх. Сейчас во всех новостях только об этом и говорят! И по интернету тоже! Это не может быть утка!

— Я не знаю, — пожал плечами Сергей, — у нас сегодня радио не слушали. Кто-то лазил в своём телефоне по интернету и сказал о какой-то болезни, вот и всё, что я слышал.

— Как придёшь домой, сразу включай телик, интернет, радио, включай всё и слушай, это может быть очень важным, понял? — спросила с серьёзным видом Наташа.

— Понял, понял, слушаюсь, товарищ генерал! — улыбнулся Сергей.

— Зря ты так, Серёжа, я чувствую, что тут что-то плохое надвигается, — обиделась Наталья.

— Извини, Наташ, — принялся оправдываться Сергей, — конечно, я буду слушать! Всё включу и буду слушать! Только ничего плохого на нас не надвигается, не верь этому и не расстраивайся!

— Я надеюсь, я очень надеюсь на это! — Наталья улыбнулась, — ну ладно, всё, Серёж, я побежала, у меня сегодня ещё очень много дел, а сейчас сразу под прохладный душ, жара эта замучила уже!

— Да, жара замучила, ладно, пока! — Сергей попрощался с Натальей и пошёл к себе домой.

Искупавшись и поужинав, Сергей прилёг на диван, включил телевизор и смотрел разные каналы до двух часов ночи, пока не заснул. Действительно, все главные каналы передавали новости, посвящённые одной теме: вспышке непонятной эпидемии, которая началась в Москве. Происходило что-то невероятное — люди падали прямо на улицах и не могли встать самостоятельно. Их отвозили в больницы на автомобилях скорой помощи, которые разрывались от переизбытка вызовов. В половину первого ночи Сергею надоели эти новости о падающих и слабеющих москвичах. Он нашёл на каком-то канале какой-то боевичок и под звуки выстрелов и ударов вскоре заснул.

Проснулся Сергей в шесть двадцать утра, когда громко запел популярную песню его мобильный компьютер. Пришла пора собираться на работу.