Глава 17.
Известия об уничтожении парохода-базы четвёртого миноносного отряда, занятого наблюдением за Владивостоком и о выходе русских броненосцев в направлении Цугару, заставили крепко призадуматься командующего Соединённым флотом. Никакой логики в действиях Небогатова не было. Но хитроумный Николай-сан потому и стал самым знаменитым адмиралом Российской империи, наместником Дальнего Востока, человеком-легендой, спасшим русский флот от неминуемого разгрома в узостях Цусимы, куда он направлялся на заклание прямолинейным и исполнительным Рожественским, что поступал вопреки всякой логике. И побеждал. Демоны его раздери!
Но нынешний поход шести броненосцев сопровождаемых лишь "Изумрудом" и "Громобоем" похож на ловушку. Наверняка где то рядом находится отряд из трёх броненосцев береговой обороны и сильный крейсерской отряд. Владивосток вполне защитят грозные подводные лодки русских. Неужели Небогатов действительно надеется выманить из Сасебо и Хакодате японские корабли линии?
Нет, осторожный Николай-сан, не поведёт свои эскадры к берегам Японии. Он прекрасно понимает — здесь их встретит "москитный флот" поддержанный первым и вторым боевыми отрядами. И пусть даже половину утлых миноносок удастся уничтожить — обязательно будут храбрецы, успешно атаковавшие русские броненосцы. Не пойдёт Небогатов к Хакодате, выход броненосной эскадры это учения в боевой обстановке, не более.
Да и транспортов с десантом в море нет, вряд ли полки и батальоны сибирских стрелков и казаков размещены на крейсерах и броненосцах.
Англичане через своего многолетнего агента во Владивостоке (подполковника крепостной артиллерии) достаточно подробно информировали союзников о планах Небогатова и Брусилова по высадке на Японских островах. Получалось, что в лучшем случае к операции приступят в конце сентября и то, если после боёв в Маньчжурии мир заключён не будет. Два японских разведчика-нелегала (те самые "европеоидные метисы" которыми пугал Небогатова Свенторжецкий) подтверждали сведения английской разведки. Правда, никакого покушения на адмирала они не готовили, всё-таки не рядовые боевики, а "русские японцы", "штучный товар"! Один из нелегалов работал подручным в мясной лавке, завёл массу знакомств, много перемещался по городу и крепости, даже возил отборную говядину на корабли, для господ офицеров. Второй "русак" работал истопником и дворником доходного дома мадам Пантелейкиной. Таких подробностей Того, разумеется не знал, но высоко оценивал сведения, собираемые "метисами", о чём неоднократно сообщал в императорскую штаб-квартиру, ходатайствуя о награждении героев.
Увы, но оперативная информация безнадёжно устаревала, доходя до руководства Соединённого флота. На начало сентября Хейхатиро Того имел представление о том, что происходило во Владивостоке лишь две недели тому назад, остальное приходилось домысливать, предугадывая ходы непредсказуемого Небогатова. Оставалось утешаться лишь тем, что русские знали о противнике ещё меньше. Но враг быстро учился...
Прежняя безалаберность и благодушие русских воинских начальников после прорыва Небогатова сменились на диктатуру флотской контрразведки, командовавшей и жандармским управлением и армейскими генералами. Гениальный и простой ход — загнать АБСОЛЮТНО ВСЕХ азиатов в лагеря, лишить их права на передвижение "заморозил" агентуру во Владивостоке. Ценнейшие сведения от лучших сынов земли Ямато оставались у разведчиков, ибо курьеры и прочий "расходный шпионский материал" с недавнего времени трудился на огородах Тихоокеанского флота или валил лес для стройки "Морского городка". Всех китайцев, корейцев, пытавшихся сбежать, охрана безжалостно отстреливала. Среди погибших были агенты низшего уровня и более чем из двух десятков "бегунков" удалось спастись и рассказать о зверствах русской контрразведки лишь одному.
Именно поэтому Небогатова в подконтрольной Великобритании прессе и величали "кровавым диктатором", расстреливающим десятки русских студентов и либералов и многие сотни, да что там — тысячи, несчастных тружеников азиатов.
На вялые протесты Китая и Великобритании о бесчеловечном обращении с иностранными подданными ни царь ни "дальневосточный диктатор адмирал Небогатов" никак не отреагировали, зато отвёл душу кайзер, зло и едко высмеявший "британский гуманизм".
Того предположил, что Небогатов, обнаружив передислокацию броненосных крейсеров Камимуры, решил совершить бросок к Сангарскому проливу, дабы освоить новый район боевых действий и потренировать экипажи броненосцев перед решающей битвой, заодно показав царю, что русский флот господствует в Японском море. Тем более два из четырёх японских броненосцев серьёзно повреждены и демонстрировать флаг близь неприятельских берегов можно без опаски. Эскадренные артиллерийские учения, проведённые русскими в заливе Петра Великого и последующий бросок вездесущего "Изумруда" на пароход-базу четвёртого миноносно-разведывательного отряда только подтверждали версию об имитации боевого выхода.
Что ж, если Небогатов освоил искусство угодить своему императору, то кто мешает Хейхатиро Того ответить тем же. Итак, решено, начинаем блокаду Владивостока! Русские после рейда неминуемо будут пополнять запасы угля и расстрелянных снарядов, неделя у Соединённого флота есть. Через неделю как раз войдут в строй и присоединятся к главным силам "Фудзи", "Асахи" и "Адзума". Одиннадцать кораблей линии смогут обложить берлогу медведя, чтоб тот и носа не высунул, не помышляя ни о каких десантах на священную землю Ямато! Тем более всё готово — транспорта загружены, новые миноносцы типа "Асакадзе" успешно осваиваются экипажами и при поддержке бронепалубных крейсеров сумеют загнать "Жемчуг" и "Изумруд" в Золотой Рог, а то и утопить столь досаждающие Соединённому флоту "камешки"...
Решено, "Микаса", "Сикисима", "Ниссин", "Касуга" идут на Гензан уже сейчас! Отдать приказ Камимуре передислоцировать туда же четвёрку из "Идзумо", "Асама", "Токива", "Ивате". Плевать на проливы — русские крейсера при всём старании только зря тратят ресурс машин, делая большие переходы и отлавливая рыбаков и изредка, пароходы частников, везущих второстепенную дрянь. Конвои англичан, которые и протаскивают в Японию стратегические военные грузы, русским рейдерам всё равно не по зубам. Так пусть болтаются в океане. Непонятно зачем Небогатов отправил в крейсерство броненосец "Николай 1", некогда флагман Третьей Тихоокеанской эскадры, ну да этот старичок ни усилить в предстоящем эскадренном сражении, ни ослабить русских не может, демоны с ним. Единственной занозой являлся отряд из "России", "Урала" и "Риона", крейсирующий в Восточно-Китайском море. И то из-за потенциальной угрозы для Чемульпо и восстанавливаемого "Варяга".
В полдень по токийскому времени. 3 сентября 1905 года "Микаса", "Сикисима", "Ниссин", "Касуга" сопровождаемые "Токачихо", "Ниитака", "Отова" и двумя десятками лучших миноносцев покинули Сасебо. Восемнадцать транспортов, забитых углем и продовольствием и семь вспомогательных крейсеров вышли из главной базы флота ранее, и, конвоируемые "Идзуми", держали курс на Гензан. "Фудзи" и "Асахи", в принципе уже могли сопровождать товарищей, но Того дал повреждённым броненосцам ещё пять суток, чтобы без спешки закончить с мелкими недоделками и спокойно провести погрузку топлива и боекомплекта, а потом, вместе с "Чиода" и "Нанива" усилить группировку.
Три парохода, предназначенных к загрузке минами, которые массово вывалят в заливе Петра Великого, дабы закупорить русских во Владивостоке, пока стояли пустыми. Их смертоносный груз заполнит трюмы только после ухода боевых кораблей. Осторожный Того приказал плавучие минные склады загружать поочерёдно — уходит в море первый, начинается погрузка на второй. Да и в открытом море держаться они будут в безопасном далеке от крейсеров и броненосцев.
По новой диспозиции "Чин Иен", "Мацусима" и "Ицукусима" встанут у южной оконечности острова Цусима, намертво перекрыв Корейский пролив для "России". Всё было учтено, распределено и посчитано. Противостояние двух империй на море вступало в завершающую фазу.
Ничего не зная о замыслах Командующего Соединённым флотом Японии кавторанг Чагин тем не менее предполагал, — ответная реакция самураев на выдвижение эскадры Бухвостова обязательно последует. И чёрт его знает — вдруг вообразят япошки, что Бухвостов прикрывает транспорта с десантом, вдруг да сорвутся на север крейсера Камимуры и выскочат на их отряд. Конечно, всё было заранее "продумато" — буксировочные тросы подготовлены к мгновенному (ну, почти мгновенному) отсоединению, а подводные лодки находились в постоянной готовности к погружению и атаке неприятеля. А вот на учения по "противоминному зигзагу" ни Чагин, ни Шеин не согласились, предпочтя выиграть в скорости и поскорее довести "Форель" и "Касатку" до Корсаковского поста, вернее уже — порта! Несказанно огорчённый такой косностью коллег, Добротворский на восемнадцати узлах убежал в дозор на норд-ост. Первые сутки перехода прошли спокойно, буксировка шла на восьми — десяти узлах, даже отработали учения по отражению атаки "внезапно" появившегося неприятеля. "Олег" каждые два часа выдавал короткие условные сигналы по радио: всё в порядке, кораблей врага не наблюдается. В 15.25 второго сентября 1905 года от Добротворского пришло сообщение: "Обнаружен двумя неприятельскими миноносцами, начинаю преследование с целью уничтожить вражеских разведчиков". На "Светлане" и "Алмазе" не сговариваясь, объявили боевую тревогу. Подводники не суетились и лишь перенесли в глубины своих "наутилусов" неромантично развешенные на леерах бушлаты и подштанники.
— Не спешат на "Форели", обстоятельно готовятся к драке, — заметил мичман Полежаев, прибывший недавно с Черноморского флота.
— Чего им спешить, — Чагин не поддержал ироничный тон мичмана, — экипаж небольшой, судно маленькое. Чуть голос повысил и всем слышно, даже боцманская дудка больше для видимости. А готовы подводных дел мастера ого как. Самый распоследний матрос в отряде подводных сил оттрубил на флоте лет по шесть-семь. Большинство — кондуктора! Нам бы на крейсере такую слаженность...
Через три часа пришло радио с "Олега" упустившего разведчиков. Раздосадованный Добротворский предлагал прижаться к берегу и переждать ночь на месте, дабы находящийся неподалёку Камимура рванул вперёд по курсу, убедился, что потерял русские крейсера и вернулся в Хакодате.
— С чего Леонид Фёдорович решил, что Камимура рядом? — Чагин, задав риторический вопрос в пустоту, коротко и зло выругался, и приказал отсемафорить на "Форель", "Светлану" и "Касатку", что курс и скорость остаются неизменными. О фантазиях бравого капитана первого ранга, неуёмных и неумеренных, командира "Алмаза" предупреждал ещё Небогатов, причём трижды предупреждал. "Интересно, почему "Старик" не уберёт Добротворского, не переведёт на Балтику. Или хоть назначит начальником стройки "Морского городка". Там-то Леонид Фёдорович свою буйную фантазию бы задействовал наилучшим способом" — невесело подумалось Ивану Ивановичу...
Мощная радиостанция "Алмаза" отправила сообщение на флагман Бухвостова о контакте с неприятельскими разведчиками и о принятом решении продолжать путь. Ответ пришёл быстро — контр-адмирал отправлял для поддержки "Громобой". Несмотря на напряжение, охватившее моряков, и второе и третье сентября прошли спокойно. В сумерках 3 сентября на отряд выскочил "Громобой" и по распоряжению Чагина приотстал на пару миль, страхуя буксировщиков с южных румбов.
Попытку Добротворского провести дальнюю разведку начальствующий над отрядом кавторанг Чагин пресёк, приказав не отрываться от отряда более чем на десять миль. К удивлению офицеров "Алмаза" неистовый Добротворский подчинился и вёл себя сверх дисциплинированно вплоть до подхода к проливу Лаперуза. Впоследствии в своём рапорте о походе Чагин особо отметил, что дальнобойные германские радиостанции установленные на "Олеге", "Алмазе", "Громобое" во многом определили успех операции, позволив держать устойчивую связь с "Сисоем", на пяти узлах "поспешающем" к мысу Крильон с норда.
После встречи с "Сисоем", не рискнувшим на своих покалеченных машинах в одиночку форсировать пролив, силы отряда состояли из броненосца, четырёх крейсеров (одного броненосного), двух подводных лодок и четырёх больших минных катеров уведённых контр-адмиралом Игнациусом из Николаевска на Амуре. Конечно же, командование операцией перешло к бывшему командиру "Суворова".
"Олег", отправленный на разведку, проскочил в залив Анива и сообщил, что кроме двух улепётывающих миноносцев более вражеских сил не наблюдает. От лейтенанта Максимова пришло радио про отсутствие крупных кораблей неприятеля в заливе. Тогда, с величайшими предосторожностями, грозный но тихоходный броненосец "просочился" к новому месту стоянки. Офицеры и матросы "Сисоя", осатанев от сидения в "Амурской луже" дружно орали "Ура"...
— Рады ваши орлы "новоселью", Михаил Васильевич, — обратился Игнациус к каперангу Озерову, — застоялись, вон как глотки надрывают. Ну, ничего, тут им ДЕЛО будет.
— Да уж, ваше превосходительство, — мрачно и сухо ответствовал командир "Сисоя", — сразу на ум приходит Михаил Юрьевич: "Досадно было, боя ждали"...
— Без боя вряд ли обойдётся, — посерьезнел Игнациус, — потому прошу вас подтянуть дисциплину, среди офицеров — особенно. Главное — не удариться сейчас отмечать удачный переход горячительными напитками. Камимура может нагрянуть в любой момент и артиллерийские офицеры "под шафе", согласитесь — моветон!
Озеров сердито засопел. О его геройской, но неравной борьбе с зелёным змием на "Сахалинской эскадре" знали все. Намёк контр-адмирала уязвил и ожесточил каперанга.
Игнациус, "перескочив" из Николаевска на Амуре в Корсаков, стал главным воинским начальником на Сахалине. Генерал Ляпунов по прежнему занимался каторгой и гражданским управлением, отсиживаясь в Александровске. Полковник-генштабист Сергей Николаевич Васильчиков, прибывший на Дальний Восток с генералом Брусиловым, стал начальником штаба при контр-адмирале Игнациусе, озаботившись как обороной каторжного острова, так и разработкой планов переброски воинских контингентов с Сахалина на Хоккайдо.
Лейтенант Максимов и полковник Васильчиков знакомили Игнациуса с "хозяйством". Василий Васильевич сразу предупредил, — он командует с берега, чтобы быть постоянно на связи с Владивостоком, а "Сисой" по сути, плавучая батарея, прикрывающая подступы к Корсакову и работающая в тесном взаимодействии с береговыми батареями. Потому адмирал в первую очередь поинтересовался обустройством позиций шестидюймовых и 120-миллиметровых орудий и их готовностью к отражению атак японского флота.
На спешно созванном Военном Совете контр-адмирал озвучил последние директивы Небогатова.
— Господа, Николай Иванович поздравляет с успешным переходом и требует ускоренными темпами, денно и нощно, крепить оборону Корсаковского порта, чтобы и Того и Камимура зубы здесь пообломали. Также командующий обозначил проблему наращивания добычи угля, в котором нуждаются суда, базирующиеся на Камчатку. Отряд контр-адмирала Брусилова будет заходить бункероваться в Корсаков. Кстати, сейчас на подходе "Аврора" и "Николай 1" с ними три парохода-трофея. Приказом командующего Тихоокеанским флотом создаётся временная эскадра в составе "Сисой", "Николай 1", "Громобой", "Олег", "Аврора", "Светлана", "Алмаз", "Форель", "Касатка". Задача соединения — прикрыть Корсаков, дать время обустроить дополнительные береговые батареи. Здесь будет построена база флота, гарантирующая беспрепятственный выход кораблей в океан. Поэтому тот прискорбный случай, когда японцы высаживались здесь, захватив Корсаков, не должен повториться.
Все непроизвольно посмотрели на лейтенанта Максимова, как раз и сбросившего японский десант в море.
— Далее, — продолжил Игнациус, — если подтвердится, что Камимура передислоцировался в Хакодате, это означает скорый выход ВСЕГО японского флота на блокаду Владивостока. Конечно, закупорить адмирала Небогатова в Золотом Роге у Того не получится, но и транспорта с десантом через японские эскадры прорываться не будут. Ситуация, как говорят шахматисты — патовая. И здесь наша временная эскадра может выйти на первые роли.
— Самим на япошек наброситься, с теми силами, что на Сахалине? — Арцишевский, мечтавший о генеральском чине, который по окончании боевых действий, за уничтожение японского десанта, был практически гарантирован, зябко поёжился. Смертельно рисковать, будучи в шаге от заветных лампас, полковнику не очень то и хотелось...
— Сергей Николаевич, — Игнациус указал на вскочившего полковника Васильчикова, — уверен, при господстве на море, от трёх до пяти тысяч штыков смогут высадиться в двух, трёх точках Хоккайдо и провести рейд в сто, двести вёрст. По примеру десанта кавторанга Семёнова, будут использоваться фотографические аппараты, которые точно и беспристрастно зафиксируют путь доблестных российских воинов по чужой земле. Причём возможно обойтись и без привлечения частей из Владивостока.
— Ваше превосходительство, — капитан первого ранга Озеров прятал глаза, из чего можно было уверенно заключить, что "их высокоблагородие" находится "под мухой", — даже с приходом "Авроры" и "Николая" Камимура расколотит нашу с бору по сосенке собранную эскадру за пару часов боя. И о каком владении морем тогда говорить? Хорошо артурцам — сидят в плену, под патронажем Красного креста, а десантников с оружием ступивших на японскую землю, в плен брать не будут! Высадим пару полков, а вдруг так случится, что возвращаться казакам да солдатикам будет некуда, — подошли крейсера Камимуры и господствуют в море! Не перебьют же наши герои всех япошек на острове...
— Михаил Васильевич, — контр-адмирал усмехнулся, — речь не идёт о высадке завтра или послезавтра. Главнейшей задачей для нас является обустройство Корсаковского порта. Не зря же Николай Иванович лучшие подводные лодки перегнал сюда. Будут караулить врага в заливе Анива, помогать блокировать пролив Лаперуза. Глядишь, подловим "Идзумо" как рыбаки говорят, "на живца"...
— Уж не мой ли хромой "Сисой" решено сделать приманкой? — Озеров вдруг развеселился и поднял глава на адмирала. — Если так, то я согласен. Враг знает, что "Сисой" еле ползает. Однако ж хоть тихоход, но бронированный, да и пушки двенадцатидюймовые, с наскоку не потопить. И если, предположим, дежурить мне в проливе, то непременно постараются япошки взять одиночный броненосец в клещи, двумя-трёмя крейсерами. И тут ныряльщикам и карты в руки — подкрасться и мину в борт супостату! А "Сисой" добьёт!
— Интересно, интересно, — Игнациус уважительно покачал головой. — Первоначальный план был иной, — выставить в качестве приманки "Алмаз" и убегать "по коридору" между "Форелью" и "Касаткой", изготовившихся к атаке. Но ваше предложение очень интересное. Когда ведёшь артиллерийский бой не до поиска перископа подлодки.
— Так мы на "Сисое" не только водку пьянствуем, но и о войне помним, — подпустил шпильку Озеров.
Ранним утром пятого сентября "Алмаз" привёл в Корсаков солидный караван. "Аврора" и "Николай" помимо трёх запризованных пароходов конвоировали четыре рыбацких шхуны. Брусилов решил не упускать возможности лишний раз навредить врагу и выслал на столь кстати попавшиеся вблизи русских берегов "шаланды" призовые партии.
— За рыбу, конечно же, спасибо, Лев Алексеевич, — поприветствовал контр-адмирал Игнациус контр-адмирала Брусилова, — но куда полсотни пленных девать, не подскажете?
Адмиралы дружески обнялись.
— Не боязно, Василий Васильевич? Бах, нагрянут японцы, запрут в заливе и расколотят?!
— Бдим, Лев Алексеевич, бдим неусыпно! "Форель" и "Светлана" ушли к Лаперузову проливу, Добротворский Вакканай второй день терроризирует.
— А что там? Канонерки, миноносцы?
— Если бы, как доложил лейтенант Максимов — четыре или три катера. Правда, больших, как раз под минный аппарат, узлов до двадцати разгоняются. Очевидно, самураи таких немало наклепали. Как раз для сторожбы в проливах. А что — ночью может вполне удастся атака даже с такого катерочка...
— Ну и что там Добротворский геройского совершил?
— Да японцы вытащили эти катера на берег, шагов за двести. По брёвнам, что ли перекатывали. И Леонид Фёдорович расколотил с предельной дистанции два таких экспоната.
— Молодец.
— Молодец то молодец, только требует записать их на боевой счёт "Олега" как два миноносца.
— Мда. Стемман так и на дуэль вызовет запросто Добротворского, за обесценивание подвига грозы вражеских миноносцев — "Богатыря".
— Ба, Лев Алексеевич, вы ж наверняка не в курсе, приболел Стемман, "Богатырь" пока на старшем офицере. А Александр Фёдорович едва Богу душу не отдал. Думали — гангрена, доскакался на костылях геройский каперанг. Но вроде обошлось — сильнейший сепсис, однако жить будет и со всеми конечностями. Но как ваш Камчатский отряд, как Камчатка?
— Прекрасный край, прекрасные люди, богатейшая земля. Но — медвежий угол. Во всех смыслах. Привезли новости, так за газету месячной давности, чтоб вперёд соседа прочесть, связку соболей предлагали. Батальон и батарея шестидюймовых орудий размещены и обустроены, приступили к возведению воинского городка. Камчатцы здорово помогают, провизии хватает. Что удивило, — глухомань, дикий край. Туземцы перемешались с русскими, а все как один — патриоты высочайшей пробы, от японцев в прошлом году сами отбились, добровольцами просились в действующую армию в Маньчжурию. Насилу удалось уговорить идти служить в Камчатский морской пехотный батальон. Да, Василий Васильевич, люди на Камчатке живут цельные, НАСТОЯЩИЕ!
— А как успехи в крейсерстве? Как я понимаю, это не все ваши трофеи?
— Правильно понимаете, Василий Васильевич. Четыре парохода отправлены в Петропавловск. Равно как полтора десятка рыбацких шхун. Я решил, — уж коль командую "Камчатской эскадрой", то пускай трофеи отстоятся в Петропавловске. С одной стороны и людям радость — вот он флот, воюет, не бездействует. Да и Камимуры опасался, если честно. Ведь это "Старик" велел к началу сентября подтянуться к Сахалину за новостями и новыми инструкциями. Думаю, скоро от Николая Ивановича подробнейшая депеша придёт. Как и что делать, "достижения победы для"...
Адмиралы расхохотались.
— Как Владимир Иванович? Освоился на мостике?
— Что с ним станется — моряк от Бога! Только вот...
— Умеете заинтриговать, Лев Алексеевич. Не томите, так что Семёнов?
— Книгу пишет наш историограф. Каждую свободную минуту посвящает трудам литературным. А откуда свободное время у командира флагманского броненосца? Приходится отрывать от сна. Похудел, почернел Владимир Иванович, увидите — не удивляйтесь. Мы уж решили — болеет, но нет. Бодр, деятелен, энергии через край. Просто не бережёт себя, всё старается успеть.
— Лев Алексеевич, командующий, отправив меня в края каторжные особо указал, чтобы я сидел на Сахалине и занимался сугубо обороной Корсаковского порта, который ни в коем случае нельзя позволить разрушить неприятелю. Эдакий классический начальник порта, командующий грозной пятиузловой батареей "Сисой", парой подводных лодок и полудюжиной катеров. Да, двести мин заграждения из Николаевска на Амуре буксир притащил на барже вслед за "Сисоем", благо погода позволяла, сегодня же займёмся устройством минных ловушек. Вам же, как я понимаю, предстоят крейсерские операции в Токийском заливе. В связи с этим прошу оставить в Корсакове "Олег". У вас и так мощный крейсерской отряд собирается вокруг "Николая". А здесь, в заливе Анива крайне необходим быстроходный и сильный разведчик, способный отогнать японские бронепалубники, догнать и уничтожить вражеские миноноски и катера. "Алмаз" слабёхонек, даже после перевооружения, да и призовать пароходы крейсер Чагина сможет ничуть не хуже "Олега". А тут дюжина шестидюймовок хорошо дополнит четыре орудия главного калибра старичка "Сисоя".
— Хорошо, Василий Васильевич, "Олег", действительно больше пользы принесёт, гоняя самурайскую мелочь, пособляя броненосцу. Только зря вы решили, что остальные на Токио пойдут. Нет, мой разлюбезный "Громобой" и "Светлана" далеко от вас не убегут. Сейчас подгрузим уголька, сутки другие отдохнём и Немуро двинемся уничтожать. Покажем заинтересованность России в возвращении островов Курильской гряды, столь неосмотрительно переданных Японии. Два батальона пехоты, а может и все три, погрузим на крейсера — и в путь. Как расколотим Немуро, "Громобой", "Светлана" с пехотой к вам вернутся, а "Николай", "Аврора", "Алмаз" — в Токийский залив, ещё и "Кубань" присоединиться должна. "Днепр" сейчас в Петропавловске, занят лучший вспомогательный крейсер самым что ни на есть гражданским делом, развозит людей, провизию и оружие по камчатской глухомани.
— Идёмте, Лев Алексеевич. Брат ваш старший, пока не почтил Сахалин своим присутствием, но полковник Генштаба Васильчиков весьма деятельный и толковый офицер. Будет вам для угробления Немуро три батальона, да сколько потребуется, столько и будет.
Проблему пленных решили весьма оригинально. Экипажи захваченных пароходов (кроме капитанов, разумеется) были поставлены перед выбором — или пешим порядком идут за сотни вёрст в Александровск, либо же русский крейсер доставит их на Хоккайдо, вместе с незадачливыми японскими рыбаками. Утечки информации Брусилов не боялся...
