Усатая девственница Катя

Кирилл Кудряшов

"Усатая девственница Катя"

Скачано с www.кирилл-кудряшов.рф

Моей супруге, Светлане, за идею.

Моей подруге Кате, за важную деталь.

Посвящается.

Вечер в РУДН выдался напряженным. Нет, не в том РУДН, который имени Патриса Лумумбы на Миклухо-Маклая, а в том, который под землей, близ Калужско-Рижской линии метрополитена, в районе между ВДНХ и Ботаническим садом.

В Российском Управлении по Делам Нежити.

Матвей дежурил на центральном пульте. Собственно, в РУДНе не было такого понятия как оператор, все сотрудники организации были оперативниками, все ходили "в поле", все, так или иначе, соприкасались с теми, кого ласково называли подопечными, если те вели себя хорошо, и злобно и сквозь зубы — тварями, если общение не ладилось. Хотя Елисеев, старший рудный, требовал к мистическим существам уважения. Неполиткорректно это, называть их нежитью. Инакоживущие — вот вроде нормально.

Но Матвей был сотрудником молодым, на оперативника не тянул ни по опыту, ни по физической подготовке. Поэтому его частенько ставили за пульт. Благо ума у него, студента-айтишника, на анализ данных с камер наблюдения, хватало с избытком.

Сегодня он вообще остался один в общем зале РУДНа и почти один во всей организации. Кроме него в подземных катакомбах оставалось еще трое или четверо охранников. Один — на входе, просто потому, что так по инструкции положено, и еще двое или может трое — в тюремном блоке, в котором отбывали сейчас свои 15 суток два оборотня и один ифрит. Оборотни — за неудачный первоапрельский розыгрыш, а ифрит — за совращение малолетней. Почему 15 суток, а не развоплощение? Потому что совратить девчонку он не успел. Увлекся, перевозбудился, и устроил пожар в хостеле, где снял небольшой семейный номер. Этот озабоченный пироман во всем сознался, раскаялся, возместил ущерб и просил строго его не наказывать. Елисеев строго и не стал, просто запер его в камере с двумя вервольфами. Для чуткого обоняния ифрита эти 15 суток покажутся едва ли не страшнее развоплощения.

В "поле" выехали все! Все свободные оперативники. Московская нежить, то есть, простите, московские инакоживущие, словно озверели и оскотинели!

Началось все с появления василиска на желтой ветке метро. Сначала тварь появилась на Новокосино, обратила в камень машиниста электропоезда и исчезла в тоннеле. Пока рудные подняли с постели уже укладывающуюся спать ведьму, пообещав ей за возвращение машиниста в исходное состояние некоторые зелья из санкционного списка, пока добрались до станции, проклятый змей вынырнул на Шоссе Энтузиастов, разнеся перронные лавочки и информационные табло, переполошив людей и обратив в изваяния сразу шестерых. Напоследок гадина откусила кусок кабины поезда и снова исчезла в тоннеле, куда за ней помчался отряд бойцов, злых как черти. Матвей понимал, когда василиска выследят, с ним даже разговаривать не станут. Развоплотят без выяснения обстоятельств!

Спустя пару минут после появления змея на Шоссе Энтузиастов еще один отряд пришлось бросить на поимку крысолюда в Парке Победы. Оборотень как с цепи сорвался и растерзал сначала безобидного померанского шпица, а потом — его хозяина. Рудные бросились туда. Крысолюда, конечно, поймают, со свидетелями переговорят — кому память подчистят, а кого просто вежливо попросят не болтать, но Матвей был уверен, завтра утром новостные сайты будут пестреть заголовками о московской крысе-мутанте. Ну и ладно. В гольяновских черных голубей с бинокулярным зрением так никто и не поверил, хотя расплодилось их там без малого сотня. Пока улей нашли, пока всех выжгли... Московские слухи уже давно никто не воспринимает всерьез.

Как только Старшему доложили о поимке оборотня, начался ад. Одновременные сообщения о бесчинствах вампиров в Чертаново и Люберцах. Помянув всех святых, Дракулу и чью-то маму, Елисеев сам умчался в Чертаново, где жертвами кровососов стали уже семь человек. Судя по перехваченным звонкам в полицию, орудовали там сразу трое упырей. Просто гуляли по улицам и вгрызались во всякого, кто попадался им на пути.

РУДН обезлюдел. Матвей сидел у пульта, щелкал мышкой, выводя на главный экран данные то одной камеры, то другой, принимал звонки от агентов РУДНа в полиции и "скорой" и думал о том, что, похоже, стал свидетелем апокалипсиса. Слава Богу, пока что свидетелем, а не участником. Слава Богу, что на выезд его не взяли.

Отряд, гонявшийся за василиском, наткнулся на трех свежеподнятых зомби. Пока их упокоили обратно, мертвяк успел укусить одного рудного, и того спешно повезли в НИИ Склифасовского на прививку. Вроде бы должны успеть, но... Среди рудных давно не было потерь, максимум переломы да сотрясения. А сегодня... Люберецкие кровососы оказали активное сопротивление, как результат — один "двухсотый" и двое "трехсотых". Тяжелых "тресотых", один с разрывом легкого, а другой — с разорванной бедренной артерией. Завалить вампира не так просто, даже если ты вооружен пистолетом с серебряными пулями. Пока не прострелишь голову или сердце, вампир смертельно опасен.

Новое сообщение — гарпия на Арбате! Эту Гарпию Матвей знал лично. Жила себе на чердаке "Рэдиссона", соблюдала условия договора, в поле зрения Управления никогда не попадала, даже однажды активно сотрудничала с рудными, координируя охоту на молодого оборотня, не совладавшего с собой в свое первое полнолуние. Что могло сподвигнуть престарелую Гелеру (гарпия давно разменяла 9 век, и любила рассказывать, как на ее глазах строилась Москва) напасть на уличных музыкантов на Арбате? Матвей даже предположить не мог.

Он связался с Елисеевым, сообщил о происшедшем. Тот выругался, прыгнул за руль и лично помчался в "Рэдиссон", вызволять гитариста, которого гарпия утащила к себе в гнездо.

А еще через полчаса нервного сидения за пультом, завыла сирена внутренней сигнализации РУДНа. Главные ворота организации протаранил "КАМАЗ", за рулем которого сидел вампир. Боец, охранявший ворота, успел дать очередь из автомата, и завалить кровососа, но пока он менял рожок, в образовавшуюся брешь ворвались еще четверо... Шансов у бедолаги не было.

По спине Матвея стекал холодный пот. Он метнулся к оружейке, и вернулся оттуда с заряженным серебром "Калашниковым". Двое рудных из тюремного блока бежали к воротам, но вампиры были уже внутри. Внутри святая святых РУДНа, внутри самого сердца Управления. И могли быть сейчас где угодно, в любой точке бункера.

Это было против всех правил! Против всех договоренностей с инакоживущими. Этого не могло быть, но это происходило в реальности!

Матвей вызвал Елисеева.

— Сан Саныч, четверо вампиров в здании.

Старший помолчал несколько секунд, оценивая обстановку, а потом отдал приказ. В своей обычной манере, лаконично и без лишних слов.

— Буди Ведьмака!

— Но Сан Саныч...

— Матвей, ты какую смерть предпочитаешь? Гарантированную или просто очень вероятную? Буди Ведьмака, я сказал!

— Есть будить Ведьмака! — ответил он и побежал к комнате, которую рудные уважительно именовали ведьмачьей спальней. Уважительно и с опаской. Потому что за те тридцать лет, что Ведьмак жил, а точнее — спал в РУДНе, будить его отважились только раз. На спор. Тот спорщик, что вызвался за ящик коньяка войти в ведьмачью спальню и хлопнуть в ладоши над ухом Ведьмака, в организации больше не работал. Он больше нигде не мог работать. Мог только сидеть в инвалидном кресле и пускать слюни, пялясь в окно.

Говорят, иногда его лицо искажает гримаса ужаса, и он пытается произнести какое-то слово, но выдает только "Ве... Ве... Ве..." и плачет, пока ему не вколют успокоительное.

Матвей бежал будить Ведьмака, и думал, что сейчас неплохо было бы позвонить своей девушке, чтобы попрощаться. Если бы у него была девушка, он бы так и сделал.

Бронированная дверь ведьмачьей спальни открывалась нажатием на кнопку снаружи. Кнопка приводила в действие электропривод, и трехсоткилограммовая дверь плавно и бесшумно отъезжала в сторону. Изнутри никакой кнопки не было. Изнутри была ручка. Когда Ведьмак просыпался и шел в столовую, а случалось это раза три за год, он просто брал за ручку и отодвигал дверь.

Матвей нажал на кнопку. Матвей вошел. Матвей посмотрел на спящего на диване Ведьмака. Матвей протянул руку к его плечу и приготовился умереть.

Росту в Ведьмаке было 2,2 метра. Весу — почти 150 килограмм. Его руки были толщиной с матвееву ногу. Предплечья. Бицепсы казались сопоставимыми с матвеевой талией. Новички в РУДНе, услышав про Ведьмака, затаив дыхание, спрашивали: "У него белые волосы?" на что старожилы с усмешкой отвечали: "Нет, прозрачные". Ведьмак был лыс как коленка, и лысина его угрожающе поблескивала в тусклом свете ночника. Именно так, угрожающе поблескивала. Кто никогда не видел угрожающе поблескивающую лысину, пусть смолчит. И если одна лишь эта лысина способна была напугать своим видом — вы легко можете представить, насколько опасным, внушительным и угрожающим был Ведьмак целиком.

Стая гопников-турникменов, встретив его в темном переулке, уходила бы от него по стенам, на высоте третьего этажа, чтобы Ведьмак не смог бы достать их в прыжке. Впрочем, Матвей не сомневался: если Ведьмак захочет кого-то достать, он достанет. Никто в РУДНе не знал, на что способна эта огромная гора мускулов, и узнавать не хотел.

Когда эту громадину, в неизменных и всегда чистых джинсовой куртке и джинсовых же штанах (тут явно не обходилось без магии), видели в коридорах Управления, народ уважительно и с опаской расступался, давая ему дорогу. Ведьмак традиционно дрых 3-4 месяца, потом шел в столовую, отъедался, иногда ненадолго выходил на улицу, иногда сидел в библиотеке, листая газеты и новостные сайты, видимо входя в курс дела происшедшего за время его сна, а затем снова шел спать. Всегда один. Всегда молча. На приветствия он отвечал вежливым кивком. На попытки заговорить с ним — отвечал таким взглядом, что желание разговаривать пропадало начисто.

В конечном итоге к Ведьмаку привыкли. Он был местной легендой и местной загадкой. Но загадкой своей, привычной. Хоть и страшной. Пример незадачливого спорщика был слишком показательным. К Ведьмаку привыкли, но Ведьмака боялись.

— Ведьмак, проснись! — прошептал Матвей, легонько коснувшись плеча спящего. — Проснись, пожалуйста!

Он даже не успел понять, что происходит. Вот он стоит, а вот уже висит в воздухе, и почему-то не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ах да, потому, что Ведьмак вскочил с невероятным для такой громадины проворством, схватил его за горло, оторвал от земли и теперь внимательно рассматривал своими колдовскими глазами цвета весенней травы.

— Скучно... — сказал, наконец, громила, разжимая хватку.

Матвей упал на пол, закашлялся, и попытался отползти в сторону, но секунду спустя уперся в стену. Ведьмачья спальня была размером не больше кухни в стандартной девятиэтажке.

Сумев восстановить дыхание, Матвей поднял глаза на стоящее перед ним существо. Именно существо, потому что человеком Ведьмак явно не был. Люди не имеют свойства спать по нескольку месяцев, потом вставать, мирно топать покушать и снова засыпать. И так — 30 с небольшим лет, ничуть не меняясь внешне. Ведьмак не работал в РУДНе. Ведьмак вообще плевать хотел на РУДН, людей, нежить и весь мир. Он просто арендовал у Управления тихую комнатушку, в которой отсыпался и никому не мешал.

Если не мешали ему.

— Вампиры... — прохрипел Матвей, — ворвались... в управление...

— Вампиры? — переспросил Ведьмак.

— Вампиры... Да... Нужна твоя... помощь!

— Четверо.

— Да, четверо! — ответил Матвей, поднимаясь на ноги, осознав, что убивать его, по крайней мере, прямо сейчас, Ведьмак не собирается. И тут же понял, что тот не спрашивал, а констатировал. Все четверо кровососов стояли за дверью, озадаченно разглядывая Ведьмака, новую для них величину.

— Четверо... — флегматично протянул Ведьмак, делая шаг наружу. — Скучно!

Вампиры посторонились, пропуская громилу на открытое пространство. Все четверо были перемазаны кровью, у всех четверых алчно блестели глаза. Вампира, вкусившего свежей крови, трудно остановить, само его естество требует еще. Требует нападать, рвать глотки и прижиматься губами к бьющему из разорванной артерии алому фонтану. Сделавший хоть один глоток вампир отдаляется от реальности, а потому может идти один против сотни, не испытывая страха. Тем более что один матерый вампир может и стоить этой сотни...

Вот только вампиры не знали, кто сейчас перед ними. Да и Матвей не знал. Елисеев никогда особенно не распространялся относительно странного квартиранта Управления, а легенды, ходившие о Ведьмаке среди рудных — они легенды и есть. Сколько в них было правды, а сколько выдумки?

Ведьмак вышел. Вампиры атаковали. Вампиры упали.

Все это, от момента начала движения первого кровососа и до момента, когда тело последнего из них упало на пол и забилось в конвульсиях, заняло не больше четырех секунд. По секунде на каждого.

— Скучно! — повторил Ведьмак, развернулся, вошел в свою комнату и сел на диван, явно намереваясь снова завалиться спать.

— В рот мне ноги... — только и смог произнести Матвей, наблюдая, как ближайший к нему вампир вытянулся в предсмертной судороге и замер навсегда. Правильнее было бы сказать не "в предсмертной" а "в предразвоплотительной", ибо инакоживущие не умирают, инакоживущие просто теряют плоть, но сейчас Матвей не выговорил бы этого словосочетания. Сейчас он не выговорил бы ничего, кроме уже произнесенного и универсального "в рот мне ноги".

Впрочем, Матвей хоть и был самым молодым сотрудником Управления (ему шел всего 21-ый год), он все же не зря именовался рудным. Сумев совладать с предательски подкашивающимися ногами, он подошел к вампиру, глаза которого еще оставались открытыми. К единственному, в чьем теле еще теплилась нежизнь.

Ведьмак не отрывал головы, Ведьмак не сворачивал шеи. Ведьмак просто наносил удар в грудную клетку, разрывая сердце, один из двух уязвимых органов вампира. Хочешь развоплотить кровососа? Стреляй в голову или сердце. Ведьмак не стрелял, ведьмак бил, и его удары были подобны выстрелу из пушки.

— Все равно вам конец! — прошептал лежащий на полу вампир.

— Зачем вы нарушили перемирие? — спросил Матвей. — Чего вы начинаете-то? Нормально же общались!

— Юморист хренов... — забулькал кровью вампир. — Все равно вам конец! Его сиятельство уже выбрал жертву! В этот раз у него все получится!

— Что получится?

— Пророчество сбудется, и граф обретет силу, которой не будет равных!

— Что за пророчество? Ну? Да твою мать, что хоть за граф?

Но глаза вампира уже закатились, нежизнь покинула его немертвое тело.

В кармане Матвея зазвонил телефон.

— Ты еще живой, стажер? — раздался в трубке усталый голос Старшего.

— Живой, Сан Саныч. А вы?

— Частично. Эта старая крылатая грымза заперла меня на чердаке. От души заперла, ломом ручки завязала. Слесарь "Рэдиссона" уже в пути, ищет "болгарку", так что скоро меня вытащат. Докладывай, что у вас?