Глава 4.
Обогнув Формозу, эскадра неспешно приближалась к берегам Японии, следуя вдоль цепочки островов Рюкю. Последнюю 'общеэскадренную' угольную погрузку Небогатов наметил у островов Амами, где и планировал 'проводить' Клапье де Колонга на север и пару суток 'поболтаться' на месте, проводя учения и эволюции, пока флаг-капитан нагло, по хулигански, ведёт свой отряд вдоль восточного побережья священной земли Ямато.
В принципе, всё так и прошло, как задумал 'адмирал-акадЭмик', но, были нюансы. И эти четыре 'нюанса' — два каботажных японских пароходика и две рыбацкие шхуны качались на океанской зыби в паре миль от флагманского 'Александра', у островка Кикай. Разумеется, тут 'постарался' Семёнов, отводивший душу после просиживания штанов в штабе Рожественского и взявший на своём 'Урале', прицепом к 'Ольдгамии' ещё два трофея. По одному японцу привели 'Олег' и 'Светлана'. Интересно, что японскую рыбачью 'шаланду', тонн под 250-300 водоизмещения обнаружил лично контр-адмирал Энквист, совершавший променад по мостику 'Олега' с биноклем на груди. Оскар Адольфович вначале обратил внимание на чаек, целенаправленно летящих отовсюду в одном направлении и направив бинокль в сторону птиц, узрил кончики мачт некоего судна. Так, по адмиральской наводке 'Олег' и 'запризовал' шхуну, заодно запасшись свежей рыбой.
Энквист гордился своим эпическим подвигом недолго, утомив офицеров рассказами о былых временах и 'настоящей' службе, контр-адмирал начал 'доставать' команду, пока не услышал за спиной: 'Вот старый чёрт, всё никак не уймётся, видать за рыбаков вторую чарку выпрашивает'.
Оскар Адольфович обиделся, ушёл в каюту и несколько часов просидел за столом, пытаясь вникнуть в бумаги. Добрый адмирал никаких репрессий не начал, сделал вид что не услышал злую шутку, что не понял причины дружного матросского гогота. Но ему, пожилому и сентиментальному человеку было до слёз обидно за русский флот, за матросов не чтящих — АДМИРАЛА! 'Нет, не победим мы японцев с такими моряками. Всех нас Того потопит. Боже, спаси и сохрани Россию', — набожный флотоводец перекрестился на икону Николая Чудотворца...
Между тем, по донесениям командиров кораблей, серьёзные проблемы в машинах, грозящие скорыми поломками, были на 'Сисое', 'Апраксине', 'Наварине', 'Камчатке'. Небогатов, заседая у себя в компании с Бухвостовым и Клапье де Колонгом, в раздражении отбросил остро отточенный карандаш.
— Вот и как прикажете идти в бой, на прорыв, — адмирал потряс рапортичкой от флагманского механика, — и это только самые насущные, требующие безотлагательной починки механизмы. А по мелочи — каждый корабль надо чинить и чинить.
— Вы предлагаете несколько дней отвести на ремонт, постоять с разобранными машинами здесь, у берегов Японии?
— Нет, Константин Константинович, чиниться будете во Владивостоке, не зря с вами 'Камчатка' идёт.
— Кто бы саму 'Камчатку' привёл в исправное состояние, — пессимизм и уныние вновь обуяли Клапье де Колонга.
— Ничего, до Сахалина дойдёте, а там — по способности. Главное, чтобы связь была с Владивостоком. Поэтому, Константин Константинович, берегите 'Изумруд' и 'Урал'. Не дай Бог им на камнях расколотиться. Потеря одного из семи кораблей линии для вас не так страшна, как утрата 'Урала' и 'Изумруда'.
— Понимаю, господин контр-адмирал, но вы с Владимиром Ивановичем отдельно переговорите, он как крейсер получил под начало, совсем не спит — то пишет планы завоевания господства на море, то команду тренирует: пожарная тревога, водная, минная опасность. Впрочем, Семёнов опытный моряк, и я очень надеюсь на дисциплину и исполнительность Владимира Ивановича. Его корсарские подвиги вдохновляют экипажи других кораблей, молодёжь рвётся в досмотровые партии. Но конечно, мы будем беречь наше эскадренное радио, Да, будем беречь всемерно...
— Кстати, о досмотровых партиях, — Небогатов посмотрел на Бухвостова, — Николай Михайлович, это вам поручение. Минные аппараты на наших пяти броненосцах ни в бою, ни в прорыве точно не пригодятся. Поэтому все мины, как самоходные, так и заграждения сдать на транспорта, а из офицеров и матросов минной части укомплектовать резервные призовые партии. Чувствую, пока мы к Цусиме будем приближаться, с десяток, а то и поболее нейтралов поймаем, — вот и минёры при деле окажутся, поведут задержанных с отрядом. Потом отпустим, вместе с нашими транспортами до Шанхая. Пускай Певческий мост претензии выслушивает и ноты протеста принимает, а неустойку министерство финансов выплатит, никуда не денется, за вооружённый резерв финансисты нам здорово задолжали...
Утром 10 мая 1905 года по старому стилю эскадра приступила к своей последней 'большой' угольной бункеровке. Первыми грузились суда отряда Клапье де Колонга. Небогатов с 'Ослябей' и бородинцами маневрировали западнее острова Кикай, причём адмирал заранее предупредил командиров, что его интересует в первую очередь не красота и синхронность движений судов отряда, а работа сигнальщиков, быстрое и безошибочное прочтение приказов с флагмана. Увы, после учений много вопросов было и к 'сигнальцам' и к рулевым.
— Безобразно маневрировали, — горячился Бухвостов, когда броненосцы возвращались к покинутой ими эскадре, на которой заканчивалась приборка после окончания угольных работ, — и сигнальщики как будто нарочно — то флаги перепутают, то сигнал неправильно прочитают! Что случилось — до сего дня таких глупых ошибок не допускали!
Капитана первого ранга можно было понять, его гвардейский 'Александр', ранее бывший образцовым кораблём эскадры, трижды 'опозорился'. Сначала случился 'испорченный телефон' и команда адмирала 'четыре румба влево', дошла до рулевого в искажённом виде и броненосец заворочал вправо, противореча своим же сигналам. Затем позорно долго, на глазах у Небогатова, не могли развернуть пожарные рукава, потом оплошали сигнальщики, вывесив флаги 'вверх ногами'...
Контр-адмирал напротив, был само спокойствие и безмятежность. Как только Николай Иванович 26 апреля понял, что эскадру вести ему и ответственность за судьбу людей, кораблей (да что там — судьба империй решалась в противостоянии флотов) также на его плечах, он почему-то успокоился. Жить ему оставалось ровно до того момента, когда комендоры Соединённого флота пристреляются по флагманскому броненосцу идущему под его флагом, а потом, уходя, верить в мужество и выучку командиров кораблей, чтоб они не подвели, не струсили, не разбежались. Ну, и на удачу уповать, разумеется. Проигрыш генерального сражения спишут на него, здесь едины будут все: и двор и флот и патриоты вкупе с либералами. А выиграть 'генералку', на равных драться с набравшимся опыта японским флотом, Вторая Тихоокеанская эскадра с изношенными машинами, расстрелянной на половине броненосцев артиллерией, была неспособна. Пойти в бой и героически погибнуть, а там — хоть трава не расти, тем более лужайки с травой над местом упокоения моряков павших в бою редкость, — очевидно так и думал Рожественский последние недели жизни.
Но стать фаталистом, переть напролом в Цусиму, как это бы непременно сделал Зиновий, его преемник не желал. И дёргать попусту людей, идущих на смерть, доводить их придирками и нотациями, Николай Иванович также не считал нужным, своим добродушием и жизнерадостностью резко отличаясь от экс-командующего.
Понимая, что выучку артиллеристов эскадры за пару недель всё равно не поднять, Небогатов тем не менее решил сразу после ухода Клапье де Колонга устроить учения, расстреляв все четыре трофея, доставшиеся эскадре на последнем переходе. Не то чтобы адмирал видел какую то большую пользу от пальбы по убогим японским корытам, но такое мероприятие по задумке командующего должно была немножко встряхнуть артиллерийских офицеров и комендоров. Да и время надо было чем-то занять, пока ветераны флота спешили к Лаперузову проливу.
В 18 часов вечера 10 мая броненосец 'Наварин', дав прощальный сигнал, повёл броненосную колонну курсом норд-ост. Вслед 'Наварину' шёл 'Сисой великий', за ним 'Нахимов', 'Император Николай 1', 'Адмирал Ушаков', 'Адмирал Сенявин' и 'Генерал-адмирал Апраксин'...
Броненосцы, идущие девять узлов постепенно нагоняли колонну транспортов, состоящую из 'Иртыша', 'Анадыря', 'Кореи', плавмастерской 'Камчатка', буксиров 'Свирь' и 'Русь' и трофейной 'Ольдгамии'. Госпитальные 'Кострома' и 'Орёл', сопровождаемые 'Владимиром Мономахом', уже скрылись за горизонтом. 'Светлана', 'Урал', 'Кубань' и 'Терек' вели разведку по пути следования эскадры и попрощались с 'небогатовцами' тремя часами ранее...
Лишь быстроход 'Изумруд' держался в паре кабельтовых от 'Александра 3', ожидая Клапье де Колонга, который на пару с Небогатовым сверял последовательность и синхронность действий разделяющихся эскадр. Как всегда бывает на Руси — в самый последний момент нашлись неотложные вопросы: требовали подписания приказы, распоряжения, лихорадочно сверялась финансовая отчётность...
— Что ж, Константин Константинович, до встречи во Владивостоке, — Небогатов обнял капитана первого ранга, перекрестил, — будем с двух сторон пробиваться к цели, Бог даст, всё получится. Главное — верить. Верить и бороться. С Богом!
— Рад был служить с вами, Николай Иванович, — бравый каперанг расчувствовался до слёз, — спасибо вам за всё. И, да, не прощаемся, до встречи.
Словно юный мичман Клапье де Колонг слетел с трапа на катер, помахав рукой офицерам 'Александра', столпившимся у борта.
Через четверть часа 'Изумруд', словно призовой рысак, двадцатиузловым ходом рванул вдогон колонне броненосцев. Небогатов, с мостика озиравший оставшиеся на его попечении суда, неодобрительно хмыкнул.
— Гляньте, Владимир Алексеевич, как Ферзен загарцевал, — обратился адмирал к старшему офицеру 'Александра 3', капитану второго ранга Племянникову, — загоняет машины такими рывками.
— Так и крейсер хорош, Николай Иванович, — кавторанг тоже любовался на изящный стремительный 'Изумруд', — понимаю Василия Николаевича. Такая мощь, такая скорость. Как тут удержаться, не пофорсить на виду у эскадры?!
— Будь за спиной Владивосток, с какой-никакой ремонтной базой — куда ни шло. А 'Изумруду' ещё предстоит туда пробиваться, вероятно, с боем. Да и вдоль побережья японцев прошерстить. Не загнал бы Ферзен машины такими забегами.
— Да, интересное у 'камушков-близнецов' предприятие намечается, как будто под копировальную бумагу план составлен, — Племянников покачал головой, — 'Изумруду' надо проскочить во Владивосток Лаперузовым проливом, неся вести о продвижении эскадры, а 'Жемчугу' — то же самое задание, только пролив Цусимский. Крейсера быстроходные, думаю, всё получится и у Ферзена и у Левицкого. Одно беспокоит, Николай Иванович — хватит ли угля отряду Клапье де Колонга, их то путь куда длиннее нашего.
— Должно хватить, я ведь ещё из Ван-Фонга просил создать в Корсаковском посту как можно больший запас угля для бункеровки крейсеров эскадры. Причём обратить внимание на качество — каторжане часто наломают пустой породы, им главное — день прошёл и, слава Богу. У меня только две просьбы, вернее требования и было: организовать траление у Владивостока и запасти уголь в Корсакове. Надеюсь, не разочаруемся, не подведут нас ни сахалинцы, ни контр-адмирал Иессен.
Небогатов был спокоен за отряд Клапье де Колонга на первом этапе пути. Как минимум до Сахалина 'ветеранской эскадре' угрожают лишь непогода и камни Курильской гряды. Но флагманский штурман Филипповский заверил, что выведет эскадру точно к мысу Анива. Есть опыт хождения в этих водах, есть свежие и надёжные карты и лоции. А шторма, — что ж, конечно, боязно за броненосцы береговой обороны, но ведь дошли как-то они до дальневосточных вод.
С углём тоже всё в порядке — мало того, что все корабли загружены 'под завязку', так ещё на 'Иртыше' 8000 тонн, на 'Кубани' 4500 тонн. Хватит, ещё и с запасом.
А идущим в Цусиму бородинцам (и особенно прожорливому 'Ослябе') помогут с углём вместительные 'Рион' и 'Днепр', которым предстоит снабжать топливом также и миноносцы.
Поздним вечером к Небогатову пришли с докладами Бухвостов и Игнациус.
— Николай Иванович, — начал командир флагманского броненосца, -с минами и минными аппаратами разобрались, свезли всё лишнее на 'Ярославль', самодвижущиеся мины разобрали крейсера и миноносцы. Сформировано семь досмотровых партий, по офицеру и по пять матросов в каждой. Больше людей посчитал в них включать нецелесообразным, поскольку захваченные нейтралы просто пройдут с нами какой-то отрезок пути, не думаю, что команды на этих судах попытаются взбунтоваться, находясь под присмотром орудий крейсеров и зная о скорой свободе.
— Добро, Николай Михайлович, — адмирал повернулся к командиру 'Суворова', — что у вас Василий Васильевич. Изготовили к завтрашним стрельбам трофеи?
Каперанг Игнациус, назначенный ответственным за артиллерийские учения броненосного отряда, времени зря не терял и помимо сверки дальномеров, подготовил команды трёх катеров с броненосцев и задействованные в учениях 'Грозный' и 'Безупречный', чтобы с раннего утра выстроить в подобие кильватерной колонны, захваченные у японцев и подлежащие расстрелу пароходы и рыбацкие шхуны.
— Так точно, Николай Иванович, только 'Днепр' из дозора телеграфировал — захвачена ещё одна рыбацкая японская 'лайба', под сотню тонн водоизмещения, через пару часов будут здесь, я распорядился, катера поутру отведут её к полигону и выставят пятой.
— Прекрасно, просто замечательно, — обрадовался адмирал, — значит, каждому броненосцу достанется по отдельной мишени.
Командующий, любивший и умевший обучать артиллеристов точной стрельбе, на сей раз не стал усложнять задачу своим подчинённым. Первоначально броненосцы должны были отстреляться по выстроенным на расстоянии два-три кабельтовых друг от друга, неподвижным пароходам и шхунам, левым бортом, потратив по семь шестидюймовых снарядов на орудие и добавив по паре залпов главного калибра. Причём стрелять следовало исключительно по своей, намеченной руководителем стрельб, цели. Затем, пройдя вдоль 'неприятельской линии' на скорости в 9 узлов, броненосцы, ведомые 'Александром' разворачиваются 'все вдруг' и, следуя уже за 'Суворовым' добивают 'врага' правым бортом. Все маневры и стрельба производятся с расстояния 30-35 кабельтовых.
Тянуть щиты-мишени на буксире миноносцев Небогатов не счёл нужным. Во-первых, не было на Второй эскадре достаточного запаса снарядов для нормальных полноценных учений, а во вторых не хотел адмирал перед сражением деморализовать личный состав беззубостью мазил-артиллеристов. Потому и были созданы 'тепличные' условия для наводчиков и башенных командиров — заранее было известно расстояние до мишеней, скорость колонны адмирал определил ниже некуда, чтобы было больше времени на прицеливание, сама цель была неподвижна...
Да и полагал не без оснований Николай Иванович, отменный артиллерист, психолог и педагог, что непременно случатся ошибки и накрытия 'чужой' мишени. Но в общей массе это даст куда как бОльший процент попаданий, что сейчас крайне необходимо для воодушевления экипажей. А сами стрельбы проводятся не ради результата, а ради 'притирки' людей к орудиям, чтобы руки у наводчиков и подносчиков дрожали не в бою, а во время учебной стрельбы, от азарта и желания показать высокую точность.
Всё вышесказанное Небогатов попросил командиров 'Суворова' и 'Александра' 'ненавязчиво' донести до артиллерийских офицеров, не упоминая адмирала-новатора в качестве автора сих 'психологических этюдов'. Ну а если какой из броненосцев покажет невиданную меткость и в щепки разнесёт свою мишень первыми выстрелами, то 'вторым заходом' может 'помочь огоньком' соседу. Небогатов дважды подчеркнул, что его абсолютно не интересуют персональные успехи или неуспехи конкретного корабля, ему важно, чтобы все цели были показательно уничтожены. Эти стрельбы отличаются от всех прочих тем, что 'очковтирательством' здесь занимаются не младшие командиры для 'услаждения' начальства, а наоборот — начальство, для поднятия боевого духа в нижних чинах. Ну и тренировка для артиллеристов сама по себе вещь нужная и полезная...
Впечатлённые каперанги синхронно кивнули и вышли из адмиральской каюты.
— Силён наш адмирал,— уважительно произнёс Бухвостов, — по суворовски воевать учит, с таким кашу сваришь.
— И даже без топора наваристая получится, — поддержал приятеля Игнациус, — но вот ведь наша российская беда — выскочки громкоголосые и лизоблюды всех мастей вверх идут, а хорошему человеку не дают хода. Небогатова, проведи он даже флот без потерь, командующим не оставят.
— Да, в лучшем случае дадут вице-адмирала и Георгия, и в Кронштадте 'упакуют', как Степана Осиповича...
— Ладно, Николай, я к себе на 'Суворов', если завтра пару снарядов в твою шаланду положим — будешь должен.
Игнациус, неловко прижимая к телу объёмистый портфель с документами, начал спускаться на разъездной катер. Бухвостов кивнул другу и направился в кормовую башню, дабы поговорить по душам со своими 'стрелками'...
Сам Небогатов во время учебных стрельб, предпочёл не нервировать подчинённых, перейдя с 'Александра' на 'Олег' и пока броненосцы выходили на позицию беседовал с контр-адмиралом Энквистом. Капитан первого ранга Добротворский, также находящийся на мостике 'Олега' высказал сожаление, что крейсерам 'не дали пострелять'.
— Полно, Леонид Фёдорович, ещё настреляетесь, я вас вместе с 'Жемчугом' на прорыв отправлю, сразу как узости Цусимы пройдём, и если 'собачки' за вами увяжутся, то Левицкий побежит во Владик, а вам предстоит его героически прикрывать, сбивая ход неприятелю. Вас же, Оскар Адольфович, попрошу перейти на 'Жемчуг'. Приказывать не могу, вопрос щекотливый, но очень вам нужно быть во Владивостоке, именно ваш авторитет поможет стронуть с места 'Громобой' и 'Россию', а то по телеграммам судя, не горят они желанием идти нам навстречу.
Николай Иванович врал, врал нагло и беззастенчиво, глядя в глаза другу юности, однокашнику Энквисту. Ну не нужен был ему в бою 'никакущий' второй адмирал, к которому после гибели Небогатова неизбежно перейдёт командование эскадрой. Здесь же любой из командиров броненосца даст Оскару сто очков форы. Вот пусть они и командуют, а Энквист во Владивостоке куда как меньшее зло, чем в роли командующего отрядом, ведущего бой с превосходящими силами неприятеля.
— Хорошо Николай, как скажешь, — Энквист со времён учёбы в Корпусе доверял умнику Небогатову, — только ты напиши такую бумагу, чтобы Карл Петрович прочитав её не стал оспаривать мои полномочия.
— Пакет для Иессена готов. Евгений Владимирович, — обратился Небогатов к Свенторжецкому, — пройдите с Оскаром Адольфовичем в его каюту и по всем правилам оформите передачу 'особого пакета'... — А мы с вами Леонид Фёдорович давайте оценим выучку наших артиллеристов, — командующий знаком попросил стоящих поодаль сигнальщиков 'Олега', подать ему бинокль...
