Просто повезло. Глава 21

Нимхейн закатил глаза, наблюдая за щебечущими пикси, носящимися над головой. Мелкие феи, ростом не больше сорока сантиметров, носились на радужных бабочкиных крыльях, просыпая разноцветную пыльцу, или стрекотали слюдяными стрекозиными.

Пикси считались Малым народом в дворах сидхе, однако невзирая на свой статус, были неприкосновенными. Поговаривали, что маленькие феи являются самыми первыми обитателями Тир-на-Ног, что именно они воплощают в себе изначальную магию этого мира, что стоит их популяции уменьшиться — и магия начнет утекать, как вода в песок.

Сидхе, обычно надменные невероятно и обладающие чрезвычайно раздутым эго и самомнением эти шепоты никогда не комментировали. Ни в Темных дворах, ни в Светлых... Ни в каких. Они просто молчали, ничего не подтверждая, но и не опровергая.

Сейчас крошки-феи, которых многие сочли бы безобидными и просто милашками (ну что может сделать мелочь ростом с куклу?), не задумываясь о том, что они таскают с собой оружие, умеют насылать крайне убедительные иллюзии, а также являются обладателями очень острых зубов, дикого аппетита, и любовью к сырому, а лучше — живому мясу, носились как сумасшедшие, готовясь сопровождать правящую пару на бал.

Чистились оружие и доспехи, подбирались самые красивые одеяния, сооружались замысловатые прически. За право сопровождать принца и принцессу развернулись натуральные бои — крайне жестокие и кровавые. Королева фей-крошек и ее фаворит придирчиво отбирали счастливчиков, желая не ударить в грязь лицом — уже крайне давно Дом Алого рассвета никому не оказывал честь своим присутствием, так что ажиотаж поднялся до небес.

Нимхейн наблюдал за творящимся вокруг сумасшествием, пытаясь сохранять спокойствие и чувство юмора. Его эта кутерьма утомляла, но спрятаться где-то, чтобы переждать — не вариант.

Хорошо хоть за Мортимера не было нужды волноваться: воспитанник находился дома, в поместье, так как оставлять его в Хогвартсе было откровенным идиотизмом. Что ему там делать? Зимние каникулы, время отдыха и празднования. В Хогвартсе оставались только полные сироты, или те, кого дома откровенно не ждут — то есть, не их вариант.

Пусть соглядатаи, заботливо взятые на прокорм и обеспечение, к слову, весьма щедрое, сообщали о странных шевелениях Дамблдора, Нимхейн совершенно не хотел, вернувшись с Бала (а подготовка и визит занимали для Даркеварра минимум два дня), обнаружить, что мальчишке промыли мозги, как-то шантажировали, убили, похитили... Да мало ли что можно придумать и осуществить!

Защите замка Нимхейн не верил. Может Диппет пока что директор, может, он строго следит за дисциплиной и прочим, не желая потерять место, деньги и власть; абсолютным хозяином Хогвартса он не являлся, а при желании, всегда можно найти лазейку и напакостить.

И хорошо, если пакость проявится сразу... А если через годы, каким-нибудь причудливым образом?

Нет уж.

Поэтому, сидеть Мортимеру дома, в компании охраны, развлекаться, отдыхать, лопать вкусности и ни в чем себе не отказывать.

Даже если случится форс-мажор и Нимхейн не уложится в срок, в школе бучу поднимать не будут, так как об этом Даркеварр тоже позаботился.

Диппет пошел на уступки, получив весьма щедрое пожертвование в "Личный Фонд Помощи Директору". Меркантильность Нимхейн понимал и иногда даже уважал, особенно в такие моменты.

Вот чего он не понимал, так это попыток Дамблдора пролезть туда, куда не надо.

Ова и Офа с удовольствием помогли своему принцу, наставив очень интересные следилки, а еще были шпионы, самые разные... Они сообщили, что Альбус землю носом роет, пытаясь найти подходы хоть к тем, кто может поспособствовать приглашению на Бал в Доме Полуденного огня.

Если честно, то Нимхейна это шокировало — он ожидал от мужчины большей адекватности. Парень помнил, каким нездоровым блеском сверкали глаза мага, присутствовавшего в кабинете Диппета при разговоре последнего и Даркеварра. Было полное впечатление, что Альбус себе напредставлял невесть что, и теперь горит желанием попасть туда, где людей воспринимали лишь как слуг, источник веры, пищу, или рабов.

Честно говоря, поведение мужчины было странным. С такой настойчивостью искать возможность попасть в один из Домов... Пусть Дом Полуденного огня и относится к Светлым, это не значит, что они добрые.

Светлые сидхе отличались от Темных большей формальностью... Вот и все. Такие же жестокие, надменные, ни в грош не ставящие никого ниже по положению. Они также убивали и пытали — просто резали жертв чуточку аккуратнее, более вежливо.

Поэтому, или Альбус сошел с ума, или у него был покровитель, способный оградить мужчину от опасностей на время посещения Тир-на-Ног.

А это уже было серьезно.

Нимхейн сомневался, что таким щитом от произвола сидхе может стать Фламель. Ведь кто он? Третье сословие, грязь под ногами господ. Что с того, что Николя добился успеха и создал Философский камень? Таких умников, как он, было много, как узнал Нимхейн. Самый простой способ — чтобы продлить одну жизнь, надо отнять другую. Это тебе не Нирвикальпа-самадхи индийских йогов, не транс шаманов и не осознанная реинкарнация тибетцев.

А простое, грубое и откровенное насилие.

Таких фальшивых бессмертных откровенно презирали на востоке, а вот во Франции и Англии — слава средневекового алхимика целенаправленно раздувалась. При этом никто этого самого Фламеля давным-давно не видел. Он не появлялся на различных съездах и прочих мероприятиях, не подтверждал свои знания делами, не терроризировал учеников и конкурентов.

Прошло шесть сотен лет с тех пор, как о Фламеле пошла слава добившегося своей цели счастливчика. Из них маг появлялся в обществе от силы двести лет. Все остальное время прятался — паранойя одолела, что его драгоценный булыжник могут спереть. Вот только если б кому так и повезло, результат потом был бы совершенно противоположным.

Как просветили озаботившегося информацией по этому поводу Даркеварра, Камень создавался только под одного конкретного человека, основой служила его кровь. Для всех остальных мерзкое порождение чьего-то ленивого разума являлось ядом, от которого нет спасения.

В свете этих данных подманивание Волдеморта на сверхпривлекательную наживку, устроенное в каноне, приобретало совсем другой смысл.

Единственным, с кем в последнее столетие контактировал алхимик, был Дамблдор. Про него говорили, что Альбус является учеником Фламеля, и даже соавтором каких-то мутных научных трудов, которые, как опять-таки разузнал Нимхейн, серьезно в узких кругах специалистов никто не воспринимал. Что не мешало Дамблдору надувать щеки.

Впрочем, про Альбуса много чего говорили, но не факт, что эти слухи соответствовали реальности. Как и про Фламеля... Даже Ова и Офа, записные сплетницы, мимо которых ничто не могло проскочить незамеченным, не могли припомнить, чтобы хоть кто-то упоминал о том, что знаком с французским магом. Сидхе вообще людей не очень-то и жаловали.

Так что, деятельность Альбуса выглядела странно. Лезть в пасть дракону, надеясь непонятно на что... Или на кого?

Единственный вариант — Гриндевальд. Альбус еще не расплевался демонстративно со своим другом и единомышленником — может к нему обратится. А вот эта кандидатура, выглядела уже гораздо более внушительной, чем полумифический Фламель, который непонятно, существует ли.

Совершенно некстати вспомнилось, что строители Третьего, или какой он там по счету, Рейха, кипятком писали от всяческих тайн и мистики. Экспедиции отправлялись в Индию, на Тибет, пронырливые искатели лезли во все щели, откапывая погрузившихся в транс йогов и лам, артефакты вывозились составами и кораблями, а настойчивые поиски бессмертия и могущества посылали волны по всему миру. Кроме того, в Аненербе настойчиво искали пути подхода к древним богам, в частности к скандинавскому пантеону — и вроде на этой почве были даже успехи...

Во всяком случае именно это Нимхейн выкопал из памяти о прошлой жизни, и глубоко задумался. Участвует во всем этом Альбус, и если да, то насколько плотно? Или эта отрасль отдана на откуп его дружка, чтобы если что, Дамблдор мог абсолютно честно поклясться, что ни ухом, ни рылом? И вообще не при делах?

Ведь пройти мимо тайн маг не мог физически, да и крайне мутная дуэль с Геллертом, до которой в этом мире еще как до Луны на карачках, намекала, что не все гладко в Датском королевстве. Прогнило что-то.

Но не имея точных данных гадать можно было до позеленения, поэтому Нимхейн решил исходить из самого худшего варианта и готовиться к нему. Наступит Армагеддон — он будет готов. Не наступит — бункер и запасы на черный день никогда лишними не бывают.

Приняв решение, Нимхейн повеселел, и принялся советоваться со своими Стражницами — он, конечно умный, а временами так вообще практически гений, но сестрички в этом плане гораздо более опытные. И этот опыт наработан веками не самой легкой и беспечной жизни.

Близняшки отнеслись к откровениям своего господина крайне серьёзно. Покивали, подумали... И принялись за работу.

* * *

Ситтин Дома Полуденного огня впечатлял. Если место обитания родителей Нимхейна было мрачно-роскошно-торжественным, напоминая смесь дворцов эпохи расцвета Древнего Рима и фентезийных замков Темных Лордов и прочих злодеев, то этот сид или ситтин, как называли холмы, в которых жили сидхе, походил на Версаль. Все роскошное, пышное, воздушное и изящное.

Впечатление усиливали обитатели — дамы и кавалеры, по другому и сказать было нельзя, подчеркнуто галантные, трепещущие и манерные.

На первый взгляд можно было принять их за изнеженных придворных прожигателей жизни, беспечных и знать не желающих о суровой реальности за пределами стен, вот только Нимхейн давно отучился судить по внешнему виду.

Мало ли как эти сидхе выглядят. Если дракона раскрасить "под хохлому", он тоже будет выглядеть игрушечным. Но будет ли он таким являться?

Разумеется, нет.

Светлые сидхе тоже были совсем не игрушечными. Нимхейн, горделиво идущий за своими родителями, ясно видел и острые взгляды, и слишком плавные движения, и всполохи магии, кружащей вокруг. Может, члены Дома Полуденного огня и вырядились, как куклы, это не отменяло тяжелого гудения власти вокруг.

Особенно возле Титании.

Королева была неимоверно прекрасна. От ее вида вышибало дух, и Нимхейн просто завис, едва удержав позорно отваливающуюся челюсть. Пышные золотые локоны, собранные в затейливую прическу, увенчанную короной. Огромные трехцветные глаза: вокруг зрачка ярко-синие, затем серебряные, а внешний круг — переливающийся зеленый. Белая, с легким розовым оттенком, кожа — как самый дорогой костяной фарфор, просвечивающий в лучах утреннего солнца. Блеск драгоценностей, каскады тончайшего шелка.

Королева была неимоверно прекрасна, чудесна и божественна... А еще абсолютно безжалостна — как Нимхейна успели просветить, правила она уже несколько тысячелетий, и пикнуть против никто и не смел.

Как говорится: вокруг меня одни друзья — потому что враги все вымерли.

Встретили их по высшему разряду: полный церемониал. Нуада и Нуала казались чуждыми здесь, со своими черно-алыми одеждами, расшитыми настоящей золотой нитью, янтарными глазами без белков, шрамами и аурой подавленной агрессии. Нимхейн и вовсе не вписывался — сапоги, обитые лунным серебром, штаны и прошитая металлом боевая юбка, не дающая разглядеть движений ног. Пояс, на пояснице — ножны с кинжалами. И ажурные наручи, гармонирующие с таким же ожерельем, лежащим на плечах. Странный наряд для выхода в свет, но от традиций никуда — как говорится, товар лицом.

Все видят, что Наследник Дома Алого рассвета здоров телесно, что он воин, а отсутствие доспеха или даже рубашки намекает на то, что он может себя защитить. Простой и ясный посыл, от которого чудесные глаза Титании стали еще холоднее, полосуя не хуже ножей.

Кукольное личико королевы изобразило подходящее случаю одобрение, но на этот цирк никто не купился, и Нимхейн в том числе. Пусть между их домами нет вражды, это не значит, что сидхе не могут под настроение пустить друг другу кровь.

А тут еще и ткнули в больное... Титания давно изощренно ковыряла не подживающую болячку — отсутствие детей. Нет, дети были — все знали о союзе с демоном, но... Дети были, но их не было. Они — демоны, они ушли в другой дом, они не наследуют Нуале...

Их нет.

И плевать, что принцесса родила троих, доказывая свою плодовитость, на нее все равно смотрели, как на пустоцвет. А тут... Почти взрослый ребенок, здоровый, не изуродованный неожиданно прорвавшимся наследием слуа, красивый. Сильный. И по крови — действительно сын Нуалы! Уж это сразу видно.

А еще он — сын Нуады, и вот это для Титании стало ударом ниже пояса.

Когда они собирались на бал, Нуала, изящно обмахиваясь любимым боевым веером, неторопливо и обстоятельно просветила Нимхейна о том, в какую клоаку они направляются с дружеским визитом.

Как рассказала принцесса, Титания была когда-то влюблена в Нуаду. Она даже сделала попытку прощупать почву насчет если не брака, то хотя бы союза — принц силен, здоров, от него должны были получиться хорошие дети, да и как союзник он бы очень пригодился.

Вот только Титания была совсем не во вкусе принца, кроме того, хоть сексом он занимался регулярно с теми, кто привлекал его внимание, любил мужчина только свою сестру, и о браке или детях от другой женщины и слышать не хотел. В принципе, не такое уж странное или необычное явление — инцест у сидхе процветал, недаром в древнегреческих мифах повально сестры с братьями женились, плодились и размножались. И никого это не удивляло — магия и не такое позволяла.

Отказ Титания пережила, но недовольство затаила, мстительно отправляя приглашения то на чествование рождения сыновей и дочерей, а также племянников и внуков, то просто на балы и празднества, проводимые в тесном семейном кругу.

Новость о том, что у Нуалы и Нуады появился потомок, стала просто ударом по самому дорогому, ведь усыновление, проведенное ими, было эквивалентно браку и рождению ребенка.

Нуала провокаций не опасалась — Титания не глупа и не мелочна, она не допустит не то, что нападения, а даже косых взглядов и грубых разговоров, ведь это урон ее чести, но все равно советовала смотреть в оба.

Нимхейн на такие новости отреагировал вяло. Ну подтвердились его размышления и прочее, так что? Ничего с этим не поделать, надо работать с тем, что есть. В любом случае здесь безопаснее, чем в Инферно.

Относительно.

Поэтому он не отходил от родителей, вел себя образцово вежливо, танцевал, не поддавался на провокационные взгляды красоток, и отсчитывал минуты до того момента, когда они все уберутся из этого насквозь провонявшего духами изящного ада.

А еще постоянно шарил глазами по огромному залу, пытаясь понять: удалось Альбусу попасть на бал, или нет. Однако нигде не мелькало ни рыжей бороды, ни крючковатого носа, и постепенно Нимхейн успокоился. Зря, видимо, себя накрутил.

* * *

Альбус раздраженно побарабанил пальцами по столу, недовольно отшвырнув очередное письмо с извинениями, больше похожими на изощренное издевательство.