Там тебя никто не ждёт

Часть первая: "Там тебя никто не ждёт"

Глава 1

— И запомните: вас там никто не ждёт! — потрясая указкой, повторил профессор. — Никто!

— Заладил! — простонала Таня, отбрасывая ручку.

Я зевнула и врубила музыку погромче. Плеер голосом Мари из Roxette советовал слушать своё сердце. Я прислушалась. Сердце желало поездку в Париж и новый айфон. Мда.

А ещё сердце страдало от жуткого, кошмарного предательства Никиты из Бауманки. Не то чтобы нас связывала большая любовь, но у него был такой симпатичный Ниссан... А теперь он катает какую-то рыжую заучку. "Ты блондинка, а она — умная", — заявил на прощание Никита, прежде чем получил сумкой по лбу. Блондинка!..

И потому сердце жаждало мести. Немедленной и жестокой. Симпатичной такой мести, непременно при деньгах и на машине. А то вторую неделю на метро езжу! Предки почему-то на машину не раскошеливаются...

— Представьте: когда вы вступите во взрослый мир, — пробился сквозь музыку голос препода, — и будете искать работу...

Да кому нужна его работа!.. На втором-то курсе.

Зевая, я в который раз оглядела плавающую в сонном мареве аудиторию. Впереди, на ряд ниже, Рома — наш отличник — всё-таки рухнул на парту. Понимаю: когда ещё спать ботанику, как не во время таких вот рассуждений "за жизнь"?

Слева Алиса с Таней склонились над свежим номером "Космополитена" и дружно что-то обсуждали, закатывая глаза и вздыхая.

Я придвинулась ближе.

— Что там у вас?

Таня повела плечом, открывая обзор.

О-о-о, блин, снова французский! Да-да, мы учимся в ин.язе, на французском факультете, и любая литература у нас обязательно на французском, и все преподы непременно его знают. А уж как модно говорить на "языке любви" во время перерывов... Бр!

Да, у меня с французским не очень. Ну, не то, чтобы совсем не очень, но... Обязательный для поступления английский я знаю лучше. Хотя статью в журнале с горем пополам, конечно, пойму — основную мысль, точнее. Здесь, в колонке что-то вроде "холостяк месяца" рассказывали про некоего Эдмона, двадцати лет, младшего сына известного во Франции бизнесмена. Из очевидных достоинств вышеупомянутый Эдмон имел... так-так-так... виллу в Ницце, гоночную машину (и вроде бы не одну), кучу денег и пачку телохранителей, почему-то запрещающих "холостяка" фотографировать. Из-за этого на странице напротив красовалось нечто размытое, сильно смахивающее на фоторобота. Хм. Ну и что? Уж с виллой в Ницце и гоночными машинами он просто обязан быть красавчиком!

Я со вздохом отвернулась.

— Ну как? — хихикнула Алиса, поднимая голову от журнала.

Я выключила плеер и пожала плечами с видом "где он, а где мы".

Алиса хмыкнула и хитро прищурилась.

— А ты в курсе, что он через месяц к нам приедет?

Плеер довольно громко грохнулся о парту. Я скорчила умильную рожицу поморщившемуся преподу ("Так о чём я? А, так вот, чтобы подняться по карьерной лестнице мне потребовалось...").

— Шутишь?

— Да ладно, Кать, ты что, правда, не знала? — прощебетала Таня, тоже отрываясь от журнала. — К нам посол из Франции снова с визитом заедет. Точнее, не к нам, а к ректору, но нам его, конечно, тоже покажут.

У-у-у! Покажут? В прошлые разы по целых три часа показывали! Насмотрелись до отвалу — я даже поспать в кресле успела, пока он с "приветственной речью дорогому университету" выступал.

— И Э-э-эдмон тоже... будет, — мечтательно улыбаясь, протянула подруга. — Представляешь, раньше он вообще никуда не ездил, а тут к нам... впервые... м-м-м!

М-м-м! Учиться он у нас, что ли, решил? Или — ха-ха! — невесту высматривает?

Я перевела взгляд на Алису. Та пожала плечами.

— А что? Правда. Не заметила, у нас охрану увеличили?

— Юные леди, у вас тоже есть, что сказать? — вклинился в беседу препод.

Алиса фыркнула и как ни в чём не бывало уткнулась в журнал. Я врубила плеер. Таня, самая серьёзная из нас, улыбаясь, приготовилась записывать.

Вздохнув, профессор продолжил — на этот раз, для разнообразия, лекцию.

Покачиваясь над тетрадкой от недосыпа, я смотрела на расплывчатые нестройные буковки.

Через месяц, значит?

* * *

— Вам, девчонкам, только принца подавай, — обиженно буркнул Ромка, пытаясь вклиниться между мной и Таней.

Я открыла пудреницу, в который раз скептично поглядела на отражение. Нет, а что? Симпатичная я, да! Все говорят: "Миловидная". Ну, когда я спрашиваю. А со специально наведённым макияжем так и вовсе хороша! Что, зря всё утро в салоне сидела? Лекции прогуляла.

Впрочем, не я одна. По всему университету царило просто небывалое оживление. Никогда ещё посла у нас не ждали с таким нетерпением. Причём одни девочки. Мальчиков, как обычно, наблюдался недобор — в основном все с нашего факультета, да переводчики. Ну, с этими всё понятно, завкафы пригнали. Социологов, вон, их дядя Образец и вовсе за шкирку притащил — сама видела.

Зато девочки — отовсюду. И что-то мне подсказывает: рассчитанного на сто с лишним мест актового зала всем не хватит. И именно поэтому мы с Таней дежурим здесь уже час — у окошечка, на подоконнике. Удобно. Жарко только — в нашем универе вечно летом духота. Напротив Алиса с кем-то из немок мается. Девочки — в боевой окраске на тропе войны — вооружились телефонами. Ой, чувствую, Ютюб после этого приёма взорвётся.

А, самое забавное: девочки осаждают актовый зал, а универ осаждают журналисты. С камерами, фотоаппаратами, блокнотами и криками. Из окна куда ни глянь — армия штурмует родной ин.яз. И наша охрана — цари и боги, студенческая притча во языцех — возвышается над всем этим столпотворением. Кого хочу — пропускаю, а ты рожей не вышел — не пропущу... Я после обеда внутрь с трудом попала, прямо-таки с боем. Еле доказала, что студак у меня не поддельный и я честное слово тут учусь. Вообще, ничего удивительного — журналисты пробовали нагло лгать, что они тоже местные студенты. Ну-ну. Я себя просто королевой почувствовала, когда один из преподов меня через пропускной пункт проводил, а журналюги снаружи остались. (Преподу я потом врала, что с утра стою, в универ попасть не могу).

Занятия сегодня, считай, отменили. Парни и так редко ходят, а тут все девчонки побежали краситься-причёсываться, соседние салоны красоты взяли штурмом, в "Кофе-хаусе" через дорогу и вовсе студенческое столпотворение. (Ну да там привыкли. Я на секунду заглянула — чизкейк купить, ко мне нервный официант тут же подлетел: "У вас что, уже сессия?") В общем, в аудиториях почти никого, а главное — и преподы сбежать порываются. Таня рассказала, что англичанка включила очень странное кино (но на английском) и сбежала. Подозреваю, в тот салон, что через дорогу. Очень зря — туда за две недели все наши записались. С француженкой две пары обсуждали Э-э-эдмона. Периодически по-русски — дублировали, если кто не понимает. Только на истории языка преподша как ни в чём не бывало выдала упражнения и заставила делать. Бр! В такой-то день! Таня меня потом нашла и мы вместе к актовому залу помчались — окно отвоёвывать. Я с подругой чизкейком поделилась, она со мной — кофе. Мда, знаменитости стоят жертв. Например, пропуска обеда.

— А чем тебе принц не нравится? — буркнула Таня, глядя в зеркальце.

— Угу, — Ромка со вздохом уселся на пол. — Богатый, француз. Блин, девчонки, да вы его даже не видели!

— И что? — фыркнула я.

Нет, серьёзно! Видели, не видели — что такого? Я, может, с детства принцессой быть хочу! А замуж за богача — вообще мечта любой девушки. Ой, вот не надо носом крутить "не в деньгах счастье". Не лицемерьте. Мечта, мечта. Я, конечно, понимаю, что вряд ли мне повезёт и всё такое. Но надеяться-то можно? А мечтать как сладко!

Ромка приуныл.

— А если я тебя в субботу на свидание позову, пойдёшь? — буркнул он какое-то время спустя.

Таня только носик сморщила. Я закрыла пудреницу.

Хм, на безрыбье оно, как говорится, и рак рыба. Но... Не настолько.

— Не-а.

— Я ж говорю — глупые, — ничуть не обидевшись, фыркнул Ромка. — А Лена, вон, пойдёт.

— Так ты тут гарем собираешь?! — воскликнула Таня. — А ну... пшёл отсюда, султан недоделанный!

— Если б я был султан, я б имел трёх жён! — завопил Ромка, отбиваясь сумкой с единственной тетрадкой-блоком. — И тройной красотой...

— Я тебе покажу красоту! — пыхтела Таня, вертясь вокруг парня, но не отходя, впрочем, от окна.

А я выглянула наружу. Толпа журналистов росла как на дрожжах. Они уже заполнили весь дворик перед университетом и теперь кучковались в переулке.

Бедный посол.

Кстати, по Остоженке выруливал целый кортеж иномарок.

— Тань! Иди сюда! Быстро!

Подруга бросилась к окну, таща за собой Ромку на буксире.

— Чего? Чего там?!

Я потянулась показать и — звяк! — пудреница от Герлен (моя мечта целых две недели!) красиво полетела в открытое окно.

— Кать, ты чего? — изумилась подруга, когда я, выдав забористый мат (ой, извините, обсценную лексику), метнулась к выходу из коридора. — Катя!

Да я на эту пудреницу у отца целую неделю деньги выпрашивала! А потом искала во всех Рив Гошах и Летуалях! Это же лимитированная коллекция! Да я же себя не прощу, если кто-то из этих, с микрофонами, её сейчас растопчет. Или хуже того — присвоит! Мою! Пудреницу! От Герлен! Не-е-ет!

В общем, я понимаю, что это было глупо. Но это я сейчас понимаю. А тогда — летела, как оглашённая. У главного входа был ад, так что я бросилась к курилке во внутреннем дворике, а оттуда к калитке, обычно закрытой. Но сейчас через неё кто-то из преподов проводил парочку журналистов. Я со свистом пролетела мимо и, лихо расталкивая всех, кто попадался под руку, кинулась к переулку — окно туда выходит.

И самое интересное: я нашла пудреницу. Да, у кого-то под ногами поползала (прощай чулки, и мини-юбка... хотя нет, мини-юбке-то что?). И увидела: моя малышка от Герлен прямо на оцепленной проезжей части, куда я, не замечая никого, и пролезла.

Ну конечно же, где-то в этот момент ко мне кинулась охрана, а в переулок вылетела белая Ломбарджини. Я, точно кролик перед удавом, застыла, глядя, как красиво (в моём восприятии — жутко медленно, с громким "хрясь!") колёса переехали... мою пудреницу. Я, можно сказать, остолбенела от такого варварства и несправедливости!

А очнулась, когда колёса непосредственно приблизились.

Завизжали тормоза, завизжала я, ещё разок "хрякнула" пудреница (наверное, под задними колёсами), на меня дохнуло жаром, перед глазами потемнело. А в голове мелькнуло жутко обидное: "Я ещё слишком молода, чтобы умирать!". Нет, серьёзно — восемнадцать лет! Да это ж не возраст! У меня же ещё вся жизнь впереди.

Была.

А вообще, это довольно иронично — умирать под колёсами белого Ломбарджини. Всё равно, что под копытами белого коня того самого принца.

Впрочем, со сказками мне всегда не везло.

Глава 2

Сначала был холод. Затем — сырость. Даже нет: сы-ы-ырость! После — запах. Помоечный. Или туалетный. А может, всё вместе. Дальше — мысль: "Так вот он какой — тот свет". И, наконец: "А как там моя пудреница?".

Наверное, пудреницы попадают в рай, потому что рядом моей малышки не обнаружилось, а Небесами я назвать это не смогла бы, даже очень сильно стукнувшись головой. Впрочем, на ад в моём представлении это тоже не походило. Больше на подворотню какого-то европейского города. Да хоть Стокгольма — там у них тоже есть такие узенькие улочки с теснящимися невысокими домами. Правда, в Стокгольме чисто. А тут — ма-а-амочки...

Лужа расплылась, куда хватало глаз (недалеко, пока я голову не подняла). И в ней этак красиво плавало... всё. Мусор, помои пенились, доски какие-то гнили (наверное, мостки). Пахло всё это оду... оше... кошмарно.

Что ж они в аду-то не убираются?

А самое главное: я в этом уже вся. Наверное, достаточно сказать, что стоило с грехом пополам подняться, и с меня потекло: с волос, розовой мини-юбки (уже цвета детской неожиданности), вышитых рукавов платья...

...! (цензура) ...! (снова цензура)...! (ну, вы поняли?) Я вчера пол маминой зарплаты в салоне оставила! Чтобы угодить в лужу?!

И пахла я совсем не духами от Герлен.

А уж какие ошеломительные впечатления испытала!

Нет, серьёзно, зачем делать тривиальные котлы с чертями? Дайте моднице лужу, вываляйте её там, как свинюшку, и отправьте к честному народу хрюкать! Куда уж хуже-то?

Я как раз вытаскивала из волос остатки чьего-то обеда (супа, судя по обилию зелени), когда мне на голову вылили ещё... хотя, кажется, это был ночной горшок.

Это точно ад. Определённо.

А пока я растерянно пыталась утереться, ещё и визгливо что-то крикнули. Три раза. Я замерла, чувствуя, как по телу побежали мурашки. (Посидите в мокром платье на ветру, у вас и не то побежит. Учитывая помои-то.)

Язык.

Язык не был русским.

Медленно, не особенно хорошо соображая и только трясясь от холода, я поплелась по луже (прощайте алые туфельки на шпильке) к просвету между домами.

Зря я это сделала. Лучше бы в подворотне сидела, честное слово. И лучше бы мне и правда всего не видеть.

Площадь, показавшаяся громадной, кучки навоза кое-где, собственно, лошади, его оставляющие, телеги и моросящее дождём серое небо.

Что это?!

Не в силах больше стоять, я упала на колени.

Люди в маскарадных костюмах. Лошади. Певучий язык, абсолютно — абсолютно, чёрт возьми! — мне непонятный.

Господи... Где я?

Одна из проходящих мимо женщин — тоже в маскарадном платье — вдруг споткнулась и, резко побледнев, обернулась. Практически сразу же её окружили четверо мужчин в чём-то похожем на латы. Только не с ног до головы, как у нас рыцарей рисует, а в этих... э-э-э... кирасах? Ну, пластины такие на груди. И... ну... как каски. Зелёные.

Женщина завопила.

Я непроизвольно сжалась, скорчившись у стены.

А мужчины, выдав пару фраз — довольно грубо — попытались женщину поднять. Та заорала, как резаная и... мамочки... вдруг начала с остервенением биться головой о землю. То есть о камни — площадь именно ими (в отличие от мостовой) была выложена.

Вокруг стали собираться зеваки. Ни один не попытался остановить женщину или помочь мужчинам. Они просто смотрели, периодически обмениваясь репликами.

Мужчины между тем всё-таки схватили голосящую, рвущуюся женщину и потащили к моей подворотне. Дело у них плохо продвигалось — женщина не просто вопила, она то и дело порывалась врезать "каскам", вырывалась, дёргалась, точно муха в паутине. Странно, но у "мухи" получилось, она бросилась к моей подворотне, когда оттуда, обдав грязью из знакомой лужи, вылетела телега. Мужчины, кинувшиеся было за женщиной, успели шарахнуться в сторону. Зеваки тоже. А вот женщина угодила прямо под колёса-копыта.

Я судорожно прижала руки к ушам, заглушая крик. А когда осмелилась посмотреть, увидела, как женщина, с окровавленными ногами, на локтях ползёт прочь от бросившихся к ней "касок".

Наверное, в этот момент я и завопила.