Дана воспринимала данную затею весьма скептически. Поступление в балетную школу девочки тринадцати лет, которая у станка ни разу не стояла... возможно лишь в глупых подростковых мелодрамах. В настоящей жизни вероятность успеха стремится к нулю.
И готовиться к такому поступлению — пустая трата времени. Даже с учетом того, что это не Танийская Академия Классического Балета, а что-то вроде филиала их школы искусств. Но отказать девушка не смогла.
— Мне сказали, что шанс попасть в до-набор есть. Мне только нужно будет сдать экзерсисы и представить народно-характерный танец, — Воодушевленно вещала Аделина. — Номер с современной хореографией у меня уже есть.
— Ты понимаешь, во что ввязываешься? Ребенок, чтобы за столь короткий срок научиться хоть чему-то, придется себя ломать себя каждый день. Твоя растяжка оставляет желать лучшего. Какие-либо навыки отсутствуют.
— До августа еще полно времени, — беззаботно отмахнулась девочка. — Я справлюсь. Только покажите мне, как это делается.
— Ты не понимаешь. Чтобы добиться хоть какого-то результата, тебе придется по три часа в день заниматься гимнастикой, причем, самостоятельно, часа два проводить у станка. И каждую свободную минуту работать над собой. Выполняя домашние задания, общаясь с друзьями. Постоянно делать упражнения.
— Я справлюсь.
Такой разговор у Дианы произошел две недели назад с малышкой, которую привел к ней Ильдар. Ада жила где-то недалеко и, судя по всему дружила с ребятами из Миссии.
Вадим всецело поддержал такое времяпрепровождении жены. Хотя мужчина горячо одобрил бы любую ее затею. Лишь бы она хоть чем-то занималась. Дану с детства приучили работать. Желательно на пределе сил. Чтобы вечером отключаться раньше, чем голова коснется подушки. Программа реабилитации, скорректированная с учетом беременности, волонтерская работа с его воспитанницами и онлайн-курсы с этим не справлялись. Она даже вечером фонтанировала энергией, которую не знала, куда применить. Это не слишком хорошо сказывалось на ее настроении.
А вот мать Аделины его восторга не разделяла. Женщина уже во второй раз пришла к нему на работу с требованием прекратить всю эту ерунду.
— Вам не кажется, что данные просьбы вы должны адресовать своей дочери, а не мне?
— Или вашей жене?
— А вот этого делать не советую. Ей нельзя нервничать или расстраиваться. В ее положении — это неприемлемо.
— Поэтому я здесь, — чопорно отозвалась посетительница. — Не сомневаюсь, что, ваша супруга — чудесная женщина. И, конечно, она искренне полагает, будто делает доброе дело.
— Диана занимается с вашим ребенком по несколько часов в день. Бесплатно. При всем моем уважении, у вас вряд ли хватило бы средств нанять педагога подобного уровня. И, простите, я не совсем понимаю, что вас не устраивает?
— Вместо того, чтобы уделять время предметам, которые ей действительно могут пригодится в жизни, моя дочь погрузилась в мир иллюзий — вообразила, что станет балериной. А ваша жена ей потакает.
— У Аделины есть способности и недетская целеустремленность. Иначе Дана не стала бы с ней возиться. Открою вам секрет. Моя жена не от скуки начала помогать этому ребенку.
— Разве талант сейчас что-то решает? В школах искусств учатся дети обеспеченных родителей, у которых есть деньги на костюмы, дорогую танцевальную обувь, дополнительные занятия и поездки на разного рода конкурсы.
— Диана — сирота. Если вы, конечно не знали. У нее не было богатых родителей. Лишь талант.
— Но она же не чернокожая, как моя Адель.
— А это какое имеет значение? — в голосе мужчины прорезалась безнадежность. Он решительно не понимал эту женщину и ее логику. Неужели есть разница, какого цвета кожа у ребенка? В первую очередь смотрят ведь не на внешность, а на способности. К тому же Аду скорее можно было назвать мулаткой, чем чернокожей. Ее кожа имела лишь легкий шоколадный оттенок. Не более того.
— В балет предпочитают брать девушек с внешностью европейского типа. Ее, как и в прошлом году, просто не примут в ту школу под каким-нибудь надуманным предлогом. Все то, что она сейчас делает — совершенно бессмысленно. Я, хочу оградить ее от разочарования.
— Обрубая ей крылья на взлете? Лишая самой возможности попытаться изменить жизнь в лучшую сторону? Что с вами, черт возьми, не так? У меня в голове не укладывается, как из самых лучших побуждений можно поступать настолько подло? — Женщина ахнула, но Вадим вряд ли был способен остановиться, щадя ее чувства. — Этот мир состоит из разочарований. Оградить от них ребенка невозможно. Вы лишь можете научить ее справляться с ними. Использовать каждую возможность. Да, какая разница, поступит она в свою школу искусств или нет? То, чему может научить ее Диана, бесценно, само по себе. Моя жена заставит вашу дочь выработать походку и осанку, которой позавидуют многие девушки. Покажет на личном примере, что сдаваться и опускать руки нельзя даже тогда, когда весь мир против тебя. И, конечно, уроки этикета идут в обязательном комплекте. У балерины должны быть безукоризненные манеры.
— Допустим, ей действительно пойдет на пользу общение с вашей женой, — нехотя согласилась госпожа Лакрес. — Но ее постоянное пребывание в вашем доме... это неприемлемо.
— Почему? Что вас смущает? Если Диане в радость возиться с чужим ребенком, я не против. Один или десять — без разницы.
— Не это.
— Тогда в чем же дело? Объясните, пожалуйста.
— Простите за прямоту. Однако ходят разные слухи. О вас.
— Что? Я не совсем вас понимаю. То есть совсем не понимаю.
— Мне не хотелось бы предъявлять обвинения на основе, повторюсь, слухов. Но не на пустом же они месте они появились? Вы ведь женились на совсем юной девушке.
— То есть меня за то, что я, поступив, как честный человек, женился записали в педофилы? Не спорю, Диана выглядит несколько младше своих сверстниц. Но не настолько, чтобы ее спутать с ребенком. Поймите, я люблю не девочек по моложе, а именно свою жену. И, простите за подробности, когда она оказалась в моей постели, ей уже исполнилось восемнадцать, и это произошло после нашей свадьбы.
— Поймите, дочь — единственное, что у меня есть. А береженого бог бережет.
Мужчина стиснул зубы. Оправдываться и доказывать, что-либо у него не было ни малейшего желания. Но и лишать Диану более или менее полезного занятия, а маленькую Аду даже мизерного шанса на исполнение своей мечты, ему не хотелось. Только выхода он из этой ситуации не видел.
— Давайте посмотрим на ситуацию немного под другим углом. Вы ведь, в принципе, не против того, что моя жена дает Аделине уроки? Хорошо. Значит, ваша девочка может, как минимум, посещать занятия, которые проводит Диана для воспитанниц Миссии?
— Да, — осторожно ответила женщина. — Здесь она на виду. С другими детьми.
Вадим кивнул и продолжил немного задумчивым тоном:
— Однако, если я правильно понял, вы не хотите, чтобы она много времени проводила в моем доме. Особенно в то время, когда там нахожусь я. А если бы в это время там находились вы?
— Мне нужно работать. Себя и дочь я обеспечиваю сама.
— Вы можете работать на меня. За одно присматривать за дочерью. Обещаю платить не меньше, чем вы получаете сейчас.
— Кем работать? И, простите, с чего вдруг такая щедрость?
— Нет, ну что вы. Никакой благотворительности, если вы об этом. Но я давно задумывался о домработнице. Не столько, для того, чтобы поддерживать в особняке порядок. Там все автоматизировано. Не хочу, чтобы Дана оставалась одна. Сейчас ей лучше находиться под постоянным присмотром. У нас есть возможность помочь друг другу. Вы успокоите свое сердце. Дочь ведь будет постоянно у вас перед глазами. А я буду спокойно работать, зная, что кто-то вызовет врача, если моей жене станет плохо.
— Это так... неожиданно. Мне нужно подумать.
— Буду ждать вашего ответа.
— Да. Спасибо, что уделили мне время.
— Хорошего дня, госпожа Лакрес.
Женщина достаточно поспешно покинула кабинет, при этом вид у нее был совершенно ошеломленный. Но занимала она его мысли не слишком долго. Ему позвонил однокурсник, с которым Аверин не говорил со времен окончания Академии. Но несмотря на это поздоровались они очень тепло и даже потратили пару минут на то, чтобы обменяться новостями. Вадим похвастался женитьбой, тогда как Антон Веснин, рассказал, что получил неплохую должность на линкоре "Заря Победы" и весело поинтересовался:
— Ты, наверное, удивляешься, чего это я объявился?
— Признаться, да. Но все равно рад тебя слышать.
— Понимаешь, помощь твоя нужна, — вдруг совершенно другим тоном сказал Веснин. — Ты сейчас говорить можешь? Или позже перезвонить? История не из коротких.
— Подожди две минуты. Я своего зама отправлю в столовую — за порядком проследить.
Вадим набрал сообщение Владимиру Уварову с просьбой пообедать сегодня с ребятами вместо него. Через двадцать секунд получил в ответ короткое: "Конечно" и спокойно откинувшись в кресле попросил бывшего однокурсника:
— Рассказывай.
— Если я ничего не путаю, ты сейчас живешь Артене? И руководишь Миссией Милосердия?
— Да. А что?
— Одного отличного парня — моего бывшего подчиненного комиссовали. В официальном отчете о происшествии фигурируют "несчастный случай" и "частичная вина пострадавшего". Якобы не выполнил ряд шагов, предписанных инструкцией. Можно подумать это бы его спасло! Единственный способ уберечь себя от выгорания нейро-чипа — не садиться в поломанную машину. — Веснин тяжело вздохнул. — В общем, ему выплатили минимальную страховку и назначили такую же минимальную пенсию. Ситуация усугублялась еще и тем, что устроиться на работу он сейчас попросту не может. Ему ведь даже машину водить пока запрещено. Благоверная же его, прикинув что к чему, опустошила семейные счета, собрала вещи и уехала в неизвестном направлении, оставив бедняге семилетнего сына. И все бы ничего, но к Арапову ювенальщики привязались. Грозятся маленького Лешку забрать. А ребенок для него сейчас — единственный смысл жизни.
— На каких основаниях?
— Пенсия Глеба меньше прожиточного минимума, рассчитанного на двух человек. Если бы у него хотя бы какие-то накопления были... но спасибо супруге. Да и жилья у них своего нет.
— Я могу ему дать денег на первое время.
— Думаешь, если бы вопрос можно было решить так просто, я бы тебя дергал? Не возьмет он. Ему офицерская честь побираться не позволит. У меня идея получше. Определи мальчишку в свою школу. На время хотя бы.
— Нельзя. Я руковожу школой для трудновоспитуемых детей с преступными наклонностями. Это прописано в уставе данного конкретного учебного заведения.
— Иными словами, это колония для несовершеннолетних?
— Нет. — Вадим горько усмехнулся. — Большинство из них или подрались не с тем, с кем можно, или в возрасте семи-восьми лет украли какую-то мелочь вроде сока или конфеты из супермаркета. Но поместить ребенка в Миссию Милосердия святой Елены можно только по постановлению соответствующих органов.
— Паршиво, — невесело протянул мужчина. — Ладно. Будем думать дальше.
— Подожди. А твой Арапов... что за человек?
— Отличный товарищ. В бою я бы ему спину доверил не задумываясь.
— С людьми ладит?
— Сейчас или вообще? Раньше был душой любой компании. В последнее время... сам понимаешь. Он закрылся в себе.
— А в том "несчастном случае" у него пострадал только чип?
— Да, кажется. Ты что-то придумал?
— У меня, как ни печально это признавать, острый кадровый дефицит. И позарез нужен человек, который будет заниматься, скажем так, военно-патриотическим воспитанием детей. Ничего особенного, на самом деле. Девчонок нужно обучить азам самообороны. Старшеклассников увлечь спортом, младших — подвижными играми на свежем воздухе. Но, обещать, что обязательно возьму на работу твоего друга я не могу. Мне сначала нужно с ним поговорить. Допускать к своим детям непонятно-кого мне совесть не позволит. Им и так от жизни досталось.
— Понимаю. Просто имей в виду. Я за него ручаюсь.
— Хорошо. Дай ему мой номер. Договоримся о времени собеседования.
— Спасибо.
— Пока не за что.
Не прошло и десяти минут, как ему позвонил Глеб Арапов. Видимо, бывшему военному, действительно очень нужна работа. Вадим попросил его приехать после шести. И до назначенного времени составлял бесконечные отчеты для отдела образования, перерабатывал планы занятий и пытался разработать программу социализации выпускников.
Почему огромный процент выходцев их Миссии Милосердия оказывается в преступной среде? Все достаточно просто. Их выставляют из школы. Жилья нет. Профессионального образования — нет. Знаний для поступления в учебные заведения высшего звена хватает лишь у четвертой части выпускников. Пособие по безработице платят только первые три месяца. А перспектива устроиться на нормальную работу не просто стремиться к нулю, а скорее уходит в минус. Да и не знают они, в большинстве своем, куда податься.
Нет, конечно, уровень преподавания он уже поднял. Но за оставшиеся полгода подтянуть выпускной класс до приемлемого уровня просто невозможно. Да и с профориентацией необходимо что-то делать.
Ближе к трем заходил Уваров. Напомнил про Настю. Сегодня девочку снова забирали на следственный эксперимент. Посмотрел на начальника, погрязшего в "административном ужасе" и предложил свою кандидатуру в качестве сопровождения для воспитанницы. Вадим благодарно кивнул и вернулся к прерванной работе.
Про назначенное собеседование директор просто забыл. И когда модные нынче настенные часы показали семь вечера вышел из кабинета, на привычный обход всего здания вверенного ему учебного заведения, который он совершал перед тем, как отправиться домой. Но наткнулся на людей, которые его, судя по всему, ждали. На том же диванчике возле пальмы, где днем любит читать Аля, сидела Агата Лакрес, чинно сложив руки на коленях. Рядом с ней светловолосый молодой мужчина в темно-синей рубашке, черных брюках и тяжелых военных ботинках. На подлокотнике же удобно устроился маленький мальчик, который шепотом по слогам читал отцу какую-то сказку.
— Добрый вечер, — произнес Вадим, откашлявшись.
Посетители тут же пришли в движение. Глеб Арапов... а это был явно он, подскочил с места и вытянулся во фрунт, с явным усилием подавив порыв отдать честь. Ребенок вздрогнул, уронив электронную книгу. Единственная среди присутствующих дама, тоже попыталась подскочить, но наступила на подол своего платья и неуклюже упала обратно на диван.
— Госпожа Лакрес, чем могу быть полезен?
Женщина сначала замялась, видимо, не ожидая, что Аверин первой обратится именно к ней. Но сделав над собой усилие, ответила:
— Я обдумала ваше предложение и решила согласиться. Ради Аделины.
— Отлично! Ваша дочь сейчас с Дианой?
— Да. Я попросила ее присмотреть за моей девочкой. — И тут же с поспешностью добавила. — Госпожа Аверина сказала, что это ее совершенно не затруднит.
— Тогда предлагаю составить мне компанию в поездке домой. Там мы и поговорим о вашей зарплате и обязанностях. Не думаю, что Дана будет против, но нанимать домработницу, не посоветовавшись с хозяйкой, по меньшей мере, невежливо. — Вадим продемонстрировал любезную улыбку своей будущей подчиненной и повернулся к мужчине. — Глеб Арапов? Правильно?
— Да.
— Прошу за мной. С мальчиком побудет госпожа Лакрес.
Собеседование прошло успешно. Отставному сержанту, действительно, очень нужна была работа. Какая-нибудь. Он готов был даже уборщиком устроиться, лишь бы взяли. А должность помощника директора Миссии Милосердия по воспитательной работе было, если не пределом его мечтаний, то необходимым ему спасательным кругом. Ведь переводила его из категории малоимущего инвалида-пенсионера в число граждан, которые, хоть и получают некоторые пособия от государства, выполняют полезную для общества работу и платят налоги. После чего социальные службы должны были лишиться оснований для изъятия его сына.
