Эпоха упадка. Фанфикшен. Общий файл

Эпоха упадка

Империя существовала тысячи лет, покорив с помощью дипломатии и военных побед весь известный мир. И когда уже вот-вот должна была начаться эпоха благополучия и процветания, пришли квантари. С горящими глазами и острыми когтями, ростом выше любого человека, они пришли из глубин подземного мира и напали без предупреждения, убивая без разбора мужчин и женщин. Имперские легионы сражались с демонами изо всех сил, но, когда победа была уже близка, те позвали на помощь своих богов — само воплощение ужаса. Тогда имперские маги попытались достигнуть высших миров и призвать союзников, что могли бы помочь в безнадёжном положении. В конце концов, их призыв был услышан, и союзники пришли.

Трое владык высших миров или Высших владык, как их обычно называют, откликнулись на призыв. Гла'ат-Зор Мечтатель, Бар-Хатор Блуждающее Пламя и Тор-Агот Изобретатель. Изобретатель многому обучил магов и построил много удивительных машин и средств ведения войны. Согласно легендам, маги посещали храм, построенный Тор-Аготом, и обучались там Искусству Волшебства.

Высшие Владыки сожгли квантари и их богов, но для Империи было уже слишком поздно. Слишком многое оказалось уничтожено, и Империя пала. Союзники оставили людей, чтобы те сами возродили и возвели заново то, что было потеряно. Однако люди уже столетия живут в разваливающихся городах, сражаясь друг с другом, а мечты о возрождении Империи живут лишь в головах знатных лордов, каждый из которых считает себя единственно достойным быть новым императором.

Терон

Небольшой городок вдали от караванных дорог умирал вот уже сотню лет, не погибнув лишь благодаря усилиям его жителей. Древние каменные стены то и дело сменялись деревянными надстройками, что создавали иллюзию нового города, растущего на руинах старого. Лачуги соседствовали с покосившимися домами, и только дворец, поместья богачей, остатки величественных арок и акведуков тщетно пытались напомнить о потерянном величии Терона.

Глабр всегда помнил город таким. Сын имперского гвардейца и гостиничной служанки не знал другой жизни, но слышал много рассказов о величии других городов: величественном Маадоране и монументальном Ганеззаре, городе-замке.

Юноша наблюдал за грязью и нищетой Терона, прекрасно понимая, что без имени и денег ничего не добьется в далеких, недостижимых для нищего землях.

Сирота с четырех лет, Глабр прибился к местным мальчишкам, что работали на гильдию Сорок Воров. Ловкие и верткие, грязные оборванцы обкрадывали и без того бедных жителей, торговцев, а некоторые наглецы воровали и у стражников. Но последние обычно заканчивали карьеру с отрубленной рукой. Главе гильдии же наплевать на сорванцов, таких на улицах десятки.

Глабр пошел в отца, которого никогда не знал, и мог постоять за себя. Но хорошего вора из него не вышло, не говоря о том, что один из провалов едва не стоил жизни. Украденный у торговца документ пришлось бросить из-за резвого телохранителя, но Глабр смог запомнить самые важные символы. Уже в таверне глава гильдии только хотел ударить шестилетнего мальчишку, как тот клятвенно заверил, что помнит все. Но ему никто не поверил, пока дрожащие руки не вывели на свитке все до последней закорючки.

Так Глабр превратился из воришки в ценного наблюдателя и шпиона гильдии... до момента, как в город пришел Фен. Таинственный ученый с другого края известного мира.

С самых малых лет Глабр обожал слушать истории о былых днях, истории про богов, что сражались бок о бок с людьми, про нечеловечески могущественных магов, и про чудищ, которых призвали трусливые квантари.

Старый ученый, что служил хозяевам Терона, дому Даратан, был затворником и никого не брал себе в ученики. Но вскоре после прибытия Фена несчастный старик умер в мучениях от болезни, слухи о которой вспугнули весь город.

Однако, сам Фен ничуть не побоялся занять освободившийся дом и тут же предложил свои услуги лорду Антидасу, главе дома Даратан. А сам Глабр понял, что это единственный шанс для него не только выбраться из нищеты, но и познать тайны, недоступные другим.

Фен был не единственным на памяти мальчика, кто принадлежал народу из далеких земель Цинь. Узкие глаза, смуглая кожа, черные волосы, завязанные на затылке в короткий хвостик. В одежде ученый старался не выделяться среди граждан павшей Империи, но не до конца. Поношенные сапоги, темные легкие штаны и жилет с открытой грудью, где болтался древний амулет, назначение которого было известно лишь Фену. На улице же никто ни разу не смог застать его без причудливой шляпы с загнутыми полями.

— Что тебе нужно, мальчик? — восточный акцент сквозил в каждом слове. — Не видишь, я занят?!

Фена раздражал любой, кто не был похож на клиента.

— Я хочу стать вашим учеником, — волнуясь и запинаясь, выпалил Глабр.

После паузы ученый резко обернулся, отложив работу на широком столе, и расхохотался:

— Мне не нужен посыльный, клиенты сами приходят ко мне...

— Я не хочу быть посыльным! Я хочу стать ученым!

— Ученым? Зачем мне нищий мальчишка с улицы? Ты умеешь читать?

Глабр понурился и оглядел свою рваную тунику, которой служил старый кусок грязной ткани.

— Писать?

Он молчал.

— Считать?

Фен начал терять терпение.

— Мальчик, сколько языков ты знаешь? Ты слышал хоть об одном механизме древности?

— Из сказок...

Выходец из Цинь вновь засмеялся своим причудливым, гортанным смехом.

— Уходи отсюда. И если я увижу тебя хоть раз рядом со своим домом, то скажу страже, что ты воришка!

— Я работаю на Сорок Воров! И я не вор! Я смотрю за караванами, запоминаю, что говорят люди! Я могу запомнить все, что есть на свитках! — маленький Глабр дрожал, понимая, что последний шанс исполнить мечту вот-вот ускользнет навсегда.

— Хм... — Фен уже было открыл дверь, чтобы выпроводить незваного гостя, но последние слова заставили передумать. — Говоришь, можешь запомнить? Докажи.

Бережно достав свиток с замысловатыми письменами и парой непростых рисунков, он показал его Глабру.

— Я запомнил, — сказал тот меньше, чем через минуту.

Рука дрожала, пришлось потратить пару перьев, прежде чем неумелые, но все похожие очертания оригинала появились на другом свитке.

— Сколько нужно заплатить мастеру гильдии, чтобы он тебя отпустил? — Глабр вздрогнул от голоса Фена, но после пожал плечами, ведь он не умел считать.

— Пойдем, думаю, я смогу договориться...

Глабр не мог поверить своему счастью, в особенности из-за страха, что Сорок Воров так просто не отпустят свое ценное приобретение. Однако, Фен оказался весьма красноречив, и смог выкупить мальчишку за договор, что будет принимать многие вещи от воров и превращать их в ценные артефакты. Что это значило, маленький Глабр тогда понять не смог...

За последующие десять лет изменился не только любимый ученик Фена, но и сам Терон вместе со знатным домом. Лорд Антидас объявил войну Маадорану во главе с домом Аврелиан, пока тот с Имперской гвардией был занят отражением атаки варваров с севера. После первых побед удача повернулась спиной к дому Даратан, а маленькая 'победоносная' война закончилась после предательства дома Красс, что уклонился от конфликта, и чьи войска так и не покинули город-замок Ганеззар.

Последние остатки могущества некогда самого великого дома Империи в виде форта и двух легионов превратились в пыль быстрее самых древних свитков. С тех пор Терон окончательно обеднел, упадок коснулся каждого жителя. Сам знатный дом с двумя полками солдат едва справлялся с местными гильдиями.

Но Фен и Глабр почти ли заметили перемен. Будучи на хорошем счету у лорда Антидаса, предприимчивый ученый создавал артефакты буквально из воздуха. Все торговцы, старатели и просто авантюристы шли к нему в надежде получить хоть что-то за хлам, который достался им после копошения в давно разграбленных руинах.

В тоже время ученик впитывал все, до чего дотягивались руки. За пару лет освоив письмо и простейшую математику, Глабр освободил время для наставника, занимаясь самостоятельно.

Мало общаясь с мальчишками своего возраста до прихода Фена, Глабр окончательно замкнулся в себе. В то время как другие юноши давно посещали бордели, если имелись деньги, или искали себе развлечение среди трущоб, будущий ученый находил удовольствие в новых знаниях.

Особенно завлекали знания прошлого, и не столько история, сколько наследие великих магов и изобретателей Империи. К сожалению, у Фена не оказалось ни одной настоящей реликвии, лишь жалкие подобия. Кроме, возможно, амулета...

Первые подозрения затронули пытливый разум Глабра в двенадцать лет. Единственное, что удалось сделать Фену, как настоящему ученому, так это восстановить документ о доме Даратан. Но случайность ли то, с какой помпезностью Фен преподносил самому лорду Антидасу историю его предков?

Действуя исключительно осторожно, Глабр пытался выведать у наставника его историю, что растянулось ни на один год. После первых вспышек гнева Фена при любом вопросе о прошлом, мальчик замолкал не на один месяц, а потом вновь повторял робкие попытки.

Пока, наконец, Фен не сдался и не решился поведать свою историю.

— Откуда вы родом, мастер?

Ученый со вздохом откинул голову назад и отвернулся от стола с причудливыми ржавыми железками.

— Как я уже говорил, из Поднебесного королевства Цинь, откуда еще?

— Мастер, — почтительно склонил голову Глабр. — Но я не нашел никакого упоминания о вашей земле...

— Ахх... местные убеждены, что их Империя покорила то, что называют известным миром. Могу тебя заверить, мой мальчик, что это не так, хотя имперцы сделали все возможное, чтобы превратить его в пустошь.

— Зачем... — Глабр поправил свою чистую рубаху, купленную за годы сбережений от того, что давал Фен за помощь в его лавке, — зачем вы приехали сюда?

Тут в глазах ученого вспыхнул знакомый гнев, но в этот раз он сдержался. Еще один пронзительный оценивающий взгляд, и Фен со вздохом прошептал:

— Я был изгнан...

Глабр понял, какой тяжкий груз на душе у внешне невозмутимого цинийца.

— Я был молод, когда это случилось. Молод и глуп. Связи моего знатного отца при дворе позволили мне считать мое будущее предопределенным, — Фен криво усмехнулся. — Но в Цинь ничего предопределенного не бывает. Цинь — цивилизованная страна. Там не оскорбляют древние семьи, убивая их отпрысков или отправляя их гнить в темницу. За оплошности их просто высылают...

Новый вздох и еще одна усмешка. Горькая судьба умела насмешить поседевшего ученого.

— Мне присвоили титул придворного картографа и велели без промедления отправляться. Карты нужно было проверить и обновить — задача огромной важности, о которой вспомнили в одночасье.

— Вы не могли отказаться? — удивился Глабр, не понимая, как можно вот так вот просто изгнать кого-нибудь из знатного рода.

— Нельзя отказаться от такой 'высокой' чести и сохранить жизнь, — как и всегда, сарказм вырывался у Фена с неприятным шипением. — Потом мне дали трех помощников. Из тех, кто осужден на смерть. Они ограбили меня и сбежали всего через несколько дней после того, как мы покинули Цинь. Около года я добирался до Маадорана... и это путешествие было весьма... поучительным...

Фен отвлекся, чтобы вытереть потный от летней жары лоб грязным платком. Глабр же терпеливо ждал, крепко стискивая пальцы за спиной. Это была первая на его памяти история человека, а не байки рассказчиков или бродячих торговцев в таверне или гостинице. Ощущение причастности настолько охватило двенадцатилетнего мальчика, что он будто оказался в пустыне вместе с Феном, устало бредущим вместе с первым попавшимся караваном.

— Наши философы учат, что люди изначально и фундаментально злы, но строгими законами могут быть наставлены на добродетели. Сначала я относился к этому скептически...

Глабра мало интересовала философия, только сама история, но если Фен решил выговориться, его нельзя было прерывать.

— Я видел жизнь такой, какая она есть — ежедневная борьба за существование. Мы цепляемся за нашу жизнь со дня своего рождения, и до тех пор, пока можем. Нет слишком высокой цены, за которую можно купить еще день жизни.

Учитель замолчал, и вскоре пришлось его потревожить.

— А как вы оказались здесь?

Эту часть истории Фен рассказывал с такой легкостью и непринужденностью, что перед Глабром вновь предстал тот самый хитроумный наставник, ненадолго потерявший свою маску.

— Моего учителя убили, и мне вновь пришлось все бросить. Но в этот раз я не терял времени, — на его сухих губах заиграла едва заметная улыбка, которая сразу не понравилась Глабру.

Мысли тут же обратились к бедному старому ученому, что служил дому Даратан. Говорили, что такие болезни не иначе как проклятия. Неужели Фен не только ученый, но и настоящий, практикующий маг?

— Кто был вашим учителем в Маадоране? — Глабр поспешил сменить тему, опасаясь касаться магии, о которой не знает ничего.

Он до сих пор не смог избавиться от суеверий простого люда, среди которого вырос. Мальчик донельзя обижался на себя, что не может преодолеть последний барьер перед знаниями...

— Господин Энарион, — ответил Фен. — Он был чужеземцем, как и я. Он взял меня к себе, научил работать с артефактами и распознавать намерения людей. У него был нюх на артефакты — он всегда знал, где их искать. Даже посмел пробраться в Бездну Маадорана...

— Бездну? — от одного названия Глабр почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

— Говорят, во время войны маги квантари сотворили ужасное заклинание, что оно уничтожило кусок города, испарив целый район. До сих пор там кратер и руины, но если подойти слишком близко — магия вывернет тебе кишки наружу. Говорят, там нарушены сами законы мироздания, поэтому рядом не найти ни животных, ни растений, — без сомнения, Фен не подбирался к Бездне и на километр.

— Он и вправду проник туда? Как у него вышло? — с трудом выдавил Глабр, теперь прекрасное воображение играло против него.

Бездна представляла собой некую тьму, в которой водятся древние монстры из сказок. Энарион же походил на могучего воина или мудрейшего мага с невероятными артефактами, смело шагнувшего туда, откуда не возвращаются.

— Он был не один такой, — пожал плечами Фен. — Многие люди зарабатывали на жизнь, вынося оттуда артефакты и разные диковинки. Болезнь пожирала их заживо, но если они не заходили далеко, все обходилось. Но Энарион пробрался дальше всех. И немало заработал, продавая то, что нашел там.

— Так за что же его убили? — маленький мирок Глабра рушился на глазах.

Кто может в здравом уме убить ученого, последнюю надежду мира на возрождение?..

— Видишь ли, Бездна всегда получает свою жертву, так или иначе. Ходили слухи, что у учителя была карта, — Фен фыркнул, будто от своей собственной глупости. — Полагаю, кому-то она была очень нужна. За это его и убили. Только они ее не нашли и пришли за мной. Но той же ночью я успел покинуть Маадоран. У меня не было никакого желания лезть в Бездну, с картой или без. После стольких лет я даже не знаю, где ее искать. Энарион перед смертью сказал, что его имя — ключ. Но к чему?