страна нигде

Автор (это который я) никогда не видел моря. Абсолютно ничего не смыслит в радиотехнике, вообще слабо представляет, что происходит в розетке. В крупном парке аттракционов последний раз был в детстве. На островах не робинзонил, выживать в лесах не обучен. Про генную инженерию знаю лишь, что есть такая прикольная штука.

С учетом вышеизложенного вполне закономерным представляется наличие огромного количества фактических ошибок, за которые смиренно прошу прощения и для простоты восприятия текста предлагаю считать, что дело происходит в альтернативном мире, где плещется альтернативное море с альтернативной рыбой, в альтернативных розетках течет альтернативное электричество, и альтернативные люди построили парк альтернативных развлечений.

* * *

*

Кораблекрушение было лишено всякой эпичности, оно произошло скучно и буднично, как поломка автобуса на пыльной сельской дороге. Где-то в глубине корабля раздалась серия негромких хлопков, а буквально через минуту капитан по радио объявил эвакуацию.

Паники не было, без всякого страха, лишь с недовольным бурчанием пассажиры один за другим выходили на палубу и под присмотром команды садились в автоматические спасательные плоты, которые тут же опускались на воду.

Я покидал корабль одним из последних. Не то чтобы мне захотелось погеройствовать — да и негде там было геройствовать — просто именно сейчас мне вздумалось разложить на столике все свои инструменты, и на то, чтобы сложить их обратно в сумку, ушло несколько минут.

Последние плоты спускались на воду полупустыми, так что у меня был всего один сосед, унылый дядька с пивным пузом, которого я приметил еще при посадке и старался держаться от него подальше — он был нетрезв и выглядел так, будто пил не первый день, а я пьяных не люблю. Но выбора не было; понукаемый помощником капитана, я влез в плот и сразу отодвинулся от пьяного к противоположному борту.

Плот шлепнул дном по воде, зажужжал электромотор, наше плавсредство, управляемое бортовым компьютером, приблизилось к остальным плотам и заняло в их рядах свое место. Дядька тут же приподнялся и начал озираться вокруг.

-Сядьте, пожалуйста. — попросил я его. — вы плот раскачиваете.

-Да сына ищу, Димка... он на палубе был, а я внизу.

-Ну, он на другом плоту. — спокойно ответил я. — видите, всех пассажиров посчитали, если бы кого не хватало, стали бы искать. Сядьте.

-Ага... — словно не слыша меня, дядька поднялся в полный рост и продолжил выглядывать своего Димку. Наконец он радостно вскрикнул и засемафорил руками:

-Димка! Эй, Димка!

Я проследил за направлением его взгляда и увидел на одном из плотов напуганного паренька лет семнадцати, так же бурно махавшего руками.

-Дим! Я щас!

Не успел я что-либо сказать, как дядька прямо в одежде плюхнулся в воду, обдав меня солеными брызгами, и в несколько гребков достиг другого плота.

Однако, дядька большой оригинал. Кто ж в здравом уме повезет сына на платформу, это гнездо разврата? Такие места обычно посещают в одиночку, стараясь остаться неузнанным, и рассказывают об этом лишь очень хорошо напившись, когда больше нечем похвастать. У них, на платформе, даже специальная фирма есть — занимается прикрытием таких вот отдыхающих. Жена думает, что муженек в командировке, начальник думает, что сотрудник уехал навестить больную троюродную бабушку, а он в это время играет в казино, закидывается наркотой и спит с проститутками на плавучем городе посреди моря — азартные игры и наркотики запрещены во всех цивилизованных странах, поэтому дельцам приходится выносить их за пределы государств, на плавучие платформы в нейтральных водах. Так что ставлю сотню против одного, что дядька — просто пожилой педик, везущий поразвлечься своего юного любовника.

Я думаю, что в том, что на летнюю практику на эту платформу отправили именно меня, была немалая польза для всех остальных, хоть они и не поняли этого. Когда заведующая кафедрой Татьяна Геннадьевна произнесла 'Платформа номер четыре — один человек. Андрей Рожков', в аудитории раздался разочарованный стон.

-Почему он-то? — спросил Антон, староста группы.

-Потому что. — отрезала Татьяна Геннадьевна. Она, как и многие, не любила говорить очевидные вещи.

Кого отправить в такое злачное место, кроме меня? Юридически студенты взрослые люди, но все понимают, что по молодости лет сдерживающими механизмами они еще не обзавелись. Свет неоновых реклам Платформы манит их, как и все взрослое и запретное, которое вдруг — по достижении возраста совершеннолетия — стало своим и дозволенным. Каждый из них уверен, что на Платформе-то и начнется настоящая взрослая жизнь, которую они видели в кино: деньги, казино, женщины.

Особенно женщины. Ну, кто из этих сопляков не представлял на сон грядущий зазывные улыбки из тех рекламных роликов, что разрешено показывать только после полуночи? Отправь на платформу любого из них, да того же Антона, и угадайте с трех раз, куда он направится прямо с теплохода.

А я на хорошем счету, и единственный не отношусь к направлению на Платформу номер четыре как к подарку судьбы. Потом, если один из парней нашей группы вернется с платформы одетый лишь в долги, с исколотыми руками и букетом венерических болезней, его родители будут рвать и метать — 'ах, что стало с нашим хорошим мальчиком', а нашему ВУЗу оно надо? Нет, поэтому поеду я.

...Я покачал головой (меня всегда возмущает, когда люди неспособны выполнять простейшие правила, написанные для их же блага), сел на мягкое резиновое дно плота и заметил плоский серый чемоданчик, стоящий возле борта.

-Эй, э... гражданин! — я приподнял чемоданчик, показывая его находящемуся в другом плоту дядьке. — вы забыли!

Мне кажется, именно тогда моя жизнь круто изменилась. Не в тот момент, когда завкафедрой приняла решение отправить на платформу именно меня. Не тогда, когда трюме что-то взорвалось и корабль пришлось эвакуировать — такое случается. Все еще могло пойти как прежде.

Если можно так выразиться, поезд моей жизни стукнул колесами на стрелке, уводящей совсем в другую сторону, в тот момент, когда я привстал, подняв над головою маленький серый чемоданчик.

Электромотор плота надсадно взвыл, плот рванулся вперед и я упал на мягкое резиновое дно.

-Что за дела... — поднявшись, я увидел быстро удаляющийся корабль и стайку плотов возле него, с одного из которых мне вслед непонимающе смотрел мокрый владелец чемоданчика.

Мой спасательный плот взбесился. Небольшой электромотор, призванный помочь плотам в случае чего держаться вместе, работал на пределе своих сил, гудя и подвывая, плот несся со скоростью, совсем для него не предназначенной, так что не очень-то толстое резиновое дно ходило ходуном от встречных волн.

-Ох, черт, как же его остановить...

Единственным вариантом мог бы стать хороший удар ногой по бортовому компьютеру — белой пластмассовой коробке, закрепленной на надувном борту плота, но моя законопослушность не позволила так поступить. Я стал суетливо ковырять его, но белая пластмассовая коробка оказалась не только опечатана, но еще и запаяна, бортовой компьютер не имел никаких внешних элементов управления.

Я сунул руку за борт и погрузил ее в стремительно несущуюся мимо воду, надеясь хотя бы развернуть плот, но бортовой компьютер тут же выровнял курс и продолжил нестись прямо к одной ему известной цели. Высунувшись еще дальше, я чуть не вылетел от очередного удара волны в дно, после чего убрал руку и стал держаться за резиновые поручни.

Мне оставалось лишь ругаться сквозь зубы, глядя, как удаляется корабль и остальные спасательные плоты. Я следил за ними, пока они не скрылись за горизонтом, потом последний раз матюгнулся и устроился поудобнее. Путешествие на платформу явно затягивалось.

* * *

*

Плот прошелестел резиновым днищем по песчаному берегу и остановился. Я выбрался и, очень огорчившись из-за испорченных мокрым песком новых белых кроссовок, вытянул его чуть подальше. Посмотрел на экранчик мобильника — конечно, сеть отсутствовала.

Не было страха, было лишь унылое раздражение, хотя мало кому удалось бы удержаться от паники, попади он, житель современного города, на самый взаправдашний остров. Но я не боялся. Наверняка к спасательным плотам уже прибыло эвакуационное судно с платформы, там сообщили о моем взбесившемся плоте, и на сигнал маячка (вон он, вклеен в резиновый борт, мигает зеленым светодиодом) уже движется вертолет. Все, что требовалось от меня — в течение пары часов не делать глупостей и сидеть на жопе ровно, чем я и занялся. А что было делать еще на этом необитаемом острове?

Я находился на маленьком пляжике в форме сильно вытянутого полумесяца, к которому вплотную подступал обычный уральский лес. Пляжи мне доводилось видеть, не говоря уж про хвойные леса, и ничего интересного в них я не находил, так что, достав из сумки свой маленький нетбук, я открыл папку со схемами электробытовых устройств и погрузился в чудесный мир серебряных дорожек на текстолитовых полях.

Прошла пара часов, но вертолета не было. Села и до того разряженная батарея в нетбуке, и кроме того, мне захотелось пить. В моей сумке была пустая пластиковая бутылка из-под минералки (последний глоток был сделан на палубе, а урны рядом не оказалось), с нею в руке я отправился вдоль берега. Песок кончился, пошла мелкая галька — если она влажная, подвернуть на ней ногу проще, чем сжечь полевой транзистор статическим электричеством, так что я сбавил ход. Очень скоро на моем пути оказался маленький ручеек, почти полностью уходящий в гальку еще до береговой линии. Пройдя чуть выше по его течению, я обнаружил небольшой родник, где вдоволь напился холоднющей воды и наполнил бутылку.

Еще через час дал о себе знать мой больной желудок, недовольный пропущенным обедом. Сначала боль была слабой — словно он лишь вежливо напоминал хозяину, что неплохо было бы покушать, потом появились болезненные спазмы. Поскольку еды, а тем более теплой, не слишком жесткой и не повышающей кислотность не предвиделось, я разжевал две антацидные таблетки, упаковка которых никогда не покидала мой нагрудный карман. Таблетки заглушили голод, и я смог наконец уделить время тому, с чего следовало начинать — занялся обустройством временного лагеря.

Мне уже стало ясно, что у спасателей нашлись дела поважнее меня, так что на острове я на некоторое время задержусь — похоже, сегодня вертолета ждать уже не стоит, а ночи бывают холодные, необходимо будет развести костер и поддерживать его горение всю ночь, чтобы не замерзнуть.

Я вытащил плот подальше от воды, на середину пляжа, так что он был равноудален как от воды, так и от леса. От моря тянуло прохладой, а лес, хоть и дал бы защиту от ветра (которого, впрочем, почти не было), выглядел очень неуютно даже сейчас, ночью же лесные шорохи наверняка заставляли бы вздрагивать до самого рассвета.

Затем я отправился собирать плавник, в изрядном количестве принесенный морем. Высушенная солнцем до почти полной невесомости, древесина приобрела алюминиевый блеск и наверняка прекрасно годилась в качестве топлива для костра. Притащив десяток коряг, я наивно решил, что этого будет достаточно, немного передохнул и отправился искать пищу.

Конечно, я не рассчитывал задерживаться на острове слишком долго, в самое ближайшее время меня должны были подобрать, и с голоду я бы за это время не умер, однако боль в желудке усиливалась, и это заставило меня не на шутку встревожиться вопросом его заполнения.

Увы, кокосовыми пальмами берег не изобиловал, и тяжелыми гроздьями бананов сосны увешаны не были. Наверное, более опытный в кораблекрушениях человек нашел бы хорошую, калорийную пищу и здесь, моего же опыта хватило лишь на то, чтобы дочиста обожрать два куста малины, очень кстати обнаруженные недалеко от плота. Выросшая в тени больших сосен, малина была крупной, водянистой, почти безвкусной, но я был рад и этому.

За всеми хлопотами время пролетело незаметно, солнце уже коснулось горизонта. Я не курил — желудок заставил бросить — но зажигалку по старой памяти в кармане таскал. Использовав в качестве растопки брошюрку по технике безопасности при работе с электробытовыми приборами, я запалил костер возле плота, сел на борт и застегнул куртку. Когда стемнело, я подбросил еще дров, прикрыл глаза и постарался заснуть. Спать особо не хотелось, но и сидеть всю ночь без сна я смысла не видел. Сухой жар костра убаюкал меня, и я заснул даже быстрее, чем это удавалось мне в мягкой постели.

За ночь я просыпался от холода трижды, когда прогорал костер. Подбросив пару бревнышек и пригревшись, я снова засыпал, но к сожалению, дров я запас недостаточно, и где-то в половине четвертого, когда темень такая, что выколи глаз — и не заметишь, я обнаружил, что запас древесины иссяк.

Ночь была довольно тепла, но моя джинсовая куртка еле согревала, а впереди ждал рассветный холод. В свете последних язычков пламени от костра я извлек из сумки с инструментами светодиодный фонарик и, мелко вибрируя от озноба, отправился за плавником.

Фонарик был довольно яркий, но его белый свет словно впитывался в мокрый песок и мало что освещал. Уже в десятке метров от костра я очень-преочень больно отбил большой палец правой ноги о незамеченный камень.

Прихватив единственную найденную щепку, я вернулся к плоту, бросил ее в костер, достал из сумки толстую, на пяти языках 'Инструкцию по эксплуатации автомата по продаже напитков Sonyo SX-14', свернул ее в трубочку и запалил от углей.

С импровизированным факелом дело пошло веселее. Чтобы не слепить глаза, я держал его на вытянутой руке чуть сзади, и за два захода притащил несколько толстых и сухих коряг.

Когда сухое дерево разгорелось и от костра пошел ровный жар, я настроился было снова задремать, но почувствовал, что хочу в туалет. Хоть меня никто не видел, отливать возле того места, где спишь, показалось мне отвратительным, так что я встал и, не включая фонарика, отошел от костра метров на двадцать.

Сделав дело, я несколько секунд постоял с закрытыми глазами, а когда они привыкли к темноте, я поднял взгляд и увидел сквозь верхушки деревьев мигающий зеленый огонек.

Днем я не мог его заметить, но в кромешной темноте он сиял, как сошедшая с небес на землю звездочка. Две коротких вспышки, секунда темноты — и снова две коротких вспышки.

Что ж, это многое меняло. Получается, остров не такой уж и необитаемый. Интересно, что там? Особняк какого-нибудь олигарха, или может, метеостанция? Может быть, просто какой-нибудь автономный радиомаяк? Что бы это ни было, мне следовало поскорее туда отправиться.

* * *

*

Когда совсем рассвело, я встал, сделал пару глотков воды из бутылки, разжевал таблетку, забросал песком костер и, вскинув на плечо сумку, пошел вдоль берега. Не принадлежащий мне чемоданчик я также прихватил, оставив на борту плота надпись черным маркером:

'Андрей Рожков, 10.08.20ХХг. обследую остров, возможно, ушел к центру'.

Я шел, греясь на солнце и слушая урчание голодного желудка, и размышлял. Мысли мои были следующими: