Простая альвийская сказка

ПРОСТАЯ АЛЬВИЙСКАЯ СКАЗКА

Часть 1. В поисках ответов

Глава 1. Рухнувшие узы

Знаете, как в один момент закончить дружбу, которая длилась без малого двести лет? Считаете, что это в принципе невозможно? Ха! Поверьте, можно — и я тому лучшее доказательство...

Впрочем, лучше расскажу все по порядку, не слишком забегая вперед.

Просыпалась я нехотя, что произошло со мной впервые за очень долгий срок. Голова гудела как с похмелья, а глаза резало при малейшей попытке их открыть. Тело же и вовсе казалось ватным и чужим. А еще где-то глубоко внутри, на каком-то до-интуитивном уровне восприятия мира, что-то тревожно звенело как оборванная струна... Странно, это тянущее чувство возникало лишь тогда, когда я осознавала: всё кончено — пришла пора искать себе другое место.

Но я же уже три года как воздерживаюсь от влюбленностей и романов! С чего тогда это зовущее вдаль чувство?

Словно в ответ на этот вопрос в голове замелькали картинки-воспоминания, сотканные из событий предыдущего вечера. Внезапное известие о смерти Наталь... поспешное возвращение в прекрасный Эшрей, столицу эльфийского государства... спутанные чувства и мысли, горькие воспоминания, дождь... и Кайл, старательно прячущий взгляд. Он никогда не плакал при мне, хотя мы на двоих разделили много горя и бед, но в этот раз... В этот раз все было иначе. Не каждый день твой лучший друг теряет любимую супругу...

Святое мирозданье! Что же я наделала-то?..

Ну да, мы выпили немного... потом еще... а потом...

Светлые боги! Ну как можно было переспать с другом из жалости?! Нет, не стану спорить и подобное случается, но с другими, не с нами! Я же чистокровная альва! Мы не можем без чувств...

Мне стало жутко противно и столь же неудобно. Словно я влезла в чужое поношенное платье — и все об этом знают. Жуткое чувство, когда понимаешь, что только что неловко сломала нечто такое, что уже будет не склеить.

Я осторожно села на кровати. По моим внутренним часам до рассвета оставалось еще несколько минут — самое время для побега. Альвы всегда уходят по границе между тьмой и светом. Не прощаясь. И не предупреждая. Потому что, уже соглашаясь на нашу любовь, остальные понимают простую истину: "Это не навсегда". Собственно, именно поэтому мы никогда не путаем любовь и дружбу, не подменяем одно другим. Первое чувство слишком быстротечно и слишком коварно... И нет ничего горше в итоге оказаться у осколков былой привязанности, особенно если ей был не один десяток лет.

Я посмотрела на вторую половину кровати. Кайлайл Эшрей. Прекрасный эльфийский принц и единственный друг — я всегда видела его именно таким. Он был тем, к кому я вечно бежала со своими проблемами. Он был рядом, когда я впервые влюбилась. Был рядом и в мой первый разрыв, когда я рыдала у него на плече, а он убеждал меня, что эти горечь и пустота внутри естественны, но они пройдут. Впрочем, и я утешала его, когда он опрометчиво влюбился в химмери рода Элрон. А еще это именно я помогла двум слишком разным, но бесконечно влюбленным созданиям обрести друг друга... Наталь ему подходила как никто другой. И я была искренне рада за него, когда они получили-таки разрешение на свой брак...

Проклятье! Я знала Кайла без малого два века, и за все это время ни разу не оступилась, но вот теперь... Этого не простят. Ни мы сами, ни другие. Даже известные своим положительным отношениям к моей расе эльфы никогда не простят подобного промаха. Только не Кайлу...

Как я, альва без роду и племени, могла познакомиться с племянником эльфийского правителя? Так получилось. Мы в один год поступили в местную школу магии и по воле случая оказались в одном классе. А после, когда выяснилось, что в нем есть четверть нашей свободолюбивой крови... уж два альва всегда найдут общий язык, потому что дети ветра привыкли держаться друг друга — и против всего остального мира.

Кстати, несмотря на то, что он родственник императора, Кайл ни дня не был принцем официально — полукровкам в Арай Эль титулов не дают, но и на произвол судьбы их, к счастью, не бросают. Правда, в укор ему ставили совсем не нашу кровь (вот как раз альвов в старшие эльфийские рода всегда принимали охотно), а кровь матери-феи. Впрочем, он сам никогда не жалел об этом. Даже когда ему раз за разом отказывали в праве претендовать на руку и сердце прекраснейшей из химмери рода Элрон, называя недостойным и отсылая прочь.

И вот Наталь мертва. А я всего месяц спустя после ее гибели умудрилась переспать с Кайлом. Святое мирозданье! Так могла ошибиться лишь я! А чего еще ждать от дочери моего отца? Тот вон тоже ухитряется себе на пятую точку все возможные приключения собирать! А попутно утешать всех сирых и убогих!.. Но он-то сейчас хоть немного остепенился, а я...

Я же по-прежнему пложу ошибку на ошибке.

Тяжело вздохнув, я смахнула злые слезы и решительно выбралась из-под легкого одеяла. Свежесть весеннего утра тут же дала о себе знать, неприятными мурашками пробежав под кожей. Я, зябко поежившись, отправилась в путешествие по комнате, попутно собирая свои разбросанные накануне вещи. Думать я старалась поменьше, а память о последних сутках жизни и вовсе заблокировала до лучших времен. Успокоюсь — просмотрю, а пока довольно и того, что очевидно.

Итак, имеем мы следующее. Я должна немедленно покинуть Эшрей — ветер не станет ждать и если он зовет дальше, то нужно спешить. Это раз. И я просто физически сейчас неспособна посмотреть Кайлу в глаза — это два. Смогу ли я вообще когда-либо решиться на этот подвиг? Не знаю. Но в ближайшее время мне точно не хватит самообладания для нормального разговора с ним.

Впрочем, буду честной с собой, — никогда не хватит. А потому действуем решительно и твердо.

Полностью одевшись и кое-как собрав волосы в хвост, я сняла с руки широкий браслет, украшенный одним-единственным алым камнем. Магофон. Альвы никогда не пользовались изобретениями других рас, да и не нужны они нам были — друг друга мы чувствовали на любых расстояниях, но этот я носила. Ради Кайла носила. Потому что четверти крови оказалось недостаточно для того, чтобы научиться нашему способу связи, а терять друг друга из виду мы не хотели.

Что ж, давно нужно было избавиться от этого ошейника. Настоящего воздушника ничто не поймает и никто не удержит на месте. Потому что наши крылья не дано связать ни клятвам, ни обязательствам.

Я, положив браслет на раскрытую ладонь, медленно провела над ним другой рукой. Тонкие ниточки личностных настроек поддавались неохотно — я слишком давно его носила. Но спустя какое-то время у меня все-таки получилось. Камень выцвел до молочной белизны.

Вот и отлично. Теперь эта вещица без проблем настроится на нового хозяина. Вернее, хозяйку.

Не оглядываясь и не колеблясь, я вышла в коридор давно изученного вдоль и поперек дома. Проходя мимо бывшей спальни Наталь, я невольно ускорила шаг. Мне было жутко стыдно перед ней, а еще жутко боязно, что схожие чувства сейчас во мне пробудет и Талина... В таком случае я уж точно не прощу себя. Не в этой жизни.

Детская комната находилась недалеко от родительских спален. Так пожелала Наталь, хоть это и не было принято среди старшей эльфийской знати. У дверей спальни Тали я невольно затормозила. Я безумно любила единственную дочку своих друзей. Она была для меня ярким солнышком, единственной отрадой в бесконечности серых будней. И хоть мы с ней встречались не так уж и часто, но с ее стороны я видела такую же сильную привязанность.

Приоткрыв дверь, я неуверенно шагнула в испещренное серыми тенями помещение. Талина спала, свернувшись в маленький клубочек. Она тяжело переживала смерть матери, хоть и пыталась выглядеть сильной. Вся в отца. Кайл тоже редко делится своими переживаниями.

Я неслышно подошла к кровати и осторожно провела кончиками пальцев по светлым волосам девочки. Талина нехотя завозилась, во сне пытаясь поближе подобраться ко мне. Как и всегда. Я невольно улыбнулась, видя столь очевидное доказательство ее привязанности.

— Таля, малышка, я ухожу, — нежно коснувшись губами мягкой щечки ребенка, тихо произнесла я.

— Рано же еще, — сонно пробормотала она, не открывая глаз.

— Знаю, но мне пора. Оставляю тебе подарок. Проснешься, глянешь, — прошептала у самого ее уха я и положила на соседнюю подушку браслет.

— Угуг... — невнятно ответила она. Я, поправив одеяло и еще раз поцеловав малышку, неслышно выскользнула из комнаты. Странно, где-то в этом мире у меня был собственный ребенок, но все равно к Талине я была привязана сильнее. Впрочем, о моей дочери было кому позаботиться, и я точно знала, что у нее все хорошо, а вот Таля... за нее мое сердце всегда болело. Бедное дитя. Без матери ей будет нелегко...

Спустившись вниз, я прошла по всем комнатам. Надо было убедиться, что ничего важного я не забуду, так как возвращаться я не планировала, а за двести лет вещичек скопилось немало. В доме Кайла у меня даже собственная спальня была... но там я как раз ничего из любимых мелочей и не держала — некоторые вещи любят тепло и уют, а я здесь появлялась недостаточно часто, чтобы обжить гостевые покои.

Покидав все дорогие сердцу безделицы в свой походный рюкзак, я наконец покинула дом. За сто восемьдесят семь лет моего бытия это было единственное место, в которое я раз за разом возвращалась. Печально рвать такие связи. Но гораздо горше продолжать держаться за них, когда на самом деле внутри ничего не осталось.

Закрыв входную дверь, я привычно засунула ключ в стоящую на крыльце кадку с раскидистой пальмой. Надеюсь, Кайл с утра догадается забрать его. Все-таки он всегда отличался сообразительностью, а значит, не обнаружив моих вещей на местах, все поймет без лишних слов. Тем более он сам на четверть альв — а крылатые, как известно, не терпят слезных расставаний.

Срезав путь через сад, я вышла к задней калитке. Воздух, несмотря на середину весны по утрам был все еще прохладен, а потому я прежде, чем обернуться назад, зябко закуталась в свою походную серую курточку. Ветер пробирал практически до костей. Или это мне лишь кажется? Возможно, не каждый же день ты прощаешься с собственным прошлым...

Я, недовольно дернув головой, отвернулась и решительно затопала по мощенной разноцветными кирпичами улице. Если пройти до конца Радужного проспекта, на котором собственно и стоял дом Кайла, и свернуть за углом на Рябиновую аллею, то можно выйти к одному неприметному кабаку...

В общем, до утра я приют себе найду. А там, глядишь, и порталы на Международной площади заработают. Если повезет, то из города скроюсь еще до пробуждения Кайла. А если нет?.. Вот об этом мне думать совсем не хотелось. Порой лучше просто сбежать, чем долго и болезненно выкорчевывать из себя остатки былых привязанностей неприглядными жестокими словами.

Глава 2. Кабак на Ясенной

Этот кабак, сколько я себя помню, стоял на самом углу Ясенной улицы в небольшом неприметном скверике. Одной стеной он практически прижимался к забору школьного парка, а со второй стороны его зажимало массивное здание банка старой постройки. Здесь практически всегда было тихо и спокойно, даже в вечерние часы, когда большинство подобных заведений ломились от клиентов.

Что примечательно отличался он от прочих не только этим, но и режимом работы. Безымянный кабак на Ясенной ни на минуту не закрывался, предлагая своим случайным посетителям и еду, и выпивку в любое время дня и ночи. За это-то его и ценили как ученики, так и служивые.

Я решительно толкнула дверь и вошла в полумрак обеденного зала. Здесь всегда было так — даже в самый яркий солнечный день в помещении царил таинственный сумрак. Не глядя бросив рюкзак на ближайший свободный столик, я направилась к стойке. В ночные и ранние утренние часы на своем посту всегда стоял сам хозяин. Так было и сейчас.

— О! Милада! Давненько никто из вашего выпуска ко мне не захаживал. Остальные-то худо-бедно помнят старика, а вот вы... — заметив меня, дядя Лис приветливо махнул мне рукой.

Я механически улыбнулась. Здесь совершенно ничего не изменилось с самого моего выпуска. Порой мне даже начинает казаться, что это место всегда было здесь, всего в трех шагах от школы магии, именовавшейся в эльфийском лесу помпезно и с размахом: "Школа изучения природного волшебства". Сами же студенты особо не заморачивались и называли эту каторгу длиною в два десятилетия коротко и емко — ШИП, порой даже добавляя, в каком месте...

Так вот дядя Лис был эльфом старым даже по моим меркам. В далеком прошлом он был не то преподавателем, потерявшим всю силу в результате эксперимента, не то сторожем, ушедшим на покой... но так или иначе безымянный кабак на Ясенной был местом паломничества студентов и выпускников всех возрастов.

— А у нас выпуск был особенный. Кроме меня все высокородные-высокородные, — протянула я, улыбаясь хозяину заведения как давнему знакомому. — До сих пор не могу понять, почему меня засунули к ним. Чем заслужила? — Я недоуменно пожала плечами. Этот вопрос в свое время изрядно меня помучил, но то время, к счастью, уже прошло.

— Ошибаешься, Милада, ты была среди них на своем месте. Думаю, многие до последнего надеялись, что у вас с Кайлайлом что-то получится. Все-таки от браков с альвами у эльфов всегда рождаются сильные дети с ярко выраженным лесным даром.

Я невольно вздрогнула, когда дядя Лис невзначай коснулся темы моих взаимоотношений с Кайлом. Да, наши дети вполне могли бы претендовать на трон в отличие от самого Кайла или Тали. Это было одной из главных причин, почему крылатых всегда привечали в Арай Эль: если нашим партнером был кто-то эльфийских кровей, то ребенок всегда наследовал лесной линии. Другими словами, технически связь с альвом не только очищала кровь следующих поколений от всех случайных примесей, но и усиливала их способности. Собственно, поэтому большинство старших родов Великого леса состояло в родстве со многими из нас...

К счастью, принудить кого-то из крылатых к чему-то помимо его воли невозможно, а потому высокородным ушастикам остается лишь верить и уповать на нашу пресловутую влюбчивость. В отношении меня и Кайла им не повезло — мы стали друзьями прежде, чем осознали, что давно повзрослели.

— Кстати, а этот парень разве не из выпуска вашего года? Класс, кажется, был другой, но знакомы вы должны быть, — почувствовав, что предыдущая тема для меня является нежелательной, дядя Лис махнул рукой куда-то в сторону дальних столов. Я проследила за его жестом. Народу в зале в столь ранний час было немного, а потому я без труда поняла, о ком шла речь. Мужчина эльфийской наружности в традиционной черно-синей форме службы правопорядка. Впрочем, старый Лис как всегда прав. Удивительно прямая спина и манера себя держать так, словно он находился на приеме у императора, были мне хорошо известны, а потому я вместо того, чтобы отвечать хозяину на его вопрос, сделала пару шагов по направлению к этому знакомому незнакомцу.

— Эн? — с некоторым удивлением спросила я, разглядывая своего бывшего однокурсника.

Аннот Эллей в этот ранний час выглядел преступно хорошо. Черно-синяя форма офицера службы правопорядка сидела идеально, без морщинок и складок. Золотистые, с легким отливом в рыжину (а значит, минимум в трех поколениях предки исключительно эльфы, без вливания нашей крови, что среди старших родов редкость) собраны в аккуратный хвост. Чуть выцветшая на солнце челка привычно зачесана на левый бок — волосок к волоску. Идеальность так и прет. Надо сказать, что именно поэтому в пору моей беспечной юности близко мы с ним и не сошлись — меня раздражала эта его извечная правильность.