Аксюта
ДОМ С ПРИВИДЕНИЕМ
Пролог.
Наследство — это всегда такая вещь, когда не знаешь, поздравить стоит человека или посочувствовать. Их поздравляли, и они радовались вполне искренне. С троюродным дядюшкой, повесой и гулякой от которого отреклись ближайшие родственники, они даже знакомы не были, так о чём горевать? А наследство досталось роскошное — целый дом. Ну, может не совсем целый, кое-какой ремонт требовался, но зато свой, отдельный, без толпы родственников и приживал, и в хорошем районе. Как раз подходящий для молодой семьи, а они только месяц как поженились.
И первый раз зайдя в некогда аккуратный, а теперь слегка обветшавший двухэтажный коттедж, он с новым для себя чувством собственника осматривал принятое хозяйство, а она вздыхала и ахала над остатками вещей и обстановки, которые перешли к ним вместе с домом. И пусть непонятно ему, выходцу из мелкоремесленой слободы, что такого можно было найти в лиловых плюшевых гардинах, полированном карточном столике или серебряных чайных ложечках с вензелями, но радоваться ей он не мешал. Без всего этого можно было обойтись или заменить гораздо более практичными вещами. Хотя серебро на ложках было высшей пробы, ему, с его дипломом металлурга это было и без клейма видно, и имело некоторую материальную ценность, жаль только, был их не полный набор, пять всего, шестая куда-то затерялась. Поддразнивал, прекрасно зная, что молодая супруга ни за что не расстанется с вещью, на которой отлит их родовой герб. И пусть ей, представительнице одного из побочных, захудалых родов, да ещё вышедшей замуж за простолюдина, нечего было и мечтать о доли аристократки, но родовую честь и гордость за фамилию так просто не забудешь.
А переехать в новый дом они так и не успели. Он отлично помнил, как она вздрогнула, побледнев, отложила в сторону ложечки, которые чуть не полчаса не выпускала из рук, сказала, что хозяин дома всё ещё здесь, что вот он, как раз напротив серванта стоит и лучше им отсюда уйти. Он ничего не заметил, он она так испуганно вздрагивала, что он поспешил увести её в родительский дом. А к вечеру она слегла с горячкой, два дня металась в беспамятстве, вскрикивала, бормотала что-то неразборчивое, просила уйти и отпустить, потом затихла и уже больше не проснулась. В три дня сгорела, и спешно вызванный из самого города лекарь даже предпринять ничего толком не успел.
Всё это, с трудом выдавливая из себя слова, рассказывал молодой вдовец, сидя на крыльце ведьминого дома. Сминал в руках шляпу с приколотыми к тулье траурными цветами, редкие и хрупкие снежинки, последние в этом году плавно опускались ему на волосы, но он этого не чувствовал, не замечал и пробиравшего до костей морозца, потому как уже говорил в полный голос, взахлёб, выплёскивая всё, что на душе накопилось. Просил найти виновника её смерти, потому как не верил, не мог поверить, что всё случилось по нелепой случайности.
— Посмотрим, — и, несмотря на неопределённость этого слова, ответ прозвучал как явное согласие.
1
Лорд Ирвин Кирван.
Апрельская грязь комьями разлеталась из-под трёхпалых лап ездовых ящеров. Весна в этом году была поздняя, по утрам лужи до сих пор покрывались тонким ледком, а первые весенние цветы лишь на солнечных взгорках проткнули чешуйчатыми носиками мёрзлый грунт, пока ещё не решаясь подставлять солнцу нежные лепестки. Пускаться в такое время в путь по просёлочным дорогам могла заставить только суровая необходимость. Служебный долг, к примеру. Санья поддёрнул повыше воротник новенькой, ещё толком не разношенной форменной куртки и покосился на своего наставника, каменной статуей возвышавшегося в седле. Кажется, его кожа за годы службы продубилась настолько, что даже самый холодный и сырой ветер ему ни по чём. Ныть при таком, жалуясь на тяготы пути, было неловко, тем, подходящих для разговора выдумать уже давно не получалось, а молчать надоело до дрожи в суставах.
— Лорд Кирван, можно мне ещё раз перечитать запрос? — тоном пай-мальчика спросил Санья, надеясь, что наставник откажет, он спросит почему, так слово за слово завяжется разговор. Кирван молча потянулся и достал из сумки плотный конверт. Кажется, разочаровывать подопечного уже вошло у него в привычку.
Порыв ветра попробовал вырвать бумаги из рук, но Санья держал их крепко, последний раз он окинул взглядом унылый пейзаж и уткнулся в бумаги. Резолюция начальника графской управы досточтимого лорда Алиену Изентерд об открытии расследования, командировочное направление, подорожная и собственно само прошение. Конечно же, оно было составлено не по правилам. Да мало кто из благородных господ утруждал себя изучением этих самых правил, но зато проблема изложена достаточно внятно и на удивление коротко. Даже не верится, что писала женщина.
"Начальнику графской управы, лорду Алиену Изентерд.
Пишет вам высокородная леди Ниания Лия Аврелия, урождённая графиня Ансольская.
Прошу Вас в скорейшем времени разобраться в происходящем в моём доме.
С 16 числа марта месяца в городском особняке, находящемся в Ансоле, наблюдаются регулярные проявления потустороннего как то: самопроизвольное открывание и закрывание дверей, полёт и падение мелких предметов, потускнение зеркал, изменение цвета и плотности стен и межэтажных перекрытий и проч. Все перечисленные выше явления наблюдаются преимущественно в ночные и утренние часы, изредка так же проявляясь и в послеобеденное время.
За пределы здания потусторонние эффекты не выходят. Обращение в храм Господа Бога Нашего с последующим освящением результатов не дало и точку разрыва ткани реальности не выявило.
Подозрений о личности человека, распахнувшего в моём доме врата в нереальное не имею.
С уважением.
Писано 24 марта, семьсот сорок второго года от Падения ".
Письмо недлинное, читано уже не в первый раз и заучено почти до запятой, но по-прежнему будящее фантазию. Каково это когда со стола срывается и сама собой в полёт отправляется, скажем, ваза или срывается со стены старинный портрет? Не то чтобы проявления потустороннего у них были такой уж редкостью, вовсе нет, любая газета в колонке новостей пестрит подобными сообщениями, однако ж разобрать что было истинно, а что для красного словца приукрасили было сложно. Здесь же Санья и самому может выпасть возможность полюбоваться, из-за надёжной спины наставника, конечно, на страшноватые чудеса. Вот, правда, что делать потом, после того, как всё увидит собственными глазами, у него не было ни малейшего представления.
— Лорд Кирван, а что мы будем делать, когда приедем? — проныл Санья, пытаясь заранее узнать хоть что-то. Уже не первый раз пытался.
— Там видно будет.
И всё. Немногословный человек лорд Ирвин Кирван, старший ажан графской управы. Собственно, должность была аналогом старшего следователя из полицейского управления, только занимались в их заведении делами знати, не только высшей, как это можно было бы представить исходя их названия, а вообще всех благородных родов государства. Ну и набирали туда людей непростых, даже сам Санья один из младших сыновей виконта, сам пока титула по малолетству не имевший, всё же благородных кровей юноша и даже имеет право на обращение "сэр".
— А мне говорили, что опытный следователь ещё до начала дознания видит "дыры" и нестыковки в картине происшествия, — попытка взять "на слабачка" вышла по-детски откровенной, но ничто другое ему уж в голову не приходило. Ладно. Авось не рассердится.
— Верно, — охватившая лорда Ирвина досада не отразилась ни в голосе, ни во взгляде. Надоедливый мальчишка. Ведь не отцепится, будет ныть и зудеть над ухом, не давая толком отдохнуть, забыться и хоть несколько часов ни о чём не думать. Хотя его можно понять — юность нетерпелива, а дорога получалась на редкость размеренной и однообразной.
— А я не вижу.
— А ты считаешь себя опытным следователем? — старший ажан наконец-то перестал пялиться на дорогу отсутствующим взглядом и обернулся к Санье. Левая бровь его картинно изогнулась, выражая недоумение.
— Нет, — он заметно смутился, но своего не оставил. — Но мне же нужно учиться!
— Хорошо. Вот тебе тема для размышления: письмо написано леди Нианией, а между тем она всего лишь сестра владетельного господина Ансоли и прилегающих земель, лорда Вернона Кая Аврелия. Так почему прошение подал не он, если учесть, что оба проживают в одном и том же доме?
— Ну, наверное ... — начал Санья, надеясь, что пока он будет тянуть своё "наверное" в голову что-нибудь да придёт.
— Тема для размышления, — строго прервал его наставник. — Не для пустых разговоров.
И опять уставился поверх шеи своего ездового ящера на коричневатую грязевую жижу, которую даже как-то неловко было называть дорогой. Последнее дело выпило из него все соки и вымотало все нервы, а отдохнуть толком Ирвину не дали. Да что там отдохнуть, даже выспаться у него не получилось. Оставалось мерно покачиваться в седле, благо ящеры не лошади, ход у них ровный, благодарить Отвернувшегося, что те уже успели выйти из зимней спячки и дремать с открытыми глазами, дожидаясь вечера и гостевого дома при дороге.
Лорд Алиену Изентерд
Вечером ему думалось особенно хорошо. Вечером, а ещё ранним утром, когда есть хоть какая-то гарантия, что никто не вломится, не потревожит ровное течение мыслей, не добавит проблем и забот, не внесёт сумятицу в складывающуюся картину мира. Но утро скоротечно, его быстро сменяет яркий и суматошный день, а вечер, плавно переходящий в ночь, почти бесконечен. И потому, закрываем дверь на ключ, задёргиваем шторы, чтобы даже нахальный месяц не подглядывал за тем, над чем по ночам корпит начальник графской управы, и устраиваемся за письменным столом, своей монументальностью способным поспорить с тумбой под конной статуей Гардстена Основателя. А дальше — шар с неугасимым огнём (один из самых ходовых товаров, которые производила чародейская гильдия), угнездился на прочной подставке-треноге, с глухим булькающим звуком в стакан полился крутой кипяток и Алиену Изентерд, пододвинув документы к себе поближе, принялся за работу.
Из тех семнадцати лет, что руководил он графской управой, последние пять, прошедшие после смерти императора Нестора XVIII, были самыми тяжёлыми. Нет, не потому, что смена правителя прошла неудачно, даже наоборот, при малолетнем наследнике регентом оказалась мать-императрица — женщина умная, хваткая и за власть державшаяся обеими руками. Но вместе с тем, активизировались все сколько-нибудь значимые роды государства, надеясь половить рыбку в мутной водице межвластия, а всем известно, что их служба помимо основной работы (расследования уголовных дел, касающихся благородных семейств) играет весьма важную роль в политическом урегулировании обстановки внутри государств. Кому-то помочь скандал замять, где-то на что-то глаза прикрыть, а кому-то и ручки загребущие обломать.
К группе особ чьё влияние стоило бы поумерить, относились и графы Ансольские, даже не все они, а лично лорд Вернон — головная боль всех, кто выступал за сохранение текущего порядка вещей. Богатый и родовитый настолько, что даже без кровной связи с ныне правящей династией, претендует на верховную власть в империи, и не только претендует, но и активно интригует в этом направлении. Так что прошение, поданное леди Нианией пришлось как нельзя более кстати. Сомнительно, чтобы там оказалось что-то по-настоящему серьёзное, но уже то, что во владениях графа Ансольского происходит нечто нестандартное, давало некоторый простор для манёвра. Нет, никаких подтасовок, он и следователя послал такого, который будет разбираться именно в сути возникшей проблемы, ни больше, и ни меньше. А уж после окончания следствия, с тем, что он там нароет, можно будет работать. Факты, они всегда требуют интерпретации.
Лорд Ирвин Кирван
К гостевому дому они приблизились, когда сумерки не просто опустились на продрогшие поля, а уже успели изрядно сгуститься. Ездовые ящеры — гераньи, только недавно вышедшие из зимнего оцепенения с наступлением темноты и падением температуры воздуха, становились вялыми и начинали двигаться намного медленней, чем рассчитывал Ирвин. А когда вдалеке уже начинала виднеться крыша гостевого дома и совсем остановились, затормозив у ног стоящего прямо посреди дороги гостиничного служки.
— Господа, — поклон, который должен был быть очень почтительным, вышел несколько смазанным из-за того, что парень, дожидаясь гостей, успел изрядно продрогнуть.— Если вы собираетесь остановиться в нашем гостевом доме, то позвольте поводья ваших геранья, я отведу их в ящерятник, а если нет, то укажу вам объездную дорогу. Во избежание неприятностей, — продолжил он степенно, и только в конце речи шмыгнул простуженным носом.
— Объясни, — потребовал Ирвин, не спеша слезать с ездового ящера. Обычно и конюшни и ящерятники располагались прямо на подворье гостевого дома, и зачем было относить их куда-то в сторону, было совершенно непонятно.
— Молодая Госпожа из имения Чистые Ключи в наш загон для молодых бычков, вы же знаете, что по этой дороге в сезон гонят скот на Ансоль?, поместила молодую самку гераньи. С самцами к загону лучше не приближаться: начинает бесноваться, того и гляди, брёвна из ограды вывернет.
Лорд Кирван кивнул, принимая объяснение, а несдержанный Санья присвистнул. Дикие геранья очень обособленно обитали в четырёх со всех сторон закрытых горных долинах и после очередного сезона размножения слегка подросшие "лишние" самцы изгонялись из родного стада, да так бы большинство и гибло на отвесных скальных уступах, если бы финальный участок подъёма им не помогали одолеть люди. После чего вся эта молодь отправлялась в питомники, где их подращивали, обучали и выставляли на торги уже ездовыми ящерами — сильными, быстрыми и послушными помощниками путешественников. Понятное дело, что те господа, на чьих землях находятся эти долины, весьма гордились сим фактом, и имели немалую прибыль от продажи ящеров. Но другое дело, если из стада по каким-то причинам изгонялись молодые самки. Их, как правило, даже ловить не пробовали — слишком уж агрессивны, а под седлом ходить не заставишь никакими судьбами. Их вообще предпочитали отстреливать пока вот такая, агрессивно настроенная ящерка, трёх метров длиной от носа до хвоста, бед в округе не натворила. То, что одну из них удалось захватить живой, было случаем небывалым, вот только что с ней потом собирались делать? Рано или поздно она разворотит любую ограду и вырвется на свободу. Интересный вопрос.
— А зачем она вам нужна? — спросил Ирвин, соскальзывая по боку своего ящера и беря его под уздцы. Всё-таки проконтролировать, куда уводят управскую собственность и в каких условиях будут содержать, будет нелишне.
— Нам ни за чем, — гостиничный работник подхватил под уздцы второго ящера и потянул его в нужную сторону. — К нам её в загон на передержку посадили, пока Хозяйка не оборудует место под новую стаю. У нас тут, не слишком далеко, есть подходящее место — горная долина, где с двух сторон скалы, а с третьей сейчас строят стенку. Высокую. Со всей округи мужики там деньгу зашибают.
Парень, постепенно утратив важность слуги, которого послали встречать важных господ, принялся жестикулировать размахивая руками и с жаром перечислять кто и на каких работах там занят, как грузят и возят громадные булыжники, что в раствор кладут для пущей крепости и прочие малоинтересные Ирвину детали. А вот то, что парень упоминал о хозяйке именья с небывалой почтительностью в голосе, именно так: "Госпожа" и именно с заглавной буквы, было нехарактерно. Содержатели гостевых домов и весь люд, который на них работает, очень гордились тем, что даже располагаясь на землях принадлежащих владетельным господам, сами остаются вольными и независимыми. Видимо эта "госпожа" представляет из себя нечто особенное или очень щедро платит, раз уж, несмотря на доставляемые явные неудобства, её всё же не клянут последними словами. Или и то и другое.
Сруб под ящерятник был совсем свежий, собранный явно наспех, но без видимых щелей и отапливаемый при помощи небольшой печурки. И отказавшись от помощи конюшего (и за себя и за Санья, на что мальчишка здорово обиделся, но возражать не посмел), Ирвин, расседлал своего зверя, осмотрел загоны, оценил свежесть подстилки, а заодно, пока работники ругались по поводу чья очередь бежать на дорогу встречать гостей, проверил качество корма и остался им недоволен.
— Милейший, — он щёлкнул пальцами, привлекая внимание. На звук обернулись сразу все спорщики. — Нельзя ли добавить к овсу ещё яблок мочёных и что там у вас есть ещё?
— Морковки с зимы сохранилось ещё достаточно, обрезков мясных можно с кухни принести, только..., — парень замялся.
— Я доплачу, — Ирвин мгновенно понял причину задержки. Имперская подорожная оплачивает только стандартную кормёжку, которая кроме овса ничего не предполагает, а всеядные гераньи, хоть могли протянуть и на таких харчах, но Ирвин предпочитал доплатить и покормить зверя как следует.
— Зачем? — Санья тихонько дёрнул наставника за рукав.
— Из общего гуманизма и на всякий случай, — туманно ответил Ирвин. Вообще-то мальчишка молодец, что не стесняется спрашивать, но прямо сейчас у него не было ни сил не желания пускаться в пространные рассуждения. Санья задумчиво позвенел мелочью в карманах, но промолчал. Видимо средств хватало или самому прилично поесть, или зверя подкормить. Ничего, попадёт разок в ситуацию, когда жизнь будет зависеть от скорости и добронравия ездового ящера, предпочтёт сэкономить на себе.
Гостевой дом встретил пришедших с морозца постояльцев, душноватым теплом и отблесками пламени в камине, в котором явно что-то собирались готовить. Хорошо. А то после целого дня в дороге хотелось чего-то более существенного чем каша.
— Баранинки не желаете? — хозяин дома обрадовано подскочил гостям. — Только что насадили на вертел бочок и ещё даже не начинали жарить.
Ирвин понятливо хмыкнул. Как же, здесь из постояльцев имеется только болезненного вида молодой человек да вот они теперь. Даже если приплюсовать семью хозяина, всё равно маловато едоков получается. Не наёмных же работников мясом кормить?! А оставить на долю завтрашних постояльцев не получится, разве что уж совсем лопухи попадутся. Ведь всем известно, что не идёт на пользу организму еда, приготовленная чужими руками, камнем ложится в желудке или ворочается по кишкам, не давая спокойно спать. Проверено многими поколениями лентяев, которым лень было даже всыпать в крутой кипяток горсть быстроразваривающихся зёрен ахс, что выращивают на юго-западных склонах Алитау.
— Будем, — Ирвин сунул в руки хозяину подорожную, чтобы тот внёс туда все расходы и, ополоснув руки в стоящем тут же тазу, направился к вертелу. Крутить его предполагалось по очереди всем едокам, попеременно поливая его то пивом, то соусом. Между тем, на отведённом для них с Санья столе появилась пара жаровен, небольшие котелки, жбан с водой, короб с крупой и прочее необходимое, на что распространялась щедрость императора для людей служивых, находящихся в пути. А между тем, пока еда готовилась, когда общий разговор перескакивал с одного на другое, крутясь преимущественно вокруг новостей местного значения, так удобно было подкидывать вопросы на интересующие темы.
— А что, хозяйка ящерок планирует разводить? — в общем-то ответ на этот вопрос очевиден, но надо же с чего-то начать.
— А то ж! На что бы тогда такие хлопоты? — к мечтам о том, как тут у всех изменится жизнь к лучшему, когда дело будет налажено, можно даже не прислушиваться, но воодушевление местных жителей в общем-то понятно. Это и новые рабочие места, и приток состоятельных клиентов, и мало ли что ещё сулит активизация общественной жизни.
— И как ей такое удалось? Команду ловчих нанимала? — есть и такие люди, берущиеся за отлов, либо отстрел практически любого зверя, по желанию заказчика, и это было бы вполне логичным объяснением, но...
— Да не, — неловко пожал плечами мальчик-подросток — один из хозяйских отпрысков, как раз в этот момент стоящий у вертела. — Госпожа сама справилась.
— Как это? — вот теперь удивление Ирвина было искренним. Но вместо ответа на этот раз он удостоился только пожатия плеч.
— Ведьмы и не такое могут, — в пространство произнёс прибывший ещё до них постоялец, на которого он поначалу почти не обратил внимания.
— Ведьма? — этот вопрос требовал уточнения.
— Потомственная, — согласно кивнул он.
Ирвин напряг память, пытаясь вспомнить, на чьих землях находится гостевой дом, и у кого из владетельных господ в генеалогическое древо затесалась ведьминская ветвь, и не смог.
— Как такое может быть, чтобы и Госпожа и ведьма одновременно?
— Как-как, — молодой человек откинул со лба засаленные светлые лохмы, присел на край стола и тут же, болезненно сморщившись, встал. — Как это обычно бывает. Погулял по молодости владетельный господин этих мест барон Везенгот, хорошо погулял, с последствиями. А в зрелом возрасте со своей зазнобой встретился, а у той уже взрослая дочь от него, а он вместо того, чтобы от всего откреститься возьми да признай дитя незаконнорожденное.
О. А вот это как раз не удивительно. Толковая ведьма, это настолько выгодное приобретение в хозяйстве, что грех было случаем не воспользоваться. И на счёт отцовства можно не сомневаться — дети у таких женщин всегда получаются похожими на отцов, практически один в один. Статистически подтверждённый факт. Да и направление способностей тоже наследуется по отцовской линии. Ирвин напряг память. Чем там у нас славны бароны Везенготы? Кажется, им принадлежат все основные сельхозугодья провинции. Тогда действительно всё совпадает и дочь приручающая диких животных вполне в эту картину вписывается. Ирвин с любопытством оглядел случайного знакомого: одет простовато, да и по выговору не производит впечатления человека приближенного к высшему свету, а такие подробности знает.
— А кто ты такой, что такими сведениями располагаешь? — полюбопытствовал он осторожно.
— Почмейстер я, — он неловко пожал одним плечом. — Компания Крафт и Ко, может слышали? Да и тайны никакой особой в этом деле нет. История известная.
Ирвин неопределённо покивал: о такой компании он не слышал, наверняка ведь крошка с парой-тройкой лошадей и десятком развозчиков корреспонденции, но разочаровывать болтуна не хотелось. Именно к таким вот перекати-поле зачастую попадают прелюбопытные сведения.
Между тем бараний бок покрывался аппетитной хрустящей корочкой, а каша в котелке перестала сыто побулькивать и теперь остывала, дожидаясь наиболее комфортной для едока температуры. Расспрашивать дальше о малозначительных деталях жизни местной аристократии не было никаких сил, да и почмейстер занялся своим ужином и желания продолжить беседу не выказывал. Зато Санья, закинув в рот первую пару ложек каши, и с интересом наблюдая как Ирвин сдабривает свою порцию приправами из личных запасов, полюбопытствовал:
— А вот скажите, как же все эти господа которые устраивают балы и приёмы с угощением, неужели их гости потом животами маются?
Ирвин смерил снисходительным взглядом мальчишку, который хоть и был благородного происхождения, воспитывался в строгости и не в самой богатой семье.
— А на больших светских приёмах все блюда подают слегка недоделанными. Всегда можно веточку петрушки в салат воткнуть, мясо соусом полить или ставят отдельно блины и начинку к ним — завернуть не так уж сложно. Пользы особой от такой пищи нет, но и вреда тоже, вот разве что крысиного яда кто в подливку добавит.
— А бывало и такое? — брови Санья сами собой поползли вверх. Он даже от еды оторвался.
— Было. Чего только на моей памяти не было! Если без имён и фамилий, то в одном семействе невестка таким образом помогала свёкру скорее отправиться к предкам. А все думали, что плохо ему после каждого приёма пищи становится потому, как самостоятельно он еду редко готовил...
Санья слушал, затаив дыхание. Вот таких вот баек мог понарассказывать любой мало-мальски опытный ажан из их управы, однако у лорда Ирвина это получалось чётко, логично, без преувеличений, но при том интересно. Считай, обучение в занимательной форме.
