Рукопись, найденная на заброшенной станции. 1. Авар

Илья Лислап

Рукопись, найденная на заброшенной станции

Наш попаданец во вселенную EVE. Дневниковые записи. Присутствуют откровенные эротические сцены.

Герой умный и "везучий", без малого 30-и лет, украден в самом конце 90-ых или начале нулевых.

В первой книге его жизнь и приключения в империи Авар. Рояль есть, надеюсь в кустах он не заметен.

Отклонения от канонической версии EVE-миров:

Во-первых, рабских нейросетей два типа, строгая (она традиционно описывается у других авторов) и нестрогая.

Нестрогую ставят дикарям и пришлым с периферии, вообще тем, кто возможно впишется в Аварское общество.

Ошейники тоже есть, в первой части они не упоминаются.

Во-вторых, чтобы ГГ сразу не забили на биоискин процедура определения интеллекта усложнена.

В предложенной версии интеллект плохо (долго, дорого и, главное, неточно) определяется у разумных без нейросети, с рабской нейросетью определяется сильно заниженным, легко (бесплатно, быстро и точно) может быть определен при стандартных нейросетях.

В-третьих, система образования в мире EVE есть.

Пролог.

Когда корабль подлетел к станции, то сразу было видно, что она стара, пуста и давно заброшена. Гравитации на станции не было, атмосферы тоже. После стыковки, хотя она и была очень аккуратной, разный мусор сдвинулся с привычных мест и начал дрейфовать по отсекам и коридорам. Мусор был не опасен, но сразу было видно — проходил по этому коридору кто-нибудь недавно или нет. Несущие конструкции станции ещё держали, но "на последнем издыхании". Дроиды набросились на станцию и начали её разбирать. Ничего — на вторсырье всё сгодится — всё же не астероиды ковырять. Крупные куски измельчались и паковались в контейнеры. Всю компьютерную технику стаскивали на отдельную обработку. Блоки памяти аккуратно извлекались. Искин проверял хранимую на них информацию. Потом тоже все шло на переработку. Когда все контейнеры были заполнены, станция лишилась значительного своего куска.

"Что с центром управления?" — Отправил капитан запрос корабельному искину.

"Там биоискин. Давно мертвый."

"Понятно. Я так и думал. Что с информацией? Удалось что нибудь найти?"

"Сохранившиеся блоки памяти заполнены разными управляющими конструктами. Из необычного — текст на нескольких языках."

"Текст?"

"Да."

"Перешли мне его."

"Принято."

"Капитан! Стартуем?" — Пришел запрос от навигатора.

"Да."

"Мы сюда ещё вернемся?"

"Возможно. Если ничего лучше не подвернется."

Позже, после перелета и сдачи всего набранного на станции, капитан с навигатором и техником сидели в баре.

"Что там с информацией?" — Спросил техник.

"В смысле?" — Откликнулся капитан.

"Я о тексте, что искин накопал?"

"Это сложно назвать информацией. Скорее это рассказ или дневник."

"Что-нибудь интересное?" — Решил уточнить навигатор.

"Для меня — да. Я узнал эту станцию. Я на ней родился."

"Скинь мне. Я тоже почитаю."

1. Раб (Империя Авар).

1.1. Начало.

Я очнулся, лежа на полу.

Я лежал голый, на жёстком полу.

На полу из какого-то странного материала.

Холодно не было, и жарко не было, и сил не было.

Под головой у меня было что-то мягкое.

Был какой-то странный рассеянный свет.

Можно попробовать шевельнуться?

Не получилось, да и лениво.

И все-таки где это я? Я — это кто?

Я родился и вырос в подмосковном поселке.

Сам ходил в детский садик, он был недалеко от моего дома, минут пять идти, а я, естественно, бегал.

Сам потом стал ходить в школу.

Мама проводила меня в школу один единственный раз — на первую линейку первого класса первого сентября.

В школе я не особенно себя утруждал, занимался только тем, что интересно.

Сначала было интересно гулять на улице, играть в прятки и жечь костры на окраине поселка летом, ходить на лыжах и бросаться снежками зимой.

Лыжня начиналась прямо от подъезда и шла в лес.

Потом я научился искать грибы и ловить бычков-ратанов в прудике.

Грибы росли прямо между домов.

Потом — научился ездить на велосипеде.

За грибами и на рыбалку мы с приятелями начали гонять на великах.

Потом начались интересные предметы.

Мне понравилась математика и физика с химией.

Писал я коряво, мне за это снижали оценки, но не по этим предметам.

Когда стал постарше, увлекся фантастикой.

Записался во все окрестные библиотеки.

Мне нравились Хайнлайн и Гаррисон, Кларк и Азимов, Лем и Бредбери.

В старших классах неожиданно сильное впечатление произвел Замятин — "Мы".

Книги школьной программы я читал, но без энтузиазма.

Достоевского и четвертый том Войны и Мира школьником я не понял.

Братьев Карамазовых я оценил только после аспирантуры.

Мне легко давалось решение задач и я начал выигрывать олимпиады.

Ничего особенно серьезного, но призовые места в МГУ по математике и в МФТИ по физике у меня были.

К окончанию школы я твердо знал, что хочу учиться только на мехмате.

Запасные варианты я не рассматривал, был очень самоуверен и поступил практически халявно.

Написал письменную математику на тройку — других оценок на этом экзамене практически не было.

На математике устно получил пятерку.

Билет я ответил, задачу билета решил, решил первую дополнительную задачу и мне дали вторую.

На пять минут.

Эту вторую задачу я не решил, но начал рассказывать свои мысли о её решении.

Вдруг преподаватель как-то странно посмотрел на меня, поставил мне "отлично" и отпустил с экзамена.

Только в электричке, проговаривая произнесенные мной слова, я понял простоту и красоту короткого, очевидного решения, которое я фактически рассказал.

Спасибо нашей учительнице по русскому и литературе Людмиле П., что гоняла меня, заставляя читать все произведения школьной программы, — на сочинении я получил заветную тройку.

Сейчас уже и не вспомню, что там было-то? "Партия и Ленин — близнецы-братья?"

А тогда ведь написал, да ещё и не завалился.

Я был маленький — метр шестьдесят с чем-то.

Девочками я уже интересовался, а они мной — нет.

Бывшие мои одноклассницы и новые однокурсницы уже во всю бегали на свидания и целовались, но не со мной.

Девочки мной не интересовались, так что от учебы меня ничего не отвлекало, а учиться было трудно.

Преподаватель давал какую-нибудь задачу, пока я пытался понять, что же там спрашивается, кто-нибудь из матшколы с места говорил — ответ такой-то.

Я сказал себе: "Да, Илья, это тебе не наша поселковая средняя школа!"

Точно! Я вспомнил! Меня зовут Илья!

Я делал все домашние задания, домашних заданий было много.

Решал их даже в метро и электричке.

Всё-таки почти два часа в одну сторону.

Первую сессию я сдал на отлично.

Потом товарищ Язов решил призвать меня в армию.

Вторую сессию я сдал без троек, попил водки на проводах и пошёл на призывной пункт.

Как потом оказалось, с мехмата я призвался одним из последних.

Наш курс разделился пополам — на тех, кто родился весной и попал на весенний призыв, и на тех, кто родился осенью и остался учиться.

В части, глядя на меня, офицеры матерились — 46 килограмм.

Отслужил я, в итоге, нормально.

Конечно в начале пришлось очень тяжело.

Я был слабый, в обычном понимании этого слова.

Да, я мог поднять свой вес и подтянуться двадцать раз без сапог.

А надо было таскать ребят по восемьдесят килограмм, бегать, прыгать и подтягиваться в полной боёвке.

Но я развился, окреп, ко второму году службы я спокойно спал в снегу и ходил в самоволки, в самоволки я ходил за ягодами, грибами и на речку поплавать — до ближайшего поселка было не близко.

Что интересно, девочки мной по-прежнему не интересовались.

Они время от времени приходили к нам в казарму, выбирали себе кавалеров и расходились с ними по разным нычкам.

Меня они ни разу не выбрали.

Нас обычно ловили на этом.

Прапорщик наш, грузный дядя предпенсионного возраста, нас материл, поясняя, что они несовершеннолетние, что по закону это наказуемо как изнасилование, что мы головами совсем не думаем.

Потом все мы, в смысле совсем все, полным составом, полночи бегали в противогазах, отрабатывали "Вспышку".

Из армии мы вернулись как-то все сразу.

Так как призыв прекратили, и учебные группы были полного состава, то всех дембелей согнали в отдельные учебные группы.

Благо на один год — на третьем курсе надо было выбирать специализацию и все должны были перетасоваться.

Группы получились веселые и буйные.

Учиться после армии мне снова было очень тяжело, но я опять справился.

В университете на втором курсе я впервые увидел компьютер.

Увидел и заболел компьютерами всерьез и надолго.

В армии я вырос до метра восьмидесяти и окреп, видимо стал более привлекательным.

Я влюбился в одну из студенток и она стала моей женщиной.

Мы жили с ней в одной комнате общежития.

Потом она стала моей женой, потом родила мне дочку.

После студенчества у меня был выбор — идти работать в московское представительство IBM, или пойти в аспирантуру.

Я выбрал аспирантуру и в результате этого, из-за жилищного вопроса и хронического отсутствия денег, жизнь дала трещину.

Мы с женой начали отдаляться друг от друга, потом она забрала дочку и ушла, и, через месяц после развода, снова вышла замуж.

Я занимался своей наукой.

Что бы было что жрать — подрабатывал грузчиком.

У нас образовалась очень интеллектуальная бригада — сплошь аспиранты.

Написал приличную диссертацию, которая поясняла, что вот в этом конкретном случае такие-то задачи нужно решать вот так.

Защита оказалась долгой.

На защите академики решили выяснить, кому из членкоров пора становиться академиком и кого надо выбрать членкором.

Я защитился и стал мнс-ом, системным администратором и аникейщиком.

Как мнс, я грыз гранит науки дальше.

С системным администрированием оказалось всё очень просто — я сначала неделю задавал разные вопросы предыдущему системщику.

Спасибо ему, он на них подробно и понятно отвечал — ну или тыкал в нужное место мана (man, manual page).

Затем ещё неделю я разбирался в настройках серверов.

Пользователей было не очень много — несколько тысяч на каждом.

А потом — всё.

На все типичные задачи скрипты были написаны, часть я честно списал у предыдущего системщика.

И моя работа стала простой: пришел на работу, запустил нужный скрипт, взял чашку с кофеём или чаем и пошел посмотреть, кто на работе так долго задерживается.

Потом ещё логи почитал.

А то и вовсе логи на следующий день оставил.

Меня время от времени вызывали куда-нибудь дос или винду настроить, с вордом справиться.

Потом пришло время юниксов — линух начал свое победное шествие.

Там пришлось повозиться — каждую неделю я ставил новую версию на дежурную персоналку и проверял как в ней что не работает, и что нужно сделать, чтоб заработало.

Зарплата у меня была небольшая, и с романтическими отношениями у меня не особенно получалось.

Точнее получалось, но не серьёзно.

Этим летом меня выпнули в отпуск.

В отпуск я не собирался, рассчитывал спокойно посидеть в лаборатории, позаниматься, но тётушка из отдела кадров пообещала отобрать пропуск и договориться с деканом, чтоб меня на работу не пускали.

Завлаб тоже прямым текстом намекнул, что отдохнуть нужно.

Я созвонился со студенческими друзьями, и мы решили покататься по Крыму на велосипедах.

В Крым можно было въехать по обычному паспорту, и Крым ещё решал, будет он независимым государством или станет таки Украинским.

А может только-только решил.

В общем взял я свой старенький велосипед и высадился в Джанкое, остановился у своего однокурсника.

Потом поехал Судак, там мы пересеклись с моим дважды одногрупником.

Почему дважды?

Так до и после армии.

Потом я решил проехаться по Южному Берегу Крыма.

Там узкое извилистое шоссе, справа стенка с редкими карманами, слева обрыв в море или пляж.

Москвичи там гоняют сто двадцать, а крымчане — тихонько ездят тридцать.

* * *

Вечер наступил как-то сразу и я решил остановиться на первом же съезде к морю, пока солнце не село.

Нашлась узкая пересохшая промоина с пустым маленьким узким сухим песчаным устьем.

А мне много и не надо.

На ужин полбатона и теплая минералка.

Искупался.

Соль на коже не смыть, но это лучше чем пот.

Бросил плёнку-пенку на берегу и лег прямо в плавках.

По шоссе время от времени пролетали или проползали машины.

Солнце упало за горизонт.

Где-то наверху оглушительно звенели цикады.

Я снял плавки и искупался прямо голышом.

Темная вода и звездное небо, вода прохладная, но для меня нормально.

Комаров не было.

Натянул легкие шорты и снова лег на пенку.

Подумал, что полотенце тоже уже грязное, что нужно будет напроситься к кому-нибудь постираться.

Все. Более поздних воспоминаний нет. А более ранние — есть.

Самое раннее — я на руках у мамы, солнце светит, снег сверкает.

Мама в ярко-синем пальто и я просто счастлив, что мама меня забрала. Мне потом рассказали, что это мне одиннадцать месяцев, забрала меня мама из больницы, где я чуть не помер, что мама тогда бросила работу и меня выходила.

Или вот ещё.

Я в армии, сижу на отсеке управления списанной ракеты воздух-воздух и выковыриваю из него нужную мне релюшку.

Срабатывает часовой механизм и время останавливается.

Я понимаю, что сижу на дне глубокой ямы с крутыми стенками, возможно воронки, на её краях растут кустики и, самое главное, что я никуда отсюда не успею убежать.

Это естественно, я специально искал такое место, где меня никто не увидит и мне не помешает.

Почему?

Потому, что я закатил сюда только отсек управления без боевой части.

Время начинает идти.

Я слышу, как часовой механизм тикает две или три секунды, открывает клапан и оттуда начинает идти воздух тонкой струйкой.

Как хорошо жить!

И какая продуманная конструкция энергетики, а ведь сделано в 50-ых!

Да. Последнее воспоминание — лег и подумал постираться.

На этом действительно всё.

Следующее — я очнулся здесь.

Так все-таки здесь, это где?

Глаза совсем закрываются, мысли не думаются.

Я провалился в сон, как в забытьё.

* * *

Когда я проснулся, у меня перед глазами появилось приглашение настройки, как на экране компьютера, но без экрана. Когда смотришь сквозь него, это приглашение — становится прозрачным. Когда сосредотачиваешься на нем — становится ярким, насыщенным.

"Нейросеть Раб-0 успешно установлена, общее описание возможностей установленной нейросети и базовые языковые модули Авар, Интер установлены. Перейти к установкам настроек или оставить по-умолчанию? ДА. НЕТ."

Что же это такое? Вроде все понятно, но ничего не ясно. Ещё раз. Начнём сначала. Нейросеть, что это такое может быть?